Вспоминается мне ранняя погожая осень. Август был с теплыми дождиками. Потом бабьим летом паутины много село на поля. Это тоже добрый знак.
Иван Бунин
Помнится мне, как расплывается по усадьбе Пушкина удивительно солнечный аромат антоновских яблок. Стою у дома Поэта, пребывая в сладком завораживающем оцепенении, хотя и знаю, что хозяин уже около двухсот лет не ступал на порог родимого гнезда...
Окна усадьбы тускло светятся в ранней утренней дымке; через запотевшие стекла тоскливо падает свет на тропы парка; и сквозь печальные очи барского дома едва уловимо доносятся до меня слабые звуки восторженной, ласкающей слух пушкинской лирики; и в такт музыке стиха стекают с этих запотевших очей, словно слезы, крупные, прозрачные, удивительной чистоты капли, и кажется, дом заунывно плачет. Может быть, в ожидании своего Поэта, в смятении ранних осенних сумерек, мечется среди опустевших зал одинокая страстная Муза?.. Страдания ее напрасны – Поэт безнадежно опаздывает на ночное свидание, а рассвет, между тем, уже готов рассеять сонный сумрак раннего спящего утра... Но кажется, что и он замешкался. Восход, действительно, не торопился и запаздывал – радость встречи Музы и Поэта еще казалась возможной, но... последняя надежда рухнула в одно мгновение, когда первая утренняя зорька бледно, кротко и неясно блеснула на востоке, затем вспыхнула алым огоньком по всему горизонту и уже вскоре ярко разгорелась ровным розовым румянцем. Взошло солнце, и его огромная, золотая, до краев переполненная чаша опрокинулась с небес на усадьбу широким потоком теплой медовой патоки. Она лениво потекла по дорожкам, окутывая стволы деревьев, сковывая их пышные рыжие кроны в свои сладкие мягкие объятия. Вот уже и крыльцо, и дом утонули в густой солнечной паутине света. Ярким огоньком зажегся он в окнах усадьбы, осветил темные залы и старый потускневший мезонин барского дома, вместе с которым встрепенулся, поежившись от холода, ожил и пробудился парк...
Утренняя прохлада и влага аллей сменилась на тихий солнечный свет, – высокие темные ели посветлели, шершавая кора их стала теплой и распространяет нежный аромат смолы, и в воздухе все отчетливее чувствуется сладкий «запах антоновских яблок, запах меда и осенней свежести». Он влечет меня за собой. Повинуясь терпкому яблочному аромату, я с трепетом спешу под манящие своды старинного парка. В памяти моей, бушуя, воскресают детские мечты о светоносных тропах, о блаженных миртовых садах, о безлюдных библейских предгорьях и о дальнем странствии в воистину чудесную неземную пушкинскую страну...
И теперь здесь, в Михайловском, с утешением далеких надежд и мечтаний, я соприкасаюсь с невидимой нитью времен: столетия нашего с веком минувшим, пушкинским. И все тот же нетленный аромат антоновских яблок сопровождает мои воспоминания. Ускоряя шаги по солнечным тропам, вдыхая глубокий, терпкий, насыщенный аромат осеннего сада, я и не заметил, как оказался на аллее Анны Керн. Шаг за шагом среди этих могучих дедовских лип и молодых пышных елочек увлекает меня в тенистую глубину аллея, откуда легкими, воздушными волнами набегает свежий ветерок, лохматит кроны вековых лип и вечнозеленые платьица молодых елей, даруя мне живительную прохладу и... нежный сладостный аромат зрелых антоновских яблок. Все более увлеченный предвкушением сладкой терпкой сочной антоновки я продолжаю свой неторопливый путь, который привел меня в душистый усадебный сад...
Трещат и ломятся под тяжестью спелой антоновки хрупкие ветви яблонь. Я с трепетом срываю яблоко, оно самое необыкновенное – пушкинское! Такую же крупную сочную антоновку собирала ранним утром, еще по росе, своему «любимому Сашеньке» няня Арина Родионовна. Когда будете в Михайловском, не забудьте посетить этот чудный сад. Быть может, вам и посчастливится встретиться с Ариной Родионовной. Она непременно угостит вас самыми зрелыми и сладкими яблоками, но если же удача и впрямь на вашей стороне, то вы обязательно наберете самой крупной антоновки, и добродушная хозяйка пригласит вам к себе в гости, где за кружкой «крепкого, сладкого-пресладкого красного кваса» или за чашкой чая с яблочным вареньем поведает вам не одну интересную сказку. Мне довелось побывать в гостях у доброй приветливой старушки. Как сейчас помню ее тихий, ровный голос, седые мягкие волосы, ласковый взгляд; кипящий на вычищенном деревянном столе самовар, здесь же рядом и антоновка блестит белым наливным сахарным бочком. Бревенчатые стены завешены сухими травами; празднично и аккуратно убраны образа; чистые ставни широко отворены в сад, и оттуда веет бодрой осенней прохладой...
Вдруг под окнами раздался звонкий ребячий смех, а через секунду, с удалью запрыгнув и бойко перескочив через подоконник, в комнате стоял довольный и беззаботный Саша Пушкин и, весело смеясь, с жадным треском поедал антоновку. Еще секунда, и Саши вновь не стало: озорной юный барин исчез из комнаты своей няни так же, как и появился. Голос его послышался уже где-то далеко в саду, куда мы и отправились вместе с Ариной Родионовной.
До сих пор так и вижу среди утреннего сада, еще светящегося лиловым туманом, добрую милую женщину. А вот и мужики с косами и граблями, возвращаясь с полевых работ, идут мимо яблоневого сада. Старушка по доброте своей угостила их барскими яблоками.
– Ядреная антоновка – к веселому году, – выкрикнул один из них.
– Бабьим летом паутины много село на поля. Это тоже добрый знак. Много тенетника на бабье лето – осень ядреная, – отозвался ему в ответ второй, и они вместе бойко затянули удалую русскую песню...
И подумалось мне тогда, что много еще подобных удалых, добрых урожаев снимут «в веселые годы» обитатели Михайловского.
Иван Бунин сожалел о том, что «запах антоновских яблок постепенно исчезает из помещичьих усадеб, в иных уже и вовсе нет жизни...» Когда я впервые читал эти строки, грустно становилось, но, побывав в гостях у Пушкина, я убедился в том, что это сказано не о Михайловском. Живы еще дворянские гнезда, где ясно ощутим медовый аромат зрелой антоновки. Дворянские усадьбы будут жить, покуда не померкнет слава их былых обладателей, а это значит, что Михайловскому дана вечная жизнь.
Я верю, что и мои дети, придя когда-нибудь в гости к Пушкиным, прежде всего почувствуют запах дворянской усадьбы: старой мебели красного дерева, сушеного липового цвета на запыленной крышке фортепьяно, и тогда, может быть, ощутят они и этот сладчайший, крепкий вкус спелых антоновских яблок, сахарно тающих во рту. Бывало, откусываешь огромный кусок, так и брызжет и льется ручьем сок, словно рвется рассказать мне какую-то тайну... Тайну давно ушедших веков, когда, возможно, именно здесь, протянув руку к молодой ветви, писал Александр Сергеевич, сидя на скамье: «Я помню чудное мгновенье...» Теперь на этом месте памятник Пушкину. Я с волнением вкладываю в его руки несколько спелых яблок – пусть знает о том, что потомок его как святыню чтит «пушкинские» яблоки, увозя одно-два за тысячу километров, стараясь подобным образом сохранить хотя бы ненадолго частицу пушкинской России – антоновские яблоки из Михайловского...
г.Темников,
Республика Мордовия
