Как-то попалась мне в руки книжка Анны Ильинской «Матушки земли Российской». Там-то и встретилось впервые то ли просто жизнеописание, то ли попытка «жития» матушки Алипии, подвизавшейся в Голосеевской пустыни. Уже тогда образ подвижницы запечатлелся в душе и прежде всего – своей загадкой.

И вот – новая встреча. Безыскусные рассказы людей, соприкоснувшихся со старицей Алипией, составили книгу «На пажити Богоматери», вышедшую по благословению митрополита Киевского и всея Украины Владимира. Этот сборник воспоминаний не является описанием жития монахини Алипии, хотя, конечно, ее биография частично отражена в них. Важно иное. Дух правды, присущий свидетельствам. Самые разные люди, наши с вами современники, и близкие церкви (инокини, иереи), и далекие от нее (скептики и неверы), описывают множество чудотворений. Тут и исцеления по молитвам старицы от тяжелых недугов, тут и устройство житейских и семейных дел, тут и помощь в устроении путешествий, оформлении документов и пр., и пр. Это благодать, изливавшаяся явно, и приводившая к благополучному итогу, казалось бы, тупиковые ситуации. Молитвенная же помощь матушки – сокровенна, однако ее духовная поддержка описана многими людьми.

«Безумная, душевнобольная», – так говорили одни. «Блаженная, Христа ради юродивая», – так свидетельствовали другие. Привлекающая простотой и детской открытостью в общении и отталкивающая своим непонятным, вызывающим поведением. Например, идет батюшка по храму, а она – ну его ругать и даже палкой грозить: смотри, мол, Ванька! А тут – служба, а тут – благолепие должно быть соблюдено. Прихожане в смущении: «такой хороший батюшка», и даже те из них, которые ходили к Алипии, привлеченные ее внутренним обаянием, сомневаются и осуждают. Никто ведь из присутствующих здесь и сейчас не предполагает, что пройдет несколько лет после кончины матушки (1988 г.), на Украине произойдет церковный раскол, и «хороший батюшка» станет раскольником.

Прозорливость матушки Алипии нельзя было скрыть, ведь жизнь ее прошла на виду у всех. Она предсказала Чернобыль. Она могла беседовать с молчащим человеком – отвечать на его мысли. Она предвидела события, встречи. Помолясь перед иконами, давала советы тем, кто просил ее о помощи. А таких, просивших, было много.

Что же предшествовало тому моменту, когда матушка стала служить людям? Труды, молитвы и долготерпение. Сиротой она осталась в восемь лет, причем по умершей матери сама всю ночь читала Псалтирь. Жила у дяди, училась в школе два года. Стала странствовать, обошла все монастыри: Печоры, Жировицы, Почаев, Сергиев Посад, Питер, Киев. Пострадала в период гонений на православных: ее арестовали, посадили в общую камеру, откуда каждую ночь уводили пять-шесть человек безвозвратно. Но Алипия чудесным образом была выведена из заключения. Долго шла без воды и без пищи, была преследуема разбойниками, наконец обрела пристанище в Киево-Печерской лавре, где духовным отцом ее стал архимандрит Кронид.

Задумаешься – и страшно! Благочестие ее достойно древних подвижников. Три года прожила Алипия в дупле дерева, в котором можно было только стоять полусогнувшись. Зимой вход заметало снегом, выли подходившие близко одичавшие собаки. Белье себе стирала в реке – и никогда не было оно ни грязным, ни мятым, а нижняя юбка поражала белизной. Вот сухое перечисление подвигов старицы Алипии: подвиг молитвы (с детства читала Псалтирь, знала ее наизусть); подвиг странничества (всю страну обошла пешком); подвиг исповедничества (десять лет тюремного заключения); подвиг столпничества (три года жила в дупле дерева); юродство о Христе (труднейший из подвигов христианского благочестия).

Нынче у могилки матушки всегда многолюдно, горит лампада, стоят свежие цветы, а ее служение людям – продолжается. И чудеса, которые сотворяются ее молитвами и после смерти, служат радостным подтверждением подвижнического жития Киево-Печерской лавры монахини Алипии.

Нам же, живущим в Мордовии, особенно утешительно звучат слова акафиста преподобной Алипии, где названа она «избранной от богоспасаемого народа мордовского…» Место рождения матушки точно не установлено. Сказано в том же акафисте, что она – «земли Пензенской славное прозябение». Так что установить это подробно, записать родословие матушки – работа для исследователей и захватывающая, и благодарная. Мудрствовать же о святости матушки, о самом юродстве, явленном в ней, – неполезно душе. Пусть отстоится это явление во времени, а уж Церковь в соборном разуме скажет свое окончательное слово. Но даже последний скептик, читающий бесхитростную книгу воспоминаний очевидцев, удивится тому, как по мере чтения теплеет на сердце, как возникают перед мысленным взором домик с иконами, матушкины любимцы – коты и кошки, старые кастрюли на плите, в которых чудесно умножалась пища, и сама она – матушка Алипия, такая живая у приветно распахнутой двери, глядит внимательно, с затаенной улыбкой. И ты стоишь на этой земле святости, откуда пошла Русь, и тоже взглядываешь на старицу – с робостью и надеждой. И тебе тепло!..

«Когда матушка тяжело болела, к ней из Троице-Сергиевой Лавры приехал будущий владыка К. Он тогда в лавре пек просфоры. У него были сильные головные боли, и его пропустили к матушке. Она с большим трудом подняла руку и перекрестила ему голову. Когда он вышел от матушки, то сказал присутствующим: «Такой силы креста я еще ни разу не ощущал. У меня перестала болеть голова».

(монахиня Ф.)

«В храме на Демиевке шел молебен. Отцу В. люди передавали записочки с деньгами. Батюшка, принимая записочки, кланялся и говорил: «Спаси, Господи!» Матушка сидела на своем обычном месте, на низеньком стульчике у иконы Первоверховных Апостолов. После молебна проходит мимо батюшка, а матушка ему навстречу: «Спаси Господи да спаси Господи, а тридцать один рубль в кармане». Пришел о. В. на обед и говорит: «Подумайте, какая Алипия, у меня оказался ровно тридцать один рубль. Все деньги в моем кармане посчитала». До этого о. В. в прозорливость матушки не верил».

(Марфа)

«Был постный день, сварили у матушки обед: кашу, картошку, но не было рыбы. Матушка громко позвала: «Рая-я-я, неси рыбу-у-у!» Примерно через часа полтора пришла Рая (жена Славика) и принесла ведро свежей рыбы».

(Нина)

«При мне матушка о себе рассказывала, что родилась она в Пензенской области, по национальности мордовка. Родители ее – Тихон и Васса. Просила поминать своих дедушек и бабушек по отцовской и материнской линии: Домну, Сергия, Павла и Евфимию. Против своей воли родственниками была выдана замуж, но, желая посвятить свою жизнь служению Богу, в тот же день тайком ушла из дома и стала странствовать по всей Руси великой. С 1930 по 1940 год находилась в тюрьме. Несмотря на тяжелые условия содержания, вела подвижнический образ жизни: соблюдала посты, помогала своим соузницам. Однажды на Пасху отказалась выйти на работу, и за это ее избили, перебили позвоночник. И до конца дней своих матушка осталась сгорбленной…»

(монахиня В.)

«Сидим мы у матушки, разговариваем. Печка уже давно прогорела, обед сварили. А.Р. показывала журнал, в котором была большая фотография М.А.Денисенко. Матушка схватила журнал, двумя пальцами ткнула ему в глаза и закричала: «У-у-у, вражина, сколько горя людям ты принесешь, сколько зла наделаешь. Волк в овечью шкуру залез! В печку его, в печку!» Скомкала журнал и бросила его в печку. Собравшиеся от неожиданности растерялись и молча сидели, слушая, как гудел, догорая в печке, журнал. Придя в себя, я спросила матушку: «А что же будет?» Матушка улыбнулась своей широкой детской улыбкой и сказала: «Владимир будет, Владимир!» И когда произошел в нашей украинской церкви раскол, мы без всякого сомнения и колебания пошли за тем, кого указала нам матушка еще года за полтора до своей смерти и почти за пять лет до событий».

(Н.Т.)

«Недели за две-три до смерти стала матушка со всеми прощаться, всем кланялась, говорила посетителям: «Я ухожу от вас». За неделю все коты сдохли, остался один маленький котеночек, и он, когда матушка умерла, лег ей на грудь и сдох…»

(матушка Л.)

«Зять собрался поехать на Север на заработки. Спросила я у матушки, можно ли ему ехать. «Ничего не заработает, а потеряет и то, что имеет, да еще в тюрьму попадет». Дома я передала матушкины слова, но зять не послушал и поехал. Работы было мало, техники не дали, а те деньги, что заработали, один руководитель себе присвоил. За остатки своих денег едва домой добрался. Стал дома грозить, что вытрясет деньги у начальника. Мы напомнили ему матушкины слова, и зять смирился, поверил, что можно еще и в тюрьму попасть…»

( монахиня Н. Флоровского монастыря)

«Моей дочери предстояла командировка в Донецк по групповому билету. Пришла она за благословением к матушке, а та кричит: «Нет! Нельзя ехать! Нет!» Дочь говорит: «Матушка, это не моя воля, с работы посылают в командировку». Но матушка опять говорит: «Не надо ехать!» Отказаться от поездки дочь уже не могла и поехала. Скорый поезд «Уголек» Киев – Донецк попал в аварию – в лоб столкнулись два поезда. Дочь ехала в шестом вагоне, а в тринадцатом люди получили травмы и сотрясения мозга… Позднее Наташа рассказала, что когда на месте происшествия всех осматривали, то ей даже стыдно было, что кругом столько жертв, а она – невредимая!»

(Баркова Е.А.)

«Мы жили рядом с Демиевской церковью, и я в ней выросла. Матушку Алипию помню с детства по храму: она всегда на палке через плечо в сетке носила много хлеба, много ставила свечей… Иногда во время службы она начинала громко кричать на своем мордовском языке, кому-то грозить, махать палкой, за что ее выводили из храма. Но люди стали замечать, что многое из того, что она говорила, исполняется, к ней стали прислушиваться и присматриваться. Моя мама давно ходила к матушке и меня к ней привела… Позднее я привела к матушке своих детей. Матушка Алипия как-то особенно любила моего сына. Чем мог, он помогал ей по ремонту домика, заготовлял дрова. Однажды мы были у матушки, и она за столом сказала: «К нам в гости батюшка пришел». Мы долго сидели, ожидая батюшку, но так и не дождавшись, были очень огорчены. И только когда моего сына рукоположили, мы поняли, что матушка задолго до этого события предсказывала ему священство…»

(Г.А.В.)

«Когда мы с моим другом Виктором, начитавшись житий святых, хотели по наивности своей уехать на Кавказ в горы и в пустынном месте спасаться, подражая древним пустынникам, матушка как бы подшутила над нами, сказав: «Вот древние подвижники». Но после добавила: «Сейчас не то время и не для вас!»

…Мой отец пришел на могилку к матушке утром. Было пасмурно и холодно, моросил дождь. Приложившись к кресту, отец увидел, что лампадка не горит. Досадуя на себя, что не взял спички, отец стал рыться в сумке, надеясь все-таки их найти. Кругом – никого. Так и не найдя спичек, отец вдруг увидел, что зажженная невидимою рукою лампадка горит ярким, светлым огоньком…»

(Алексей А.)

«Я много и тяжело болела. Отец Трифиллий меня благословил каждый день до работы причащаться. Несколько раз я причастилась, а потом стала рассуждать, достойно ли я причащаюсь: на вечерней не стою, правила едва успеваю вычитывать, сразу от Чаши бегу на работу и не стала причащаться. Когда в очередной раз пришла к матушке, она с порога встретила меня словами: «Ну что? Порассуждала старца, а теперь будешь болеть…»

(Любовь Равская)

«Однажды я пришла к матушке и говорю, что имею желание завтра причаститься. «Какой тебе причаститься, сметаны налопался и причаститься хочет!» Я вспомнила, что действительно ела вечером сметану. Мне стало стыдно за мое несерьезное отношение к этому великому Таинству. Это матушкино обличение послужило мне уроком на будущее. Я стала внимательно и серьезно готовиться ко причащению».

( Р. С.)

«Идешь, бывало к матушке нашей золотой, на душе несешь скорбь, тяжесть, смущение в жизненных обстоятельствах, вопросы перемежают друг друга. Хочется обо всем матушку спросить, а долго беспокоить неудобно, ведь не я одна. Приходишь к матушкиному домику, сердце трепещет – как встретит сия праведница меня, грешную и недостойную? А она сидит на ступеньках и четки перебирает, углубилась вся в молитву, нельзя ее тревожить. Вдруг светлые, лучистые глаза поднимаются и смотрят на тебя внимательно.

– Матушка, благословите.

Матушка крестит и говорит:

– Хорошо, что пришла, иди скорее кушать.

– Да мне, матушка, некогда, я на одну минутку к вам прибежала, хочу вам рассказать…

А она: «Потом, потом». Выносит семь тарелок в садик (кастрюля уже стоит с борщом) и ставит их на стол. Думаю: «Странно, у нее вроде бы никого нет, для кого же это она готовит столько приборов?» «Молись», – говорит и сама со мною становится на молитву лицом к востоку. Читаю «Отче наш», Богородицу, она сама добавляет «Символ Веры» и благословляет стол. Сажусь скорее за трапезу и начинаю быстро кушать, чтобы успеть с нею поговорить. Не успеваю я первое блюдо осилить (уж больно порции велики), как входят во двор семь женщин, прямо с поезда, да к матушке. Удивилась я ее прозорливости, ведь никак не могла она знать об их приезде. Подсаживаются они к столу, трапеза продолжается, матушка с ними начинает беседовать. Как же мне быть с моими вопросами, я ведь тороплюсь, а перебивать теперь неудобно. Растерялась я, а матушка говорит: «Ну, беги, всё будет во славу Божью». И, действительно, все мои вопросы так и разрешились – во славу Божью».

(Елизавета)

«О матушке Алипии я узнала от своей сотрудницы и решила к ней поехать. В тот момент в семье у меня были большие нелады – муж увлекся другой женщиной. Я очень переживала, всё матушке рассказала. «Отслужи молебен мученикам Гурию, Симону и Авиву и всё наладится», – сказала матушка. Так я и поступила и молитвами матушки Алипии, слава Богу, всё наладилось в семье».

(Анна П.)

«Года за два до матушкиной кончины шла я с работы, упала и получила перелом обеих костей голени со смещением. Положили меня в больницу, ногу взяли на вытяжку, привязали гирю 7 кг. Пролежала я так неделю – кости на место не составляются. Лечащий врач сказал, что необходимо делать операцию. Звоню в Киев своей приятельнице и прошу ее сходить к матушке за благословением на операцию. Матушка долго смотрела на иконы и говорит: «Ха-ха, профессор, какой ты профессор, не дам резать ногу, не сделаешь ее калекой». Обернувшись к приятельнице, говорит: «Пусть не делает операции, зарежут, калека будет». Приятельница передала мне матушкин ответ и я от операции отказалась.

В ту же ночь я ощутила сильный болевой толчок в месте перелома и почувствовала как кости встали на свои места и в ноге прекратилась боль. Поскольку я от операции отказалась, то мне надели гипсовый «сапожок» и выписали из больницы. Приятельница решила меня показать в институте ортопедии и травматологии. В институте я показала свои снимки и – о чудо! – никакого смещения на снимке не было, кости сами составились совершенно правильно. Нога стала быстро поправляться и вскоре совсем поправилась. О том, что мой лечащий врач был профессор, я не знала – матушка об этом открыла.

Тогда со мною в палате лежала женщина с таким же переломом, как и у меня. Профессор сделал ей операцию, но она осталась калекой, а я хожу и не хромаю, и о своем переломе вспоминаю только как о чудесном исцелении молитвами матушки Алипии».

(Л. А. С.)

«Во время войны матушка работала в Германии на какой-то фабрике. Днем трудилась, ночью молилась, утром говорила работницам: «Готовьтесь, сегодня я вас выведу». Ночью разрезала проволоку и выпускала по несколько человек, и они уходили благополучно, и никто не знал, куда они подевались.

Стала матушка за каждого спасенного ею человека на шею одевать ключ. Так образовались вериги из ключей. На спине носила икону мученицы Вассы – небесной покровительницы ее матери.

Когда матушка возвращалась из Германии и шла полем, за ней погнались бандиты. Она подбежала к стогу соломы и очень просила Матерь Божию, чтобы она ее защитила. Бандиты подбежали к стогу, стали ее искать, но не нашли. Страшно бранились, поискали и ушли. Матушка глянула на себя и увидела, что вся ее одежда была белая. Так Царица Небесная ее скрыла от глаз врагов…»

(Валентина Б.)

«Однажды мы были вдвоем с матушкой, она попросила меня прочитать акафист святителю Николаю. Старенькая, согбенная, дорогая моя матушка стала на коленки и я возле нее. Как тепло и необыкновенно легко было у меня на душе, хотелось обнять весь мир, всем помочь, всех любить и жалеть. О, как хочется вернуть те неповторимые минуты! Только сейчас понимаю, как мало я ценила их. Всегда житейские дела засасывали нас и так скоро я теряла тот заряд благодатный и тот душевный покой, получаемый по матушкиным молитвам. Прости меня, Господи, имея такого светильника Божия в лице матушки, мы жили беззаботно, зная, что матушка рядом и ничего страшного не случится, не допустит, вымолит. А сейчас так тяжело – бежать некуда. Постоянно в памяти звучат слова отца Василия: «Пока ноги носят – бегай сюда почаще». Да, какая истина была изречена дорогим батюшкой! Как нам всем ее не хватает! Нас у нее было так много, а ведь все несли к ней свои скорби, немощи, горе и как она одна это все вмещала!

В марте этого года в троллейбусе я разговорилась с солдатом Володей, девятнадцати лет. Он рассказал, что едет из госпиталя, у него выше щиколотки гниет нога уже несколько месяцев. В санчасти промывают, смазывают, а рана углубляется. Жаль мне стало паренька. Зашли мы к нам домой, дала я ему чуточку мази, попросила матушку о помощи, рассказала Володе как мазью пользоваться и – о чудо!

Около месяца спустя приезжает к нам Володя в увольнение… Первый вопрос, конечно: «Ну что, Володя, как нога?» Смеется паренек, говорит, что после второго раза как помазал, почувствовал, как рана стала затягиваться. Сейчас здоров.

Моя родная сестра живет в Мелитополе. Ее сыну Ване тогда было четыре годика. Он заболел, лежал под капельницей – у него был сильный диатез. Ему ничего нельзя было кушать: ни жирного, ни жареного, ни острого. Мальчик постоянно просил кушать, а ему отвечали – нельзя! Узнав об этом, я написала сестре и она привезла Ванюшу к матушке. В этот день матушка нажарила блинов и сварила борщ. Очень приветливо нас матушка встретила и Ване сразу же дала большой блин в руки. Сестра хотела его перехватить, говорит, что ему нельзя жареного, но матушка строго сказала: «Можно!» Сестра ждала, что сыну станет плохо, но плохо-то ему и не стало. С того дня Ванюша всё ел: и жирное, и жареное, и острое».

(Анна К.)

«Я давно заметил: если матушка что-то говорила или юродством своим изображала, – всё исполнялось скоро и в точности. Был такой случай. Я служил диаконом в церкви Вознесения на Демиевке. Во время литургии, когда читали Апостола, служивший отец Алексей стоял на горнем месте и я рядом с ним. Матушка Алипия открыла северные двери в алтарь и бросила свои четки так, что они упали прямо к ногам отца Алексея. На другой день митрополит Иоанн вызвал о. Алексея к себе, постриг его в монашество с именем Варлаам и вскоре его хиротонисали во епископа. Владыка Варлаам очень чтил матушку Алипию и называл ее – великая!

(диакон Николай Х.)

«Невозможно передать, какое большое количество хлеба, батонов, свечей матушка ложила на панихидные столы.

Когда по церкви проходил о. Иоанн Киевский, она постоянно его при всех ругала. Многие удивлялись, за что матушка так при всех ругает такого хорошего батюшку. Всё стало понятным через много лет уже после смерти матушки – она видела, что о. Иоанн уйдет в раскол, о чем и предупреждала, ругая его».

(Любовь Андреевна Богач)

«На могилке матушки было нас несколько человек. Погода была тихая, начинало темнеть, но нам было так хорошо, что не хотелось расходиться. Спохватившись, что мы можем не успеть на последний автобус, поправив лампадку, долили в стаканчик масла, поклонились кресту и вышли на дорогу. Оглянулись и были поражены: вокруг креста стояло необыкновенное сияние, какого прежде не приходилось видеть. Мы снова вернулись к могилке, но вблизи сиянье не увидели. В спускающихся сумерках спокойным, ярким, ровным огоньком светила лампадка, свой нежный аромат испускали цветы. Немного постояв, мы вышли на дорогу и снова обернулись, и опять увидели это дивное сияние вокруг креста: оно переливалось всеми цветами радуги, необыкновенно красивое. Забыв о времени, мы стояли завороженные видением…»

Предисловие и подготовка материала Анны Смородиной