Наталья Крофтс

Наталья Крофтс родилась в г. Херсоне на Украине. Окончила МГУ в России и Оксфордский университет в Англии. Живёт в г. Сидней, Австралия. Автор многочисленных публикаций в русскоязычной прессе: в «Литературной газете», в журналах «Новый берег», «Новый журнал», «Интерпоэзия», «Юность», «День и ночь», «Австралийская мозаика» и многих других. Английская поэзия вошла в четыре британские антологии.

Шпана австралийских парков

Впервые наши с поссумом пути пересеклись в городе Мельбурне, куда меня направили в командировку вместе с Полом, коллегой-австралийцем. Поужинав, мы решили пройтись до гостиницы пешком: судя по карте, наш путь проходил по симпатичной набережной реки Ярра, потом – через огромный парк.

Уже давно стемнело, в парке не было ни души – и тут я увидела невероятно огромного кота, идущего по аллее вразвалочку походкой главаря местной шпаны. Коричневатый мех, пушистый хвост.

– Ой, смотри, какой котяра! – воскликнула я, указывая на зверя.

– Какой же это кот?! Это поссум! – ответил мой коллега.

Действительно, когда существо обернулось, я увидела, что мордочка у него лисья, или даже, скорее, как у огромной мыши. За время моего недолгого пребывания в Австралии поссумы мне ещё не встречались, а слово было знакомо исключительно благодаря Элиоту и его «Книге старого Поссума о кошках». Мне очень захотелось получше рассмотреть этого нового зверька:

– Тихо, не спугни его! Как ты думаешь, он нас ближе подпустит?

Но австралиец, не слушая меня, направился прямо к поссуму. Зверь остановился и смерил моего коллегу оценивающим взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Я замерла – а Пол, подогреваемый недавно выпитым вином и желанием показать иностранке, кто здесь хозяин, подошёл к существу вплотную, чуть нагнулся и протянул палец, беспечно приговаривая:

– Поссум-поссум-поссум.

Кто здесь хозяин, поссум давно знал и без Пола: деловито обнюхав протянутую ему руку и ничего съедобного в ней не обнаружив, зверь открыл пасть: «хрррям». Раздался крик – и поссум с достоинством ретировался. Из пальца текла кровь. Наскоро вытерев её салфеткой, мы со всех ног поспешили в гостиницу, по дороге обсуждая, стоит ли сдаваться врачу на уколы от бешенства или подождать. Пол утверждал, что поссум показался ему очень рассудительным, что бешенства в глазах кусателя не наблюдалось – а цапнул, мол, его поссум за дело, хорошо обдумав ситуацию, а вовсе не под влиянием болезни.

Над деревьями висела полная луна.

– Ну вот, – подытожил пострадавший, – оказывается, укушен я был в полнолуние. Завтра, скорее всего, уши у меня станут треугольными и покроются коричневой шёрсткой.

На этом моё ночное знакомство с новым сумчатым не закончилось по одной очень простой причине: любопытство. Доведя коллегу до гостиницы и оставив его зализывать раны, я пошла в свой номер: там, среди разных разностей, предоставляемых гостям, лежала пачка овсяного печенья. И мой фотоаппарат. С этими двумя сокровищами я и отправилась назад в парк, продолжить знакомство уже без неблагоразумных свидетелей.

Парк был по-прежнему безлюден – но вовсе не пуст. Я прошла по аллее всего несколько шагов, когда из мусорного бака выглянула упитанная мамаша-поссум; на спине у неё сидел малыш размером с котёнка. Вид у обоих был довольный: очевидно, в урне разносолов хватало, поэтому, сделав несколько снимков, я продолжила путешествие.

И вот, наконец, у одного из стволов я увидела одинокого поссума, сидящего в позе белочки с иллюстраций к «Сказке о царе Салтане». Он казался несчастным и голодным. На меня взглянул равнодушно, но когда появилась пачка печенья и зашуршала обёртка, зверёк, отложив в сторону все свои раздумья, направился прямиком ко мне. От столь решительных действий храбрости у меня поубавилось – и вместо того, чтобы ломать печенье на части и кормить поссума из рук, я кинула голодному созданию весь кружок. Поссум взял дар обеими передними лапами, уселся поудобнее и принялся жевать. Но счастье его было недолгим: тут же с соседнего ствола поспешно спустился ещё один поссум и устремился к своему приятелю. Печенье отлетело в сторону, оба зверька подпрыгнули и сцепились в пронзительно визжащий клубок. Парочка каталась по земле, в воздухе над ними медленно и печально кружилась свежевыдранная шерсть. В довершение картины, из-за туч выглянула яркая полная луна – и в её свете стало отчётливо видно, что среди крон проносятся молчаливые тени огромных летучих лис.

Окинув взглядом этот пейзаж, я со всех ног припустила к гостинице. Сзади всё ещё слышался душераздирающий визг.

Правильно говорили взрослые в детстве: «Опасайся тёмных парков!» Особенно в славном городе Мельбурне.

Ночные шорохи

И звуки поссумов, ночующих на балках...

Генри Л о у с о н

С появлением западных поселенцев многие из австралийских животных стали исчезать: сошли на нет полосатые тасманские волки и ушастые малые бандикуты, пришлось плохо и пресловутым тасманским дьяволам – то их целенаправленно истребляли фермеры, то свалилась на них ужасная эпидемия лицевой опухоли. Даже многочисленные кенгуру всё никак не могут привыкнуть к новым правилам игры: так и норовят выскочить на дорогу, остановиться и уставиться на стремительно приближающуюся машину большими доверчивыми глазами, с немым вопросом в глазах: «А что дальше будет?»

Но многие поссумы приспособились к сосуществованию с людьми очень успешно: облюбовали себе места в парках и под крышами домов, с удовольствием наведаются к вам и в мусорный бак, и в сад-огород. В прошлом их истребляли из-за ценного меха, но теперь поссумы защищены законом, и ни один приличный австралиец их не тронет, даже – как я убедилась воочию – не станет мстить за укушенный палец. Когда наступают сумерки, нужно только присмотреться и прислушаться: то пробежит поссум по телеграфным проводам, то зашелестит листвой в придорожной ограде. Я навожу на куст фонарик – и вижу среди ветвей невероятно толстого и самодовольного зверя, зычно чавкающего листьями и щурящегося на свет. Кончик хвоста у него совсем лысый, это – кольцехвостый поссум. Он сидит у самого моего дома и, похоже, уходить никуда не собирается. Я же очень рада такому симпатичному соседу.

Но радуюсь я недолго. Примерно в четыре часа утра прямо над кроватью раздаётся деловитое шебуршание. Кто-то возится под крышей – возится долго, основательно и прекращать это увлекательное занятие явно не собирается. Заснуть при таком шуме невозможно – не помогают ни попытки прикрыть голову одеялом, ни беруши. Наконец, забираюсь на стул, далее – на стол, и стучу в потолок. Следует минутное недоумённое молчание (мысленно вижу, как поссум презрительно приподнимает бровь) – и возня возобновляется. Я сдаюсь и покидаю поле боя: забираю одеяло и отправляюсь спать на диван в другую комнату.

После пары бессонных ночей я наконец объявляю шуршателю войну. Сначала мы забираемся под крышу и ищем следы жизнедеятельности – но понять, кто и как сюда забирается, не удаётся. Тогда я звоню в санитарную инспекцию – и тут понимаю, сколь велик и почитаем поссум в австралийском обществе.

– У вас кто, крысы или поссумы? – спрашивают меня первым делом.

– Честно говоря, не знаю. Подумала, что поссум – только потому, что видела несколько поссумов рядом с домом.

Санинспектор долго слушает по телефону, как я воспроизвожу звуки и последовательность событий этих бессонных ночей. Наконец решает:

– Скорее всего, поссум. Ничем вам помочь не сможем.

– Как?

– Мы занимаемся только крысами. Позвоните в компанию, работающую с поссумами. – И уже почти попрощавшись, санинспектор душевно добавляет: – Только и они вам не помогут.

– Почему?

– А что они сделают? Приедут, поставят безвредную ловушку. Поймают поссума – и отнесут его, целого и невредимого, не далее как на пятьдесят метров от вашего дома. А он, не будь дурак, тут же вернётся на уже обжитое местечко. И всё начнётся сначала.

– Подождите, а почему его не отвезти подальше?

– Нельзя. По закону, поссума полагается отпустить в радиусе 50 метров от того места, где его поймали. Иначе у зверя может случиться нервный стресс. А он – охраняемый вид.

Про мой нервный стресс от бессонных ночей речи не было.

Дав мне переварить эту ценную информацию о приоритетах австралийского общества, голос на другом конце провода мягко посоветовал:

– Вы поищите дырки в крыше. Кстати, как он туда залезает? Если можно, отпилите ветки деревьев, ведущие на чердак.

Легко сказать: ветки у деревьев тоже просто так отпиливать нельзя – нужно разрешение местного совета.

И вдруг мне неожиданно повезло: в тот же день к дому подъехала машина, чистящая стоки. С неё-то и обнаружили, что завелись у нас в крыше, под самыми стоками, волнистые попугайчики. Вот эти милые существа и возились так беспардонно ни свет ни заря. Причём оказалось, что прав у попугаев меньше, чем у поссумов: гнёзда их убрали, а то могут завестись крысы, очень любящие поживиться свежими яйцами. Ночные шорохи прекратились. Оклеветанные мной поссумы продолжают громко чавкать в кустах и шуршать в пальме под моим балконом. Зла на меня они, похоже, не держат.

Родственник

Машина проехала мимо узкой боковой дорожки и остановилась возле дома. Только задним числом я поняла, что там, на асфальте, кто-то лежал. Мы вернулись. Это был поссум: совсем маленький, размером с кота-подростка. Светловато-серая шёрстка свалялась и была мокрой. Поссум тяжело дышал и силился подняться – но двигались только передние лапы и голова. Что с ним стряслось, было не совсем ясно: может, сбила машина, а может, просто съел какую-то отраву. В послеобеденное время поссумам выходить на прогулку ещё рано, и если его сбили, то лежал он здесь уже долго. И был очень плох.

В Австралии есть служба спасения, что-то вроде скорой помощи для раненых зверей. Звоню им, чтобы спросить, что делать с пострадавшим.

– Сейчас попробуем найти добровольца: он приедет и заберёт поссума. – И после паузы: – А вы не могли бы его сами отвезти к ближайшему ветеринару? Платить ничего не нужно – просто привезти и оставить, ветеринар о нём позаботится.

– А как его везти?

– Найдите коробку, наденьте перчатки, возьмите поссума за хвост и положите в коробку.

– За хвост?

– Не волнуйтесь, он вас не тронет.

– Ну, хорошо, мы попробуем.

Мне дали адрес ближайшего ветеринара, номер «дела» моего поссума – и строго добавили: «Воды и еды ему не предлагать».

Мы вернулись к малышу. Казалось, что помочь ему уже ничем нельзя – но и оставлять одного было тоже немыслимо: он всё ещё дышал и смотрел большими круглыми глазами – а на соседнее дерево уже присели две вороны. Может они, конечно, случайно там оказались – 

но мысль о том, что поссума сейчас начнут клевать живьём, не позволяла уйти.

Я поставила коробку рядом со зверьком. Поссум маленькими глотками хватал воздух, из открытого рта высовывался острый розовый язычок. Когда его взяли за хвост, он не возражал – тихо улёгся на дно коробки и не двигался. За пятнадцать минут езды из этого временного жилища не донеслось ни звука.

В ветеринарной клинике меня попросили заполнить формуляр: «кого привезли», «где нашли», «что с ним случилось», «Ваше имя и контактные данные». Очень похоже на анкету в обычных больницах: «имя пациента», «адрес», «на что жалуетесь», «имя и контактные данные ближайших родственников».хо улёгся на дно коробки и не двигался. За пятнадцать минут езды из этого временного жилища не донеслось ни звука.

Что ж, буду родственником.

Коробку я осторожно поставила на стол – поссум ждал, когда к нему выйдет медсестра.

Через несколько часов мне позвонили, чтобы поблагодарить за хлопоты – и выразить мне свои соболезнования: поссум умер, не дождавшись ветеринара.

По вечерам возле нашего дома долго было тихо. Но вот однажды я опять услышала возню в кустах. Навожу на куст фонарик – и вижу среди ветвей самодовольного поссума, зычно чавкающего листьями и щурящегося на свет...

Фото автора