Игорь БЛИНОВ

СТАСИКИ

Обычно с тараканами борются. Их травят, бьют, вымораживают, тратя на это уйму времени, сил и энергии. Тщетно! Победить это рыжее племя не удавалось еще никому! Стасики пережили динозавров! Вряд ли Господь Бог изрек: «Да будет свет!» только для сотворения мира, скорее всего, еще и для того, чтобы разогнать одолевших в темноте тараканов. Стасики вечны и вездесущи, а мы являемся лишь легкой помехой в их бесконечном бытии. С ними невозможно бороться, с ними нужно просто жить.

Эта простая истина пришла в головы штурманских электриков одного из кораблей Черноморского флота. Тут же было решено провести эксперимент по отслеживанию миграций тараканов внутри корпуса. Для этого поймали штук пять и покрасили белой краской.

Первыми на «прогрессивный почин» откликнулись коллеги из БЧ-5 (электромеханической боевой части, или в просторечье – маслопупы). Таракан странного окраса был немедленно отловлен и тщательно изучен. Выяснив происхождение окраса насекомого, маслопупы страшно расстроились. Надо заметить, что БЧ-1 (штурманская) и БЧ-5 исстари находятся в своеобразном антагонизме, ну, скажем, как прослойка интеллигенции с колхозным крестьянством, поскольку одни знают, куда двигаться, но сами не могут, а другие могут, но понятия не имеют, в какую сторону.

Так вот, дабы переплюнуть оппонентов, в кубриках БЧ-5 были выловлены все тараканы и тут же выкрашены в пролетарский красный цвет.

Минеры пошли дальше, и по пароходу забегали Стасики зеленого цвета с корявой надписью «БЧ-3» на спине.

Через неделю тараканов начали яростно уничтожать, причем каждая боевая часть – чужих. Заполыхала «кровная месть»:

– За одного убитого нашего умрет десять ваших!

– Всех не перебьете! Нам с соседнего корабля принесли еще пятьдесят штук!

Вскоре в разных углах корабля стали попадаться здоровые, жирные тараканы в тельняшках и с приклеенными к голове бескозырочками. Они совершенно не боялись людей и нагло ползали по самым видным местам. Оказалось, что это «воспитанники» одного из дембелей маслопупской боевой части. Он, с первого дня тараканьего сумасшествия, собрал в коробочке штук пятнадцать «корешей» и терпеливо их выкармливал, а потом каждому нарисовал тельник и «выдал» бескозырочку.

Бойня моментально прекратилась.

Каждый матрос ходил и лелеял свое насекомое. По коридорам забегали тараканы с рюкзачками, в ботиночках, понеслись «залетные» тройки, впряженные в спичечный коробок, а по укромным местам стали попадаться Стасики в касочках и с малюсенькими бумажными автоматиками на спинках. Минеры снова переплюнули всех, и в кубрике БЧ-3 заработал тотализатор тараканьих бегов.

В конце концов на странное увлечение подчиненных обратил внимание офицерский состав. Идея понравилась.

Но офицеры не зря учились пять лет на инженеров. И вот, во время ужина, в кают-компании штурман (он же командир БЧ-1) продемонстрировал офицерскому коллективу свое «изобретение» – «стационарный малогабаритный расслабитель».

Устройство поразило присутствующих простотой изготовления и высокой эффективностью действия. Осторожно, чтобы не повредить лапки, таракан привязывался на ниточку. Ниточка с болтающимся тараканом подвешивалась над изголовьем кровати. Из бумаги вырезалась полоска шириной 6-7 миллиметров и длиной по вкусу изготовителя. Потом полоска склеивалась концами в кольцо и вручалась в лапы насекомому. Таракан хватал колечко и, часто-часто перебирая лапками, начинал по нему бежать, то есть он-то оставался висеть на месте, а вот колечко начинало вращаться. Получалось очень красиво и расслабительно.

У главного маслопупа (командира БЧ-5) сразу пропал аппетит. Нет, он не был изнежен и брезглив – работа корабельного электромеханика, или, как говорят на флоте, «короля воды, говна и пара», не терпит сопливого инфантилизма и обмороков при виде грязных ногтей. Толстый Мех расстроился из-за того, что эта плевая идея не пришла ему в голову первому.

Он залпом выпил горячий чай, вытер руки о скатерть и пошел строить свое «стадо».

Через пятнадцать минут в каюте Меха четыре матроса приступили к изготовлению «расслабителей». Еще через полчаса механик уже лежал в койке и, блаженно улыбаясь, наблюдал за мерным вращением пяти красных колечек. Под тихое шуршание тараканьих лапок толстый, лысый механик совершенно незаметно для себя «улетел в страну романтических грез»…

В соседней каюте командир БЧ-3 тоже лежал в кровати, но он не спал – он «смотрел кино». Его подчиненные нарисовали на колечках голых женщин, и таракан, вращая ленту, «показывал» минеру кадры «эротического фильма».

Последним о происходящем на борту, как всегда, узнал командир. Он «схватил за шиворот» доктора и вместе с ним обошел все каюты и кубрики, где под его контролем доктор лично с криком: «От тараканов в заднице заводятся глисты!» – передавил ногами всех ручных Стасиков и пообрывал «расслабители».

Боеготовность была спасена, и уже ничто не могло отвлечь личный состав от выполнения повседневных задач.

Прошло несколько дней, и в одно прекрасное утро обнаружилось вдруг, что на борту не осталось ни одного таракана – они пропали, а может быть, сами ушли… неведомо куда… то ли в вечность, то ли на соседний корабль.

«СЕЙЧАС! СЕЙЧАС!»

Соловей грелся на весеннем солнышке и с наслаждением курил. Очень приятно ловить спиной свежее тепло, наблюдать за резвящимися в ручейке окурками и прислушиваться к процессу переваривания жареной картошки с грибами.

– Капитан Соловьев! К телефону! – пропищала из окошка КПП девчонка-матроска.

Настроение сразу испортилось. Соловей вытянул трубку из форточки и приложил ее к уху.

– Слушаю.

– Опять куришь, старый козел?! – на другом конце провода клокотал начальник цеха. – Опять ни хрена не делаешь?! Ну все! Я твою задницу больше прикрывать не буду! Крутись сам! Встречай проверку – зам флотилии по боевой, командир, пожарник и энергетик! И только попробуй хоть одно замечание!..

Соловей сморщился, отодвинул трубку в сторону – из нее летели брызги. Немного подождал.

– …и Сидорова предупреди!

– Предупрежу, – буркнул Соловей и сунул мокрую трубку обратно в форточку.

Сзади скрипнули тормоза. Оглянувшись, он увидел подъехавший УАЗик. «Не повезло Сидорову», – подумал Соловей.

– Ну что, Соловьев, вы готовы? – у командира было военное лицо. С этим лицом он помогал вылезти из машины контр-адмиралу – заместителю командующего флотилией по боевой подготовке. Остальные выбирались сами.

– Всегда готовы, товарищ командир!

– Ну-ну, посмотрим, – бодро резюмировал адмирал и со словами: «Веди, командир!» – хлопнул в ладоши.

Пройдя сквозь придерживаемые Соловьем двери КПП, комиссия направилась к его хранилищу. Шли деловито, с достоинством, как, впрочем, и положено ходить проверяющим. Примерно на полпути их обогнал Соловей. Он бежал, по-лошадиному забросив назад голову и широко раскидывая в стороны ноги. Обгоняя, пропел: «Сейчас! Сейчас!» У командира появилось скверное предчувствие – он первый раз в жизни увидел Соловья бегущим, да еще так быстро.

«С-с-сволочь шепелявая…» – шипел себе под нос командир, глядя, как Соловей в мгновенье ока открыл два замка и пропал в черном проеме ворот, затем через секунду выскочил обратно, уже в ватнике, валенках и с сигнальными флажками под мышкой, так же быстро закрыл ворота и с криком: «Сейчас! Сейчас!» растворился в чистом поле, будто бы его и не было вовсе.

Комиссия, сохраняя по инерции деловое выражение на лицах, подошла к воротам и тупо уставилась на еще болтающиеся замки. Энергетик наклонился и посмотрел на них пристально:

– Висячие, товарищ адмирал…

– Угу, – отвечал тот очарованно.

– Ну, а где же человек? – встрепенулся пожарник.

– А он… сейчас… – потея сердцем, промямлил командир.

– Чего сейчас? – не понял адмирал, оторвавшись от созерцания замков.

– А он это… флажки… Он, товарищ адмирал, краном руководить пошел! – очнулся наконец командир, чувствуя, что под ним начал таять снег.

Во рту сделалось сухо и нехорошо, натужившись, как штангист, он выдавил со свистом:

– Товариси офисеры! Дафайте осмотрим хранилисе мисьмана Сидорова!

К концу дня собрали всех. Сидорова драли, как «сидорова козла». За мусор на полу, за порванную бирку, за разбитую розетку и (о ужас!) за «нештатный кипятильник», которым он заваривал чай.

Соловей же спокойно спал у стены. О нем забыли, потому что в акте напротив его фамилии было написано: «Помещение не проверялось».

БИЗОН

Севастополь. Казарма Черноморского училища. Все на занятиях. В канцелярии на третьем этаже сидят два командира – Володя Кондрацкий и Вася Ударов по кличке Бизон. Вася-Бизон сегодня дежурит по факультету, но в рубке скучно, и он поднялся в гости к Володе, оставив за себя помощника.

Им хорошо, они пьют чай, рассказывают друг другу что-то смешное и ржут на весь этаж.

За стеной – кабинет начальника факультета капитана первого ранга Каренова (в быту – Арарат). Он слушает командиров уже полчаса. Надоело.

Громкий телефонный звонок отрывает помощника от ковыряния в носу. Он хватает трубку, гавкает: «Есть!» и пулей выскакивает в коридор. Придерживая фуражку, кричит на верх:

– Дневальный! Дневальный, третий этаж! Дневальный, мать твою!

Через перила свешивается морда дневального:

– Чего?

– Я тебе в ухо дам: «Чего?», Ударова к телефону! Срочно! Он у вашего командира! Давай бегом!

– Ага…

Дневальный и так знает, где Ударов, – чай, не глухой. Он подходит к двери:

– Товарищ капитан второго ранга! Вас к телефону! Срочно!

Из канцелярии – бодрый голос Кондрацкого:

– Какого капитана второго ранга?

– Ударова! Дежурного!

Дверь с шумом распахивается, и в коридор вываливается стокилограммовая туша Бизона.

– А кто зовет?

– Не знаю, тащ командир…

Бизон нахлобучивает фуражку на покрасневшую лысину и, сотрясая пол, скачет к лестнице:

– Ни хрена ты, Вова, службу организовать не можешь! – орет он на бегу.

– Сам такой! – визжит из канцелярии Кондрацкий.

Вася прыгает через три ступеньки. Лестница трясется. Дневальные шарахаются в стороны. На поворотах Бизона заносит, и он хватается за перила. Перила стонут. Со стен сыплется штукатурка, на втором этаже падает стенд «Политбюро».

Наконец он влетает в рубку и выдергивает трубу из рук помощника:

– Дежурный по факультету! Слушаю!

Оттуда спокойный голос Каренова:

– Ударов, зайдите ко мне.

И – короткие гудки…

Вася матерится, плюет в угол, потом вытирает ладонью пот с лысины, снова натягивает «каску» и еще быстрее скачет наверх – Арарат не любит, когда опаздывают.

Опять грохот, стон перил и шумное дыхание владимирского тяжеловоза. Снова падает «Политбюро».

У двери начфака он отряхивается, на секунду задерживает дыхание и робко стучит:

– Вызывали, тащ командир?

– А… Ударов… Спасибо, вы мне уже не нужны.

ТАК В ЧЕМ ЖЕ СУТЬ?

– Так в чем же суть работы Ленина «Материализм и эмпириокритицизм»?

Замполит, покачиваясь на стуле, разглядывал стоящего перед ним Кирюшу. Тот тер замерзшие пальцы, шмыгал носом и, глядя на зама ясными глазами, переминался с ноги на ногу.

Кирюша – лейтенант и помощник начальника расчет (ПиоНеР). Он только что с пирса, где с пяти утра готовил боевые торпеды, а сейчас принес конспекты первоисточников заму на проверку.

– Ну, Кирилл Иванович, смелее!.. Это, кстати, ваш конспект?

Конечно, конспект не его. год назад, на 23 февраля, Кирюше подарил его начальник группы Рашид Невметжанов. Ему, дембелю, он был уже ни к чему, а Кирюше еще служить и служить.

– Кирилл Иванович, ну-ка сядьте, напишите здесь что-нибудь, а то этот почерк мне очень знаком.

Кирюша садится и пишет на листике: «Да здравствует Коммунистическая партия Советского Союза – вдохновитель и организатор всех наших побед!» Он пишет почерком Рашида – ПиоНеР, прослуживший два года, умеет подделывать любой почерк. В его блокноте, за обложкой, даже лежит бумажка с образцами. Замполит смотрит внимательно:

– М-да… «Да здравствует»… Опять вы за свое… Ну, ладно, так где же суть?

Кирюша знает, «где суть». Командование ходит в отдельный, закрывающийся на ключик от народа туалет. Его называют «флагманским».

– Кирилл Иванович, вам не стыдно? Ведь недавно же был разговор на парткомиссии…

Кирюшу «пытали» на парткомиссии минут сорок, выясняя – перестроился он или нет? Кирюше, с его места, был виден список уже перестроившихся: командир, зам, начальники бригад и капитан Бредень – заведующий спиртовым складом. Своей фамилии он не увидел.

– Хотя и тогда мы дали вам аванс, не наказав за такие высказывания…

Это он про Кирюшиного бригадира, который, ерзая, на стуле, поинтересовался: а не повесил ли холостяк Кирилл Иванович в своей общаге «красный фонарь»? Кирюша нигде ничего не вешал, но откровенно признался, что, по его мнению, публичный дом гарнизону бы не помешал.

– А ваша странная просьба?! Возмутительно! Хорошо, что капитан Бредень настоящий коммунист и офицер!

Как-то Кирюша, наблюдая, как Бредень тащит домой тяжелую канистру, наивно попросил у него пол-литра спирта. Бредень ничего не дал, а утром еще и «насвистел» командиру и замполиту. Кирюшу потом целый месяц «драли» за «способность к пьянству».

Зам поднялся, подошел к окну и положил руки на теплую батарею:

– Вот, смотрите, это наши полярные рубежи…

Из-за спины зама был виден угол сползающей в залив пекарни и подводники в черных ватниках, идущие по дороге в метель.

– Партия доверила их нам…

Навстречу подводникам, прижимая разлетающиеся полы незастегнутой шубы, прыгала финансистка береговой базы – рыжая бездетная разведенка. Замполит замолчал, провожая ее движением всего тела.

– И вы должны глубже… изучать…

Кирюша и сам хотел «глубже изучить» финансистку, но, узнав, что ее уже «изучает» командир, благоразумно «отвалил». На сэкономленные деньги они с Шуриком Пироговым купили два велосипеда.

– Теорию…

И на этих велосипедах собрались летом поехать в отпуск… в Крым.

– Практику…

Но Шурику отпуск дали в январе, а Кирюше и вовсе – поздней осенью.

– И материальную часть…

А велосипеды они разбили в июле, на День Флота – с трамплина прыгали. Столкнувшись, оба пропахали мордами по асфальту метра два, а потом еще долго объясняли всем, что это не последствия пьяной драки.

– До вас, видимо, не доходят мои слова, – замполит снова качался на стуле. – На ближайшем партсобрании мы рассмотрим ваше персональное дело. А теперь идите отсюда!.. Да! И позовите старшего лейтенанта Пирогова, он где-то в коридоре.

В конце коридора Шурик Пирогов пытался открыть гвоздиком «флагманский» туалет. Увидев Кирюшу, он расплылся в улыбке:

– Ну что, Кирюша, я вижу, ты уже подержал в руках «генеральную линию»?

– Так точно, Шурик, теперь твоя очередь!

– Успею еще, – пробормотал Пирогов, продолжая ковырять замочную скважину. Наконец замок жалобно пискнул, и дверь гостеприимно распахнулась. – Заходите, Кирилл Иванович, почувствуйте себя человеком!

Туалет встретил чистотой и прохладой. Кирюша занял кабинку у окна. Устроившись, он обратился к соседу:

– Шура! А у тебя нет образца почерка замполита?

– А на кой он мне нужен? – пробурчало за стенкой.

– Очень жаль, – вздохнул Кирюша и почерком командира написал на блестящем подоконнике: «Замполит – дурак».

С БОЖЬЕЙ ПОМОЩЬЮ

Неисповедимый промысел Господний привел Сашу Васюка в Высшее Военно-Морское училище. То, что из него никогда не получится инженер, стало ясно с первого дня – в точных науках он был непроходим, как «мерседес» в перловой каше. Однако незатейливая крестьянская смекалка и западно-украинская пронырливость позволяли саше «переползать» от сессии к сессии без академических задолженностей (двоечников на каникулы не отпускали). Ради этого он пел в хоре, штукатурил дачу начальника факультета, снабжал салом командира роты и поил водкой мичманов-лаборантов, «светивших» ему билеты на экзаменах. Так он «учился» до четвертого курса, на котором вдруг «уперся рогом» в мутную и дремучую спецдисциплину  под названием «импульсная техника».

Понимание же переходных процессов в смежных электрических цепях находилось уже за гранью его умственных и физических возможностей. А самая большая беда заключалась в том, что вел эту радиоэлектронную лабуду принципиальный до садизма преподаватель по прозвищу Келдыш. Влюбленный в свою науку, как кот в валерьянку, он считал двоечников личными врагами и методично их уничтожал.

Саша забыл, что такое увольнения, сутками «пух» над учебниками, но без толку – его зубы не оставляли на гранитной глыбе импульсной техники даже царапин. В итоге весь зимний отпуск он проторчал в училище, развлекаясь пересдачами заваленного Келдышу экзамена.

Приближался курсовой проект. Васюк должен был что-то рассчитать, потом это «что-то» спаять паяльником, и эта спаянная модель должна была еще и работать по рассчитанному.

Объем задачи поверг Сашу в состояние тихого помешательства, но все же он, сжав мозги в кулак, начал действовать.

На обхаживание лучшего на курсе отличника ушло недели две – Васюк стоял за него в нарядах, водил в буфет и покупал мороженое. В конце концов отличник сломался и довольно быстро рассчитал ему курсовик. Еще неделю он искал подходящую модель, которую выгодно обменял на соседнем факультете на коробочку от готовальни.

И вот, одевшись с утра во все чистое и истово перекрестившись на портрет министра обороны, он пошел «сдаваться» Келдышу.

На кафедре никого не было, кроме скучающего мичмана-лаборанта. Тот подключил васюковский агрегат и защелкал осциллографом.

– Ну что? Что там? – жалко блеял за его спиной Саша.

– Ну, в целом ничего… И амплитуда вот… И длительность… – мичман небрежно полистал курсовик. – Одно вот не угадал! – он щелкнул пальцем по экрану: – Полярность-то у тебя положительная, а здесь видишь – «елочка» вниз – отрицательная!

– Так что же теперь делать, Господи? – у Васюка подкосились ноги, и он шлепнулся на стул.

– Да ничего уже не сделаешь! Два балла!.. Ну, если только осциллограф перевернуть… Так что привет родным, – лаборант хлопнул одеревеневшего Васюка по спине и, ухмыляясь, вышел в коридор.

Ничего не соображающий от горя, Саша трясущимися руками перевернул прибор вверх тормашками и тихо сел рядом.

Вскоре пришел Келдыш. Всегда бодрый и энергичный, сегодня он был непривычно молчалив и помят. Глядя куда-то сквозь застывшего памятником самому себе Васюка, он сел к осциллографу и надолго уставился в экран. От липкой тишины у Саши заложило уши.

– Я очень удивлен… Вы это сами сделали, Васюк? – чуть слышно произнес Келдыш, не отрывая взгляда от бегущей «елочки».

– Так точно, сам, – прохрипел сухим горлом Васюк.

– Идите, оценка «хорошо».

Еще два часа, ошалевший от случившегося чуда, Саша шатался по училищу, прижимая к груди пучок оборванных разноцветных проводков.

В воскресенье он пошел в церковь и поставил свечку святому Николаю Угоднику…

Позже Саша узнал, почему ему так сказочно повезло: Келдыш ушел из семьи к молодой женщине, и в тот день его «разбирали» в политотделе как «морально разлагающегося». Так что ему было не до васюковской электроники…

Через год выпускник училища лейтенант-инженер Александр Васюк был назначен начальником гарнизонной гауптвахты.