Нина Ситникова
Фрагменты книги «Мордовия музыкальная:
страницы минувшего»
На этих страницах – материалы к документальному фильму «Живой голос времени», рассказывающему о жизни и творчестве моей мамы Тамары Яковлевны Ситниковой. Эти материалы содержат много текста самой Тамары Яковлевны. Считаю, что я не должна пересказывать его «со слов...», а лучше всего привести почти полностью малоизвестные воспоминания Тамары Яковлевны, запечатленные на видео из домашнего архива или телевизионных передач Мордовского ГТРК.
Сокращенный вариант фильма уже «вышел» и путешествует по просторам интернета. Он называется немного иначе: «Живой голос истории». Его действительно историческое значение состоит в том, что за кадром можно услышать подлинное звучание молодого, яркого, светлого голоса певицы, исполняющей арии и романсы, певицы, о которой написано в нижеследующих строках.
Из материалов энциклопедии: «Судя по сохранившимся на ГТРК «Мордовия» и в частных коллекциях звукозаписям, С. входит в число ярких исполнителей Мордовии. Ее пение высокохудожественно, интонационно безупречно, стилистически выверено. Великолепный художественный вкус, яркая творческая индивидуальность позволяли певице глубоко постичь и отразить образно-художественное содержание произведения, не повторяя известных схем и трактовок. Этому способствовали как неординарная природа голоса (динамически ровный во всем обширном диапазоне, насыщенный теплыми тембрами «внизу» и блестящими «верхами», переходящими в мягкую колоратуру), так и основательная выучка. Вокальная техника С. безукоризненна: она отлично владеет различными типами певческого дыхания, дозируемым вибрато в кантилене, филигранной отделкой мелизматических элементов, богатым красочным спектром тембров, логичной тонкой фразировкой, позволяющими убедительно выстраивать музыкальную драматургию произведения...»
В приведенном фрагменте из «Мордовской музыкальной энциклопедии» буквой С. – по издательским требованиям – сокращенно обозначена фамилия моей мамы – певицы Тамары Яковлевны Ситниковой. Уверена, каждый, кто хотя бы один раз слышал ее исполнение, полностью согласится с такой высокой, даже восторженной оценкой, весьма далекой от научно-протокольной строгости... Кажется, что в следующем абзаце непременно последует такой текст: «С. – Солистка ГАБТ СССР»... Такого текста нет. Однако в ее биографии есть другое...
Саранская комсомолка с Московской улицы...
Тамара Яковлевна Ситникова родилась в 1917 году. Я думаю, эта дата пока еще в памяти у многих людей. Жизнь распорядилась так, что судьба девочки из Саранска оказалась настолько яркой и неординарной, насколько и типичной для тысяч крестьянских и рабочих юношей и девушек этого первого советского поколения...
10 марта тревожного революционного года в семье запасного унтер-офицера крестьянина Якова Захаровича Ситникова появилась на свет еще одна девочка. По настоянию отца, который в отличие от неграмотной жены Серафимы Григорьевны очень любил читать, ее назвали Тамарой. Отец часто окликал ее потом: «царица Тамара!» Когда сегодня слушаешь проникновенную теплоту затаенного чувства в мелодиях классических романсов или хрустально-сверкающие верхние звуки оперных арий, хочется согласиться с тем, что ее голос, как и ее душа, в каждом исполняемом произведении преподносит слушателям царский подарок... И все это будет!
А пока на царицу она была не очень похожа. Обыкновенная саранская девчонка, в домашнюю обязанность которой входили обиходные крестьянские заботы – вместе с сестрами и братьями помогать родителям в огороде да в поле. (Их небольшое ржаное поле находилось как раз на том месте, где сейчас, на улице Гагарина, расположено современное здание Саранского музыкального училища имени Л.П.Кирюкова... Неужели символично?)
Но наиболее любимым занятием этой «барышни-крестьянки» было другое!
Тамара Яковлевна Ситникова: «Я всегда очень любила искусство, любое... И живопись, и музыку... Конечно, больше всего – пение! Это началось еще в детстве... У нас вся семья была певучая: отец до революции пел в церковном хоре, у него был хороший слух, голос. Детей в семье было восемь: шесть сестер и два брата. И все пели! А в школе учительница по русскому языку просила меня петь вместе с ней, мы выступали на праздниках, исполняя классические дуэты... Когда мне было 15 лет, моя мама пригласила учительницу по вокалу, чтобы она со мной занималась, и я ходила к ней домой...»
Наверное, кому-то из читателей мои мысли покажутся банальными, но ведь так было! Вряд ли семья с крестьянским укладом жизни, семья, где надо было накормить-одеть восемь человек детей, смогла «пригласить учительницу по вокалу» для своего седьмого ребенка (кстати, восьмой была Анна Яковлевна, впоследствии художник и литератор, член Союза журналистов СССР). Рано проявившееся призвание Тамары могло бы так и угаснуть здесь, на окраинной улице Саранска, если не было бы в 1917 году не только даты рождения будущей певицы, но и события, много лет отмечаемого как рождение советского государства...
Т. Я. С.: «В 1932 году я окончила школу-семилетку, мои учителя порекомендовали мне поступать в только что открытый в Саранске Музыкально-драматический техникум...»
Не могу не вставить своего слова в рассказ Тамары Яковлевны!
Что это? Судьба? Мама окончила школу – и очень «кстати» был открыт Музыкально-драматический техникум... Через много лет, когда я окончила семь классов своей общеобразовательной школы (школа №9 и сейчас стоит на Московской улице Саранска), в нашем музыкальном училище – тоже очень кстати – было открыто теоретическое отделение, и только там можно было объединить мои уже определившиеся предпочтения: музыку и математику, искусство и науку...)
Т. Я. С.: «Директором училища был прекрасный педагог и человек Павел Александрович Органов. Он ездил по всем
районам Мордовии, искал талантливых молодых людей. Это он привез в училище Владимира Сергеевича Киушкина, Василия Васильевича Еделькина и многих других, кто впоследствии создавал музыкальную культуру Мордовии.
Необыкновеннейшие впечатления на всех студентов и на саранскую публику производили оперные спектакли, которые были поставлены Павлом Александровичем Органовым. Впервые в Мордовии студенты музыкального техникума – конечно же под фортепиано, а не под оркестр – ставили целые оперы. Это были «Евгений Онегин» Чайковского, «Фауст» Гуно, «Русалка» Даргомыжского. Студенты (дневного и вечернего отделений) и преподаватели исполняли все вокальные и хоровые партии, студенты драматического отделения были заняты в балете...»
У меня есть вырезка из газеты «Красная Мордовия» 1936 года. На этом газетном фрагменте – фотография. Подпись под ней такая: «Сцена из 3-го действия оперы П.И. Чайковского «Евгений Онегин» в постановке музыкально-драматического училища. Татьяна – Тамара Ситникова, Онегин – Федор Чистов».
Тамара Ситникова окончила третий курс училища, оставался еще один год обучения (первый год был подготовительным). Наступили летние каникулы, и она отправилась в Саратов, в гости к своим сестрам Елизавете и Клавдии, которые уже учились там в разных ВУЗах. Конечно же, ей очень хотелось увидеть необычное здание консерватории, побывать в ее классах и каком-то необыкновенном – по рассказам сестер – концертном зале!
Взяла себя в руки и вошла! В большом помещении стоял рояль, за столом сидели несколько солидных и пожилых (так ей показалось) преподавателей. Все повернулись к девушке...
Она решительно произнесла:
Т. Я. С.: «Пожалуйста, прослушайте меня! Я хочу петь! Может быть, я подойду вам?»
Далее начал воспроизводиться известный эпизод из будущего кинофильма «Приходите завтра!», который, конечно, она знать еще не могла...
Я всегда удивлялась: откуда у моей мамы эта «не саранская аура»? Как отличалась она от многих женщин особой статностью, грациозностью движений, образной и яркой речью! Часто слышала от нее о «старенькой преподавательнице в Саратовской консерватории, которая была очень известной певицей»... Слышала от нее это имя: Алевтина Михайловна Пасхалова. Но только через много лет познакомилась с информацией, приведенной здесь:
Из интернет-источников: «Алевтина Михайловна Пасхалова (в замужестве Аносова; 1875–1953) – русская и советская оперная и камерная певица (лирико-драматическое сопрано), педагог и музыкальный деятель. Заслуженная артистка РСФСР. Репертуар певицы включал свыше 60 партий. В 1893–1898 годах Алевтина Пасхалова обучалась пению в Московской консерватории у Елизаветы Лавровской. Живя у нее в доме, познакомилась с А. Гречаниновым, С. Танеевым, С. Рахманиновым и часто исполняла оперные арии и романсы в их сопровождении. Ещё будучи ученицей консерватории, в 1898 году она принимала участие в гастрольных спектаклях Московской частной русской оперы Мамонтова в Петербурге. Была солисткой петербургского Мариинского театра. В 1912 году певица совершенствовалась в вокальном искусстве в Милане. В 1911–1912 годах концертировала в Генуе, Вероне и Милане, дебютировала в театре «Ла Скала». С 1913 г. выступала в России, ее партнёрами были В. Касторский, Л. Собинов, Ф. Шаляпин. Записывалась на грампластинки, исполняя романсы П. Чайковского, С. Рахманинова, Э. Грига, Ф. Шопена. С 1915 г. А.М. Пасхалова жила в Саратове, с 1918 г. преподавала в Саратовской консерватории, где стала профессором и воспитала плеяду советских певцов. Содействовала созданию Саратовского оперного театра. В годы Великой Отечественной войны, когда Московская консерватория была эвакуирована в Саратов, Пасхалова была также профессором её вокальной кафедры».
Т. Я. С.: «Однажды в консерваторию пришел корреспондент из редакции газеты «Саратовский коммунист». Он меня сфотографировал для заметки: «Студентка из Мордовии», и через несколько дней я держала в руках эту газету! Конечно, немедленно послала ее в Саранск, маме... Младшая сестра прочтет ей. Жаль, что не удалось сохранить фотографию, на ней отчетливо были видны мои значки – комсомольский, «Ворошиловского стрелка», ГТО, ОСОАВИАХИМа...
Окончила Московскую консерваторию, эвакуированную в Саратов... Приезжаю в Саранск, иду в театр, и слышу: «У нас нет свободной вакансии, у нас уже есть шесть сопрано!» Все же попросила послушать меня... И вот я – солистка Мордовского государственного театра оперы и балета МАССР! Правда, зарплату будут платить, как артистке хора – 60 рублей.
Меня занимали в спектаклях даже во время болезни. Один из таких вечеров 1944 года стал последним... Этот спектакль состоялся в холодном октябре, в летнем театре...»
Из материалов сайта Музыкального театра имени И.М. Яушева: «Театр иногда работал в старом помещении драматического театра, построенного предприимчивым дельцом под первый кинотеатр ещё в 1911 году (он находился на территории парка). В нём не было ни карманов, ни колосников, ни подсобных помещений. Негде было хранить декорации».
Т. Я. С.: «Публика в зале была одета в пальто и теплые платки, а певцы на сцену, естественно, выходили в театральных костюмах. Опять я пела мою Татьяну, а ее одеждой было летнее платье... Я была очень простужена, да и голодала, конечно. Подошла к дирижеру Мандрыкину: «Лев Степанович, я ведь не спою!» – «Нет-нет, вы должны петь! Приехали гости из Москвы, поэтому мы специально послали за вами! Не волнуйтесь, я не буду давать медленных темпов и фермато, чтобы вам было легче...»
Начался спектакль... Самая сложная картина оперы и самая длинная для меня – четвертая картина, сцена письма... А в этой сцене моя одежда была совсем легкой... У меня закружилась голова, я почувствовала, что падаю! Спасибо Няне Татьяны Лариной, ее пела Галина Артемьевна Сакович – она меня поддержала... Спектакль прервали, объявили антракт. Он был очень большим, но публика не уходила, ждала... И я допела оперу до конца!
В Саранске было много любителей оперы... Через много лет, даже в 80 – 90-е ко мне подходили на улице пожилые люди, ветераны войны, которые слышали меня в спектаклях в 40-е годы. Вспоминали о том театре и его прекрасных музыкантах, благодарили за мое искусство. Вот для них я и пела тогда...»
СОЛИСТКА МОРДОВСКОГО ТЕАТРА – АРТИСТКА ГЛАВНОГО ХОРА СССР
Да, по приказу Сталина недавно созданный Государственный хор русской песни СССР (конечно, в Москве) стал главным хором страны. Тамара Яковлевна вспоминала о том, как в один из репетиционных дней уже перед самым окончанием войны их посетили серьезные мужчины. Коллективу хора объявили о предстоящем событии... Для участия в нем необходимо было прийти в этот день на работу в самой праздничной одежде, «какая у каждого только найдется»...
Т. Я. С.: «Затем все поедут в Кремль, где будет сниматься кинофильм о Сталине. Вождь будет подходить к нам, мы должны встречать его аплодисментами, благодарить... Действительно, нас привели в Георгиевский зал Большого Кремлёвского дворца, на стенах которого можно было увидеть имена героев разных войн. В зале были расположены длинные столы, сверкающие столовыми приборами, с красиво расставленными разнообразными яствами и винами. Нас попросили сесть за эти столы, но ничего не трогать. Когда в зал вошел Сталин, мы встали и начали аплодировать. Плотный невысокий человек с напряженным лицом молча прошел мимо нас и вышел в другую дверь. Только после этого нам разрешили прикоснуться к кушаньям...
Через полмесяца нам объявили, что коллектив хора после окончательной Победы отправится на гастроли по странам Западной Европы.
Каждому из участников хора была выдана новая концертная одежда и различные предметы личного пользования. Сам Свешников сказал так: «Мы поедем туда и будем выступать перед нашими ранеными воинами, находящимися на лечении в заграничных госпиталях... Но главная наша миссия – показать всему миру красоту и величие нашего музыкального искусства, нашей русской песни, нашего несгибаемого и непобедимого советского народа!»
Никогда не смогу забыть и тот день, когда я первый и последний раз опоздала на репетицию... Этот день – 9 мая 1945 года... Я опоздала на репетицию в Концертный зал имени Чайковского, потому что мне надо было пройти по Красной площади! По главной площади Москвы и всего Советского Союза, которая была заполнена тысячами людей! Старики и дети, женщины и мужчины смеялись и плакали, обнимались, целовались, пели, плясали... Пройти было невозможно! Я с трудом пробиралась через эту ликующую толпу, и меня тоже обнимали и целовали незнакомые люди. И опоздала на репетицию Государственного хора русской песни СССР под управлением Александра Васильевича Свешникова...»
ЕЕ ПЕРВЫЕ ЗАГРАНИЧНЫЕ ГАСТРОЛИ
Т. Я. С.: «...Первой страной, куда мы приехали, была Германия. В Берлине повсюду развалины зданий, груды разбитых кирпичей. Нам запретили выходить из автобусов и даже приближаться к окнам, потому что могут подстрелить... Сразу же сказали, что мы посетим зал, где происходило подписание Акта о капитуляции Германии.
Потом мы поехали на поезде в Чехословакию, там мы выступали очень много! Один концерт состоялся даже в зале подземного театра пражского дворца «Люцерна». В чешских газетах появились одобрительные отзывы и рецензии. Особенно нравились публике и критикам мужские голоса нашего хора. Ведь в его составе у нас был певец бас-профундо – его голос звучал на октаву ниже всех остальных басов! После концертов к нам за сцену приходили люди, чтобы удостовериться, что таким низким может быть человеческий голос, а не механический звук, что обладатель этого голоса – вот он, стоит рядом со всеми...
Этот концерт состоялся вечером 11 ноября 1945 года... В громаднейшем дворцовом зале мы снова исполняли нашу разнообразную и сложную программу. Перед нами, совсем близко, сидели в креслах военные и дипломаты Англии, Америки, Франции, приглашенные для празднования 28-летия Великой Октябрьской социалистической революции. Иностранные слушатели отличались особой нарядностью ярких орденских лент и блеском незнакомых знаков отличия и орденов. Вместе с ними в зале присутствовали и наши офицеры-фронтовики.
А потом всех нас попросили перейти в другой зал, где в честь знаменательного праздника советской страны были накрыты богатые столы и начался большой банкет. Наши артисты сидели рядом с самыми высокопоставленными слушателями, самыми главными персонами – победителями в Великой Отечественной войне. За великий Советский Союз, за победителей произносились самые торжественные тосты! Потом к каждому (!) артисту подходили советские военачальники, которых представляли их адъютанты. Среди них, как я помню, – маршалы Рыбалко, Конев, генерал Родимцев... Ко мне с бокалом шампанского подошел Иван Степанович Конев и предложил вместе с ним выпить за годовщину Великого Октября. А я осмелилась сказать, что не могу этого сделать: «Я не пью, я голос берегу!» Он рассмеялся: «Первый раз вижу артистку, которая так бережет свой голос!»
Тамара Яковлевна не очень любила вспоминать, что случилось потом...
Нескольких артистов за полночь отправили с концерта в военном пикапе с открытым верхом. Шел дождь... Когда садились в машину, солдат-водитель спросил «Вы москвички? Вы музыканты? Ну, держитесь крепче! Если будем помирать – то с музыкой!» Поехали. А на железнодорожном переезде чуть не врезались в поезд... «Ну, кто-то из вас счастливый!» – опять пошутил водитель. Очнулась она от страшной боли, на мокром асфальте... На ее плече лежала голова мертвого водителя... Как потом выяснилось, на их автомобиль налетел огромный грузовик – студебеккер. Мощный автомобиль не остановился и продолжил свое движение... На холодном асфальте холодной ноябрьской ночью остались лежать советские артисты и их сопровождающие. Лишь на рассвете проезжавший по шоссе русский военный патруль спас тех, кто остался жив...
Ее долго не могли поднять и переложить на носилки: непереносимая боль вырывалась криком... Диагноз поставили в военном госпитале Вены: перелом тазовых костей...Сможет ли она ходить? Неизвестно...
Через несколько дней в госпиталь пришел Александр Васильевич Свешников, чтобы попрощаться: хор должен был уезжать. Это прощание было очень теплым, дирижер обещал непременно принять певицу в коллектив после выздоровления. Но в Австрии пришлось провести полгода. После лечения в госпитале ее отправили в санаторий австрийского курорта Баден-Баден. Так вот это она, Тамара Ситникова, оказалась по-настоящему счастливой! Благодаря ее воле к жизни, оптимизму, жизнерадостности, она смогла преодолеть все.
ОНА СМОГЛА И ХОДИТЬ, И ПЕТЬ...
