Александр Голиков

Соло
для трёхцветки

Рассказ

Часы показывали начало двенадцатого по местному. Висели где-то в закутке между полом и потолком, тихонько занимались своим делом, скрупулёзно отсчитывая минуты, но в промежутках между сбрасыванием секунд делали не менее важное, но куда более прибыльное дельце – рекламировали ходовой товар. Взъерошенная кукушка (дань уважения им, землянам) выплёвывала светящиеся хвалебные вирши какому-то сверхчувствительному альфа-бета-чего-то там, попутно выставляя из-под крылышек пси-голографические картинки на данную тему. Было интересно, но не занимательно. Да и мозги другим заняты, не до вездесущей рекламы. Но пялились на кукушку машинально, лишь бы по сторонам не глазеть.

– Не боись, Игнат, прорвёмся... – донёсся до командующего шёпот Матвея, зама по вооружению. – Первый раз, что ли? Ввяжемся, а там по обстоятельствам!

Да уж, именно что по ним, тут лучше и не скажешь, но... Надоело! Опять с протянутой рукой? Как до этого два раза? А сейчас, получается, в третий? Бог троицу любит, вот и не верь магии цифр. Игнат печально и потерянно вздохнул. Было отчего...

Мимо трёхцветным лоскутным одеялом продефилировала упитанная кошка в поисках чего-то. Их последний подарочек от всей души, который якобы с мясом и кровью от сердца отрывали... Завела в своё время, понимаешь, на флагмане свои законы вместе с борделем, теперь вот тут попрыгай, зараза!.. Вот и сплавили после второго посещения Скрещи. К обоюдному, как тогда казалось, удовольствию. На землян эта зараза даже не посмотрела, больше интересовалась родной миской, бывшей недавно где-то тут, в углу. А если учесть, что постоянного облика, как такового, приёмная Координатора не имела по определению, то кошка могла искать свою посудину очень долго и безуспешно. Однако не на ту напали. Мурка, принюхиваясь, с победным видом просочилась сквозь стену, напоследок неодобрительно покосившись на цветы в вазе, что вдруг ожили и поменяли за пару мгновений свой облик, став из вычурно-зелёных приторно-жёлтыми. М-да, вот и крутись в такой обстановочке, подумал Игнат, ничего привычного, родного, одно слово – Скреща, та ещё планетка. И скрещанцы под стать, тоже ничего определённого: этот их постоянно меняющийся облик, когда непонятно совершенно, кого увидишь через секунду-другую, и куча неизменных неотложных дел, коими они жонглируют, как прекрасно подготовленные цирковые артисты. Куда вот, скажите на милость, запропастился этот чёртов секретарь, а?

– Не боись, командир, – повторил оружейник, – главное, чтоб они согласились, а там по обстоятельствам... Где наша не пропадала, когда боеголовки мимо...

Угу, мрачно согласился Игнат. Точно – не пропадала. Особенно теперь, когда...

Его невесёлые размышления прервала вдруг распахнувшаяся створка двери, оказавшаяся вовсе не там, где была полчаса назад. Секретарь появился с противоположной стороны, а вовсе не с той, куда уходил недавно. Появился одновременно с дверью. Или вместе, не суть важно. И, как всегда, перемещение отследить не удалось. И, как всегда, по виду секретаря и не скажешь, что да как. Сейчас у него вместо лица вообще имелось какое-то туманное пятно, рот только и присутствовал, остальные фейсные части, как видно, занимались своими делами, более насущными, нежели просьба землян. Хотя полчаса назад лицо имелось, вполне себе даже симпатичное.

Кошка вернулась откуда-то из пространства и с независимым видом уселась посреди приёмной, выискивая в шерсти нечто, по её мнению, весьма докучающее, и попутно сыто вылизываясь. Некоторое время все трое увлеченно следили за сосредоточенно занимающимся своими делами животным, абсолютно позабыв о своих собственных. Секретарь очнулся первым, вернув всех к тому, с чего, собственно, и начинали, пока тот не отправился на аудиенцию к Самому.

– Итак, на чём мы остановились? – невозмутимо подытожил Секретарь и сложил губы трубочкой. За мегаметр было видно, что ему уже неинтересно, обычная рутина, чтоб её.

– А вы что, так и не поняли? – взыграло в Игнате чувство собственного достоинства. Даже голос повысил.

Секретарь высвистал что-то типа «Мама, а я лётчика люблю...» и уселся за стол, который тут же перестал жить самостоятельной жизнью и приобрёл бодрый офисный вид с одиноким монитором на столешнице. Потом, окончательно опомнившись, подкинул и пару принтеров. Секретарь удовлетворённо хмыкнул и занялся первоочередным – пихать в принтер неизвестно откуда взявшиеся листы бумаги с гербовой печатью. Из туманного абриса медленно выплыл из небытия карий глаз, заинтересованно уставившийся на землян.

– Вы у нас уже третий раз, господа просящие... Вам это ни о чём не говорит? – многозначительно произнёс нижерасположившийся рот. Листы с гербовой печатью продолжали исчезать в пасти принтера и появлялись на выходе уже вполне оформленными документами. Пока без подписей и соответствующих резюме. Игнат, как никто другой, знал, что последнее – сущие формальности. И обречённо промолвил:

– Да, мы всё понимаем, господин Секретарь... И готовы... Лишь бы...

– Могу ли я расценивать ваши слова как знак согласия с условиями, вступающими в силу сразу после подписания данного документа? – жёстко спросил чиновник и помахал в воздухе солидным свежеиспечённым бланком.

– Непременно! – попытавшись придать твёрдость своему голосу, ответил командующий земной группировкой, что охраняла подступы к Солнечной системе. Увы, пока с переменным успехом. Маусанцы рвались в бой безудержно и яростно, и последнее, о чём они думали, были собственные потери. В отличие от землян, которые с недавних пор уже считали каждую копейку. Маусы были им не по зубам. Как ни прискорбно сей факт констатировать.

– Что же, тогда имею честь доложить, что господин Координатор, – кивок на дверь, которая опять поменяла диспозицию, встав на прежнее место, – суть вашей проблемы уяснил полностью, одобрил заказ, и тот незамедлительно будет исполнен после подписания данного документа. Цена в графе «итого», ну вы это уже знаете...

– И... – в горле вдруг пересохло. Игнат сглотнул и продолжил более твёрдо: – И сколько это будет нам стоить?

– Ерунда, мелочь, право, всего-то – вся энергия любой звезды c её рождения и до окончания цикла, энтропии, так сказать. Или энергия чёрной дыры. Второе более предпочтительно, но не обязательно. Хотя проценты в этом случае значительно уменьшатся.

– Но как, бог ты мой?.. – опешил Игнат. – С рождения?! И до коллапса?!

– Второй ваш заказ, помнится... – секретарь постучал по столешнице выскочившими из рукава пальцами и завертел головой. Стол из инфальтивного вновь стал заинтересованным, подсуетился и подсунул нужное. – Ага!.. Ваш второй заказ: скрестить пространство и время. Другими словами, предоставить в ваше полное распоряжение так называемую машину пространства, в вашей, хм, классификации... Так я не понял, ту просьбу мы удовлетворили или как?!

Удовлетворили, грустно согласился про себя Игнат, только аппарат пока так и не решились использовать по второму разу. Но знать о том скрещанцам не обязательно. Что ж, придётся ещё раз поэкспериментировать, но уже на какой-нибудь бесхозной звезде, а не на Плутоне. Куда ж деваться-то?

– Да, вполне удовлетворили, но сейчас речь о другом, вы же понимаете...

– Понимаю, но это уже целиком ваши проблемы, что в договоре и указано, кстати, – неожиданно проявился и второй глаз, и пока первый рыскал по строчкам договора, уставился на кошку, что заинтересованно следила за чем-то в углу. Потом глаза сфокусировались и глянули на Игната. – И заберите вашу Мурку обратно. Живые организмы, завезённые извне, мы не скрещиваем, и подарки, как правило, возвращаем тоже... Тем более, я уверен, Мурка вам очень скоро пригодится. Весьма пригодится, – многозначительно добавил Секретарь и
усмехнулся краешком рта.

Кошка, почувствовав неладное, попыталась нырнуть в стену, но была той быстренько поймана и возвращена на руки оружейнику. Стена заслуженно посерела, и секретарь ей подмигнул за усердие. Игнат скрепя сердце оставил размашистую подпись в нужном месте, подтверждая тем самым, что сделка состоялась. Цена, правда, кусалась, но теперь уж точно не до жиру...

– И когда мы получим всё необходимое? Вы же в курсе, какие у нас проблемы...

– В курсе, поэтому и берёмся... Позвольте первый экземплярчик договора, уважаемые. Благодарю. Второй, естественно, остаётся у вас, остальное исполнителям, в архив и в Комиссию по распределению и соблюдению. Но это уже наша кухня...

– Так когда, господин Секретарь? – меньше всего Игнату хотелось любезничать и соблюдать протокол. Как только он представлял, что сейчас творится на подступах к Солнечной, у него сводило скулы и хотелось лишь одного – дать кому-нибудь в морду. Основательно так дать. Как минимум с переломом челюсти.

– Думаю, в течение суток ваш заказ выполнят, займутся им лучшие специалисты. Вам сообщат в ту же секунду, как только работа будет завершена. Вы где у нас остановились? В каком мотеле? Ага, так и думал. Что ж, не смею больше задерживать, пожалуйте в апартаменты. И кошку не забудьте...

Секретарь растворился в воздухе. Остался лишь один глаз, цепко следящий за тем, чтоб всё исполнилось как должно. Всё-таки дела государственные, а не частный заказ. Приглядеть не помешает. Где сейчас находилась и чем занималась остальная сущность Секретаря, даже думать не хотелось.

Мурка чего-то буркнула про себя. Матвей вздрогнул и попытался сбагрить животное обратно, но из пола вдруг вылез стебелёк скорострельного лазера и стал деловито плести вокруг паутину для симбиота-хищника, ибо скрещен был с пауком-чистолюбом. А тот явится буквально через минуту и быстренько объяснит, кто в доме хозяин. Всем ожидающим было известно, что это – конец аудиенции у его высочества Координатора, так что – до свидания и до новых встреч.

Скреща встретила их снаружи терпким воздухом, не пойми чем пахнущим. Скрещанцы вообще мало заботились об окружающем ландшафте, им, как правило, занимались те, кто находился поблизости и не был занят более важными делами, например, не скрещивал в этот момент местное солнце со своими же протуберанцами, чтобы... Чёрт его знает что... Чтобы теплее грело? Или дольше прожило? Местные ребята очень любили экспериментировать и поэтому всегда с неподдельным интересом относились ко всему новенькому. Надежда землян на том и зиждилась – дать этой расе возможность поэкспериментировать в своё удовольствие, а в итоге получить мощное оружие против захватчиков-маусанцев. Родная система находилась под реальной угрозой тотального уничтожения, и Скреща в данном случае просто палочка-выручалочка. Другой вопрос, что потом делать с плодами их работы...

Кошка отработанным до автоматизма маневром вырвалась из рук Матвея и отправилась в самостоятельный поход, правда, недолгий, ибо с недовольным мявом опять вернулась на руки зама посредством ближайшей пальмы с очень гибкими и цепкими листьями (ибо скрещена была с лентохватом, на Земле неизвестным). Матвей особой радости не выказал, машинально оглаживая этот подарок, что они сумели всучить Секретарю во время последнего визита. Настроение командира передалось и Матвею. Слишком уж удрученным и озабоченным был адмирал, чтобы просто так отмахнуться от его состояния. И оружейник серьёзно поинтересовался, ничего хорошего не ожидая в ответ:

– Что-то не так?

– Ага, – рассеянно подтвердил командующий. – Мне совершенно непонятно последнее замечание Секретаря о нашей кошке. Почему это она нам вдруг пригодится?! Да ещё в скором времени? Скрещанцы просто так языком не мелют. Что-то тут не то.

И оба уставились на Мурку, которая вроде успокоилась и зелёными своими глазищами осматривала местность. Как хозяйка, генеральша, барыня... Матвей почесал у ней за ухом и подытожил:

– Не боись, командир, прорвёмся...

...Время убивалось медленно и неохотно. Игнат нарезал круги по номеру, Матвей бездумным истуканом сидел в кресле, Мурка дрыхла на диване, скрещенном с тахтой. Где-то через час нехотя поели, но жевалось без аппетита и пилось машинально, хотя отбивная со кусом фасоли Матвею понравилась, и он слопал ещё одну. Игнат же вяло ковырялся в тарелке, думая о чём-то своём, Мурка продолжала давить на массу, за окном постепенно вечерело-серело, и было всё обыденно, как-то по-житейски, если б не ожидание. Всё изменилось кардинально, когда в дверь постучали.

– Войдите! – поспешно крикнул Игнат. Мурка с наслаждением потянулась, щедро зевнула и сонно уставилась на вошедшего скрещанца. Тот появился с большой коробкой в руках. Осторожно водрузил её на стол, оглядел притихших землян и заявил:

– Заказ выполнен и доставлен. Распишитесь в получении, пожалуйста, – и протянул в их сторону материализовавшийся из ниоткуда листок-квитанцию.

Игнат взял, прочёл, и брови его недоумённо поползли вверх.

– А что это такое – АОЛХ? Да ещё в одном экземпляре? Мне что, за каждым крейсером маусанцев гоняться с этим вашим одним экземпляром?! – и с негодованием уставился на коробку, которая уже не казалась большой. Средненькая такая, как из-под микроволновки. Чудеса испарялись на глазах и надежды таяли. Последнее изделие скрещанцев, ту самую машину пространства, грузили при помощи антигравов, ибо тоннаж и размеры впечатляли, а тут... Кулаки опять зачесались, и вновь захотелось дать кому-нибудь в морду. Хотя бы этому порученцу, что сейчас разглядывал землян с забавной гримасой. На лице было и сожаление, и жалость, и недоумение одновременно.

– Не пойму ваши претензии, господа, – порученец помахал квитанцией. – Вы подтвердили, что товар получен в целости и сохранности. Наше дело предложить решение проблемы, ваше – испытать аппарат в действии. Но смею уверить, что господин Координатор вполне усвоил суть вашей пробле-
мы и предложил решение оной в оригинальной и более чем устраивающей вас форме. Хорошая была задача! Скрестить астрал и пси-сферу с реальностью и пространственно-временными координатами! Ух! Пальчики оближешь!.. Но – честь имею! И кошку не забудьте, это весьма существенная деталь!

И уже в дверях:

– Да! Инструкция внутри коробки. А АОЛХ, к вашему сведению, это сокращённое от «Абсолютное оружие локального характера». И скажите спасибо районному Координатору, тот как раз занимался схожей проблемой, а то ждали бы... Как вы там выражаетесь? У океана погоды... Всего наилучшего, господа!

Дверь хлопнула, оставив землян в полном замешательстве.

– Какого чёрта? – первым опомнился Матвей. – Догнать наглеца и пусть объяснит по-человечески, что тут за хрень творится!

– Да подожди ты, – Игнат распаковал коробку и уставился на открывшееся. – Ёж твою!..

Освобождённая Сфера переливалась всеми цветами радуги и была великолепна. Даже мрачное настроение обоих не могло затмить её совершенство и неземную красоту.

– И что нам с этим делать? – Матвей подобрал выпавший листок, прочёл, хмыкнул и протянул очарованному адмиралу. – Держите инструкцию, шеф!

Тот машинально прочёл, потом ещё раз, более внимательно, и издал что-то типа смешка.

– «Посадите кошку внутрь, до этого не кормите и отвезите в место предполагаемых боестолкновений. Остальное она сделает сама», – прочёл он ещё раз, уже вслух. Иронически фыркнул. Перевернул лист, полюбовался его девственной
чистотой и посмотрел на Матвея. – Ты чего-нибудь понимаешь?

– Только то, что нам не из чего выбирать, командир...

Мурка ничего не ела уже целых три дня. Дремала, просыпалась, ходила внутри нечто, принюхивалась и опять сворачивалась трёхцветным клубком, вздыхая и о чём-то сожалея. Снились ей почему-то исключительно мыши, а не те вкусные благоухающие комочки, коими её кормили там, на Скреще (в её понятии, нормальном месте, где и спалось, и вкусно елось). Во сне трёхцветка выпускала когти, и щерила пасть с острыми зубами, и постоянно охотилась... До самозабвения, до полной самоотдачи и полной отрешённости. Но, просыпаясь и обходя своё нынешнее жилище со сферическими стенами и потолком, тихо мяукала и жаловалась на судьбу. Человек сказал бы – причитала. Потом опять сворачивалась клубком и вновь охотилась. Мысленно, во сне. Пока сны одномоментно, вдруг, не превратились в реальность. В один прекрасный день. И вот тогда она и показала всё, на что была способна. Как хищница. Как изголодавшийся зверь. Как боец, которого ведут в бой не только инстинкты самосохранения, но и жажда убийства – просто так, ради того, чтобы убивать. Ибо ты по предназначению своему – хищник. И она оправдала своё предназначение, рванувшись, однако, не в бой – в бойню! Мыши кинулись врассыпную, пища от страха и ужаса. Да куда там – слишком поздно... Слишком. Пришёл тот, кто сильнее, и кто по определению куда как выше на ступенях Мирозданья. Просто потому, что она хищник, а вокруг – законная добыча. И ещё – добыча беспомощная. Так сладко и возбуждающе пищащая...

– Не понимаю... Как? Как же так? – Игнат стоял на командирском мостике и смотрел на обзорные экраны, зачарованный открывшимся зрелищем. Флот маусанцев спешно разворачивался и пытался покинуть подступы к Солнечной. Тщетно. Сотни их кораблей гасли в пространстве, как светляки под пятой мальчишки, что давил их безудержно и при этом хохоча от переполнявшей его безнаказанности. Флот маусов переставал быть флотом на глазах – сотни кораблей превращались в пыль лишь от одного соприкосновения с чем-то. Игнат, наконец, оторвался от созерцания не битвы – бойни! – и уставился на Сферу, что стояла сейчас рядом, на пульте корабельной связи. Три дня назад они посадили туда Мурку и прибыли к месту намечающейся битвы. Посадили голодную, холодную и одинокую кошку, как и предусматрировалось инструкцией. Где-то посмеиваясь в душе, где-то злорадствуя над Скрещей, веря и – не веря... И вот же какой результат! – Не понимаю, как такое может быть?

Адмирал ещё раз вчитался в текст инструкции:

– АОЛХ – Абсолютное оружие локального характера? Что за бред?!

– Адмирал! Оно несётся на нас... Боже!..

Игнат посмотрел на обзорный экран и похолодел. Ничего толком не увидел, а вот разумом понял, что на них во весь дух мчится сейчас нечто смертоносное и безжалостное. С растопыренными когтями и ощеренной пастью. С усами в растопырку и огромными зелёными глазищами, что напрочь парализовали сознание.

А Мурка мчалась навстречу своим хозяевам с одной целью – чтоб её просто погладили. Приласкали. Почесали за ухом. За качественно выполненную работу. Без всяких там ментальных и эзотерических штучек. Она просто хотела ласки. Она была сыта. Оттого и хвост трубой, и глазищи такие зовущие, смотрящие прямо в душу, и усы врастопырку. Она хотела лишь одного – понимания...

– Мы же для этого зверя просто очередные мыши... – выдохнул Игнат и беспомощно огляделся. Безудержно хотелось лишь одного – куда-нибудь спрятаться. Но до этого – бежать долго и без оглядки...

До рассвета

Рассказ

Ночью все кошки серы, да только от них тут осталось одно воспоминание. Как и от людей, собственно.

Тьма пропахла смертью и безысходностью, ветер забавлялся обрывками туч, молнии сверкали беззвучно и грозно – мрачное настоящее неумолимо вплывало в свой порт и не требовало ничего, кроме пищи.

В призрачных высверках молний хорошо различим большой и некогда гордый Храм с нависающим портиком, но с проломленным куполом. Из пролома в чёрные небеса ввинчивался изумрудный столб света. Издалека казалось, что это мириады светлячков вьются в вихре танца, возносясь куда-то ввысь. У основания светового столба можно было разглядеть полуметровых мокриц, ползающих по своду.

Недалеко, на набережной, стоял человек – кожаный плащ, усы, высокие скулы и сапоги до колен – ковбой, да и только. Даже кобура имелась. Но только не длинноствольный кольт там находился, а нечто совсем другое – транслятор памяти человечества, или просто Передатчик, в котором был заключён весь опыт земной цивилизации, вплоть до последнего её вздоха. И кому же теперь всё это передать? Дельфинам, слонам? Или крысам?.. Ведь времени у него, последнего человека Земли, всего лишь до рассвета, чтобы найти и передать.

Неожиданно рядом проявился огромный паук, в челюстях которого дёргалась метровой длины муха, сегодняшняя добыча. Паук приблизился и остановился, как вкопаный, – машина смерти в истинном своём воплощении, восьминожник марсиан с головой-куполом. Но человек будто и не заметил монстра. Закрывшись полой плаща, прикурил со второй попытки и выпустил клуб дыма, тут же подхваченный ветром. И только потом посмотрел на восьминога оценивающе, с прищуром. И что, вот этим передать?.. Паук отпрянул и бочком-бочком посеменил по направлению к Храму, ловко вскарабкался по отвесной стене и исчез в одной из трещин. Через минуту отчётливо раздался хруст раздираемого на части хитина – паук знал своё дело. А муха – туда ей и дорога...

«Всё течёт, но мало что меняется», – подумал человек, затянулся напоследок и отбросил сигарету в чёрную, как мазут, воду канала. Та чиркнула по поверхности огрызками искр и исчезла, словно в Лету канула.

Шорох за спиной заставил обернуться. Две крысы. Огромные, острозубые. Что-то подсказывало, что одна старая, другая молодая. Этим пауки не страшны, растерзают в два приёма. Человек дёрнул плечом, и те метнулись в ближайшую подворотню по своим делам. Пусть пока резвятся. Ковбой посмотрел на небо. Алеющая каёмка у горизонта сродни минутной стрелке. Всё дело во времени, ибо время сейчас – последний определяющий фактор, потому что жить человеку оставалось лишь до рассвета. Много это или мало? Смотря как временем этим распорядиться. Его уход – частность, а вот эстафета должна быть передана. И хотелось передать её достойным. И потому человек стал обходить Храм по округе. Фактически в последний раз...

А вот и то, что ожидал подспудно. Океан. Огромные валы шли на берег, словно причитая: зачем уходишь? На кого оставляешь? У него не была ответа. Посмотрел вдаль и увидел дельфинов. Играли в волнах, как дети в песочнице.

«Кто ты для нас? Всего лишь тот, кто выбрался на берег, а мы тут, в своей стихии, но... Хочешь, мы всегда будем рядом? Хочешь?» «Я буду только рад...» – ответил человек, вдыхая холодный воздух и подставляя лицо солёным брызгам. «Мы были вместе всегда, помни о том, старший брат!» – донеслось до него напоследок. Он склонил голову и пошёл прочь. «Я помню, помню...» – шептали губы. Он вышел к Храму с другой стороны. И тут же увидел слонов. Как и дельфины, были те немногословны. И мудры. И знали нечто настолько важное, что человек остановился и стал слушать тех, на чьих спинах издавна держалось мирозданье.

«Ваш путь уже... окончен. А наш – он где-то рядом. Но уже не с вами. Думаешь, нам от этого легче? Даже зная, с кем нам идти дальше?» – «Что мы ведали о вашей мудрости, отец?» – «Я тебе не отец, к сожалению... Выжигать землю у себя под ногами – это ли верх вашего прогресса? Посмотри вокруг, что вы оставили тем, идущим следом? И то, что у тебя в кобуре, не верх ли эгоизма?» – слон отвернулся и двинулся прочь медленно, грациозно и величаво. Он не осуждал, он просто знал, о чём говорил. Человек в плаще помрачнел.

«Какие же вы ещё, в сущности, дети, так и не повзрослели, и всё что-то ищите, мечетесь, тыкаетесь по сторонам... На вот, возьми...» – и старая слониха подтолкнула хоботом к его ногам комочек живой плоти – котенка, трёхцветного, испуганного и взъерошенного. Человек наклонился и недоверчиво уставился в глаза маленького. «Мя-а-у...» – сказал котёнок и вильнул хвостиком. А потом вдруг зашипел, ощерился и обозначил клыки. Человек распрямился и посмотрел на слониху.

«Спасибо, мать, ты всегда была к нам терпелива и мудра. Но что мне делать с этим?!» – «Не спеши... Посмотри, как он быстро растёт и учится». Человек глянул. Рядом уже был не котёнок, а большая красивая кошка. Трёхцветка, бело-чёрно-рыжая, с литой фигурой, мощными лапами и гордой осанкой, с умными, всё понимающими глазами. Фурия...

«Вот то, что ты искал. Не мы, не дельфины, и тем более не крысы или пауки. И даже не собаки. Кошка – следующая ступень твоей неудавшейся истории. И... извини. Не я то решала. Это сделал тот, чьего имени не называют. Прощай, сын...» – и мать всех слонов склонила голову. Где-то в отдалении её супруг сделал то же самое. Их бивни белели в темноте некоторое время, как гипсовые слепки изогнутых копий, а потом всё исчезло.

– Я могу чем-то помочь? – спросила кошка, словно всю жизнь умела говорить, и теперь жмурилась на окружающее с видом хозяйки. Громада её тела плыла и расширялась, пока не стала крупнее ковбоя, и на том остановилась – это сиюминутная эволюция завершила свою работу и успокоилась на время.

В развалинах Храма стонал ветер, и всё так же сверкали молнии-зарницы.

– Можешь... Сколько у меня времени? – человек смотрел в сторону горизонта.

– Около четырёх часов, – кошка навострила уши на подозрительный шорох. Это одна из крыс выглянула из ближайшего укрытия и недобро покосилась на трёхцветку. Кошку как ветром сдуло. Мгновение – и молодая крыса с перерезанным горлом валялась у её ног.

– Не надо, хватит убийств, – попросил человек, даже не обернувшись.

– Через пару поколений эти твари станут для нас проблемой.

– А ты учись строить ступени! – ответил человек загадочной фразой и двинулся к Храму. – Ладно, пойдём. Помоги, пожалуйста, осталось одно незавершённое дельце. Рассматривай его как последнюю просьбу приговорённого!

Кошка не без сожаления глянула на мёртвую крысу и пристроилась за человеком, чему-то загадочно улыбаясь. Она начинала жить. Чувствовать. Познавать. Как свежий молодой ветер, что со временем станет ураганом.

Человек остановился у Храма и глянул вверх. Кошка задрала голову тоже. И поразилась. В её янтарных глазах отражались бриллиантовые россыпи, серебряные клондайки и жемчужные ожерелья из звёзд. И ещё она вдруг, одномоментно, но постигла через них Знания совсем иного порядка... И человек это понял, прочувствовал.

– Ты стала магом... Тогда помоги, пожалуйста. Вот те блоки подними, и те балки убери, и мусор этот... А дальше я сам как-нибудь, уж извини...

...Когда всё было закончено, человек устало прислонился к стене. И посмотрел на кошку. Интересно, а если они пойдут не техногенным, а биотехногенным путём? Если, конечно, такое возможно? И отстроят всё заново? Не тут ли истина?

Кошка тоже устала, хотя о том напоминал лишь ходящий из стороны в сторону хвост. Раздражение, нетерпение, некая агрессия. Он назвал кошатину Джесс, по имени той, которая когда-то у него была там, в другой жизни. Джесс! Убери этих мокриц, ну надоели уже! И Джесс за пять минут извела их полностью. Джесс! А что тут делают эти тараканы?.. Джесс и их под корень. Умница...

– Сколько? – спросил машинально.

– Около десяти минут.

Надо же! От всей их цивилизации каких-то десять минут осталось! И что они сделали за десять тысяч лет? Даже в космос толком не вышли. Зато родную колыбель загадили по полной! Пусть теперь кошачьи с их наследием и разбираются, а мы так, всего лишь эстафетная палочка. Хотя ведь что-то и оставим. Семь чудес света, например. Эйфелеву башню. Кремль... И вот это.

Он распрямился всем телом, покряхтел и отошёл на приличное расстояние, чтобы глянуть на Храм издали. И остался вполне удовлетворённым.

Купол как новый. Не без помощи его рук и способностей Джесс, разумеется. И это тоже важно – новая раса начинает со старых развалин. Пролом вверху заделан – он, человек, постарался. Вместе с кошкой. Та щурится, довольная. На восходящее солнце и чистый воздух вокруг. Ибо вера более не уходит, она надёжно укрыта там, внутри. И в этом тоже его заслуга. Или предназначение?

– А зачем нам вера, отец? – вдруг спросила кошка. – Или без неё никак? И нужна ли она будет моему народу? И зачем вообще нужна религия? Не она ли стала вашим концом, отец? Не вера, но – религия?..

И посмотрела лучезарно и открыто. Человек хотел ответить: как это – зачем? Да поперхнулся словами. Из предутренней дымки вдруг выплыли две фигуры, обе – человеческие. Один легко придерживал чехол с гитарой, второй нёс мольберт с красками. Глаза их были ясны, а лица одухотворённы, как бывает лишь в минуты наивысшего просветления. И тот, что с гитарой, вдруг сказал:

– Я не знаю, девочка, зачем вам будет нужна религия, выбирайте сами, но я знаю точно – без Веры никуда! Ибо: я верую и потому существую Ты понимаешь, девочка?

Джесс долго смотрела в эти сумасшедшие васильковые глаза, а потом кивнула – я поняла и передам своему народу.

– Мы готовы? – спросил художник.

– Ты готова? – спросил человек у кошки.

– Я была готова ещё со времён Древнего Египта...

Человек кивнул, словно ничего иного и не ждал в ответ, а потом позвал своих. Они взялись за плечи и образовали круг.

– Сколько там, радость моя? – спросили васильковые глаза. И не было в них ни тоски, ни уныния, ни безнадёжности, а, наоборот, какая-то сумасшедшинка пополам с ожиданием.

– Ровно минута... – и растерялась. Она горой высилась над этой тройкой обнявшихся людей, но чувствовала себя рядом с ними маленьким котёнком. И ничего не видела, и толком не слышала. А потом до неё донеслись слова. Люди пели торжественно и спокойно: «Я тебя никогда не увижу, я тебя никогда не забуду...», и заиграла вдруг гитара, и её вдруг понесло куда-то вдаль, куда-то в поднебесье, – «и качнутся серебряной высью пара фраз, долетевших оттуда...» – всё это слилось в такую эйфорию обворожительных эмоций, фраз и чувств полного соединения, что она поняла вдруг, что это такое на самом деле – соединение и перевоплощение. И поняла, что просто жить на свете – этого мало. Надо, как минимум, и отдавать... Передатчик сделал своё дело. Жаль только, эмоции и чувства оставил он где-то на периферии.

Только через двести лет принцесса Джесс, хозяйка Солнечного Домена, увидела во сне эти сумасшедшие васильковые глаза. И вдруг вспомнила, как звучит настоящая гитара. И кто на ней тогда играл. И тихо, тихо заплакала, сама не зная, отчего...