Нина Ситникова

выхватывая звуки из пространства, бах сотворил вселенную свою

Лето 1974 года. В составе туристической группы из 30 человек рабочих и служащих Саранских заводов мне довелось побывать в Польше и Германии. (К слову, многие из них удивлялись: как это можно поехать так далеко «за свой счет», а не по бесплатной профсоюзной путевке…)

Один из июльских дней в стране, не так давно ставшей частью социалистического лагеря после Великой Победы, был посвящен экскурсии в древний Лейпциг. После обязательной программы все туристы дружно изъявили желание потратить свободное время на вожделенный шопинг.

Мной же владела только одна мысль: обязательно посетить лютеранскую церковь Святого Фомы. И вовсе не потому, что я предвидела скорое появление одноименной конфессии в родной Мордовии…

Эта церковь, построенная почти за 750 лет до моего визита, всемирно известна как место деятельности Иоганна Себастьяна Баха. Именно в этой церкви великий Бах, или просто Бог (для меня и, уверена, для многих музыкантов планеты) руководил на протяжении многих лет хором из 54 певчих. Именно здесь он сочинил «Страсти по Иоанну», «Страсти по Матфею», Мессу си минор, почти 300 кантат, «Рождественскую ораторию». И выдающиеся произведения чисто инструментальной музыки, из которых мне ближе всего «Музыкальное приношение» и «Искусство фуги». Эти полифонические циклы прекрасны, величественны, разнообразны, масштабны, изобретательны, иногда полны юмора, иногда драматизма… Даже всезнающий и «сухой» интернет посвятил одному из клавирных циклов Баха такие поэтичные строки: «Музыкальное приношение» – настоящее сокровище. В этом произведении закодированы знания о мироздании, раскрывающие Баха не только как философа, но и как математика (музыкального логика). Грандиозность формы и полифонии просто поражают…» (Мне всегда очень хотелось, чтобы мои студенты тоже были поражены. И тоже влюблены…Очень надеюсь, что иногда получалось…)

 Но вернемся в тот обычный для всех день. Для всех, кроме меня! Я вхожу во двор знаменитой церкви (кирхи), душа моя наполняется не только благоговением, но и беспредельным чувством причастности к величию Баха, потому что мне посчастливилось учиться и учить по его законам, не только подчиняться, но и вдохновляться его теориями, проникать в его музыкальные мысли, внимать его музыкальному слову…

Многочисленные посетители-экскурсанты (среди которых, конечно же, были и местные прихожане), проходили мимо известного своей реалистичностью памятника во дворе (умиляясь рассеянности гения, небрежно застегнувшего пуговицы на жилете), устремлялись под высокие готические своды. К счастью, войти внутрь удалось не сразу (счастье – от ощущения причастности!)

Помещение церкви разделено на две части. В правой – большой современный орган, на котором играют исполнители музыки Баха в воскресные дни. А в левой – святая святых, старинный орган с пожелтевшими клавишами из слоновой кости. В воображении моментально возникла фигура сидящего за инструментом гения, в душе зазвучали грандиозные аккорды, в которых соединились глубины земные недр и высота безмерного купола неба…

Две половины помещения, две части времени – прошлое и настоящее – были отделены друг от друга только красным бархатным шнуром. Признаюсь, я нарушила правила посещения исторических мест. Незаметно прикоснулась к тем же клавишам, которые когда-то звучали под пальцами Великого Музыканта.

Задолго до этого события в моей жизни и памяти появилось замечательное стихотворение советского писателя (и поэта, и барда, и романтика) Михаила Анчарова с очень длинным названием «Песня об органисте, который заполнял паузы, пока певица отдыхала». Это стихотворение год за годом я непременно читала на уроке по полифонии, однажды его декламировала девушка на отчетном концерте теоретического отделения. Но все это уже в прошлом. А музыка Баха вечна. Так пусть поэтические строки вновь органно зазвучат с этих страниц…

Рост у меня

Не больше валенка.

Все глядят на меня

Вниз,

И органист я

Тоже маленький,

Но все-таки я

Органист.

Я шел к органу,

Скрипя половицей,

Свой маленький рост

Кляня,

Все пришли

Слушать певицу

И никто не хотел

Меня.

Я подумал: мы в пахаре

Чтим целину,

В воине — страх врагам.

Дипломат представляет

Свою страну,

Я представляю

Орган.

Я пришел и сел.

И без тени страха,

Как молния ясен и быстр,

Я нацелился в зал

Токкатою Баха

И нажал

Басовый регистр.

О, только музыкой,

Не словами

Всколыхнулась

Земная твердь.

Звуки поплыли

Над головами,

Вкрадчивые,

Как смерть.

И будто древних богов

Ропот,

И будто дальний набат,

И будто все

Великаны Европы

Шевельнулись

В своих гробах.

И звуки начали

Души нежить,

И зов любви

Нарастал,

И небыль, и нечисть,

Ненависть, нежить

Бежали,

Как от креста.

Бах сочинил,

Я растревожил

Свинцовых труб

Ураган.

То, что я нажил,

Гений прожил,

Но нас уравнял

Орган!

Я видел:

Галерка бежала к сцене,

Где я в токкатном бреду,

И видел я,

Иностранный священник

Плакал

В первом ряду.

О, как боялся я

Свалиться,

Огромный свой рост

Кляня.

О, как хотелось мне

С ними слиться,

С теми, кто, вздев

Потрясенные лица,

Снизу вверх

Глядел на меня.

…Вспомнила эти строки, и подумалось с надеждой: может быть, тоже смогла в ком-то, когда-то, вызвать подобные чувства…

P.S. Однажды, через много лет, прочитала вот такой текст, принадлежащий моей студентке:

«Первое занятие по полифонии на 4 курсе… Неожиданно стало радостно, ноты, которые писал Учитель на доске, как будто ожили, заговорили со мной. Аккуратные овальчики, возникавшие как результат бережного и вдумчивого (да-да, именно так!) движения руки с мелом, мне стали казаться не обычными указателями высоты музыкального звука. За их графическим обликом вставала Музыка.

Удивительным образом обнаруживалась внутренняя невидимая связь этих нот между собой; и именно за этой про-«мысливаемой» внутренним слухом гибкой линией рождающейся Мелодии Строгого Стиля угадывалось величие Организации Музыкального Языка, его древнего устройства, похожего на Миро-устройство.

Думаю, что на этих уроках я стала свидетелем той истинной Игры в Бисер – прекрасного всеобъемлющего мышления Звуками. Нет, не теми, которые мы слышим в нашей реальной жизни, а теми сущностными характеристиками Вселенских Тонов, которые существуют и звучат всегда. И лишь пытаясь создавать музыку по заданию Учителя, мы выхватывали эти Звуки из постоянно звучащего Пространства как маленьких прекрасных «бабочек» и выкладывали из них свою музыкальную мысль на нотном листе.

На занятиях по сложнейшему теоретическому курсу все становилось удивительно простым, увлекательным, даже немножко смешным. Неудачные в выполненном задании ноты становились не ошибками, а казались озорными сорванцами, которых мы легко ставили на нужное место.

Во всем, что бы ни происходило при изучении этого предмета (на уроках, при выполнении домашних заданий, на зачетах и экзаменах), при всех многочисленных трудностях и неудачах – за всем этим для меня всегда стояла Музыка.

На уроках полифонии я воочию УВИДЕЛА то, что всегда ЧУВСТВОВАЛА с детства. Мир Музыки благодаря Мастеру стал для меня всей жизнью. Спасибо!»^*