В 1900 году в журнале «Пензенские епархиальные ведомости» был опубликован материал, посвященный архипастырской деятельности священномученика Мисаила, архиепископа Рязанского и Муромского. Особое внимание в статье уделяется его миссионерской деятельности, которую он, рискуя жизнью, осуществлял среди инородческого населения, проживавшего в то время на территории Рязанской епархии. Нередко святитель Мисаил встречал упорное нежелание со стороны мордвы принимать христианскую веру. Так, в одной из своих миссионерских поездок к шацкой мордве он попал в засаду и был смертельно ранен.

За свои подвиги Мисаил Рязанский был причислен к лику Рязанских местночтимых святых лишь в наше время – в 1987 году, а в 2001 году – уже как святой Русской Православной Церкви. Его обагренная кровью голубая мантия, в которой мученик ходил в последний раз на проповедь к мордвинам, чудом сохранилась. После революции 1917 года она была передана в Рязанский краеведческий музей, а в 1994 году возвращена Церкви. В настоящее время ее можно увидеть в Иоанно-Богословском монастыре в селе Пощупово Рязанской области. Мощи священномученика с 1998 года покоятся в Рязани, в Свято-Троицком мужском монастыре.

Святитель Мисаил Рязанский* 

(Страничка из истории обращения в христианство мордвы)

Святитель Мисаил всё время своего недолгого служения на Рязанской кафедре посвятил миссионерству среди инородцев своей обширной епархии (в состав которой входила в его время и часть нынешней Пензенской епархии): ему принадлежал первый опыт массового обращения в христианство инородцев – мордвы и татар. Опыт этот, кончившийся мученической кончиной святителя Мисаила, важен в том отношении, что обратил на инородцев внимание правительства и вызвал целый ряд мероприятий, направленных к обращению инородцев в христианство, и подготовил таким образом почву для массового крещения инородцев – столетие спустя, в царствование Анны Иоанновны.

Родина и первые годы жизни святителя Мисаила неизвестны. История застает его иноком Новгородского Деревяницко-
го монастыря. Здесь он близко познакомился и сошелся с патриархом Никоном в бытность последнего Новгородским епископом.

Никон приблизил к себе Мисаила. Сделал его ризничим, а в 1651 году, по его указанию, Мисаил был назначен Рязан-
ским архиепископом. Население обширной Рязанской епархии, доставшейся в управление святителю Мисаилу, было самое пестрое: жили здесь и мещера, и мордва-мокшане, и татары. Впрочем, первенствующее по численности место принадлежало уже русским, так как Рязанские окраины в то время, благодаря сторожевой линии, были уже безопасны от набегов крымцев и ногайцев. Государственная жизнь здесь начала всё более и более развиваться, и русские поселенцы широким потоком начали приливать в новые места, селиться среди инородцев и сближаться с ними. Первыми проводниками христианства и культуры являлись здесь, как и в других местах, монастыри.

Монашество в древней Руси отличалось особым усердием в деле распространения христианства среди неверных и не жалело на этом поприще никаких трудов и усилий. Герберштейн в своих записках так характеризует деятельность тогдашних монахов в этом направлении: «У монахов здесь (т. е. на Руси) особое попечение о том, чтобы всяких людей приводить в свою веру. Пустынные монахи и прежде еще (т. е. до 1516 года – времени проезда Герберштейна через Русь) немалую часть идолопоклонников, долго и прилежно рассевая между ними Слово Божие, обратили в веру Христову. Да и теперь отправляются в разные страны – к Северу и Востоку, достигая туда не иначе, как с великими трудами, подвергая жизнь и честь свою опасности, и никаких себе выгод не чают и не требуют, а только то одно имеют в виду, чтобы сделать угодное Богу»*.

После завоевания Казани старцы двинулись и в Мордовско-Мокшанский край. Забираясь в самую глубь непроходимых лесов, они быстро строили здесь пустыни, привлекая к себе аборигенов края, исподволь крестили их и расширяли свои владения благодаря их жертвам в монастырь. В последней половине XVI века в пределах тогдашнего Мордовского края выросли три обители: Николо-Чернеева – в нынешнем Шацком уезде Тамбовской губернии, Пурдышевская – в Краснослободском Пензенской и Мамонтова пустынь – в Моршанском Тамбовской губернии. Благодаря поддержке правительства эти обители быстро выросли и окрепли. Все порожние земли, «дикие поля», как именовали их тогда, которые оказывались близ пустыней, скоро переходили в их руки, или благодаря подаче челобитных правительству, или за самую сходную цену, если оказывались претенденты на владение, или же посредством дарственных и вкладных грамот доброхотных дателей из инородцев, принявших крещение в монастыре.

Обители прочно устраивались и обзаводились образцовым хозяйством. Рабочие руки являлись в виде русской голытьбы и «утекленцев», особенно из бежавших крепостных. Инородцы скоро сближались с русскими вотчинниками монастырей, подпадали влиянию монахов и крестились. Иноками Чернеева монастыря, например, была крещена мордва деревень: Томниковой, Сюп, Шацморги и Чернитовой*. В том же духе действовали и другие монастыри, основанные позже – в XVII столетии. Около Троицкого (основ. В 1640 г.) монастыря, в Верхоценской области – в 1653 г. уже жила крещеная мордва**. В Верхоценских областях, около Тамбова, благодаря главным образом монастырям, мордва быстро русела и крестилась. Но большинство инородцев, особенно в северных областях Рязанской епархии, были не крещены и они-то обратили на себя особое внимание святителя Мисаила, по прибытии его на кафедру.

Святитель Мисаил нашел свою епархию вообще в крайне неустроенном виде. Особенно страдало во всех отношениях духовенство и паства Кадомской и Шацкой области. Причина этого лежала в том, что большинство населения состояло из некрещеных инородцев или из разного сброда, пришлой вольницы, осевшей на свободных местах. Многие, по собранным Мисаилом сведениям, не причащались по 30, 40, 50 лет, не соблюдали постов, устраивали языческие празднества. Монахи и духовенство были невежественны и почти поголовно предавались распространенному тогда пороку – пьянству. Вскоре обнаружилось, что в епархии много попов отправляют священнодействия самовольно, без грамот, а многие вдовые попы поженились и продолжают править требы. Тотчас же по прибытии на кафедру Мисаилу пришлось, например, отправить особого священника с дьяконом в село Березово Рязанского уезда – «крестить сызнова того села Никольских прихожан, которых крестил непоставленный поп Евсей Степанов».***

На все эти нестроения и обратил прежде всего внимание святитель Мисаил: он разослал по духовенству и по монастырям грамоты, содержание которых обнаруживает в нем человека энергичного, стремившегося упорядочить деятельность духовенства своей епархии, в твердой надежде, что тогда улучшится и нравственность паствы. Предостерегая духовенство от пьянства и угрожая сажать виновных в своем дому на цепь «недель на шесть» или совсем извергать из сана, Мисаил объявлял в своей грамоте, чтобы в кандидаты на священство и дьяконство являлись люди добрые, благочестивые, обученные грамоте, а не задорные и сварливые, не пьяницы и не «язычники». Кандидат на священство должен быть не моложе 30, а дьяконства – 25 лет, «ставленников же молодых, воров и бражников чтобы и не присылали»*.

Устроив церковную жизнь, святитель Мисаил обратил внимание на некрещеных инородцев и посвятил обращению их всё остальное время своего служения на Рязанской кафедре, не жалея ни трудов, ни усилий и не щадя ни здоровья, ни самой жизни.

Свое миссионерское дело преосвященный Мисаил начал с татар г.Касимова. В 1654 году он окрестил там двух сибирских царевичей**. В этом же году у него созрела мысль об обращении некрещеных мордвы и татар, и он, заручившись благословением патриарха Никона и грамотой Алексея Михайловича, предпринял первое свое путешествие, в сопровождении духовного дьяка Саввы Зверева, везшего указ Государя о крещении язычников. Началось дело с Шацкой мордвы.

Порядок обращения был такой: архиепископ останавливался в каком-нибудь пункте среди мордовских поселений, куда собирали, чтобы не терять времени, и окрестную мордву, объявляли указ Государя и крестили. Архиепископ остановился на первый раз в Конобееве, Шацкого уезда, и окрестил всю мордву, которая жила там, равно как и мордву окрестных деревень: Ялтуновой, Устья и Янбиревой. С женами и детьми – без остатку, всего 315 человек. Нужно думать, что большинство жителей вышеназванных деревень были русские поселенцы, так как мордвы, как видно, оказалось там немного, и она, заранее подготовленная к крещению своими русскими соседями, без сопротивления подчинилась распоряжению Мисаила. Но мордва других сел Конобеевского «присуда»: Березова, Ининской Слободы, деревни Алгамазовой, Ернеевой и других, которой было приказано явиться для крещения в Конобеево, креститься не поехала. Ввиду этого, Мисаил со свитой выехал сам в упорные деревни и был встречен в Ининой Слободе толпою мордвы, человек в двести, которая собралась в Слободу на лыжах с оскольем, рогатинами, топорами, луками и другим оружием и встретила архиепископа на дороге у Слободы. Архиепископ начал уговаривать их креститься, ссылаясь и на волю Государя, но мордва решительно отказалась от крещения и объявила, что они послали уже к Государю челобитчиков спросить доподлинно: действительно ли указал он их крестить, и что до возвращения посланных они креститься не желают.

Святитель Мисаил должен был возвратиться из Ининой Слободы в Конобеево и отсюда донес Алексею Михайловичу об упорстве мордвы. Из его донесения видно, что мордва, не желая креститься, приводила в свое оправдание разного рода «отговорки», а именно, что ей веру христианскую содержать невозможно потому, что они ходят в дальние вотчины по лесам – на Хопер и Ворону, едят там всякое звериное мясо, и что жены их по-русски говорить не умеют. Смысл отговорок был тот, что мордва не может соблюдать христианских постов, и что жены их, не умея говорить по-русски, не могут понимать ни богослужения, ни вообще обрядов христианских. Мисаил, со своей стороны, отписывал Государю, чтобы он ничему этому не верил. «И наши, русские многие, – писал он, – ходят на те же промыслы и едят там рыбу, ловя ее по рекам и озерам, и жены их, мордвы, русским языком говорить горазды, а живут между русскими людьми вместе»*.

Возвращения челобитчиков нужно было ждать не скоро, почему святитель Мисаил, чтобы не терять времени в Конобееве, отправился со своею свитою и думным дьяком в Верхоценские области, откуда пришло к нему известие, что тамошняя мордва желает принять крещение. Как производилось там обращение мордвы – неизвестно, но шло оно там гораздо успешнее, чем в Шацком уезде. В 1655 году Мисаил снова бил челом Государю, испрашивая его разрешения на вторую миссионерскую поездку по епархии. «В прошлом 162 (1654) году, – писал Мисаил, – бил я челом великому государю и отцу своему святейшему Никону, чтобы меня, богомольца своего, пожаловал, отпустил моего владычества в Шацкое, и в Кадом, и в Тамбов тех городов и уезда татар и мордву крестить. И вы пожаловали меня, указали мне, богомольцу своему, ехать моего владычества в Шацкое, и в Кадом, и в Тамбов тех городов и уезды татар и мордву крестить. И я, богомолец ваш, в те городы ездил и, Божию милостью и Пречистыя Богородицы, и всех святых молитвами и государским счастьем, и твоими, государь, святыми молитвами, в Шацком и Тамбовском уездах крестил числом четыре тысячи двести человек; а еще осталось в моем владычестве, в Шацком уезде некрещеной мордвы двести пятьдесят дворов, а в них по числу будет две тысячи с лишком человек»**.

Из этой челобитной видно, что около Тамбова миссия шла очень успешно, так как в Шацке, как указано выше, было окрещено лишь 315 человек из 4200 – всего числа крещенных в 1654 году. Этот успех ободрил Мисаила, и он решил вторично ехать к непокорной Шацкой мордве, относительно результата челобитья которых к Государю не сохранилось никаких известий. «Смилуйся, великий Государь и отец наш святейший Никон, патриарх Московский и всея Великия и Малыя и Белая России, – писал в 1855 году Мисаил в Москву, испрашивая разрешения на вторичную миссионерскую поездку, – сотвори, государь, совет по благодати, данной тебе от Святого Духа, с возлюбленным сыном своим, благоверным и благочестивым государем Царем и великим князем Алексеем Михайловичем, пожалуй меня, богомольца своего, ехать в Касимов и в Шацкое крестить»***.

Царь и патриарх дали согласие на это челобитье, в котором Мисаил просил, как милости, разрешения ехать крестить неверных. Царь велел ехать с ним думному дьяку Ивану Павловичу Матюшкину «с товарищи» и дал грамоту, повелевавшую мордве креститься. Мисаил выехал снова в Шацкие места и крестил много мордвы. После этого он ненадолго возвратился домой, а 26 февраля 1656 года отправился в Шацкий уезд в третий раз. Это было последнее путешествие ревностного миссионера и закончилось для него трагически.

Оставшаяся некрещеною Шацкая мордва и татары продолжали упорствовать и от крещения отказывались, хотя им и был прочитан указ Государя. Мисаил принужден был снова писать Государю, что мордва и татары «учинилися непослушны и во крещение не пошли». Отправив послание с своим домовым боярином Косьмою Алтуховым, Мисаил не поехал домой, а стал дожидаться ответа в селе Березове Шацкого уезда. Через четыре недели пришла ответная грамота от царя Алексея Михайловича, в которой указывалось архиепископу взять с собою служилых государевых людей, «сколько человек пригоде», и ехать снова, с их помощью приводить к крещению татар и мордву. Мисаил выехал из Березова, не теряя времени, и поехал в Конобеево за служилыми людьми. Его сопровождал игумен Черкеева монастыря архимандрит Василий, большая свита, состоявшая из архиерейских домовых людей и духовенства. Все были верхом на конях, так как наступила уже весенняя распутица.

Между тем мордва всё более и более волновалась, собиралась толпами и вооружалась, готовясь с оружием в руках отстаивать свою веру. На пути к Конобееву лежала деревня Ямбирева, со смешанным населением из татар и мордвы. Узнав, что Мисаил тронулся из Березова, жители ее вооружились и засели в срубах и клетях. По словам конюшего Мисаила Акиндина Бахолдина, который сопровождал архиепископа и был свидетелем
его смерти, татар и мордвы собралось до пятисот человек.

Как только архиерейский поезд показался в околице, толпа двинулась ему навстречу. Бесстрашный архиепископ выступил вперед и хотел прочитать указ Государя о крещении. Но мордва не дала ему сделать этого. Порешив отделаться от ненавистного им миссионера, они бросились толпой на архиепископа, разогнали домовых людей и стали осыпать Мисаила стрелами. Их старания сосредотачивались на том, чтобы убить архиепископа и унести его тело. Домовым людям трудно было бороться с ними, потому что лошади вязли в снегу, а мордва была на лыжах. Акиндин Бахолдин рассказывает, что Мисаил и не пытался бежать. Акиндин защитил было его от одного мордвина, наступавшего с копьем, но в это время стрела ударила архиепископа в левую руку, пронзила ее и прошла под мышку в сердце. Мисаил велел вынуть стрелу, что Акиндин, не отходивший больше от него, и сделал. Мордвин, выстреливший из лука, подбежал на лыжах к архиепископу и хотел докончить его копьем. Акиндин бросился на мордвина и схватился с ним. В это время подбежало еще несколько человек мордвы, и Акиндин, подскакав снова к архиепископу, который от слабости и потери крови падал уже с коня, подхватил его под руки и поскакал прочь. Мордва погналась за ними. Акиндин стал уже ослабевать, как подскакал ризничий дьякон Варлаам, подхватил под другую руку архиепископа и помог увезти его от мордвы, которая, впрочем, и сама вернулась назад, увидев приближавшегося приказного человека Льва Терехова с домовыми людьми. Привезли сани, положили в них едва живого владыку и перевезли его в село Алгамазово. Это было во вторник на страстной неделе, а в четверг на Пасху он скончался*.

Было наряжено большое следствие по поводу мученической смерти Преосвященного Мисаила. На место убийства был послан стольник Лев Ермолов. Он забрал множество татар и мордвы, заподозренных в возмущении, и посадил их в тюрьму. Дознано было, что убил Мисаила мордвин «Горечишка»**, но что добродушные вообще мордва действовали в данном случае по наущению татар. Этим действительно можно объяснить крайнее упорство Шацкой мордвы, так как мордва Верхоценская, находившаяся под русским влиянием, была окрещена Мисаилом без затруднения. Следствие и суд закончились тем, что мордва, сидевшая в тюрьмах в Конобееве, крестилась с женами и детьми, всего шестьсот восемьдесят четыре человека***.

После Мисаила дело миссии остановилось. Кончина его показала правительству, что дело нужно нести осторожнее, почему и были надолго остановлены попытки массового обращения инородцев в христианство. Пример охотного обращения мордвы в тех местах, где преобладало русское население, показал лучший и более естественный путь обращения. Правительство стало заселять русскими переселенцами порожние мордовские земли. Монастыри по-прежнему продолжали свою тихую незаметную, но прочную миссию. В некоторых местах то же делало и белое духовенство. В конце XVII века в Темникове проповедовал христианство мордве священник Иосиф****. Но правительство обратило уже с этого времени прочное внимание на инородцев. Последовал ряд мероприятий, цель которых состояла в том, чтобы усилить русское влияние в мордовском крае, и благодаря этому то, что не удалось мученику-святителю, было выполнено столетие спустя энергичной деятельностью агентов конторы новокрещенских дел.

Материал подготовил

Владимир Лаптун