Александр ТЕРЕНТЬЕВ
«Все идет по бессмертному кругу…»
** **
Чует осени начало
По ночам сентябрьский лес,
В небе звезд осталось мало –
В воду канули с небес.
Рыбы в озере толпятся,
Тени темные видны
Возле круглого, как пяльцы,
Отражения луны.
Ночь лучами ледяными
Вышивает свой узор.
Чья-то роспись, чье-то имя
На поверхности озер.
** **
Лес, прощающийся с летом,
Проредевший, золотой,
Затопила осень светом,
Как процеженной водой.
Стаи птиц к морям умчали
От грядущих холодов,
В ясном небе у печали
Не приметно берегов.
Лишь семья ворон над нивой,
Ожидающей дождя,
Воздух крыльями лениво
Подбирает под себя.
И насколько видит око,
Меж пустующих полей
К солнцу тянется дорога,
Человек идет по ней.
** **
Как пуста и солнечна старая веранда!
Над верандой сочные гроздья винограда.
Радужными лентами отпылало лето,
Стали фиолетовыми листья бересклета.
Здесь, в цветах до пояса, попрощались двое…
Скоро выйду к поезду в поле снеговое.
Гляну: мчится с тучами с севера на юг
Колесо сыпучее заполярных вьюг.
Вот тогда и вспомнится оттепель – в мороз,
Майская бессонница, дождь твоих волос.
** **
Печаль приходит в полнолунье,
Освобождая от покоя.
Я слышу чей-то голос юный
И сам не знаю, что такое.
В таежные глухие дали,
В заснеженное бездорожье
Уйти б, укрыться от печали,
Но без нее еще тревожней.
Качнулась вишня возле дома…
И сердце вновь захолонуло,
Как будто парусом знакомым
Из дальней юности пахнуло.
Я слышу снова юный голос,
Опомнюсь: жизнь невозвратима.
Рассыпан в небе звездный колос,
Далекий поезд мчится мимо.
** **
Век тороплив. Нам времени не жалко.
Миг – положить покупку на весы,
Миг – язычку карманной зажигалки,
Миг – взгляду на наручные часы.
А спохватись, задумайся при этом:
Давно ли жизнь казалась вечным летом,
Но вот уж август вышел на жнивье…
…Перед судом стоим, перед ответом
За каждое мгновение ее!
** **
Тайно погасло солнце,
Тайно светит луна,
Как слуховое оконце
В тайные времена.
Мир в бесконечном росте,
Небо – в цветах зимы…
Были ли с неба гости?
Может быть, это мы.
Может, звездный пришелец,
Тот, которого ждем,
Только морозный шелест
Снежных рощ за окном.
Может, мы жили где-то,
И повторилась вновь
В море лунного света
Наша с тобой любовь.
Может, наш путь вернется
В тайные времена…
Тайно погасло солнце,
Тайно светит луна.
** **
Под кручей лежала Волга
Огромным аэродромом,
Вел крохотный теплоходик
Две длинных волны за собой.
Казался весь мир макетом
С дымками над каждым домом,
В квадратах полей и пашен,
Зеленый и голубой.
Стояли мы над обрывом,
Над древней рекой великой,
Впервые на чудо жизни
Глядели со стороны,
Как молча мигает бакен,
Как падают чайки с криком,
Как вкатывается в небо
Оранжевый шар луны.
Наверно – родись попозже –
Мы так бы с тобой глядели
На чью-то чужую планету
К которой издалека
В ракете-оранжерее
Сто лет световых летели
Сквозь мощный солнечный ветер
И звездные облака.
И вот, наконец, мы вышли
В открытое мирозданье,
Сияет сквозь светофильтры
Сапфирно-синяя мгла,
И яркие наши тени
В прожекторный луч врастают,
И медленны, невесомы
В движеньях наши тела.
Далекие позывные
Уловит чья-то антенна,
И кто-то из нас, быть может,
Тайком вздохнет тяжело…
Глядим на чужое солнце,
Как будто стоим у мартена,
А где-то в степи за Волгой
От снега белым-бело.
А где-то бежит дорога
Вдоль древних церквей и мечетей.
Стоят у обрыва двое.
О чем мечтается им?
Никто не увидит Бога,
Пока он живет на свете,
Достичь порога вселенной
В пути не надо живым.
** **
Как только первобытное светило
В мир уронило луч рассветный свой,–
Росток зеленый в клетке хлорофилла
Его припрятал, словно в кладовой.
Тот древний луч – он не угас доныне!
И влажный ландыш под лесным кустом,
И саксаул, разросшийся в пустыне,–
Живут воспоминания о нем.
Морская зыбь и твердь державной суши,
И свет твоих, любимая, очей,
И смертный мрак, смущающий нам души,–
Все соткано из солнечных лучей.
Нахлынет грусть, что жизнь проходит мимо,
Звезду речную зачерпни в ладонь,
И замерцает в ней неистребимо
Тот древний луч, как синий халцедон.
** **
Старейте, вещи! Вы должны стареть.
Вам, может быть, воздастся по заслугам:
Раз вы умели украшать и греть –
Сдадут в музей к изношенным кольчугам.
Но вещи тех, кто вами пренебрег,
Кто жил в труде не ради вас на свете…
…Лицо и руки Моцарту обжег
Не блеск алмазов,
А бессмертный ветер!
** **
Взгляд наделяет цвет движеньем,
И нескончаемо оно…
Нет, не зеркальным отраженьем
Цветы вошли на полотно.
Художник вымытые кисти
Убрал. Но маки доцветут.
И капли, зеленей, чем листья,
На той картине упадут.
И в желтых рамах будет осень,
Дождей стеклянная стена,
И снова ветер в землю бросит,
В сад вызревшие семена.
Цветы в день своего рожденья
Опять войдут на полотно…
Взгляд наделяет цвет движеньем,
И нескончаемо оно.
** **
С черемух опадает цвет,
Как в пору первую свиданий,
Но на душе покоя нет,
И зримей власть воспоминаний.
Все чаще я себя ловлю
На том, что в близости заката
В тебе я заново люблю
Ту девочку, какой была ты.
Качели возносили нас:
Кто – падает,
А кто – взлетает…
Я помню свет весенних глаз,
И снова сердце замирает.
И я не знаю, что со мной!
Задумываюсь: неужели
Вдруг оборвется путь земной,
И на лету – замрут качели?
** **
В тишине голубой, ночной
Под лесным листопадом
Постоим над водой речной,
Протекающей рядом.
Отцвели на реке цветы,
Словно желтые луны,
Осень встретили я и ты…
А мы все еще юны.
** **
Когда уходит человек,
Он не берет с собой
Ни синих гор, ни светлых рек,
Ни тишины лесной.
Когда б на память каждый взял
Хоть искорку с листа,
Я в мир пришел бы,
Вырос, встал,
Взглянул: земля пуста.
Но Бог не проклянет того,
Кто в кладовых земных
Пусть не умножил ничего,
Но не растратил их,
Кто сад не вырастил другим,
Но мужество нашел
Покинуть этот мир таким,
Каким в него пришел!
** **
Под кленом – россыпь листьев золотистых.
Быть может, он не расцветет весной.
И я теряю дни свои, как листья,
Придет, я знаю, осень и за мной.
Печально слушать капли дождевые,
Когда на потемневшее крыльцо
Такие листья падают большие:
Заплачешь – можно заслонить лицо.
** **
Соседям снится сотый сон.
Как тихо в комнате и странно!
Вода не капает из крана,
И выключен магнитофон.
Раздвину шторы на окне.
Полет космического света
О том, что движется планета,
Опять напоминает мне.
Вновь надвигается с высот
Вселенная с туманом звездным,
И над пустынным перекрестком
Сияет стрелка «Переход».
И по проспекту, одинок,
Бежит из городских предместий,
Как будто выпав из созвездий,
Такси зеленый огонек.
Куда спешит в полночный час
Посланец счастья или горя!..
Тень тайны проплыла по шторе,
Но свет Вселенной не погас.
** **
Жизнь дана, как большая награда,
За терпенье быть камнем, звездой.
За стеклом то ли гроздь винограда,
То ли ласточка лепит гнездо.
Все идет по бессменному кругу.
О разлуке с душой не грущу,
Никого, ничего – только вьюгу
В отпылавшее сердце впущу.
Был я камнем и звездным мерцаньем
Речь и разум обрел в свой черед.
Улетит моя мысль в мирозданье,
Может, в чью-нибудь память войдет.
** **
ОБ АЛЕКСАНДРЕ ТЕРЕНТЬЕВЕ
В следующем году ему бы исполнилось пятьдесят лет. Всего-то пятьдесят и уже пятьдесят, можно подводить первые итоги. Он и собирался это сделать, может быть, почувствовал, что следует, непременно следует… И в наш журнал передал большую подборку стихов с просьбой опубликовать в пятом или шестом номере, поближе к его юбилею. Увы… До юбилея он не дожил!
Мне довелось повидать немало поэтов, совершенно разных в жизни людей: хороших и плохих, добрых и ядовитых, их всех, пожалуй, объединяло одно – повышенная эмоциональность, то есть такого человека при желании легко можно ранить. Александр Николаевич Терентьев отличался особой поэтической печатью на челе. Не нарочитой, мол, поглядите: «Я – поэт» и потому могу себе позволить то-то и то-то, а органичной, естественной, словно поэзия проросла в его личность и все себе подчинила. Его можно было узнать по стуку в дверь, по взгляду, по манере говорить. Он вел особый образ жизни – ночами работал (тишина и краски приглушены – ничто и никто не мешает), держался на крепком чае и папиросах, а днем отсыпался. Жизнь выдавалась трудная, получал пинки и слева, и справа, гигантская работоспособность не приносила ощутимых материальных результатов, не ладил с литературными чиновниками, не умел подать себя, не умел пристроиться, остро чувствовал несправедливость и в то же время сам допускал нелепые промахи, ссорился с людьми, которые в общем-то неплохо к нему относились…
В Мордовию попал, познакомившись во время учебы в Литературном институте в Москве с Валентиной Юдиной, будущей своей женой, верной помощницей и соратницей. Она и привезла его, выросшего на Волге. В Саранск. Первая отдельная книга «Ночная радуга» вышла в 1979 году, ему уже исполнилось тогда тридцать два года. На его счету тысячи публикаций от районных газет до столичных издательств: лирика, детские стихи, сатира, переводы – в Белоруссии, в Казахстане, на Украине, от журнала «Пограничник» до альманаха «День поэзии». Выходили книги… В 1989 году принят в Союз Писателей СССР. По его заделу в литературе мог бы и должен был бы стать писателем официально гораздо раньше, но…
Как бы там ни было, жизнь у Александра Терентьева состоялась интересная, он много знал, много повидал и был общительным и доброжелательным человеком, особое внимание уделял молодежи. Мы с ним познакомились в 1976 году на вечере поэзии, который проводила в ДК профсоюзов служба знакомств для тех, кому за тридцать. Александр Николаевич вместе с супругой являлись почетными гостями вечера, а я, девятиклассник, рвался прикоснуться к поэзии. Конечно, меня не пускали, – на столах в полутемном зальчике фрукты и вино, собрались, в основном, действительно те, кому за тридцать. И вот Терентьев подошел к ведущему вечера и заявил, что если меня не пустят, то они с Валентиной выступать отказываются. Смешной случай, но именно так мы и познакомились.
Жили они в то время на Историческом проезде в продолговатой малосемейке напротив туалета, на письменном столе стоял глобус с вмятиной в районе Китая… Тогда еще не существовало литературной студии «Пегас», но для многих молодых поэтов центром притяжения стали Александр Терентьев и Валентина Юдина. Молодыми авторами, правда, больше занимался Александр Николаевич, скольких из них он заметил и что называется «поставил на крыло» – не перечесть. Неслучайно с момента своего возникновения студия «Пегас» была и остается самой многочисленной в Саранске. Без преувеличения можно сказать, что такого человека, который бы отдавал столько времени и сил работе с молодыми авторами в Мордовии, не было и нет. Это тоже особый талант – доброжелательно, непредвзято относиться к творчеству других.
И еще… он был членом редколлегии нашего журнала и с момента его возникновения много помогал редакции – искал интересные материалы, готовил публикации, переводил…
Жаль терять таких замечательных друзей.
На обратной стороне фотографии, которую вы видели в начале стихотворной подборки Александра Терентьева, надпись:
Смородине Косте –
Вспомни мои кости
(Как ходил к нам в гости –
вариант),
Когда буду на погосте.
13 апреля – 78 г.
Пусть земля будет пухом!
Константин Смородин
