Иван Капитонов

год души *

Позвонил Игорь Егорович и предложил съездить в Наровчат, в Троице-Сканов монастырь. В том числе и для того, чтобы навестить нашего земляка – брата Ивана. Мы с супругой с удовольствием приняли приглашение.

Давно уже не видел Ивана и очень соскучился. Наиболее притягательны не те, кто может положить тебе что-нибудь в руку, а те, кто не имеет за душой ничего, но при этом именно они раздают окружающим бесценные дары. Может быть, потому и особенно дороги нам бескорыстные люди, что мы сами в той или иной степени корыстны?

Иван – человек дела. Он строит храм в своей душе, и он строит храм в реальности. Легко построить храм состоятельному человеку, а ты сделай это, не имея за душой ничего, кроме... Пожалуй, это «кроме» и позволяет достигать результата – Божье соизволение.

Брат Иван немногословен, и краток вовсе не потому, что у него маленький словарный запас, просто он считает, что если говорить «по делу», то достаточно и малого.

Удивительная улыбка, светлые глаза. Словом, едем к брату Ивану...

Однако с Иваном мы в этот раз не встретились, ведь мы приехали без предупреждения, а он отправился решать какие-то свои хозяйственные задачи. Но этот день подарил знакомство с еще несколькими светлыми душами. Наверное, такие сохранились только в глубинке, хотя и города имеют своих праведников.

Село, в котором сейчас подвизается брат Иван, большое, хоть и находится на территории Пензенской области, а является чисто мордовским. Сельская дорога ухабиста, но как приятно видеть из окна машины, что чуть ли не у каждого дома – куча детворы, от трех до пяти человек. Причем почти безошибочно можно предположить – это свои, доморощенные, а не понаехавшие из города внуки и внучки. Одно это уже ставит населенному пункту многочисленные плюсы.

Храм, в котором подвизается брат Иван, находится на самой окраине села. Здесь Ивана не оказалось, но нам пояснили, что встреча с ним может состояться на месте восстановления некогда основной церкви, в центре села.

Приезжаем на развалины. Этому храму не повезло дважды. Первый раз – когда его закрыли и переделали под мастерские МТС. МТС – знаменитая в советское время аббревиатура и расшифровывается как «машинно-тракторная станция». МТС создавались еще в тридцатые годы, практически сразу после организации колхозов. Трактора и другая сельскохозяйственная техника в то время были диковинкой, и далеко не каждое коллективное хозяйство могло себе позволить иметь подобную роскошь. Поэтому МТС создавались как межколхозные структуры, обслуживающие сразу несколько хозяйств.

Давно уже не стало МТС, а в здании бывшей церкви какие только технические службы не размещались, пока ему не «повезло» во второй раз. Случилось это уже в перестройку. Это ведь только при капитализме государственная или частная собственность переходят из рук в руки. А в России в период приватизации часто государственная собственность просто не успевала стать частной: разворовывалась на корню. Кто-то видит в этом большую социальную справедливость: хоть пару тесин, но домой притащил. Так и тут – растащили всё, что можно было растащить. Остались только стены, и то по очень простой причине: церковные стены просто невозможно растащить из-за высочайшего качества кирпича и раствора, а сложенные уже советской властью сделаны из трепельного кирпича, по качеству не выдерживающего никакой критики. Так что даже украсть, т.е. получить трепельный кирпич даром, желающих не нашлось.

К развалинам у нас отношение разное. К разрушенному храму чаще всего – благоговейное. Кто-то, наверное, в советское время, придумал несуразное определение – культовое сооружение. Отчасти можно согласиться, если понимать под ним место, где формировался во всех его посещающих культ духовности, веры, культуры – всего лучшего, что может воспринять душа.

Всё может разрушить русский человек. Потом подумает и почти всё восстановит. Полагаю, мы могли бы жить в ином, более богатом материальном мире, если бы не занимались бегом по кругу. Впрочем, русский человек не создан для обретения материальных благ. Духовные борения – его стихия. Духовным борениям вовсе не обязательно завершаться какими-то находками или обобщениями, главное – сам процесс.

Мы шли по развалинам, результатам этих духовных борений, пока не увидели в одном из проемов двух отдыхающих в тенечке людей. Это и были восстановители храма – два Петра. Для драматургии сюжета было бы здорово, если б одного из них звали Павлом. Но как есть, так и есть. Они вполне заслуживают отдельного, более подробного, чем я намереваюсь сделать, описания.

Главный из них – монах Петр. Он уже несколько лет «за штатом». Я это понимаю как – не имеющий соответствующей монашеской должности, а следовательно, не получающий никаких доходов. Тут же подумалось: а получают ли бывшие духовные лица государственную пенсию? С одной стороны, церковь у нас официально отделена от государства. А с другой, не исключено, что она и делает необходимые отчисления в Пенсионный фонд. И тогда...

А если монах Петр не получает пенсию, не имеет зарплаты от церкви, то на что же он живет? Судя по всему, эти заботы не сильно беспокоили самого монаха Петра. Это один из самых светлых и жизнерадостных людей, встречавшихся на жизненном пути.

Рост примерно метр восемьдесят. На голове шляпа. Он несколько раз снимал ее (всё-таки лето, жарко), под шляпой густые длинные волосы, стянутые в узел на затылке. Окладистая солидная борода средней длины. Одет в достаточно теплую клетчатую рубашку с длинным рукавом, темные брюки.

Несмотря на почтительный возраст – семьдесят третий год, – выглядел он крепким, сильным мужчиной. У него великолепные зубы – ровные, белые, один к одному, что называется, не изношенные. Такие обычно бывают у человека от двадцати до тридцати лет. А тут восьмой десяток. Значит, не злоупотреблял монах Петр в своей жизни – ни сладким, ни вкусным, не увлекался объемами съеденного и выпитого. Глядя в его светлые, лучистые глаза, в этом можно было не сомневаться.

«Злоупотреблял» монах Петр иным – строительством и восстановлением храмов. Он назвал построенные им церкви, населенные пункты, где можно ими полюбоваться, но записывать было неудобно, а память, сами знаете...

К одному из храмов он дал верный ориентир:

– Если поедете из Наровчата в Пензу и увидите рядом с дорогой самую красивую церковь, это моя. Построенная с Божьей помощью. А эта четвертая... Идет пока довольно трудно. Да и строим-то мы почти вдвоем с Петром. Я «за штатом», он – пенсионер с двумя инфарктами, вот и весь наш «строительный трест». В селе особо никто не помогает, больше смеются: чего, мол, старый, тебе на печи не сидится? Нет, пока эту церковь не восстановлю, на печь лишний раз не сяду. Один из руководителей прислал недавно с десяток досок. Думаю теперь, куда их использовать. А так-то мы вдвоем с Петром. Иван еще, правда, помогает. Вот поехал он опять просить...

Видели мы с Игорем Егоровичем присланные кем-то доски. Петру действительно нужно здорово поломать голову, как их можно использовать: уж очень гнутые кривые горбыли. Такие ни на забор, ни на леса, ни на дощатый туалет не пойдут.

Мы помогли, чем могли, но едва ли это придаст строительству храма серьезную динамику. Тут нужны совершенно иные средства. Вот брат Иван куда-нибудь съездит, что-нибудь выпросит.

По-разному строятся храмы. Но чаще всего, как оказывается, на голом энтузиазме.

Прощаясь, мы обнялись с монахом Петром, пожали руку его помощнику, тоже Петру. Сели в машину и поехали дальше, а два Петра остались на фоне развалин церкви. Один – монах «за штатом», другой – пенсионер с двумя инфарктами. Строители храма на фоне полной незаинтересованности окружающих. Раньше храм строили всем «миром», а сейчас «мир» насмешливо смотрит, как трудятся на развалинах два энтузиаста. Точнее, три: брат Иван рядом. Просто он отъехал по делам.

Иисус Христос в последнюю из своих земных трапез сказал апостолу Петру: «Истинно говорю, что в эту ночь, прежде, нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня».

Так и случилось. Прошло без малого две тысячи лет. Простой монах Петр, находящийся ныне «за штатом», построил три храма. Наверное, в том числе и для того, чтобы компенсировать минутную слабость самого первого среди христиан, Петра. Теперь он строит четвертый. Этот уже пойдет сверху, в плюс всем нам.

Два удивительных русских человека: старые (старость начинается после семидесяти), больные, без денег, без связей – строят храм. С Божьей помощью...

Казалось бы, гораздо проще построить храм на новом пустом месте. Это и экономически выгоднее, и ускорит многие строительные процессы. Но в данном случае это, скорее, вопрос чести поколений ныне живущих: раз сломали предками построенное, значит, нужно порушенное и восстановить.

Эта поездка подарила знакомство с еще одним удивительным человеком – священником Алексием.

Невысокий, достаточно худощавый, волосы с легкой рыжинкой, бородка, ряса. Возраст чуть за пятьдесят. Нельзя назвать его черты лица очень правильными или красивыми. Типичное русское лицо. Но сколько обаяния в человеке! И откуда это берется – наше расположение к другим людям?

Монаху не обязательно располагать к себе людей. Его задача – расположить к себе Бога, отмолить свои и наши грехи. А для священника способность расположить к себе паству крайне желательна. Это ведь при управлении колхозным стадом овец пастуху достаточно и кнута. А мы ведь «овцы» капризные. Нас ведь убедить нужно. Конечно, как не раз было в российской истории, можно и «кнутом». Но всё же это до поры до времени.

Притягательность человеческая. Всё начинается с глаз, они должны быть добрыми, они должны излучать любовь. Продолжается речами – в них не должно быть слишком много «я» и уж совсем должны отсутствовать «мне», «мое».

Ни в чем себя так не выдает и не показывает человек, как в речах. Даже если он говорит обратное тому, что думает, выдает желаемое за действительное – это становится очевидно. Не через пять минут услышишь спрятанное, так через полчаса. Пусть на следующей неделе, но обязательно услышишь.

Отец Алексий к нам присоединился в самом начале нашей поездки, в Ковылкино. Так что поиски брата Ивана и посещение Наровчата происходили совместно. Машина едет, колеса крутятся, а мы говорим, говорим, говорим. Точнее, я больше слушал, поскольку было что послушать.

В той, мирской еще в недавнем прошлом, жизни он был военкомом Атюрьевского района.

Меня всегда интересовало: как люди приходят к вере, тем более, к служению Богу. Не удержался и спросил об этом отца Алексия. Он с улыбкой ответил:

– Божий промысел.

Лучше и точнее не скажешь. В его приходе пять сел и деревень. Только в одном есть храм. Но служить он старается во всех. Пусть не часто, хотя бы раз в месяц. Осуществить это ох как не просто. Ведь населенные пункты довольно широко раскиданы, до некоторых просто так и не добраться. Но на это отец Алексий только улыбается:

– А я могу и пешком, а зимой на лыжах. Лишь бы приходили, лишь бы услышали...

Есть очень серьезное упущение в общении с такими людьми как отец Алексий. Часто слышишь такие пронзительные по глубине и чистоте слова, что диву даешься: как это здорово! А записать либо не можешь, либо не совсем удобно. А если не записал, то потерял четыре пятых от услышанного. Человек говорящий, видя перед собой добровольца-стенографиста, вольно-невольно собьется, и ты не услышишь того, что мог бы, не высовываясь с блокнотом или ручкой. Ведение «протокола» с неясными для оратора целями собьет любого, даже самого законопослушного.

У отца Алексия есть две мечты – создать церковную общину и сделать всё зависящее, чтобы род Араповых занял более достойное место в истории Мордовии. Обе мечты трудны в реализации, но не невозможны.

Община – группа людей-единомышленников. Сформировать ее вокруг себя даже для очень хорошего и авторитетного священника совсем не просто.

Нам ведь только кажется, что наша общественная и коммунальная неустроенность объясняется нехваткой финансирования, средств. Души нам не хватает в обустройстве своей Родины. Что-нибудь сделать для себя – тут еще более-менее. Но сделать что-нибудь для себя и других – вот здесь уже идут серьезные сбои. Отчего это происходит? Причин, конечно же, много.

В советское время в нас воспитывали чувство коллективизма и приоритета общественных интересов над личными. Кстати, по многим пунктам преуспели. Думаю, что одним из основных богатств современного российского общества является наличие в нем большого количества людей с сознанием «советского человека». Нескромно отношу и себя к их числу. Вместе с тем, еще в то время была допущена серьезная ошибка. (Государству нужно следить не только за своими кулаками, но и словами.) Кто-то из идеологов, наверное, еще сталинских, ляпнул что-то похожее на: руководители – это «слуги народа». Ничто так не полюбилось простому люду, как это утверждение. Отсюда и пошло: сидят мужики около «миргородской лужи», играют в домино, почесывают пузо, попивают самогон и лениво глаголют: «Это пусть начальство засыпает. Они наши слуги. Пусть и... Они за это деньги получают».

Бесплатно никто работать не хочет. Да и за деньги вкалывать желающих не так уж и много. Ничего бы не делать, да еще и деньги за это получать: как ни обидно, но в этом вина советской эпохи.

Руководство же справедливо думает иначе. Управленцы убеждены, что их основная задача – управлять. А управлять – это всё же организовать, а не просто показывать пальцем.

Далеко нам, а не только отцу Алексию, до общины. Община – то же гражданское общество, только в более высоком, духовном значении. В гражданском обществе инициативные граждане реализуют в действительности свои политические взгляды, инициативы и увлечения. В общине человек идет к Богу, к своему духовному совершенству. Идет не один, а рядом с единомышленниками, оттого и путь легче, меньше становится вокруг бед и несчастий, униженных и оскорбленных (по Достоевскому). В гражданском обществе человек реализует свои «хотелки», а в общине люди помогают ближним.

Помоги, Господи, отцу Алексию в его желании сделать людей лучше, чем они есть, и помочь тем, кто в этом остро нуждается.

И вторая мечта отца Алексия заслуживает самой высокой степени уважения. Род Араповых сделал в свое время очень многое для развития края. Это были не только состоятельные люди, но и истинные патриоты. Они, конечно, не забыты и присутствуют в официальной истории Мордовии. Но если честно, до сих пор не занимают в ней подобающего места. Нужны энтузиасты, кто бы более подробно изучил все архивные материалы, музейные экспонаты. Может получиться очень достойная книга в духе серии «Жизнь замечательных людей».

По инициативе отца Алексия мы заехали в Наровчат и посетили музей, посвященный Араповым. Там сохранился дом, некогда им принадлежащий. Прошло более ста лет, а ничего лучшего в этом районном городке не построено. В Наровчате у Араповых были свои земли, свои экономические интересы и свои заслуги как меценатов. На территории современной Мордовии от их экономических интересов – четыре пятых, а одна пятая – как раз в Наровчате и его окрестностях. Но там есть музей, а у нас дальше стенда в музее города Ковылкино дело не пошло.

Так что более чем прав отец Алексий в своем подвижничестве. Не его это дело, а забота гражданских лиц, получающих зарплату за решение подобных вопросов – отдать должное людям, некогда потрудившимся на благо края. Будем надеяться, что всё это обретет необходимые границы, и каждый займет место, которое заслуживает.

В центре Наровчата стенд с почетными гражданами города. Фотографий там немного, чуть более десяти. Что в глаза бросилось; двое из них – краеведы. Интересно, есть ли краеведы среди почетных граждан города Ковылкино?

Станция Ковылкино когда-то называлась Арапово. И не потому что была построена на земле владельца с этой фамилией, а в ознаменование заслуг человека, который сделал всё, чтобы железная дорога проходила именно здесь. Но это, как говорится, уже другая история...

Какой день получился хороший! Я видел красивую природу, красивых внешне и внутренне, по словам и поступкам, людей.

В этот день я искупался в трех источниках. Последний из них – Николая Чудотворца. Он посмотрел на меня с иконы, висящей над входом в купель, и, как мне показалось, улыбнулся.

В пьесе Евгения Шварца «Тень» много очень сильных мест. К примеру, разговор доктора с курортниками.

«1-ая курортница. Доктор, а от чего у меня под коленкой бывает чувство, похожее на задумчивость?

Доктор. Под какой коленкой?

1-ая курортница. Под правой.

Доктор. Пройдет.

2-ая курортница. А почему у меня за едой, между восьмым и девятым блюдом, появляются меланхолические мысли?

Доктор. Какие, например?

2-ая курортница. Ну, мне вдруг хочется удалиться в пустыню и предаться там молитвам и посту.

Доктор. Пройдет.

1-ый курортник. Доктор, а почему после сороковой ванны мне перестали нравиться шатенки?

Доктор. А кто вам нравится теперь?

1-ый курортник. Одна блондинка.

Доктор. Пройдет».

Все фразы по-своему любопытны, а в реплике доктора «пройдет» – вообще много от соломоновского «всё пройдет».

Конечно, всё пройдет. Наши духовные искания и физические борения, проигранные сражения с собственной ленью и копеечные достижения, давно стертые наждачной бумагой будней.

А всё же результат важен. С чем мы придем на этот последний, самый важный суд? Понятно, что с низко опущенной головой. Но желательно что-нибудь и предъявить в качестве неловкого оправдания. И священнику Алексию, и отцу Петру «за штатом», и просто Петру, его помощнику с двумя инфарктами и скромными остатками здоровья, есть что предъявить. Про себя пока этого сказать не могу.

Порой кажется, веду себя как 2-ая курортница: между восьмым и девятым блюдом, икая от пресыщения, меланхолично вспоминаю о посте, как далекой и почти несбыточной абстракции.

Если мы и достигаем каких-то вершин, то только для того чтобы посмотреть вокруг: а туда ли ты попал? Сильно ли перепачкал, поднимаясь, – обувь, одежду, руки, душу?

Спасти, обязательно нужно спасти. Душу свою. Тело уже не спасешь, а душу можно. Душа важнее. Даже не так. Если что и важно, то – спасение души.

Почему-то отчетливо бросилось в глаза ужасное: в России давно уже перестали дарить друг другу книги. Боятся обидеть ненужным, бессмысленным, дешевым подарком. Кофеварка пригодится, бутылка хорошего коньяка – тем более. А книги зачем?

Как много неожиданных результатов у всего того, что с нами приключилось после развала Советского Союза. А ведь подари ты книгу – и память о тебе (вон она стоит на полке) сохранится гораздо дольше, чем бутылка дорогого напитка.

В книге Марины Лаврентьевны Попович «НЛО над планетой Земля» описан один из многочисленных контактов с инопланетянами, случившийся еще в 1977 году. Чтобы не пугать грамотную, но всё же представительницу слабого пола, пришелец принял облик советского солдата-срочника. Он о многом расспрашивал женщину, она задала достаточное количество вопросов: как, мол, там у вас?

Жительница Земли не могла не спросить о будущем. «Планета не погибнет, – уклончиво ответил он. И было непонятно, что он имеет в виду. Я чувствовала, что у него к людям было такое отношение: неважно, погибнем мы или нет.

– У вас ужасный путь, который вы навязываете своим детям, – сказал он на прощание. – Когда изменится путь познания, тогда и вы нравственно изменитесь».

То, что у нас «ужасный путь познания» – и без инопланетян видно невооруженным глазом. Порой, кажется, мы можем познать только то, что, как дети, способны запихнуть себе в рот. Мы всё еще познаем мир рецепторами языка, а давно бы пора делать это мозговыми извилинами. То, что мы видим по телевизору, главному источнику информации для большинства живущих, – пихание всякого мусора в рот. Интернет, при всех его плюсах, ничем не лучше. Не зря его давно уже называют информационной помойкой.

Дарите друг другу книги. И главное, читайте их как можно больше. Как подаренные, так и купленные. Либо взятые в библиотеке или у друзей. Хороший друг плохую книгу не подсунет.

Может быть, возвращение к нам веры и есть то самое изменение пути познания, спасительное для всех нас?

24 июля 2012 г. Давно не писал: ни «Год Души», ни «Читая старца Иосифа», ни что-то другое. Пересохли источники вдохновения, закрылись информационные кладовые. Как-то незаметно я умудрился покинуть ряды «заслуживающих небесного покровительства». Печально, но это дело моих рук. Как незаметна эта грань. Сознание радуется общению со Всевышним, а потом, как бы устав, говорит душе: «Пойдем и здесь погуляем». А «здесь» – это не по ту сторону решетки парка, а по ту сторону грани добра и зла. Вроде бы не совершал особых грехов, да и вообще старался не нарушать Божьих заповедей, но куда-то «повело». Было уже однажды со мной так: вышел из здания, пошел по тротуару и вдруг чувствую, будто кто-то тащит за шиворот к проезжей части дороги, под колеса автомобиля. Абсолютно трезвый, с ужасом замечаю: иду не вперед, а под углом в девяносто градусов, туда, к обочине. Чудом смог остановиться только тогда, когда при желании дотянулся бы рукой до пролетающих мимо авто. Видно, кто-то посчитал мою жизнь на тот момент уже слегка затянувшейся...

Вот так меня «вело» куда-то в сторону чужих колес или жерновов несколько месяцев. Не писалось, вяло читалось, скверно думалось и поступалось. К примеру, Петров пост – единственный пост за последние шесть лет, которого я практически не придерживался. Может быть, придумал сам, может, бесы нашептали на ухо различные отговорки, поди сейчас разберись. А разобраться бы надо...

Наверное, это был необходимый урок, позволяющий сделать серьезные выводы. Я для себя таковых сделал два:

– нарушение заповедей, каких-то внутренних самоограничений не приносит ничего, кроме горечи, того послевкусия, за которым следует недоуменный вопрос: «и зачем?»;

– для творческого человека отсутствие вдохновения – наказание за непослушание. Информационные потоки с небес перекрываются краном, где-то рядом с ним надписи «достоин» и «не достоин».

Человек – как ребенок. Наигравшись и перемазавшись в какой-нибудь «песочнице», он очень рад, что может засунуть свою потную ладошку в руку Отца и наконец-то отправиться домой.

Очень надеюсь, что период туманной полудремы позади. Бывают времена, когда высшей потребностью человека является одна: похмелиться бы. Много на свете разновидностей похмелья. Сейчас душа другого просит – причаститься. Время поста как высшей радости.

За это время произошло много хорошего и разного. К интересным встречам, эмоциям обязательно еще обращусь. А сейчас хочу вернуться в день вчерашний. Какой он получился...

25 августа 2012 г. У Дмитрия Дудко в книге «В терние и при дороге» в «слове втором» есть такая фраза: «После предыдущего слова, наверное, некоторые пришли сегодня в храм, задумавшись».

И сразу мысль: а каким человек должен приходить в храм? Задумчивым или сосредоточенным, веселым или радостным? Это ведь только кажется, что веселое настроение и радостное – близки друг другу. Веселым можно стать и от предстоящей встречи с Богом.

Конечно, важно, с чем мы идем в храм Божий. Но гораздо важнее, с чем мы выходим из него.

Сегодня в рамках празднования 1000-летия единения мордовского народа с народами Российского государства состоялось торжественное заседание в очень хорошо отреставрированном Республиканском дворце культуры. Украшением этого заседания стало выступление патриарха Кирилла. Он говорил, а я, слушая, торопился – записывал.

Думаю, не ошибусь, если скажу, что не встречал до этого человека, столь убедительного в речах. Убедить других – в принципе не просто. Особенно если у тебя в руках посох, а не автомат. Как в одном человеке может одновременно присутствовать и органично сочетаться – высочайший интеллект, позволяющий часами говорить («без бумажки») практически на любую тему, хорошо поставленный красивый голос, логика изложения, когда нет ни одного лишнего слова, но обязательно присутствуют все необходимые.

Помните, у классика:

     Нам не дано предугадать,

     Как слово наше отзовется.

Гармония и важность произносимого патриархом всегда очень убедительна. Как мне кажется – даже для атеистов.

Основополагающие мысли в речи патриарха Кирилла были следующие.

Разнообразие – людское, этническое – укрепляет народ. Ключевое слово всего того, что сейчас празднуется в Мордовии, – единение. Оно должно присутствовать всегда – и в дни торжественные, и в будни.

Многофункциональность и многорелигиозность – фактор часто отрицательный, но Россия являет миру удивительный пример гармоничного развития всех народов. У нас никогда не было религиозных войн. История России – история, связанная со многими вызовами. Но мы всегда успешно справлялись с ними потому, что всегда были вместе. Наша сила в единении. Для нас единение, несомненно, фактор со знаком плюс. Единство является богоугодным делом.

Именно через единство усиливается потенциал не только нации, но и личности. Единство – дело добровольное, единство по принуждению не приносит блага.

Патриарх говорил очень ярко и убедительно. Задача проповедника – достучаться до сердец других. У Кирилла это, несомненно, получилось. Бывают выступления, когда и сам оратор, и его слушатели понимают: да, получилось. Оратор был в ударе, публика в восторге. Наверно, это выступление не было вершиной в риторическом наследии патриарха, но, как и всегда, всё выглядело очень достойно. Ты понимаешь, что состоявшаяся встреча персонально для тебя является также «исторической». Для твоей собственной истории.

Патриарх с видимым залу удовольствием вернулся в своих воспоминаниях к годам, частично проведенным и в нашей республике:

– Я помню Мордовию другой. В шестидесятые-семидесятые годы – это был другой город, другая республика. Сейчас в каждый свой приезд отмечаю, какие разительные перемены происходят. И что отрадно – здесь всегда присутствовала вера. Пусть она всегда согревает и ваши сердца.

Всем желаю – мира душевного, здоровья телесного!

Для верующего человека встреча с патриархом всегда важна, даже если он просто пройдет мимо. А здесь...

Патриарх Кирилл выступал минут сорок...

Но какие это были две трети часа!..

Продолжение следует