* * *

То тюркская, то скифская царевна...

Две крови древних напитали вены,

Сражаются, вращая жизни ось,

В них страсть и нежность, доброта и злость.

Две стороны одной луны мерцают.

И я за обе, как могу, молюсь...

Когда клянут друг друга Золотая

Орда-беда и грусть-Святая Русь.

Наследье предков – роковая мета!..

Не потому ль характер мой суров?

В нём царствует татарин Сейдаметов

И властвует казак – Пономарёв?

Правители судьбы моей строптивой,

Два рода: кочевой и боевой –

Кресало и кремень, а я – огниво

Фамильной жгучей связи родовой...

* * *

Многотрудное счастье моё!

Поднимается солнце с востока

И природа себя узнаёт –

Узнаёт в сыновьях ненароком.

Среди сутолок будничных дней,

Среди призрачных дум о высоком,

Кроме сказок, светлей и ясней

Мы согреты лучами востока.

Ну, а если покажется мне,

Не жена я, а только невеста –

Где-то мальчик заплачет во сне,

И опять не найду себе места.

Жизнь рассветные гимны поёт,

День взмывает в лучах исполином.

Многотрудное счастье моё,

Нареченное ласково – сыном. 

* * *

По птичьему лёту, по зыбкому льду

Весне первоцветной навстречу иду.

Ветра прилетают

И лёд подъедают,

И дуют в шальную дуду.

И голуби мнутся у кромки пруда,

И смотрят, любуясь, как дремлет вода

До майского срока,

В предчувствии рока –

Могучего таянья льда!

С господних и горних поющих высот

Нисходит сиянье на тающий лёд.

По лужам весёлым,

Взметая подолом,

Весна мне навстречу идёт.

* * *

«Переплыть бы раздольну Волгу

По лихому теченью встречь!» –

Так дерзания юности колко

Будоражили кровь и речь.

Растревожена девья память

Ускользающей вспять реки.

Всё, что было, сокрыла заводь

Да угрюмые рыбаки.

Было нас, окаянных, трое –

Ты да я и... река! Река,

Искупавшая нас собою,

Искупившая всё лихое

И сбежавшая в облака...

* * *

Распускался красный георгин

Пламенным костром осенних дней...

Это жизнь нам воспевала гимн

Мужества и стойкости своей.

Притчами поведано в веках,

Несмотря на вековечный лёд,

Даже в неподступных ледниках

Георгин-огонь во льду цветёт!

Так, мечом Георгия пронзён,

Враг повержен, взятый на копьё!

Ты, Москвы хранитель испокон,

Имя чти победное своё!

Разбудив азарт ненастных дней,

В смутном сердце веру возроди –

Георгином звонким пламеней

У России гордо на груди.

* * *

Поистёрлась льняная рубашка.

Видно тонкую ткань на просвет...

Сашка! Сашка... дурашливый Сашка,

С нами больше которого нет.

Расплескав скоротечные годы,

Хлещет память похлеще вина...

Кто хотел быть свободней свободы –

Ею выпит до самого дна,

Но опять паруса романтизма

Манят вдаль неокрепший баркас.

От момента рожденья до тризны

Предначертано плыть только раз.

И уже не родится в рубашке

И не выйдет сухим из воды

Сашка-Сашка – душа нараспашку,

Внук победы, сокашник беды.

Что же сердце всё ноет и ноет,

И полощется издалека

Беспросветное небо льняное,

Что слезами стирала река.

* * *

Россия – громадная равнина,

по которой носится лихой человек.

А. П. Ч е х о в

В руках игрушечный калейдоскоп вертеть,

Событья-стёклышки смыкая воедино.

Понять, что пройдена сумбурно жизни треть,

А Дант писал: «...пройдя до половины...»

Зелёных трав неистовая плоть

Истлеет и земле за всё воздаст,

Останутся лишь Слово и Господь,

Всё будет, как предрёк Экклезиаст.

Век золотой осыплется листвой,

Презренным златом звонко прозвенит.

И под тугой поющей тетивой

Стрела времён нацелится в зенит.

И если Бог – Любовь, и Слово – высь,

Развей обманов прежние дымы!

Здесь травы и созвездия срослись

В стране равнин и ливней – словно... мы.

* * *

Вот примирение – есть и такая пора,

Гложет и гложет спасеньем от утра до утра

Встать и собрать земляники лесной два ведра,

И примириться с собой, став счастливым как будто.

И примириться с судьбой, что течёт молоком

И утекает на небо, из вечера в вечер.

...И земляничным вареньем и мятным чайком

Баловать душу, прощая грехи человечьи.

Вот примирения год или два или три,

Не перечесть – в счастье времени не наблюдают.

Над земляничной поляной взошла, посмотри,

И воцарилась на небе луна молодая!

Пестуя светом земную людскую юдоль,

Тех, что спасением живы от утра до утра,

В вёдра с земли собирать то ли быль, то ли боль,

Чтоб понемногу вкушать, став счастливым как будто. 

* * *

Что нам за жизнь разговаривать,

Что нам гадать на-гора?..

Жизнь – толокно или гарево?

Завтра. Сегодня. Вчера.

Сколько похлёбку ни взваривай,

Не избежать заварух,

Зарево, марево, варево –

Из молодых и старух.

Старая? Малая? Что теперь?

Не разгадать напрямик.

Жизнь – долгожданная оттепель,

В будущность рвущийся крик!

Песня к рассвету поспела и

Зорька, как мать, тяжела.

Зоркою яблоней белою

С новой весной расцвела...

Много под яблоней этою

Спето-сговорено слов,

Что нам на жизнь нашу сетовать,

Муку в муку измолов.

Дверь притвори в доме стареньком

И, не гадая, молчи!

...Жизнь потихоньку уставится,

Словно заслонка печи.