Требуются новые идеи!

«Саранску порой не хватает новых идей», – считает Людмила Колчанова-Нарбекова, и слову ее можно верить, поскольку она не только руководит Республиканским музеем изоискусств, но изначально, и прежде всего, сама – художник. Потому, наверно, и одобрила идею молодой саранской художницы Евгении Сибирцевой, предложившей собрать в столице Мордовии своих коллег на симпозиум (такое определение сочли наиболее благозвучным) «Точки соприкосновения». Если коротко, то суть мероприятия заключалась в том, чтобы не только авторы занималась воплощением в реальность своих творческих замыслов, но и любой желающий мог наблюдать за созданием произведения, а если захочется, то и поучаствовать (или помешать) в творческом процессе.

Кстати, этот проект получил грантовую поддержку в рамках целевой федеральной программы «Культура России». А главное – действительно привлек внимание горожан и гостей республики. Допустим, Анжела Кокорева, преподававшая в местном вузе латынь и французский, двадцать лет назад вышла замуж за гражданина Бельгии и, приехав теперь навестить близких, вдруг узнала, что в родном городе проводится столь интересный проект. И тоже присоединилась к участникам симпозиума. Многие с любопытством расспрашивали художников об их профессиональных тонкостях, охотно включались в дискуссии о том, каким должно быть искусство, чему служить, а также с удовольствием вместе с дипломированным преподавателем изо Аленой Будариной и дизайнером Натальей Матвеевой из Тольятти мастерили для персонажей итоговой экспозиции бумажные наряды, используя в качестве основы декора традиционные мордовские орнаменты...

И еще. Поиск «Точек соприкосновения» осуществлялся на широко открытом пространстве – непосредственно и вне стен Музея Эрьзи, на городских улицах и в недавно появившейся в Саранске двухуровневой крытой автопарковке, помещение которой также оказалось вполне пригодным для показа художественных экспозиций и уже обрело пока неофициальное название «Арт-гараж».

В течение десяти дней 13 художников строгали, выводили замысловатые узоры на гигантском полотне, сваривали металлические прутья, колдовали над стеклянными бутылками, отливали из цемента и гипса заготовки будущих произведений, или, как модно выражаться, арт-объектов.

Причем они не просто создавали причудливые формы, но пытались выразить то, что волнует их самих и окружающих, нас всех.

Какой он, местный супергерой?

Те же Алена Бударина и Наталья Матвеева несколько дней расспрашивали на улицах прохожих, выясняя, каков же образ саранского супергероя. Героем, по мнению большинства горожан, видится обязательно мужчина, причем уже зрелый и непременно благородный, готовый помочь тем, кто нуждается в какой-либо поддержке.

Наш земляк Иван Сибирцев, несколько лет назад обосновавшийся на берегах Невы, в фото-арт «Лично» на бесхитростных полароидных снимках, хаотично рассредоточенных по трем стенам, показал свое видение реальности без ретуши, в центре которой затерялось молчаливое картонное, но с глазами, существо «№ 2», сделанное из коробки из-под телевизора. Его сестра, она же инициатор симпозиума Евгения Сибирцева, несмотря на предельную занятость, связанную с решением различных организационных моментов, тем не менее сумела, используя обычные стеклянные бутылки, создать авторскую композицию «Ищите смысл» и перформанс «Статус», обозначенный столом, стулом, пластиковой баклажкой и стаканчиком.

Миниатюрная воронежская художница Александра Коденцева поразила изысканной «Каллиграфией» на гигантском белом полотне ватмана.

Свой призыв к любви театральный режиссер из Нарвы (Эстония) Елена Сабинина воплотила в двух куклах из папье-маше.

Алена Бударина и Наталья Матвеева, активно искавшие местного супергероя, в своей инсталляции «Саранский хронотоп» продемонстрировали галерею репортажных фотопортретов обычных горожан.

Задумчивая выпускница Санкт-Петербургской художественно-промышленной академии имени А.Л.Штиглица Лада Учаева предложила через калейдоскоп рассеченных гипсовых лиц увидеть «Память» – соприкосновение настоящего и прошлого.

Питерские художницы Вера Голубева и Юлия Рокина интригующе приглашали заглянуть за шторку из разрезанных газетных ленточек. А там... вы оказывались наедине с лесом, шелестящим зеленой листвой на большом киноэкране, и, видя причудливо сложенные осколки стеклянных бутылок, вдруг ощущали, «Как растет трава». Прямо-таки гипнотически «Из глубин» взирал на собравшихся хрустальный космогонический змей их коллеги-землячки Ксении Володиной, олицетворяя бесконечность цикличного времени и непрерывности жизненных циклов.

Выпускники архитектурно-строительного факультета Мордовского госуниверситета им. Н.П.Огарева Марат Невлютов и Константин Фомин показали перформанс «Происхождение видов». Их музыкальная импровизация и спонтанное видео-поэтическое письмо спровоцировало неоднозначную реакцию зрителей: завороженные взгляды, сомнения, узнавание себя в происходящем, откровенное изумление, а у некоторых – возражения.

Крестники Степана Эрьзи

Немало споров вызвали и полотна Виктора Сафонкина, написанные им в последнее время за границей и привезенные в родной город, потому что, по признанию художника, «давно хотелось показать свои работы землякам». И, надо признать, его нынешние творения – «Три попытки», «Выпекание хлебов», «Похищение Европы», «Exit», «Мертвая и живая вода», «Золото», «Не плачь, милая», «А ты не верила!», «Искатели сокровищ», «Управители осенью» – существенно отличаются от гротескно-сюрреалистичных картин а-ля Сальвадор Дали, какими начиналась творческая биография Сафонкина.

Четверть века назад о феномене саранского живописца-самородка, никогда не посещавшего даже художественную школу, немало писала республиканская пресса. В начале лихих 1990-х, окончив Саранский машиностроительный техникум и отслужив в армии, он трудился в городской газовой котельной, а для души рисовал сюрреалистические картинки, которые вдруг привлекли внимание состоятельных ценителей живописи. Живопись саранского сюрреалиста пользовалась спросом у иностранной публики, работы Сафонкина покупали в Питере, о чем художники Мордовии могли лишь мечтать. И в 30 лет Виктор с женой и 6-летним сыном рискнул перебраться в Чехию, где, впрочем, их никто особо не ждал.

Начав буквально с нуля, он беспрестанно писал (в том же ритме пишет до сих пор) картины и вскоре заслужил широкое признание в Европе, отмечен дипломом чешской Академии Масарика и медалью Франца Кафки, присуждаемой Европейским обществом Праги, призом Международного Альянса Сальвадора Дали.

Его работы неоднократно экспонировались в Германии, Бельгии, других странах Старого Света, выставлялись в Калифорнии, находятся в крупнейших «профильных» музеях – итальянском Международном музее сюрреализма (Museo Internationale D'Arte Surrealista, Gallipoli) и голландском Музее фантастического реализма (Museum of Fantastic Realism, Zeist), в частных коллекциях западных знаменитостей, в том числе голливудских режиссеров – создателя кинобестселлера «Хеллбой» Гильермо дель Торо, постановщика «Двенадцати обезьян» Терри Гильям и др. Музыканты групп «Killing Joke», «October File», «Viva Death» в качестве «идейной» иллюстрации в оформлении своих альбомов использовали картины Виктора Сафонкина в духе фантастического символизма. Хотя сам художник считает себя поклонником «тяжелой» музыки, панк, из росскийских по-прежнему отдает предпочтение творчеству Александра Башлачева и Егора Летова («Гражданская оборона»).

Пять лет назад персональная выставка Виктора Сафонкина с успехом демонстрировалась в Мраморном дворце Русского музея. Правда, питерские искусствоведы охарактеризовали его стиль уже как «материализм XXI века», а самого художника назвали философом-антагонистом и борцом с «кошмаром деморализующего безразличия» (так он сам формулирует свое творческое кредо). «Для меня главное не точность в изображении, важнее показать зло. Символическое зло, с которым идет постоянная борьба. И эта война, показанная на большинстве моих картин, живет внутри меня».

Но как бы ни менялась стилистика, неизменной для Сафонкина остается предельная честность, которая служит, пожалуй, главным стимулом его творчества. И прежде, и теперь он не любуется лощеными красотами, но через гипертрофированные образы вскрывает болевые точки современного общества.

«Европа помогла мне обрести свой стиль, найти свое направление. Для российской живописи мое искусство нетрадиционно. Сюжеты будущих картин возникают в моем сознании под воздействием реальных событий, – не скрывает Виктор и поясняет: – Нередко художник острее ощущает суть происходящего и порой предвидит будущее. Художник должен заявлять свою гражданскую позицию. Я показываю, к чему приведут все эти политические общественные вакханалии. Цивилизация началась с табу. Как только исчезает табу, цивилизация обречена».

При этом Сафонкин всякий раз не устает повторять: «Я – до конца жизни будут верен Отчизне. Меня всегда тянет на родину. И тянет не вообще в Россию или в Москву, а конкретно – в Мордовию, в Саранск. Мне приятно походить по этим улицам, пообщаться с земляками. У меня мама – мордовка, жена – мордовка. Я также на уровне подсознания, скелетированно, ощущаю себя мордвином. Вне зависимости от того, на каком языке мне приходится общаться повседневно – русском, английском или чешском».

И уже в неформальной беседе Виктор рассказал о своей внутренней связи с великим Эрьзей, о чем раньше никому не говорил: «Конечно, я знал о гениальном скульпторе, чей талант покорил весь мир, видел его скульптуры. Когда я решил серьезно заняться живописью, мне вдруг приснилась почему-то Галерея на ул. Советской, 29. (В том здании до 1976 года размещалась основная экспозиция скульптора. – Авт.) Будто там много людей и Степан Дмитриевич в окружении женщин. Я стою тихо в сторонке. Проходя мимо меня, он пожал мне руку, назвал по имени и пожелал успеха. В двадцатилетнем возрасте я не придал тому сну особого значения. Но позже понял, что он был символическим благословением на занятие творчеством. Эрьзя протянул мне руку, вроде как признал своим».

В плену своего сердца

Пермский художник Алексей Татаринов, узнав о симпозиуме «Точки соприкосновения», не раздумывая, согласился приехать в Саранск. Потому что Мордовия для него ассоциируется с Эрьзей, которого он считает «своим творческим крестным».

В детстве Алексей, выросший в Нижнем Тагиле, чем только не занимался. С до-
школьного возраста рисовал карандашами и акварелью, лепил из пластилина и глины, мастерил всевозможные сувенирчики. В школе увлекался биологией и одновременно авиамоделированием, взахлеб читал художественную литературу и с не меньшим азартом свободное от уроков время проводил в электротехническом кружке. Но страсть к творчеству пересилила всё остальное.

«В юности мне в руки попалась небольшая книжечка с черно-белыми снимками работ Эрьзи, – вспоминает Алексей. – Фотоизображения не отличались хорошим качеством, но меня настолько заворожила пластика его скульптур, что мне тоже захотелось посвятить себя скульптуре».

Мечта Алексея уже реализовалось. Причем для воплощения своих замыслов он использует любые материалы – дерево, металл, бетон, цемент, камень, снег. И освоенные в детстве и юности навыки конструирования и моделирования тоже оказываются кстати, подсказывая художнику практические пути к реализации пространственных идей.

Окончив Уральский филиал Российской академии живописи, ваяния и зодчества, он неоднократно завоевывал призы международных конкурсов снежной и ледовой скульптуры в Перми, Салехарде, Тюмени, Новосибирске.

А скульптуры Алексея Татаринова совершенно не похожи на произведения Эрьзи, но также отличаются неповторимым внешним изяществом и эмоциональной экспрессией. К примеру, два года назад Алексей доказал, что даже в металле популярная песня «Крылатые качели» на стихи Евгения Крылатова «звучит» воздушным гимном счастью, которое впереди и радости, не ведающей преград. В городе Лысьва он выковал деревце, с вершины которого взлетают ввысь стремительные птицы. А на прикрепленных к ветке раскачивающихся качелях взмывает к облакам хрупкая фигурка девочки.

В своих работах Татаринов не показывает застывшие формы, но по-своему рассказывает историю, судьбу своего героя. Вот и в Саранске он создавал большое, трепетное сердце Горьковского персонажа. Нет, Данко Татаринова не разрывает сердце, чтобы осветить путь людям. Он заточен внутри клетки, сваренной из металлических прутьев, образующих анатомические контуры сердца. А ведь и верно, именно так. Каждый человек добровольно заключает себя в определенный рамки. И живет, и действует в пределах границ, допускаемых совестью или влечением сердца.

«Перекати поле», или творческая ответственность

Еще один участник форума «Точки соприкосновения» Владимир Исаков родился в поселке Тургенево, недалеко от родного села знаменитого мордовского скульптора.

«Для меня, – не скрывает парень, – Степан Нефедов-Эрьзя, прежде всего, земляк. Я с раннего возраста знал, что в соседнем селе появился на свет гениальный мастер, чье творчество покорило весь мир. Когда учился в школе, нас возили на экскурсии в его дом-музей в Баево. Правда, изобразительным искусством я не увлекался. Зато мама, трудившаяся в отделе местного светотехнического предприятия и следившая за точностью показаний измерительных приборов, в детстве нередко брала меня на работу. И меня всегда привлекал процесс создания, конструирования. Потому, наверное, после окончания школы я решил поступать на архитектурно-строительный факультет Мордовского госуниверситета. А выбранная мной профессия тоже требует одновременно безупречной точности математических расчетов и свободного творческого мышления».

В студенческие годы Владимиру Исакову довелось вместе с однокурсниками заниматься разработкой различных архитектурных проектов городской инфраструктуры, жилых микрорайонов и т.п. На симпозиуме он дебютировал с авторским произведением. За неделю из деревянных брусков соорудил оригинальную динамичную конструкцию «Перекати поле», заложив в нее философский смысл о том, что кажущийся легким творческий процесс, на самом деле требует от автора немало труда и накладывает огромную ответственность – что он принесет людям.

Глава городской администрации Саранска Петр Тултаев на итоговой выставке форума «Точки соприкосновения» долго разглядывал результаты творчества молодых художников. И, не скрывая, что не всё из увиденного ему понятно, рассудил так: «Может быть, искусство для того и существует, чтобы человек задавал себе вопросы».