Грибник

Г.Иванову

 

Но все, что имеет начало,

Имеет конец. И о том

Сегодня ему прокричала

Кукушка скупым языком.

 

Он думал о смерти, что ею

Нельзя ничего объяснить.

Он думал о том, что стареет,

О том, что не хочется жить.

 

Что прежние мысли и чувства

Ушли навсегда от него.

Что нету любви, а искусство

Не значит почти ничего.

Он взвесил всю жизнь пред собою

И честно хотел отыскать

Хотя бы мгновенье какое,

Которое жаль отдавать.

И, сев на траву у дороги,

Без всякого смысла в глазах

Смотрел отстраненно и строго

На пыль на своих сапогах.

1972

* * *

А.Лесных

Высокий дом самоубийц

Ворота мне открыл.

Как много здесь знакомых лиц,

Как многих я любил!

Как часто думал я порой

Над той минутой роковой,

Когда тщета земная

Является нагая;

Когда приходит, наконец,

Пора отбросить бремя

И обессилевший пловец

Переплывает время.

Но, поднимаясь на крутой

Откос,

             скользя по глине,

Что он увидит пред собой

В раскрывшейся пустыне?

И, переплыв теченье лет,

Переплывет ли мысль он,

Что оба – тот и этот свет –

Не более, чем листья;

Чем листья, сорванные мной

В саду соседнем с клена:

Один сухой, совсем сухой –

Другой еще зеленый?..

1975

 

* * *

Памяти Б.Лозового

Был пламя и ветер

На этой земле.

Стал память и пепел,

Летящий во мгле.

Был голос звенящий –

И нежность, и страсть!

Стал пепел, летящий

На землю упасть...

На травы и ветви,

На брошенный дом, –

Летящий по ветру

Во мраке сыром.

 

1979

 

 

* * *

Е.Шмидту

Право, и слезы уже не прольются;

Пусть уезжают и пусть не вернутся! –

Вот и последние – нежные! – рвутся,

Соединявшие нас

В гуле пространства и времени – нити!

Я не сужу вас за то, что бежите

В этот мучительный час,

В страхе невольном боясь оглянуться,

Вы от страны, где стенают и бьются! –

Хватит и тех, что на ней остаются,

Чтоб расплатиться за вас!

 

1982

 

 

* * *

К.Смородину

Не только то, что там, –

И то, что здесь, увы,

Неясно видно нам

В сверканье синевы.

Глядим из света в мрак,

Глядим из мрака в свет,

Но различить никак

Родных не можем черт.

Откуда же к сердцам

Тогда доходит весть

О том, что наше – там –

Оно и там, и здесь?

Откуда ж эта весть

Тогда доходит к нам

О том, что наше – здесь –

Оно и здесь, и там;

О том, что всякий раз

Едины – там и здесь –

Как то, что есть у нас,

И то, что в мире есть?..

 

1985

 

 

* * * 

Б.Романову

Один в одинокой стране,  

В толпе молчаливой за пивом,  

В похмельном сгорая огне,  

Себя ощутил я счастливым. 

Я юность увидел свою,  

Она мне опять улыбалась,  

Как прежде, в далеком краю,  

В тот миг, как со мной расставалась. 

И весел вдруг сделался я,  

И легкость почувствовал в теле,  

И кружки щербатой края,  

Как жидкое пламя, горели. 

Плечо мне сжимала судьба,  

Угрюмо дыша перегаром.  

Но было не жаль мне себя  

И сил, что растратил задаром. 

Мне было не жалко ничуть  

Друзей, что сгорели на вдохе,  

Трепещущий высветив путь  

Под сводами нашей эпохи. 

Мне было не жалко почти,  

Хоть жалость я чувствовал тоже,  

Подруг, что пытались спасти  

Меня от меня самого же. 

Мне было не жалко страны,  

В которой мы все поголовно,  

Порою без всякой вины,  

Навек оказались виновны. 

И лишь тяжело вспоминать  

Мне было родителей лица,  

И легче казалось пропасть,  

Чем к ним на глаза появиться. 

Но знал я, что не пропаду! –  

А хоть пропаду – ну, так что же? –  

Ведь что одному на беду,  

Другому на радость похоже! 

И водкою, купленной с рук,  

Пивную разбавивши сырость,  

В себя избавленье от мук  

Я влил, как последнюю милость. 

Шумела шалманная голь,  

Язык матерщиной корежа.  

Тяжелой волной алкоголь  

Ложился на старые дрожжи. 

И удаль вскипала в крови,  

И кровь распирала мне жилы.  

И было не жалко любви,  

И было не страшно могилы.

Все страхи исчезли в душе!

Хмельною струей обожженный,

Я был, как покойник – уже

Истлевший и вновь воскрешенный.

Я был, как покойник, когда,

Измучившись от ожиданья,

Последнего слышит суда

Он меру себе наказанья.

И пойманным сердцем своим

Его постигая значенье,

Он чувствует ужас, но с ним

Как будто бы и облегченье.

Уже от себя отделен

И сам над собою не властен,

Он знает, что больше закон

Ему ни один не опасен.

На краткой дороге во тьму,

Куда он сейчас погрузится,

Он знает, что больше ему

Уже не дадут оступиться.

Что больше не будет потерь,

А только одни обретенья.

И все, что случится теперь,

Зачтется ему в искупленье.

Так грезил я, стоя в пивной,

В покой погружаясь без воли,

И мир оседал предо мной,

Как пена под действием соли.

И пьяную влагу его

Тянул я, себя согревая.

И было не жаль ничего

Терять, ничего не теряя.

 

1990

 

 

* * *

П.Рейнгардту-Никулину

1

Ты прости, что тебя растревожу я –

В этом каждый из нас виноват,

Это мы – с попущения Божия –

Нашу родину ввергли в разлад.

Это мы ее предали, роздали.

Оболгали на все голоса.

Сколько ж лет над столицею звездные

Я не вижу уже небеса!

Ни Большой и ни Малой Медведицы

В этот чад не пробьются лучи.

Лишь с Кремля, как поклеп на них, светятся

Их подобия в адской ночи.

Воспаленно мерцают из темени,

Льют за бликом пылающий блик.

Словно знаки бесовского времени,

Заклеймившего родины лик!

2

Утро новое встанет насуплено,

Закрывая лицо от стыда,

Чтоб не видеть все то, что погублено

И тобою, и мной навсегда.

Навсегда? Замолчи! сам себе твержу.

Но, увы, замолчать не могу.

Так мы все тут крушили без удержу,

Как не снилось, пожалуй, врагу.

А друзей у нас в мире и не было.

Мы и сами себе не друзья!

Быль грядущего старою небылью

Ни изжить, ни исправить нельзя.

Можно только смотреть немигающе,

Горьких слез не стирая со щек,

На последние блики пожарища,

На золу, что дымится еще...

 

1992

 

* * *

В.Дронникову

С чего начать? Начну с конца,

С земли, раскисшей под ногами,

С креста железного, с лица отца,

Cклонившегося к яме.

Да, я запомнил навсегда,

Хоть никогда мне не приснится,

Как эта желтая вода

В следы оплывшие струится.

И до сих пор нейдет из глаз

Мельканье комьев торопливых

И луч, что вспыхнул и погас,

Последним светом озарив их.

Потом здесь вырастет трава,

Сплетаясь в заросли глухие.

Потом отыщутся слова

Такие же, как все другие.

Я много раз их повторю –

И обточу, и обкатаю.

Я сам в себе заговорю

То, что услышать не желаю.

Заговорю, как детский страх,

Как тайный стыд, чтоб понемногу

Оно осыпалось, как прах,

Как пыль, осело на дорогу.

Дорогу, что ведет меня

С той прямотой необычайной

День изо дня, день изо дня

На встречу с матерью печальной.

 

1993

 

* * *

А.Трофимову

Мир подъемлет лицо на рассвет

Сквозь сырую январскую стужу.

Хорошо, что меня уже нет,

Хорошо, что и мир мне не нужен.

Это ж снова пришлось бы вставать,

Находить для него оправданья.

Это ж снова пришлось бы дрожать

На гнилых сквозняках мирозданья.

Сколько ж можно, друг друга любя,

Безнадежно друг друга калечить.

Мы теперь – каждый сам для себя -

И обоим от этого легче.

Я впервые свободен от всех

И забот его и треволнений.

Пусть же вьется подтаявший снег

У лица его и у коленей.

Пусть роняет свою канитель

На мосты, на пустые перроны,

На ресницы его, на шинель,

На ремни, кобуру и погоны.

 

2001

 

Сердечно поздравляем нашего постоянного автора
с юбилеем!