Мария Сакович

Гении слова о гениях слова

Когда писатели рассказывают о коллегах – писателях, журналистах, критиках – это всегда интересно и захватывающе. А еще легко читается, затягивает и дарит истинное наслаждение и от формы подачи информации, и от самой информации, ведь узнавать новое, когда оно подано под вкуснейшим пряным соусом изысканной письменной речи – бесценно. Сегодня я расскажу о трех романах, которые написаны современными, не побоюсь этого слова, классиками о классиках минувших дней.

Юрий Буйда, «Дар речи».

Для, в буквальном смысле слова, поглощения романа Юрия Буйды «Дар речи» мне хватило шести часов. Отрываться не хотелось совершенно – так затягивает паутина семейных интриг, исторических тайн, романтических и жутковатых сюрпризов. В романе есть всё: и немного детектива, и много любви и страсти, капелька рассуждений и стойкий аромат первородного греха.

Главный герой Илья Шрамм – незаконнорожденный сын известного журналиста Бориса Виссарионовича Шкуратова, в семью которого он попадает в 16 лет. А там новоявленный отпрыск неуёмного папеньки оказывается вовлечен в букет взаимоотношений, которые не очень может понять (мне как читателю это тоже не удалось), но в который очень хочет втиснуться. Он находит любовь, переживания, пищу для ума – видит преступления, сталкивается с их последствиями, разгадывает чужие тайны, и всё равно остаётся очарованным странником, прислонившимся к жизни Семьи только боком – прошедшим по краешку судьбы. Фактически самым сильным магнитом оказывается его любовь к Шаше – тоже приёмышу, и тоже неслучайному. Там вообще нет ничего случайного, в обстоятельствах жизни и окружения Шкуратовых.

В романе автор препарирует перед нами историю семьи, прошедшей путь развития от палача НКВД и доносчицы до либеральной элиты. Краеугольным камнем этой эволюции становятся письма основоположников фамилии Виссариона и Маргариты. Их живая, дышащая страсть будит души сына, внуков, друзей – и уродует их до неузнаваемости, потому что ложь во главе угла, ложь и кровь, не могут дать никаких иных всходов. А петля интриги затягивается на шее семейства, грозя передушить всё лучшее, что в нем ещё остаётся.

И хотя текст полон вполне трезвых разговоров, после прочтения остаётся лёгкое чувство брезгливости от общения с героями, словно они, как невиданные доселе твари, оставили после себя слизеобразные следы своего присутствия на чистом зеркале твоего видения мира. Это быстро отпускает, но тем и ценно оно, это впечатление – приводит в чувство, тонизирует немного, ставит мозги на место.

Пожалуй, одна из главных мыслей произведения, очень откликающаяся на ситуацию сегодня, звучит так: «Время изменилось, люди изменились. То, что в девяностых казалось им открытием, сейчас кажется ужасом. Мы ж говорим о выживших, о переживших девяностые – они стали другими. Читают другие книги, другие газеты. Впервые за последние сто лет русские задумались, что значит быть русскими, – и никак не найдут ответов. Как ты сам однажды сказал, я не сторож себе вчерашнему. Так и они. Они вчерашние – не они сегодняшние».

А вообще умных мыслей в романе много – и об истории России, и о революции и том, что происходит с её главными буревестниками и почему, и во что, а главное – зачем превращается жизнь, подчиненная идее мести и на ней зацикленная. Главная же мысль и идея романа в том, что книги способны открыть человеку целый мир, изменить его и сделать существом иного круга и полёта. Только хорошим человеком сделать не могут.

Алексей Варламов, «Мысленный волк».

Алексей Варламов – второй из списка моих любимых «русофобов» Большой Книги и РЕШ. О первом поговорим в другой раз, а вот о «Мысленном волке» второго пришла пора рассказать.

В первую очередь интересно название. Оно взято из молитвы Иоанна Златоуста: «яко дерзая на неизреченную Твою благость, и да не на мнозе удаляяйся общения Твоего, от мысленного волка звероуловлен буду». В принципе, вообще «звери» частые гости в богослужебном языке, через сравнение с животными легче понять, что нас обуревает, какие именно качества стоит исправить. Чаще всего под «мысленным» подразумевается «духовный, связанный с умом». А волком называют человека жестокого, обманщика, лжеца. Вот и складывается картина: просим у Бога, чтобы в уме своем мы не превратились в волка, чтобы не ожесточились, если будем удаляться от приобщения Вышнему. Есть еще вполне устоявшееся толкование, согласно которому «мысленный волк» –
это бес, ведь он действует на нас чаще всего через мысли (помыслы). Таким образом, мы молимся о том, чтобы не подпасть под бесовское влияние (не попасться «зверю»), увлекшись злыми или соблазнительными помыслами.

Варламов и сам неоднократно упоминает в тексте, что его «мысленный волк» именно бес, наваждение, нечто сугубо фантомное, но при этом болезненно реальное для того, кто с ним сталкивается. Он постоянно вторгается и в события, и в ум, и в воображение, смущает, соблазняет, завлекает... избавиться от него можно разве что вместе с головой.

Вместе с героями романа автор пытается переосмыслить, пережить самые страшные события начала ХХ века –
с лета 1914-го по зиму 1918 года. В нем живут и умирают герои, в которых угадываются известные личности: Григорий Распутин, Василий Розанов, Михаил Пришвин, скандальный иеромонах-расстрига Илиодор и сектант Щетинкин; мешаются события реальные и вымышленные. Главные герои постоянно спорят – причём спорят иногда чуть не насмерть – то о судьбах России, то о человеке, то о монархии, то о будущем. Постоянно присутствует лёгкая недосказанность, и создаётся ощущение, что ты ворвался в комнату, где сидят сборники, внезапно – все замолчали и повернулись к тебе, смотрят выжидательно: что скажешь, с чем пришёл? Ты-то уже ТАМ, в будущем, знаешь, что да как повернулось. Поделись!

И не знаешь, что сказать.

Очень интересны, помимо основной канвы, судьбы героинь – Ульяны и её мачехи Веры Константиновны. Женщины – каждая по-своему сильная, яркая, талантливая –
не способны найти общий язык и хоть какие-то точки соприкосновения, даром что живут в одном доме и любят од-
ного человека. Их не объеди-
няет ни горе, ни счастье – и только ужас, случившийся с младшей, словно приоткрывает форточку в душе, чтобы выпустить, хоть немного, пар нерастраченной любви.

Роман довольно вязкий, туманный, путаный – скорее всего, намеренно. Только так, завязнув в тексте, можно проникнуть внутрь него и наконец подглядеть за событиями, за жизнями людей, перипетии чьих судеб Варламов знает настолько хорошо, насколько и биографы не знают. И только это погружение даёт основания для оспаривания многих позиций – или сочувствия им. Болтаясь на поверхности, этого понять невозможно. А ещё над ним придётся много и серьёзно думать, самому спорить и с героями, и со своими ощущениями, искать ответы – и находить всё новые и новые вопросы.

И конечно, отличный слог –
ну а какой он может быть у главы Литинститута? – доставляет истинное удовольствие. Он не очень лёгкий, не самый подвижный, но если сравнивать его с лошадью, то безусловно, это роскошный першерон, а не резвый и лёгкий ахалтекинец. Прелесть есть в любом варианте, но сравнивать их в смысле лучше/хуже –
пожалуй, что бессмысленно. И если читатель хочет быть звероуловлен от «Мысленного волка», то придётся немного постараться.

Павел Басинский, «Подлинная история Анны Карениной».

С Павлом Басинским я познакомилась – во всех смыслах – в пору служения драматическому и академическому. И уже тогда была буквально покорена ненавязчивым юмором и самоиронией писателя, его критическим мышлением и неожиданным углом, под которым он, влюблённый в Льва Толстого, рассматривает эту грандиозную величину. Тогда, правда, я обошлась «Любовным чтивом», так как ну не фанат я графа. Но... но пришлось окунуться, и не зря.

Чтобы вы понимали уровень автора и его чувства юмора, вот небольшая зарисовка: Басинский выведен Виктором Пелевиным под именем Бесинский в романе «Generation „П“ и рассказе «Краткая история пейнтбола в Москве». Под именем Павло Басиня фигурирует в повести Владимира Сорокина «День опричника». Мой герой не остался в долгу и в свою очередь изобразил Пелевина в «Русском романе» как модного писателя Виктора Сорнякова, автора книги «Деникин и Ничто». Ну и то, что в 2019 году Басинский был автором Тотального Диктанта, тоже нельзя обойти вниманием. В общем, фигура достойная.

Роман «Подлинная история Анны Карениной» заслуженно хвалят, и так же заслуженно – да-да, всё куплено и писать Басинский не умеет, к тому же снова очевидна русофобистость автора, куда ж без неё – Басинский с ним стал лауреатом «Большой книги» и к тому же получил приз читательских симпатий. Читать его и вправду интересно и захватывающе, познавательно и уверена – нужно каждому, кто так или иначе вовлечен в судьбу Анны Аркадьевны (а это фактически любой, кто роман читал не по принуждению).

Предваряя погружение читателя в текст, Павел Басинский в словах «От автора» пишет следующее – и это становится во главу угла всего произведения: «Я отдаю себе отчет, что никакой подлинной истории Анны Карениной не существует. Анн Карениных столько же, сколько читателей этого романа. Но я льщу себя надеждой, что моя книга поможет таким же, как я, фанатикам, подсевшим на этот роман, разобраться в своих личных Аннах. Разумеется, не согласившись со мной».

Нашла ли я свою Анну после прочтения или в процессе? Скорее да, чем нет. Она уже была – после третьего перечитывания романа, но наконец обрела плоть, биографию, совершенно чёткую внешность, выпуклый характер и что греха таить – обросла недостатками. Она и раньше-то не была любимой героиней, но после «Подлинной истории» я даже перестала её жалеть. Возможно, это совсем не тот эффект, на который можно рассчитывать остальным читателям, и уверена, каждый действительно имеет собственное представление об Анне и возможно, оно совсем иное, нежели моё или даже автора. В любом случае, конкретизация образа, уточненность и реальность обеспечены, и полагаю, что ради этого стоит роман внимательнейше изучить.

К тому же «Анна Карени-
на» – действительно волшебный текст: всякий раз ты не просто находишь в романе что-то новое, ты читаешь его заново. То обращаешь внимание на второстепенные факты, то вчитываешься в образ Левина, то погружаешься во взаимоотношения с Вронским... и каждый раз понимаешь, что сама Анна в романе – стержень, на который нанизываются чужие судьбы, часть из которых он, рухнув, погребет под обломками несостоявшейся жизни.

В этом году обещают выход шестисерийного документального сериала «Каренина» по книге, очень его жду. «Делать интересный документальный контент, который зрители выберут среди десятков развлекательных шоу, – сложная задача. Но, как показывает мировой опыт, вполне реальная. Мы поддерживаем документальные проекты, в которых есть сильная история и умение ее подать. То есть контент, потенциально интересный крупным онлайн-платформам, где его посмотрит широкая аудитория. Со временем будет появляться все больше качественных проектов в этом жанре, и документальное кино станет источником зрительского трафика для платформ, привлекая новых подписчиков», – говорит Елена Лапина, исполнительный директор ИРИ. И книга, и Лев Толстой, и Павел Басинский стоят того, чтобы их смотреть.

В общем, даже если вы не поклонник «Анны Карениной», поинтересуйтесь и почитайте. Уверена, вы в любом случае найдёте много для себя интересного. Что такое развод в православной стране? Какой «язык» был у балов и почему Анна танцует с Вронским не вальс (как в кино), а мазурку? Почему лошадь Вронского звали Фру-Фру и на каких скачках в Красном Селе, а главное, по какой именно причине он сломал ей хребет (спойлер: виноват сам, оттого и злился, в том числе – хотя, казалось бы, опытный наездник)? Что из себя представлял Каренин как чиновник, кто такие были светская сектантка Лидия Ивановна и светская львица княгиня Бэтси? Что заказывают Стива и Левин в ресторане и что означают эти блюда? И наконец – куда Анна ехала перед тем, как броситься под поезд?

И множество других вопросов поставит перед вами автор, и ответы предложит, только заберите. И всё это очень ненавязчиво, бережно, грамотно, увлекательно. Документальная литература может быть интереснее художественной. Зависит от уровня таланта автора, и Павел Басинский однозначно на высоте. А самое важное – он любит «Анну Каренину» и щедро делится этой любовью с каждым, кто открыл её «Подлинную историю».