Мария Сакович

Наверное, это свойственно всем русским людям – восхищаться заграничным, словно лекало «сделано НЕ в России» автоматически становится знаком качества. При этом мы незаслуженно обходим вниманием «свое, родное», которое очень часто нисколько не хуже «импортного». И даже не лучше – просто другое. Поэтому сегодня я расскажу о трех книгах наших писателей-современников, которые категорически и настоятельно рекомендую к самому скорейшему прочтению, ведь их вполне можно считать если не шедеврами, то уж точно – яркими событиями в мире литературы.

Алексей Иванов, «Сердце пармы».

Я познакомилась с этой книгой очень давно и тогда понятия не имела, что автор произведения написал еще и «Тобол», знакомство с которым состоялось много позже и разочаровало, и «Псоглавцев», которые, наоборот, много лет спустя завоевали мое сердце моментально. «Сердце пармы» же покорило меня всерьез и кажется, навсегда. Ответить на вопрос, в чем очарование того или иного произведения, подчас сложно, но с этим романом ответ не заставит себя ждать – он великолепен изысканным сочетанием хмурой древней мистики и историзма, тонким проникновением в чувства героев и живописнейшими описаниями лесов и гор, трепетным отношением к деталям, широкими, смелыми мазками кисти истинного мастера художественного слова.

Роман рассказывает о сложнейшем периоде в истории России – покорении Перми Великой. Этот таинственный и суровый край, лежащий в объятиях Камы и Уральских гор, по сей день манит и страшит неизведанностью и сложностью невероятных хитросплетений судеб, вер и философий. К тому же этот исторический этап изучен историками сравнительно мало и еще и щедро полит кровью как пермяков, так и русских покорителей, что добавляет роману пикантности и остроты. Безусловно, книга не для изучения в школе – в ней много такого, что подростку будет просто непонятно в силу нехватки жизненного опыта и смирения перед превратностями судьбы. Взрослый же читатель, прекрасно понимая, что «всяк человек лож», посочувствует и князю Михаилу, и несчастной Тиче, и великому вогульскому воину Асыке – всем, кого располосовала колесами телега Истории, протащила по дорогам жизни и швырнула, измученных, к подножию трона русского государя.

Самое страшное в книге – что мудрость, человеческая доброта и любовь, по сути – ничто перед лицом Судьбы. Князь Михаил, глубоко и безнадежно полюбивший ламию (ведьма-оборотень – бессмертная) Тичерть еще в детстве, обрекает и себя, и своих будущих детей на вечную зависимость от пармы, гор, языческих ритуалов и древнего зла, бездушного и тем паче неотвратимого. Тичерть, сама будучи рабыней колдовской природы своей, не властна над ней и своим вторым «я» – но в светлые периоды дарит князю и любовь, и страсть, и мудрые советы. Она знает парму, она – плоть от плоти этот вечный лес, она его дух – бесплотный и сумрачный, сумасшедший и яростный. И Михаил, смиряясь, умудряется и править, и судить, и быть хорошим мужем и князем, вечно нося под сердцем тяжкое бремя любви – ненужной и оттого еще более могучей и убийственной. Жребий, брошенный не им, но против него, сотрет с лица земли и все его надежды, и светлые храмы, и саму его жизнь – но он не властен перед грозным и всесильным московским князем. И покорится парма, затаится в своей особенности, и медленно, нехотя вольется с течением времени в горячую кровь России, побежит по ее венам и артериям, растворит в ней свой вековой дурман и очистится – огнем, мечом, долготерпением и временем. Время примиряет всех – и ненавидящих врагов, и постылых вчерашних друзей, и неверных супругов, и предавших детей. Оно сглаживает острые черты каменных истуканов, бороздит морщинами дорог нехоженые земли, полирует острые скалы, лечит израненные сердца и белит сливками забытья послушную черноту памяти. Об этом – и о том, как невыносимо одинок бывает человек посреди друзей и единомышленников, как тяжело любить и обрекать на гибель любимых, как страшно стоять перед лицом невозможного и невероятного выбора и знать, что решение уже принято и ты не властен над ним, – прекрасным, живым, теплым языком рассказывает о событиях той седой старины Алексей Иванов в романе.

Каждый найдет в «Сердце пармы» что-то свое, что ляжет на душу и притянет взгляд к страницам. Кому-то понравится следить за перипетиями развития событий, сверяясь с многочисленными источниками. Кто-то с замиранием сердца погрузится в душераздирающую – и это не преувеличение – историю любви князя и ламии, человека и оборотня, правителя и лесной ведьмы. Ну а кто-то увлечется интригами, битвами, сложными сюжетными ходами и неожиданными поворотами повествования. Всего этого в романе в избытке и при этом – всего в меру.

Роман многому учит. Он показывает нам картину жизни поколения покорителей и покоряющихся, словно на примере героев разъясняя, что долг сильнее любви, что правитель – не обычный мужик со своими бедами и радостями, а человек, обязанный быть с теми, кто следует за ним, до конца. Он рассказывает, что вера может иссякнуть и только Бог способен вернуть ее истощенному сердцу. Он говорит, что борьба и непокой – удел смертных, как бы им ни хотелось думать иначе. Это роман-преодоление, роман-покорение, роман-манифест. И при этом – это просто очень хороший роман с элементами историзма. Это дивная в своей легендарности история любви. Это отображение эпохи и иногда – почти детективная история. И это, несомненно, книга, которую стоит прочитать хотя бы потому, что она существует.

Евгений Водолазкин, «Брисбен».

Если я и люблю кого-то из современных российских писателей, то совершенно точно это не Пелевин. Это Евгений Водолазкин. И очередная его книга – на сей раз «Брисбен» – впечатлила и порадовала. Не могу этим не
поделиться. Предвосхищая вопрос – почему не «Лавр» – отвечу максимально исчерпывающе.

В личной беседе в Евгением Германовичем мы оба очень обрадовались, когда сошлись во мнении, что «Брисбен» – роман недооцененный, так как почти сразу же ушел в тень от грандиозного успеха «Лавра» с одной стороны и от еще не иссякшего фонтана популярности романа «Авиатор». Оказавшись между двух условных «огней», «Брисбен» немного потерялся, что не делает его хуже – скорее подчеркивает его ненавязчивость и скромное очарование. О «Лавре» написано уже очень много, не высказался только ленивый. Но сейчас я хотела бы подчеркнуть, что Водолазкин не только не «автор одного романа», но в каждом из его произведений есть свои, ранее не замеченные прелести и преимущества. У «Брисбена» это сюжет и любовь.

Главный герой романа – музыкант-виртуоз Глеб Яновский, по происхождению украинец, на момент повествования понимает, что тяжело болен. Диагноз – Паркинсон. Для музыканта это насильственный финал карьеры. Мужественно переживая этот трагический момент, Глеб погружается в детство, юность, зрелость... вспоминает обо всём значимом в жизни – как учился в школе, как полюбил музыку и гитару, как впервые влюбился, как встретил будущую жену Катю – тогда еще студентку из Германии Катарину. Этот ковер жизни разворачивается перед ним и перед читателем в обратном порядке, рассказывая о том, как много в жизни любого человека есть важного и интересного. Как из нитей судьбы выстраивается ткань бытия и какой сложный, если приглядеться, узор они выплетают. Как много случайностей на самом деле не случайны, и как много планов не удается реализовать. Как сегодня мы мыслим так, а завтра эдак, и в каждый из дней мы правы. Какое это счастье – встретить любовь всей жизни и узнать ее, не потерять на жизненном пути. Как трагична смерть в юности и как ее пережить тем, кто остался. И как долго и сильно можно мечтать – и так и никогда не достичь своей мечты, потому что чья-то злая воля распорядилась иначе.

Водолазкин прекрасен с точки зрения текста. Читать его хочется не отрываясь. И с точки зрения языка и стиля он безупречен. Это редкость среди авторов современности – как русских, так и иноязычных. Именно поэтому он категорически рекомендуем к освоению – сразу становится ясно, что русская литература безусловно жива, хоть и выздоравливает после тяжелой болезни.

Андрей Рубанов, «Финист – ясный сокол».

Первое, что приходит на ум при воспоминании о романе – модный и не всегда понятный термин «стимпанк». Уж не знаю, почему так. Может быть, это связано с тем, что в сюжет и канву с детства зачитанной и засмотренной до дыр (потому что смотрела на видеокассете!) сказки вплетается – наука и фантастика! И это неожиданно, свежо, легко и ненавязчиво – и совершенно не воспринимается как насилие над смыслом. Скорее наоборот – сказка расцветает, сюжет становится еще более волшебным и при этом понятным, любовь приобретает живую выпуклость и теряет картонность и шаблонность, дружба становится не затасканным понятием со школы, а тем, без чего нельзя выжить.

Саму сказку мы помним с детства: совсем юная девушка Марья отправляется на поиски возлюбленного, потерявшего память в результате происков зловредных недругов, да еще и пострадавшего от завистливых сестриц суженой. Марья же считает своим долгом любимого вернуть и отправляется в неведомые дали, навстречу диковинным чудесам и невиданным тяготам пути. Мы помним про железные пироги и башмаки, которые надо изглодать-износить, прежде чем достигнешь цели. Но мы не ожидаем, что в пути Марья встретится не только с неприятностями и испытаниями, но и с настоящими людьми. А точнее – мужчинами. Которые сами в девушку влюбляются, но видя ее целостность, уверенность и силу чувства, забывают про свои претензии и всячески героине помогают. Причем автор описывает эти чувства настолько искренне и совершенно не иронизируя, что ему безоговорочно веришь, как бы заново начиная допускать мысль о том, что где-то в мире есть бескорыстная любовь, верность и взаимовыручка. Нас не смущает, что, столкнувшись с испытаниями, Марья становится женщиной-воином – мы же понимаем, что хрупкая фея на таких каменистых тропах, изобилующих опасностями, просто не выживет. Попутно же нам рассказывают о том, как рождаются мифы, былины и сказы, что таится в размеренном стихе повествований о древних подвигах, чудовищах и героях – и как было на самом деле. Или не было – тут уж каждый решает сам за себя.

По мнению критика Натальи Кочетковой, видно, что условная сказочная древность, в которой разворачивается сюжет «Финиста – ясного сокола», Андрею Рубанову очень дорога. Он рисует ее с совершенно пелевинской кропотливостью, граничащей с занудством гика: штрих за штрихом, краска за краской, монолог за монологом, исповедь за исповедью, не уставая объяснять и описывать читателю законы и устройство мира, в котором живут его герои. И я не могу не согласиться – по всему тексту, по его интонациям и отношению автора к словам и поступкам героев видно, что он очень трепетно относится к «первоисточнику» и вообще к русской словесной старине. При этом у текста не отнять кинематографичной точности – Рубанов написал не один сценарий, и картины и сцены в книге выстроены четко, осмысленно и конкретно, что не отвлекает, с одной стороны, на лишние детали, с другой же – позволяет сконцентрироваться на главном, не упуская из виду и побочные смыслы. Ни одна фраза не сказана героями впустую, ни один жест не сделан просто так – всё к месту, всё содержит посыл и коннотацию. И вся многослойность романа, все штрихи, которых неисчислимое множество – по сути, только помогают нам проникнуть пытливым взором за завесу тайны и наконец окунуться в сказку – близкую, знакомую, но рассказанную не мамой и папой, а героем событий, человеко-птицей по имени Соловей. Да-да, именно третий безнадежно влюбленный в Марью нарушитель законов небесного царства, изгнанный, но тоскующий по родным облакам, поможет героине достичь цели и вернуть – не любимого, нет – память Финисту о том, кто он на самом деле и кому принадлежит его верное, но уснувшее сердце. Сказка ложь, да в ней намек – можно забыть, можно не узнать, можно потерять, но разлюбить – нельзя. Если, конечно, это небесная любовь.