Николай БЛОХИН

Лермонтов. Последний день

Сабанеевские ванны

Сведения о лечении Лермонтова серными ваннами в 1841 году исследователи черпают из архивных документов управления Кавказскими Минеральными Водами того времени или из книги старшего научного сотрудника, заведующего отделом фондов «Домика Лермонтова» в Пятигорске С.И. Недумова «Лермонтовский Пятигорск», несомненно полезной и интересной.

Первые шесть билетов в Сабанеевские ванны Пятигорска Лермонтов купил 26 мая 1841 года (все даты по старому стилю. – Прим. авт.), то есть через две недели после приезда на курорт. Исследователи предполагают, что это событие связано с окончательным оформлением пребывания поэта
в Пятигорске.

Свое название Сабанеевские ванны получили по имени генерала от инфантерии, участника русско-турецкой войны, итальянского и швейцарского походов Суворова и Отечественной войны 1812 года Ивана Васильевича Сабанеева, приехавшего на Горячие воды в 1825 году. Сначала над одной из ванн по распоряжению Сабанеева поставили калмыцкую кибитку, а в 1827 году на пожертвованные им средства соорудили деревянное здание.

Во времена Лермонтова внутренние стены Сабанеевских ванн были задрапированы сукном, потолок – холстиной, крыша обтянута парусиною. В каждом отделении по две ванные комнаты, с отдельными раздевалками – женской и мужской. Всего насчитывалось шесть каменных ванн, опущенных до уровня пола. Деревянный пол. В каждой ванне внутри каменные ступени, чтобы было удобно опускаться в минеральную воду. Температура воды в источнике, открытом в 1824 году главным врачом Кавказских Минеральных Вод Фёдором Петровичем Конради неподалеку от озера Провал, достигала 39 градусов по Цельсию.

В Сабанеевские ванны она поступала по деревянному жёлобу. За сутки из источника брали до 360 вёдер воды. Правда, посетители, принимавшие ванны, отмечали, что в помещениях, оборудованных довольно приличной мебелью, всё-таки «было тесновато».

Следующие десять билетов Лермонтов взял в Варвациевские ванны, названные так по имени их основателя греческого морехода Ивана Андреевича Варвация. Судя по записи в «Книге дирекции Кавказских Минеральных Вод», Лермонтов купил билеты 9 июня 1841 года. В этот день, как установил по номерам выданных билетов С.И. Недумов, их приобрели Алексей Аркадьевич Столыпин («Монго»), кузина поэта Екатерина Григорьевна Быховец и камер-юнкер князь Александр Илларионович Васильчиков.

В журнале между номерами билетов, выданных Лермонтову и Васильчикову, отмечены три билета, взятые титулярным советником Сергеевичем. Возможно, это один из пятигорских знакомых Лермонтова, так как рядом с поэтом тот же Сергеевич получал ванные билеты и 14 июня. Поэт в этот день взял ещё четыре билета, как и ранее, в Варвациевские ванны. Последний раз Лермонтову выдано пять билетов в те же Варвациевские ванны 18 июня 1841 года.

Калмыцкие ванны

Долгие годы в лермонтоведении считалось, что Лермонтов переехал из Пятигорска в Железноводск 14 июля 1841 года. Эту дату впервые назвал П.Е. Щёголев, автор книги «Последние дни в Пятигорске и дуэль с Мартыновым». Тщательно проверив в 1930-х годах архивы Пятигорска, С.И. Недумов доказал, что Лермонтов и Столыпин переехали в Железноводск раньше, в начале июля 1841 года, и начали принимать калмыцкие ванны.

Перелистывая архивные документы Пятигорска, С.И. Недумов выяснил, что, использовав четвёртый билет 11 или 12 июля, Лермонтов возвратился в Пятигорск 13 июля. В рапорте смотрителя казённых зданий в Железноводске подпоручика Маевского за время с 6 по 13 июля значится «прибывший на воды поручик Лермонтов». В тот день 13 июля поэт был на вечере в доме Верзилиных, где и произошла его ссора с Мартыновым. 14 июля Лермонтов и Столыпин возвратились в Железноводск. По разысканиям С.И. Недумова выходит, что Лермонтов жил в Железноводске с 6 по 13 июля и с 14 по 15 июля. Ночь с 13 на 14 июля Лермонтов провёл в доме Верзилиных в Пятигорске.

Во вторник, утром 15 июля 1841 года Лермонтов купил пять билетов по 50 копеек на так называемые «калмыцкие» ванны № 12 в Железноводске.

Об истории их возникновения Эмилия Александровна Шан-Гирей, жена троюродного брата поэта Акима Павловича Шан-Гирея, рассказывала так: «Какой-то калмыцкий князь (это очень давно) нашёл источник, раскопал его, поставил свою кибитку и купался там, никого не допуская, так как ванны в то время были бесплатные. Впоследствии вместо войлочной кибитки поставили деревянную постройку, придав ей форму кибитки, и причислили этот источник к прочим группам ванн, сохранив ему название «Калмыцкий».

День 15 июля 1841 года не предвещал ничего трагического. Напротив, ближе к вечеру гости собирались на именинный обед одного из самых влиятельных чиновников «водяного общества», князя, генерал-майора, начальника Центра Кавказской линии Владимира Сергеевича Голицына. Но начавшийся проливной дождь с грозой расстроил праздник, устроенный в Казённом саду Пятигорска.

Днём к Лермонтову в Железноводск из Пятигорска приехали в коляске Екатерина Григорьевна Быховец, дальняя родственница поэта, и Обыденная, родственница Быховец. Исследователи предполагают, что, возможно, это была дочь члена Правления Кавказской области Петра Савельевича Обыденного. Их сопровождали верхом на лошадях юнкер Александр Павлович Бенкендорф, офицер Лев Сергеевич Пушкин, брат великого русского поэта А.С. Пушкина, кавказский чиновник и поэт Михаил Васильевич Дмитриевский.

В письме Екатерины Быховец к сестре из Пятигорска есть такие строки: «На половине дороги в колонке мы пили кофе и завтракали. Как приехали в Железные, Лермонтов сейчас прибежал; мы пошли в рощу, и все там гуляли. Я всё с ним ходила под руку. На мне было бандо. Уж не знаю, какими судьбами коса моя распустилась и бандо свалилось, которое он взял и спрятал в карман. Он при всех был весел, шутил, а когда мы были вдвоём, он ужасно грустил, говорил мне так, что сейчас можно догадаться, но мне в голову не приходила дуэль. Я знала причину его грусти и думала, что всё та же, уговаривала его, утешала, как могла, и с полными глазами слёз [он меня] благодарил, что я приехала, умаливал, чтоб я пошла к нему на квартиру закусить, но я не согласилась, поехали назад, он поехал тоже с нами».

Дом Ионы Карпова

Последняя квартира Лермонтова, о которой упоминает Екатерина Быховец, располагалась в гостинице Ионы Яковлевича Карпова. Как вспоминал его сын Кирилл, служивший писарем в Пятигорской комендатуре в 1841 году, поэт провёл в этом доме свой последний день. Первый биограф поэта, профессор Павел Александрович Висковатый пишет, что именно Кирилл Карпов помог Лермонтову составить рапорт на имя пятигорского коменданта, в котором Лермонтов «сказался больным». Он же помог Лермонтову «найти квартиру» в доме своего отца в Железноводске.

Рассказывая о пребывании Лермонтова в начале июля 1841 года в Железноводске, Евгения Акимовна Шан-Гирей, дочь троюродного брата и близкого друга Акима Павловича Шан-Гирея, писала со слов своей матери: «Там был у Карповых домик под камышовой крышей, как и все остальные дома, вот в нём-то, может быть, и квартировали Лермонтов и Столыпин».

Дом, по воспоминаниям современников, был деревянный. Построил его отставной солдат Иона Яковлевич Карпов. После кончины Ионы Яковлевича дело отца продолжил сын. В 1850 году он произвёл перестройку подворья. По его распоряжению строители разобрали на усадьбе деревянные постройки. Из разобранных материалов Кирилл Ионович построил новый дом. В течение нескольких десятилетий дом обрастал пристройками: трактиром, магазином, конюшней. Основной дом, выходивший на красную линию, позднее обложили кирпичом.

В 1881 году в этом доме с Кириллом Ионычем встречался и беседовал профессор П.А. Висковатый. Но ему не удалось установить точную комнату Лермонтова, в которой поэт провёл свой последний день.

За два года до приезда П.А. Висковатого, летом 1879 года местная газета опубликовала небольшое сообщение: «В Железноводске отдаются квартиры в доме Карпова по умеренной цене, суточные, месячные и на сезон с номерами и квартирами. При доме столовая, единственная пекарня, которая удовлетворяет весовым хлебом и франсолями, кондитерская, кумыс по условиям с контрагентством КМВ».

Подворье Карпова в те времена считалось самым лучшим для жилья. Отдыхающих привлекало также его удобное расположение у входа в лечебный парк. Доктор медицины Семён Алексеевич Смирнов писал: «Весьма значительное облегчение для приезжающих доставил гражданин Карпов, разделив свой дом на мелкие, довольно удобные квартиры». По свидетельству Смирнова, в поместье насчитывалось 65 комнат. Стоили они довольно дорого: маленькие квартирки сдавались за три рубля в сутки. В год доход владельца поместья Карпова доходил до 7000 рублей. В этом доме останавливались актрисы Вера Комиссаржевская, Мария Савина, актёр Николай Ходотов и другие известные люди России. Летом 1890 года в доме Карпова останавливался известный российский писатель и публицист Н.В. Шелгунов. В «Очерках русской жизни», опубликованных журналом «Русская мысль», он оставил наиболее подробное описание поместья Карпова, каким оно было через сорок девять лет после гибели Лермонтова.

После долгих научных споров лермонтоведы признали дом Ионы Карпова, перестроенный его сыном Кириллом, последним приютом поэта на земле. По предложению известного лермонтоведа двадцатого столетия Ираклия Андроникова 14 сентября 1965 года на его фасаде появилась мемориальная доска с надписью: «В этом доме летом 1841 года снимал квартиру и провёл последний день своей жизни великий русский поэт Михаил Юрьевич Лермонтов».

«Подворье Карпова» сохранилось до наших времен. Около него сходятся три старинные улицы Железноводска. Неподалеку находится источник минеральный воды, называемый Лермонтовским, расположены здравницы. За сто восемьдесят лет после гибели Лермонтова Железноводск превратился в популярную здравницу России.

Кофейня Рошке

В тот день 15 июля 1841 года Лермонтов и его гости отправились в шотландскую колонию Каррас, обедали в кофейне Анны Ивановны Рошке. Кофейня стояла на пути из Железноводска в Пятигорск, и всяк проезжающий не миновал её. Здесь варили самый вкусный кофе – напиток, европейскую моду на который ввёл Петр I. В XIX веке кофе считался любимым напитком русской аристократии. Кофе у господ было популярнее чая.

Лермонтов неоднократно бывал с друзьями в колонии Каррас, в кофейне Рошке.

Эмилия Шан-Гирей рассказывала: «Как-то раз ездили верхом большим обществом в колонку Каррас. Неугомонный Лермонтов предложил мне пари à discrétion, что на обратном пути будет ехать рядом со мною, что ему редко удавалось. Возвращались мы поздно, и я, садясь на лошадь, шепнула старику Зельмицу и юнкеру Бенкендорфу, чтобы они ехали подле меня и не отставали. Лермонтов ехал сзади и всё время зло шутил на мой счёт. Я сердилась, но молчала. На другой день, утром рано, уезжая в Железноводск, он прислал мне огромный прелестный букет в знак проигранного пари».

Лермонтов воспел это место в поэме «Измаил-Бей», запечатлел на одном из рисунков 1837 года. Рисунок находился в собрании русского художника-пейзажиста, коллекционера живописи И.С. Остроухова, который передал его в Государственную Третьяковскую галерею. С 1939 года бесценная реликвия хранится в Государственном литературном музее. В августе 1964 года по заказу издательства «Советский художник» на Ленинградской фабрике офсетной печати № 1 напечатали открытку с рисунком М. Лермонтова «Вид Бештау близ Железноводска».

Здесь, в кофейне Рошке, 15 июля 1841 года Лермонтов встретился со своими секундантами корнетом Михаилом Глебовым и князем Сергеем Трубецким. В присутствии многочисленных гостей о предстоящей дуэли не говорили. Лермонтов в последний раз выпил с друзьями кофе и, возможно, вспомнил строки из Пушкина:

Здесь с ним обедывал зимою

Покойный Ленский, наш сосед.

Сюда пожалуйте, за мною.

Вот это барский кабинет;

Здесь почивал он, кофей кушал,

Приказчика доклады слушал

И книжку поутру читал...

Доктор Николай Павлович Раевский вспоминал: «Обыкновенно мы езжали в Шотландку, немецкую колонию в 7 верстах от Пятигорска, по дороге в Железноводск. Там нас с распростёртыми объятиями встречала немка Анна Ивановна, у которой было нечто вроде ресторана... Так же гостеприимна была Анна Ивановна Рошке и с шумной компанией 15 июля 1841 года, ехавшей из Железноводска и состоящей из Михаила Лермонтова, его кузины Екатерины Быховец, Л.С. Пушкина, поэта М.В. Дмитриевского и других молодых людей. Здесь М.Ю. Лермонтов провёл последние часы жизни и отсюда поехал к подножию Машука, к месту роковой дуэли».

На доме Рошке мемориальная доска с надписью: «В этом доме останавливался великий русский поэт М.Ю. Лермонтов. В последний день своей жизни он отправился отсюда к месту дуэли».

В пять часов вечера Лермонтов простился с Катенькой Быховец, как он любезно называл её, и поскакал с секундантами к Перкальской скале. До рокового выстрела оставалось полтора часа.

* * *

12 августа 1841 года военный министр генерал-адъютант А.И. Чернышёв подписал проект высочайшего указа: «По пехоте: умерший Тенгинского пехотного полка поручик Лермонтов исключается из списков».