Наталья Крофтс

О Сингапуре говорят разное. Что это – Диснейленд со смертной казнью. Восточный Нью-Йорк. Город-магазин. Город конформистов. Город небоскрёбов. Финансовый центр Юго-Восточной Азии. В прошлом – опиумная страна. И ещё – город многих национальностей, мирно живущих вместе под крохотным клочком сингапурского неба. У каждого – свой Сингапур, иногда поразительно непохожий на Сингапур соседа. Эти зарисовки – о том, что увидела я за несколько месяцев жизни в этом маленьком государстве. О моём Сингапуре – и о живущих в нём женщинах.

Утро

За двадцать минут ходьбы до работы получаю огромное эстетическое удовольствие, глазея на местное население. Народ в основном ухожен и приятен, но больше всего поражают женщины: точёные, стройные, и неизменно при полном параде. Джинсы почти не увидишь: дамы обычно носят платья, юбки выше колен или крохотные шортики. Причём наряды – часто «вечерние», даже с утра: яркие, облегающие – или нечто уж совсем невыразимое, из рюш и кружев, шелков и туманов. Старательно накрашенные лица, уложенные волосы, высоченные шпильки. На фоне таких изысков я, в западном деловом костюме, чувствую себя почти что вылезшим из лесов хиппи.

Конечно, везде – а в Сингапуре особенно – реальность гораздо разнообразнее и пестрее любых клише. Утро. Перед светофором покачивается на умопомрачительных каблучках точёная китаянка в облегающем платье с выразительным вырезом на спине, а рядом стоит дородная женщина в чёрной накидке до пят и в платке. Ни одна из них и бровью не ведёт, и я всё больше проникаюсь теплом к этой стране – из-за терпимости её жителей.

Правда, на шпильках быстро не походишь: замечаю, что передвигаюсь где-то раза в три стремительнее местных дам. Присматриваюсь внимательнее – и совершаю поразительное для себя открытие. Походка! Одна из тех вещей, о которых уже много лет не задумывалась: добираюсь из точки А в точку Б, и спасибо. И только увидев радикально отличающийся метод ходьбы, начинаю анализировать. Вспоминаю детские дни и наставление бабушки: вытягиваем на земле скакалку – и стараемся пройти по ней. Потом скакалку убираем, но ходим так же. А у местных женщин бабушки явно были другими и учили их совсем не так. Здесь походка, скорее, напоминает движение конькобежца: нога влево – нога вправо, только проделываем это не на скорости, а медленно-медленно, вразвалочку.

Бунт

Часто слышу: «Сингапур – это место для отличников».

Молодая коллега затягивает меня в кафе «поговорить». И тут же ошарашивает:

– Что мне делать с жизнью?

Хлопая глазами – ну и вопрос! – пытаюсь упростить задачу, вычислить, где собака зарыта:

– А что тебя не устраивает? У тебя отличное образование, высокооплачиваемое место, и работник ты хороший. Выглядишь замечательно, ребятам нравишься. В чём же дело?

– Понимаешь, я-то думала, что к 25 годам уже во всём разберусь, найду «своё», буду точно знать, что мне нужно от жизни, и работать в этом направлении... А я... – она печально повесила точёный беленький носик. – И потом, ты говоришь: «работник хороший». А у меня постоянное чувство, что я – самозванка. И что в один прекрасный день кто-то наконец поймёт, что я гораздо хуже, чем обо мне думают...

– Знаешь, когда я жила в Штатах, у меня было ощущение, что любой заморыш о себе очень высокого мнения. А здесь наоборот: похоже, большинство не осознаёт своей ценности как личности, как человека, уже многого достигшего.

– Может, это от воспитания? Приношу родителям оценки – и оценки всегда хорошие, – а они недовольно подожмут губы и процедят: «А ведь могла бы и лучше!» И так всю жизнь, до сих пор. Может, поэтому я теперь уже сама себе постоянно повторяю: «А ведь могла бы и лучше». Совсем как родители.

И она недовольно поджимает губы. Потом грустно улыбается и добавляет:

– Разве что выпороть сама себя не могу.

Я на какое-то время теряю дар речи: моя собеседница – девушка тоненькая, хрупкая, к такой и прикоснуться страшно, не то что... Наконец решаюсь:

– Так тебя что, пороли?

– Да, до 12 лет где-то. А что ты так пугаешься – тебя что, нет?

– Ещё чего не хватало! Нет, конечно!.. Ой, ты извини, пожалуйста – вырвалось. И что, в Сингапуре это считается нормальным?

– Да. Нас и в школе пороли – по крайней мере, в моё время. Но говорят, что недавно родители стали протестовать: мол, если надо, мы и сами своим чадам надаём, школа пусть не вмешивается. А дома у нас специальная тростниковая палочка для битья в углу стояла – и где-то раз в неделю родители ею пользовались... Да ты не делай таких огромных глаз: насколько я знаю, мальчишек и до 16 лет пороли. Сестру мою тоже, её даже больше: она у нас в семье – бунтарь. Я-то всё сделала, как хотели родители: получила диплом финансиста, работа приличная... А она...

Я представляю бунтарку: ушла из дому, гуляет, пьёт...

– А она, – продолжает моя собеседница, – решила устроить родителям протест. Бунт. Архитектором стала! Родители, конечно, в полном ужасе...

И заботливая сестра сокрушённо покачала головой.

«Доброе слово и кошке приятно»

Сингапурцы доброжелательны и вежливы. Прибегаю в местный аэропорт после напряжённого рабочего дня, тороплюсь на рейс. Женщина-пограничник на контроле берёт мой паспорт, смотрит на меня внимательно и вдруг говорит:

– Возьмите конфетку, – и придвигает ко мне вазочку с леденцами, стоящую у неё на стойке. Только после этого начинает проверять документы.

Хотя меня в детстве и учили не брать конфет у незнакомцев, на этот раз предложение как нельзя кстати – я не успела поесть.

– Спасибо большое, – бормочу, уже с конфетой во рту, – от сладкого сейчас не откажусь.

– Вы здесь на проекте, да? По работе? – спрашивает пограничница.

В ответ киваю.

– Я так и подумала, – продолжает она. Со стуком ставит печать в мой паспорт и добавляет жалостливо: – Те, кто здесь на проекте, всегда прибегают вздрюченные в аэропорт, сразу видно. Не то, что туристы или те, что на конференции приехали.

Я смеюсь и настроение – то ли от конфеты, то ли от такой неожиданной заботы – мгновенно поднимается.

Уже с первых шагов в Сингапуре у меня появляется чувство, что пропасть здесь не дадут. Сначала хожу по улицам с картой, время от времени проверяю – куда дальше. Нередко тут же
остановится местный и спросит, что я ищу. Укажет дорогу или достанет смартфон, чтобы лично проверить по электронной карте, куда мне дальше идти. Потом вежливо раскланяется и уйдёт, ничего не прося взамен. Такая забота о ближнем довольно заразительна – и вот уже я сама, освоившись немного в этом городе, останавливаюсь возле женщины с ребёнком, растерянно оглядывающей указатели: «Вам куда? А, метро – это в ту сторону: два квартала – и увидите небольшое белое здание посреди площади».

Кассирша в супермаркете весело помогает упаковать мой рюкзак продуктами: сыр давайте вот сюда, а сок втиснем вот с этого краю. По ходу объясняет, как лучше приготовить купленные мною рыбные шарики.

Когда я открывала счёт в одном из местных банков, щеголеватый консультант наобещал мне кучу бесплатных плюшек в подарок. Спустя пару недель часть плюшек так и не материализовалась – зато пришла какая-то новая неоговорённая услуга. С длинным списком невыполненных обещаний иподозрительной «неоговорённой плюшкой» иду в банк. Встречает меня милая сотрудница, но уже через несколько минут, сообразив, что ей одной со мною не справиться, вызывает на подмогу ещё одну коллегу – и они в четыре руки стремительно ищут потерянные плюшки. «Вот всегда так, – думаю, – мальчики наобещали, а девочкам отдуваться». Без тени недовольства девушки скрупулёзно прорабатывают мой список, постоянно извиняются, мгновенно возвращают на счёт деньги за, как я и подозревала, недешёвую новую услугу – которую я у банка не просила. Через двадцать минут
покидаю здание довольная, со всеми причитающимися мне плюшками. Девочки провожают меня до дверей, мило улыбаются. «Заходите ещё, если что», – отважно говорят они мне на прощанье.

О стерео- и прочих подозрительных типах

Мы сидим с приятелями-сингапурцами в китайском чайном домике.

– Как вы себе представляли «типичного русского», пока не встретили меня?

– Пьёт водку, – слышу предсказуемый ответ.

– Носит шапку-ушанку.

– Агрессивен.

– И как, соответствую?

Ребята в ответ смеются: ни одно из названных клише не подходит. Тем более что мы познакомились в тропическом Сингапуре, где шапка-ушанка явно некстати.

– А какие у вас стереотипы о самих себе, о сингапурцах?

– Прежде всего: «Не упустить своего, не остаться в дураках». Для этого даже слово специальное в языке есть. Например, если на спектакле места в билетах не указаны, то люди прибегут заранее, будут долго и терпеливо ждать – чтобы сиденья получше достались именно им, а не кому-нибудь другому. Или если у ларька с едой очередь большая, а рядом лоток без очереди – то сингапурец обязательно пристроится к длинному хвосту, так как свято верит, что там, где очередь, товар лучше.

– Мы меркантильны. Ты уже слышала про наши «пять си»?

– Нет – а что это такое?

– Это пять обязательных вещей для счастья сингапурца, все начинаются с буквы «си».

И ребята наперебой принимаются выкрикивать и спорить: «квартира», «карьера», «кредитка», «наличные», «машина», «клуб»... Нет-нет, это уже шесть... Наличные и кредитка – одно и то же?..

Я прерываю их галдёж:

– Погодите, а где же семья, дети, любовь?..

– Какая-такая любовь, если нет ни жилья, ни кредитки? – слышу в ответ полушутливое.

Но тут же шутка переходит в «обсуждение по кругу»:

– Моя мама точно бы карьеру предпочла семье, если бы надо было выбирать...

– А моя – наверное, всё-таки семью...

Театр

Люблю ходить в театры. Особенно в малознакомых странах, если позволяет язык: когда видишь, над чем смеются и плачут люди, начинаешь лучше их понимать. Поэтому, угнездившись в Сингапуре, немедленно начинаю выяснять, где можно посмотреть местную пьесу. Оказывается, меня здесь давно ждали и хорошо подготовились: в поисковике тут же появляется «Сделано в Сингапуре. Цикл спектаклей».

И вот я – в театре. На сцене загорается лампа с красным абажуром, немолодая полная китаянка в ярко-красном шёлковом халате прихорашивается у тумбочки и тонким-тонким, умышленно противным голосом тянет что-то высокое, заунывное, непонятное. Рядом на узкой кровати дрыхнет худощавый муж...

История, в общем, незамысловатая: старшая дочь, пять лет назад сбежавшая в Англию искать счастья, возвращается с триумфом, а точнее – с богатым и лысым женихом-бухгалтером. Правда, англичанин не подозревает, что он едет на собственную свадьбу: подруга просто пригласила его «на чай» с родителями. Откуда было знать беспечной жертве, что чайная церемония – это основная часть китайского свадебного обряда. Под диалог пьесы вспоминаю недавний разговор о меркантильности местных дам.

Младшая, ещё идеалистичная, сестра:

– Он тебя хоть любит?!

Старшая:

– Да почём я знаю! Он же англичанин: у него одно и то же выражение лица и когда он занимается любовью, и когда давится рыбной костью!

– Ну а ты-то его любишь?

– Он – мой путь наверх, и за это я его – да! – люблю.

Но это – не комедия, скорее – трагикомедия. Тёплая, добрая, пронизанная надеждой на незамысловатое женское счастье: не золотую клетку, не удачную добычу, а любящего и любимого мужа.

И в этом, наверное, они не очень-то отличаются от нас.