Мила Мельникова

«Боевой товарищ «Максим»

На фронт он попал в апреле 42-го. Вообще-то им, работавшим на оборонительном предприятии, полагалась бронь. Но в начале 1942 года гитлеровцы тараном шли на восток. И советским главнокомандующим был дан приказ о всеобщей мобилизации.

Сашка Крылов от солдатских сапог не бегал. Еще до войны отслужил в армии положенные три года, приобрелспециальность радиста. Он хоть и вырос в деревне, но всегда легко находил общий язык с техникой. Это у Крыловых, наверное, фамильное. Отец Александр Михайлович водил железнодорожные составы. Старший брат Владимир работал главным механиком на Северном флоте, строил подводные лодки. Александр сразу после школы ремонтировал колхозные сельхозмашины.

Когда самый старший из сыновей, Николай, погиб в боях с фашистами, матушка Матрена Яковлевна ночами стояла перед образами, молилась, чтоб Господь ее оставшихся сынов уберег от насильственной смерти, чтоб послал дочерям добрых мужей-защитников.

Александра Крылова распределили в отдельный оборонительный батальон, требовались артиллеристы-минометчики. И сметливый сельский паренек быстро сдружился с боевым товарищем «Максимом», как ласково именовали в солдатской среде легендарный станковый пулемет. Правда, поначалу оружия на всех не хватало, новобранцев учили на деревянных «макетах».

Спасительная мамина молитва

Их 41-ю стрелковую дивизию направили в Воронеж. Эшелон месяц простоял в прифронтовой зоне. Фашисты стремились захватить Дон и летом 1942-го предприняли первую решительную атаку.

Из двух советских батальонов, оборонявших линию рубежа, к вечеру уцелело меньше половины.

Гитлеровцам удалось захватить правый берег Дона, но наши мертвой хваткой держались за левый, не соглашаясь отступать ни на пядь.

– Так и стояли по обе стороны реки, – вспоминает ветеран. – Мы слева, фрицы – справа. Они не стреляют, и мы молчим. Ждем приказа. Даже как-то попривыкли друг к другу. А – жара, солнце палит нещадно. Наши ребята осмелели, стали за водой к Дону открыто ходить. Немцы тоже не выдержали: у них берег пологий, так они пляж устроили, купаться взялись. То ли нашу бдительность усыпляли, то ли сами действительно расслабились.

Рядовой Крылов особо не «геройствовал». От природы невозмутимый, сдержанный, он никогда на рожон не лез. Мальчишки-новобранцы его считали «стариком», а «старику» ещё и 23-х не стукнуло.

«В середине июля гитлеровцы прорвали оборону советских войск в южном направлении. К началу перехода противника в наступление на воронежском и ворошиловградском направлениях советские войска не успели закрепиться и создать прочную оборону. Поэтому они вынуждены были отходить под ударами превосходящих сил противника, ведя тяжелые бои в
полуокружении», – говорится в учебниках истории.

Александр Крылов видел ту историю собственными глазами:

– К июлю нас уже, как положено, экипировали, выдали автоматы, финские ножи, средства водной переправы. Короче, серьезно готовились штурмовать вражеское укрепление. А рано утром вдруг фрицы как взялись поливать наш берег прицельным огнем. Да не абы куда, а именно по тем точкам, где дислоцировались наши основные силы. Всё
потому, что ночью двое предателей под покровом темноты переправились на правую сторону Дона и сдали фашистам наши позиции. В результате наша дивизия понесла колоссальные потери, командира и комиссара – ранило, – рассказывает ветеран. – Мы лежим в окопе, слышу по звуку – летит дальнобойный снаряд прямо у меня над затылком. Шлепнулся где-то неподалеку. И – молчок. Не разорвался, иначе бы от меня мокрого места не осталось.

Видно, помогла матушкина молитва, оградила младшего Сашеньку от верной гибели.

К строевой не пригоден

Однако избежать ранения рядовому Крылову не удалось. Осколком ему перебило обе кости левой ноги. Десять месяцев фронтовые хирурги пытались спасти ему ногу, сделали шесть операций. Медкомиссия вынесла вердикт: «К строевой службе не пригоден».

И комиссованный Крылов опять вернулся на производство. Оборонный завод «5-й Арсенал» до войны находился во Ржеве, а затем был эвакуирован из западной части страны восточнее, в чувашский городок Алатырь. В тылу тоже жилось несладко, но, по крайней мере, – не стреляли.

– Только очень голодно, – таким запомнилась ветерану тыловая глубинка. – Делали мы прицелы для разных орудий, различные измерительные, топографические приборы для наших боевых частей. Работали по 18 часов в сутки. И еще всё время страшно хотелось есть. В столовой кормили жиденькими щами из крапивы и на сутки выдавали по килограмму хлеба на человека. Как выпадала возможность, ты бежишь на базар, покупаешь кружку кислого молока да лепешку – считай пир, – смеется Сан Саныч.

На местных девушек он не заглядывался. В родной деревне была у него невеста, да после ранения «какой из меня муж? – думал парень, – калека». Крылов стеснялся своего боевого увечья, хотя раны затянулись, нога постепенно зажила, даже хромота пропала. – Санька, что ты всё один да один, бобылем мыкаешься? Давай я тебя с кем-нибудь познакомлю, – теребил приятеля друг-однофамилец Петр Крылов. – У меня есть для тебя отличная кандидатура, свояченица Маша. И Александр сдался: «Ладно, знакомь...»

Любовь и пряники

Добрая, спокойная, с красивыми ласковыми глазами, наполненными грустью. Она не успела толком изведать семейного счастья. Ее муж – эстонец Сергей Ермалович погиб на фронте в начале войны. И осталась молодая вдова одна, с крошечной дочкой Томочкой на руках. О замужестве она уж и не мечтала. Кругом столько хорошеньких, свободных девчонок. А женихов – дефицит. Да свояк Петр Осипович все уши прожужжал:

– У меня, Марусь, вот приятель есть, серьезный товарищ, не пьющий, не гулящий. Кстати, он, как и я, – Крылов.

Неизвестно, чем бы увенчалось это сватовство, но однажды Александр Крылов, постоянно мотавшийся по командировкам, простыл и угодил в больницу.

Сердобольная Маруся, искренне жалея захворавшего знакомого, ходила его навещать, отпаивала душистым целительным киселем, подкармливала «деликатесными» в ту пору пряниками.

Через некоторое время Александр осмелился-таки и предложил Маше …себя в мужья. В 1947-м у них родился сын – Вячеслав.

С лазерным прицелом,
или 100 лет трудового стажа

После Победы оборонный завод в Алатыре расформировали. Специалистов распределяли по профильным предприятиям в другие регионы страны. Александр Крылов выбрал Саранск – и ехать недалеко, и тут ему, как человеку семейному, гарантировали отдельное жилье. Так и осели Крыловы навсегда в Мордовии.

Больше полувека трудился Крылов-старший в войсковой части, занимавшейся ремонтом и изготовлением вооружения для отечественной армии.

На майских демонстрациях они дружно шагали под транспарантами «предприятий машиностроительной отрасли».

– В реальности мы делали электрооптические приборы ночного видения, – признается теперь пенсионер Крылов.

Академий он не кончал, но в профессии равных ему не находилось. Опытный профессионал Крылов первым взялся
осваивать внедрение в производство усовершенствованных лазерных дальномеров, что по тем меркам являлось своего рода нанотехнологией.

Даже в пору «глобальной демилитаризации», когда отечественную промышленную оборонку решили урезать и хлынула волна катастрофического сокращения кадров, начальство не спешило провожать Сан Саныча на отдых.

На пенсию он ушел в семьдесят пять, да еще продолжал «внештатно» консультировать молодых коллег.

Сын Вячеслав тоже связал жизнь с оборонной промышленностью. В сумме отец и сын отработали 103 года, а общий трудовой стаж династии Крыловых (там же трудилась супруга Сан Саныча и дочь) перевалил за 120 лет.

Хвалиться своими наградами, достижениями он не любит. Орден Отечественной войны, заслуженный в том кровавом бою под Воронежем, с десяток медалей, в том числе медаль Жукова и «За доблестный труд», – бережно хранятся в картонной коробочке. Даже внук, внучки, правнучки и пока единственный праправнук мало знают, как он воевал, где сражался.

Для них он просто родной, любимый, добрый дедуля. В свои девяносто девять он на зависть многим юным поразительно бодр. До недавних пор сам прогуливался до магазина, не потому что больше некому – «для поддержания тонуса».

Конечно, фронтовые раны дают о себе знать. В мороз и сырость особо зябнет перебитая фашистским осколком в июле 1942-го нога. Но Крылов не думает сдаваться годам.
Он по-прежнему интересуется происходящими в стране и мире событиями, внимательно следит за выступлениями отечественных спортсменов, особенно «болеет» за лыжников. Да, слух его малость подводит. Но руки уверенно управляют стареньким, еще пленочным фотоаппаратом, который Сан Саныч поддерживает в полной исправности. Кстати, если надо починить часы, родные и знакомые до сих пор обращаются к дедушке Саше. Другие дипломированные мастера отмахнутся, мол, чего хотите, техника не вечна, свое отслужила. А он списывать в утиль сломавшийся хронометр не станет. Понятно, теркинскими методами – «дунул-плюнул…» – Крылов не пользуется. Но полувековая производственная практика и сегодня помогает ему реанимировать любой мудреный механизм.