Иван Капитонов

Год души *

Невозможно писать самому, когда читаешь и видишь, как поразительно талантливо это делают другие. Здесь, пожалуй, одним талантом дело не ограничилось. Здесь без Божьего благословения не обошлось.

29 марта. Господь ведет нас, неразумных. Становимся ли мы от Его присутствия умнее? Не факт. Но мы становимся лучше и более послушными. Нас не пугают и не задабривают. Это не кнут и не пряник, хотя нам привычно и то, и другое. Величие поражает. Но даже если ты понимаешь, что есть ты и есть Он, то не можешь не преклонить колена не просто перед Величием (мы же не падаем на колени перед линкором или дирижаблем, они тоже ой как громадны), а перед Величием добра. Но ведь есть еще громада зла. А между ними человек, зернышко, которое жизнь не смелет в муку, только если он поймет, на чьей стороне сила и правда.

Мал человек и несовершенен. И, конечно же, слаб. В эти два дня (28–29 марта) я снова был в Москве, естественно предполагая, что, если останется время, а оно вроде бы должно остаться, обязательно нужно вновь посетить Лавру.

Время осталось, может быть, и потому, что когда предполагаешь посетить святые для твоей души места, всё складывается удивительно благополучно. Вот и в этот раз необходимые полдня есть в моем распоряжении.

Поднимаюсь из метро, выхожу на площадь трех вокзалов. Через дорогу – Ярославский, оттуда на электричке...

И тут я стал «кроить». Сознание вдруг стало предлагать другие версии, как провести ближайшие семь-восемь часов. Скорее, это было не сознание, а разум... Как вдруг какая-то неведомая сила приняла решение за меня. Остатки разума еще цеплялись за мысль о Третьяковке или кинотеатре «Иллюзион», а ноги уже привели меня на Ярославский вокзал, к кассам пригородных поездов. Словно Сергий Радонежский с доброй улыбкой на лике неслышно произносит: «Что еще надумает этот псевдоразумник? Надо, пожалуй, помочь ему. Когда он еще увидит разницу между досугом и напряженной духовной работой? Когда он еще предпочтет работу развлечению?»

Лавра снова подарила удивительные эмоции. Здесь человек становится чище, даже если ему кажется, что он приехал просто на экскурсию. Все мы плохо представляем, куда и зачем едем и где в итоге окажемся. Но уже в пути кое-что начинаем осмысливать. Человек не совсем уж глупое создание. Должен же он, в конце концов, различать, что несет ему благо и что обязательно приведет к погибели.

И всё же самые поразительные эмоции испытал в книжном магазине Лавры. Здесь всегда очень большой выбор замечательных книг. Здесь человек в своих желаниях ограничен только двумя вещами – средствами и неспособностью унести всё, что хочется.

Но в этот раз всё иначе. Вдруг мало что трогает. Та книга, что собирался купить в прошлый раз, но отложил покупку до следующего приезда сейчас, что-то и не интересует. Ходил-ходил. Взял в руки двенадцатый том одной энциклопедии (у меня только – одиннадцать) и всё.

Как вдруг вижу – у самого выхода лежат несколько экземпляров книги архимандрита Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые». Я уже давно собирался ее купить. «Внешне» обложкой она мне и самому уже успела приглянуться, и ее посоветовал человек, к чьему мнению в этих вопросах я прислушиваюсь – К.С. Костя уже месяца два-три назад предложил ее почитать, даже предлагал свой экземпляр. Я в ответ: да сам со дня на день куплю. Так незаметно, пожалуй, действительно месяца три и прошло.

По дороге в Троице-Сергиеву Лавру, сидя в электричке, я читал «Литературную газету». Возвращаясь из Сергиева Посада, я читал настоящую литературу. Если не великую. Я давно не испытывал потрясения подобного уровня. Как удалось архимандриту Тихону написать столь пронзительную книгу? Здесь, пожалуй, одним талантом дело не обошлось. Здесь, несомненно, Божье благословение и поддержка. Тираж «Несвятых святых» – невиданный для современной России, сто пятьдесят тысяч экземпляров. Это уже третье издание. Пусть изданий будет еще ровно столько, сколько должно хватить для того, чтобы эта книга оказалась в руках каждого даже не православного, а просто умеющего читать. Это азбука для взрослых.

Господи! Мы едем в какие-то страны, дальние, ближние, боковые. Там экзотика, теплое море, «шведский стол». А Россия – бескрайняя и поразительная – она рядом, она вокруг. А то, что рядом и вокруг – мы не видим и не знаем, хотя нам мерещится, что мы знаем всего лишь на полторы фразы меньше, чем Большая Советская энциклопедия. Мы крутимся в круговерти своих будней, давно уже для нас рутинных дел и не видим многого. Даже того, что увидеть просто обязаны.

Я периодически прекращал чтение и поворачивал лицо к окну. Вовсе не потому, что по ту сторону вагона какой-то неповторимый пейзаж, а от потрясения. Мне нужно им с кем-то поделиться, так что, пожалуй, с березками за окном – самое то. Так просто невозможно писать. Именно эта мысль и отражена в самом начале этой небольшой главы. Невозможно писать самому, когда читаешь что-то запредельное. Не могу сказать, что у архимандрита какой-то «слог» неповторимый или стиль изложения очень выдающийся. Но...

Есть красивые тексты поздравительных телеграмм, которые каким-то образом ты умудрился прочитать на очередной своей «почтовой станции». Но они отправлены не тобой и предназначены другому. Тексты красивые, спору нет, но...

А здесь каждое слово – в сердце. Но не разрывной пулей, а бальзамом. Даже не бальзамом, а елеем. Не может быть книга настолько светлой, даже если ты читаешь ее в надвигающихся сумерках. Небеса чище становятся. Пронзительный автор.

Архимандриту Тихону удалось показать всю красоту (без книжной красивости) православной монастырской жизни, рассказать об удивительных подвижниках и простых смертных. В том числе об отце Иоанне (Крестьянкине). Конечно, я о нем неоднократно слышал и что-то даже «вскользь» читал. Но думал, что он – современник Серафима Саровского, Тихона Задонского, Игнатия Брянчанинова.

А он как раз наш современник, он жил еще в двадцать первом веке. Значит, наша жизнь не настолько безобразна и порочна, если рядом такие удивительные старцы. И мы, если бы внимательнее смотрели вокруг, могли бы прийти, приехать к старцу за благословением, а может быть, и послушанием.

Великое дело – послушание. Только мы непослушные. Поразительная книга может сделать лучше даже тех, кто здорово упирается грязными пятками.

Есть книги и... книги. Только одни своим содержанием пригнут к земле неподъемной плитой, похожей на могильную, а другие... А другие делают нас лучше. В этой жизни нужно искать тот путь, что делает нас лучше, а не богаче. И вокруг себя нужно собирать людей с одной задачей – поделиться своим, а не поделить что-то чужое.

Стать лучше, чище, светлее, а не позолоченнее. Обо всём об этом книга архимандрита Тихона «Несвятые святые» и говорит. На обложке – небольшая фигура монаха, идущего вдаль по красивой местности, а на него льется Божий свет. Точно такой удивительный свет идет не с небес, а с каждой страницы книги. А значит, и она сама написана на небесах. Или с безусловной поддержкой небес.

Мы сетуем, что в нашей земной жизни столько грязи: трудностей, ненужной боли. Действительно, с грязью здесь дело поставлено более чем. В значительной степени она существует в реальности, в неменьшей – в наших словах. Надо же преумножить бездну собственных мнимых страданий, помогаем себе, чем можем, кричим на всю округу: вот ведь, сколько тут до нас бед наделали, грязи развели!

А Господь смотрит. Внимательно смотрит. Просто ли мы обойдем лужу, с брезгливой гримасой на лице, стараясь не испачкаться, возьмем ли самую большую лопату и начнем ее засыпать, или бросимся в эту лужу с головой подобно свинье. Взять лопату в руки – дело более хлопотное и в прямом смысле слова – более грязное.

Еще одна печаль. Грязь, с которой еще вчера считали необходимым бороться, проводили всевозможные «субботники» и «воскресники», сегодня удивительным образом обрела... глянец. В прямом смысле то, что еще недавно мы – на носилки и в овраг, – сегодня несем в красный угол своей жизни.

Вместо глубокой, серьезной, настоящей литературы мы перешли на глянцевые журналы. Иногда они попадаются в руки и мне. Величайшая ошибка современности – государство перестало учить и воспитывать молодежь. Мировоззрение формируется не на лучших образцах литературы, духовной, нравственной жизни, как раньше, а на рекламе нижнего белья и туалетной воды.

Недавно мне в руки попал некогда любимый журнал моего детства «Вокруг света». Лучше бы не попадал. Потрясение. От «света» осталось очень мало, но стало много «вокруг» – реклама, легкие поверхностные материалы. Неужели то, что сверху плавает, легче продается?

Мы не воспитываем, но и особо не калечим. И ходит поколение «next», а затем и поколение «next-2» сильно скрюченное, «питается» чем совесть подскажет.

Почему-то именно в вагоне электрички, везущей из Сергиева Посада в Москву, мне стало удивительно стыдно за то, что не знаю «Символ веры». В голове какого только мусора нет, а из «Символа веры» только одну строку и помню: «Верую во Единого Бога Отца Вседержителя»...

Нужно на Пасху во время праздничного богослужения в Храме не как всегда стыдливо опустить голову, когда все поют «Символ веры», а со счастливым блеском глаз включить и
свой голос в общее пение прихожан. Ведь, и правда, стыдно. Все поют – и старушки, и подростки, и женщины средних лет, и мужчины, и ты, прикидывающийся интеллектуалом...

Стыдно не знать «Символ веры». Я не знаю. И мне стыдно. Стыдно год, другой, третий. А может быть, уже и не так стыдно, когда привыкнешь. Адаптация к стыду – еще одна серая краска на твой портрет. Длинный мазок широкой кистью.

Было бы действительно стыдно – давно бы выучил. Значит, опять фарисейство, крокодиловы слезы на публике...

Господи, прости мою грешную душу, страстями избиенную.

Обязательно нужно следить за своими словами. Даже за своим молчанием нужно присматривать. Может быть, криком нужно кричать, а ты в это время помалкиваешь в тряпочку.

На свете ничего не бывает случайного. Кто его знает, если тебя встретили в подворотне с ножом в руке – может, заслужил?

Жизнь тем и неповторима, что смешивает краски и эмоции круче любого гениального художника.

Пребывая в удивительном душевном состоянии от посещения Троице-Сергиевой Лавры, чтения потрясающей книги архимандрита Тихона, захожу в купе вагона поезда №42. Этот уже везет домой, в родной Саранск.

Дорога. И из дома ехать интересно (потому что не знаешь, что тебя ждет в пути), и возвращаться всегда приятно (потому что знаешь: дома тебя ждут). Я зашел в купе первым. Затем зашла женщина, затем парень. Последними в купе зашли мужчина с женщиной. Мужчина держал в руках два больших чемодана, женщина – ребенка лет двух-трех. Поскольку мы все уже уложили свои вещи, то нужно было предоставить такую возможность только что прибывшим.

Вышел в тамбур. Слышу: мужчина с женщиной (супруги) разговаривают на мордовском языке. Эрзяне. Земляки, родные по крови люди. Но вот женщина с ребенком разместились. Мужчина стал прощаться. Сначала с женой и ребенком, затем со всеми. Простился, вышел на перрон, встал у окна. Ждет, когда тронется поезд, чтобы, как положено, помахать рукой.

Вагон слегка качнуло, мы отправились в родные пенаты, супруги помахали друг другу рукой, всё как положено. Судя по всему, супруг работает в Москве (типичнейший случай), домашние его навестили. Но всё же чувствовалось при проводах какое-то напряжение; значит, что-то не совсем так. Ну, это не наше дело.

Женщина разложила на нижней полке постель. Мальчик, уже достаточно большой для пустышки, тем не менее, лежа на подушке, с удовольствием ее сосал, держа при этом в одной руке пакет с соком, в другой – куклу Барби. Всё бы ничего, но кукла – мальчишке...

Ехать молча как-то неудобно: всё-таки русские люди. За разговорами и приедем быстрее. Вроде бы как начинаю:

– Вот молодец! Настоящий мужик. И попить что есть, и девушка рядом. Но ты в следующий раз у родителей машинку какую попроси или автомат. А то взрослому парню в куклы играть... Во дворе не поймут... Как зовут-то тебя, герой?

Рот героя закрыт пустышкой, поэтому за него ответила мама:

– Это девочка. Просто у нее волосы еще не отросли.

Я подумал, что это мальчик, исключительно из-за короткой прически. Оказалось, всё гораздо сложнее, даже трагичнее. Еще когда женщина укладывала вещи в вагоне, затем застилала постель, было видно, что у нее нет настроения. Бывает. Может быть, муж себя ведет тут, во время отлучки, не совсем правильно. Вот «ревизия» и лишила на какое-то время радости. Но...

Женщина постепенно разговорилась. Когда на душе скверно, поделишься своей болью, она вроде бы как стихнет. Всё оказалось не так банально...

Женщина с ребенком возвращались из московской больницы. Больницы не простой, а онкологической. У девочки, которой только два с половиной годика, злокачественная опухоль диаметром... двенадцать сантиметров (смотришь на девочку и думаешь: да у нее самой диаметр только чуть больше).

Обнаружилась она недавно, примерно полгода назад. И, что называется, их жизнь с тех пор резко поделилась на две части: до и после. Граница жуткая. Всё, что было «до», имело плюсы и минусы, но сейчас тот период простой провинциальной семьи из Дубенок, из глубинки Мордовии, кажется раем. Вернуть бы всё, что было раньше, те «копеечные» трудности и проблемы, да как их вернешь! Рассказ этой женщины лишний раз подтверждает старую мудрость: вы не знали еще настоящих трудностей, пока не столкнулись с настоящими проблемами со здоровьем. Онкологией ни в России, ни в Мордовии теперь никого не удивишь. Но одно дело, когда заболевший – человек уже поживший, уже что-то, а часто и многое видевший, и совсем другое дело, когда заболевает ребенок, невинный и безгрешный, отрада всей семьи.

Сначала ребенка попытались лечить в Дубенках, затем в Саранске. Но и в нашем городе нет соответствующих специали-
стов и соответствующего оборудования. Чтобы удалить такую большую злокачественную опухоль и, главное, сделать это с благополучным исходом дела, действительно нужны и уникальные специалисты, и уникальное оборудование.

В Москве просто так не окажешься. Нужно получить «квоту» в наших органах здравоохранения. «Квота» – проплаченная республикой процедура лечения и операция. «Квота» здесь получена. Но это еще полдела.

В Москву с пустым карманом не поедешь. Там каждый шаг, каждый поворот головы медицинского персонала, самого рядового, денег стоит. Так как-то у нас получилось при официально бесплатной медицине. Официально она бесплатная, неофициально – дороже коммерческой получается. Учитывая это обстоятельство, муж бросает здесь работу и перебирается в Москву, начинает работать на стройке. Женщина назвала это «вахтовым методом». Две недели вкалывал с восьми утра до восьми вечера, затем две недели дома.

Приехали они первый раз в Москву, пролежали несколько дней, взяли у девочки различные анализы, затем отпустили домой. Сказали, когда приехать. Еще ничего не сделано, а денег потрачено немерено: проезд туда и обратно, а с таким больным ребенком в плацкарте не поедешь – купе, не меньше. Ребенок лежит в больнице, мама на ночь уходит в гостиницу, каждый день – две с половиной тысячи. Каждый анализ – кругленькая сумма. Все подарки и сувениры давно розданы, но толку мало. На коробки конфет и коньяки здесь никто и не смотрит. Так сказала с горечью женщина, учитель биологии из Дубенок:

– Всем только деньги давай. И всё равно никто не придет и ничего не сделает и не скажет. Сама ходишь, ищешь, спрашиваешь, уносишь-приносишь. Отношение к людям – жуткое. Такое невнимание. У нас в Мордовии – всё иначе. А в Москве...

Уже после первого посещения Москвы семья оказалась всем кругом должна. Муж, чтобы зря не «ночевать» две недели в месяц, перешел на работу в режиме каждодневного труда. Еле начальство уговорил. Тем не менее, получилось и это. Но это ведь тоже не выход. Лично я не могу представить, каким нужно обладать здоровьем, чтобы работать на стройке (стройка не офис) каждый день с восьми утра до восьми вечера.

Женщина с печалью в голосе:

– Мы почему сегодня чуть не опоздали, буквально за пять минут до отбытия поезда подъехали? Мужа со стройки на час раньше еле-еле отпустили. Смотрю на него и чуть сама не плачу. Исхудал, в чем душа держится. Вылечим дочь или нет, не знаю, но смотрю на мужа и думаю: как бы сам не сломался. Заработает что-нибудь от такого напряжения... Заколдованный круг, да и только...

В этот приезд получилось еще поразительнее. Приехали в назначенное время, а нам и говорят: а у вас «квота» кончилась. Как кончилась? Да нас еще и не лечили? «Но вы же приезжали? Всё, можете быть свободны». Пока разбирались, столько нервов истрепали! Но, слава Богу, разобрались. Другая беда: доктор заболел. Несколько дней ждем, когда доктор выздоровеет. Только он поправился – еще одна напасть: дочка простыла, стала кашлять. Нам и говорят: езжайте домой. Да как езжать? Если лечить, то уж в больнице, а не где-либо. А нам: у нас больница онкологическая, а не терапевтическая, езжайте. Вот едем. Настроение никакое. Денег ушло... и всё бесполезно. День не назначили, сказали: поправитесь, звоните. Самое страшное – время уходит, а тут каждый день, каждый час на счету. Господи, только на тебя надежда.

Муж в Москве последние жилы у себя на стройке рвет, старшей дочери одиннадцать лет, всё время с бабушкой, я по больницам да поликлиникам, да служебным кабинетам. Всей семьей по-настоящему, надолго давно уже не собирались. Даже не знаю, есть ли у меня сейчас семья. Но главное – дочь вылечить. Это самое главное. Да, доча?! А ты пей чай, пей...

Я лег на верхнюю полку и даже не пытался обрести душевное равновесие. Человек остается один на один со своей бедой. Даже не так. Если бы так, было бы еще не столь безнадежно, можно было бы побороться. Но это ведь не как в деревенской драке: кто здоровее и настойчивее, того и верх. Здесь со своей бедой нужно идти к людям. А люди... Чаще всего отворачиваются, волокитят, пользуясь случаем, решают какие-то свои меркантильные дела. Неплохо, когда человек зарабатывает себе «копеечку», скверно и паскудно – когда он «рубит бабло» на чужом несчастье.

Сколько лет прошло, а «золотое» правило гоголевсого попечителя богоугодных заведений Земляники живет и торжествует: «Ежели человек помрет – он и так помрет. А ежели выживет – он и так выживет»...

Дороги, русские дороги. Сколько в вас красоты и тревоги! День оказался очень насыщенным. Восторг от Троице-Сергиевой Лавры и книги «Несвятые святые». И тут же горькая печаль оттого, что горя и проблем на земле русской меньше не становится.

Помоги, Боже, этой эрзянской женщине, учительнице биологии из села Дубенки. А сколько людей нуждается в помощи и поддержке – в Дубенках, Березниках и Ельниках...

У архиепископа Иннокентия (Борисова) в книге «Великий пост» есть такие слова: «Весь мир внешний, в котором живем и движемся, так устроен, что в нем каждая вещь может стать для нас крестом. В мире, по заключению великого крестоносца Павла, беды в реках, беды в городах, беды в пустынях, беды в море (см. 2 Кор. 11, 26)... всякое общество человеческое, к которому мы по необходимости принадлежим как члены, таково, что в нем встречают каждого многие кресты».

Господи, помоги каждому донести его крест. Ты своим примером доказал, что это можно и необходимо сделать. У каждого свой крест, к сожалению, у многих очень тяжелый.

Продолжение следует

* Продолжение. Начало см. «Странник» №№4, 5,  2015 г.