Георгий Котлов

Глава первая
«ХАМЕЛЕОН»

Небольшой, ничем не примечательный с виду старинный двухэтажный особнячок, расположенный на окраине провинциального городка, смотрелся довольно нелепо на фоне современных высотных зданий. Бурые от времени кирпичные стены, дубовые мощные двери, выморенные дождями и непогодой, штучная китайская черепица, привезённая почти двести лет назад из Пекина местным промышленником, местами отвалившаяся штукатурка – всё это наводило на грустные размышления о том, что хотя в российской глубинке пока ещё сохранились прекрасные и добротные образцы эпохи расцвета купечества, но натиск безликого зодчества из смеси стекла и бетона повсюду свидетельствовал, что век их недолог.
Рядом с входной дверью две таблички. Маленькая, потемневшая, поясняла, что в середине позапрошлого столетия здесь останавливался великий русский писатель Ф.М.Достоевский. Табличка размером побольше констатировала, что сейчас здесь находится отделение российского НИИ пластической хирургии, и то, что когда-то здесь останавливался автор «Идиота», не имеет сегодня ровно никакого значения. По периметру – забор, камеры наблюдения, на воротах будка с охраной, позади здания – вертолётная площадка. Вход строго по пропускам, с обязательной идентификацией, словно у хироманта на приёме, линий ладони.
В этом не было ничего удивительного, потому как посетители особняка – люди сплошь знаменитые, гламурные, сказочно богатые и не желающие афишировать своё пребывание в этом заведении.
Кроме стареющих звёзд эстрады, периодически покидающих столицу, чтобы инкогнито сделать себе подтяжку и разгладить морщины, что позволит ещё с десяток лет появляться на экранах телевизоров, улыбаясь фальшивой фарфоровой улыбкой, сюда стекались хозяева нефтяных скважин и сталелитейных заводов сделать себе липосакцию. Проще говоря, отсосать излишки жира с проблемных участков тела. У большинства людей, занятых бизнесом, времени на посещение тренажёрного зала не остаётся, да и для чего изнурять себя тренировками и диетой, когда за пару часов безо всяких лишних хлопот из обрюзгшего толстяка можно превратиться в стройного мачо.
Цвет мировой пластической хирургии, спрятавшийся от назойливых репортёров за стенами особняка, творил чудеса. Преступникам, разыскиваемым Интерполом и ФБР, здесь за несколько часов меняли не только внешность. Случалось, что злодей №1 в мировом масштабе, террорист, торговец оружием, контрабандист колумбийского кокаина и просто плохой парень, набедокуривший на всех континентах, вместе с новой простодушной рязанской физиономией получал стойкую тягу к оседлой жизни и дешёвой выпивке, а вместе с тем – отвращение к жизни прежней. Что в очередной раз подтверждало справедливость теории старины Ломборзо. Поселялся такой тип после операции в тихой деревеньке под Рязанью, где заводил семью, обзаводился хозяйством и лопал с новыми дружбанами палёную водку, ругая на чём свет стоит нашу власть, американскую глобализацию и будущую мизерную пенсию. И никто уже не мог узнать в этом безобидном матершинно-телогреечном существе бывшего плейбоя и легенду мирового зла.
Внутри больницы поражает идеальная чистота коридоров, отделка самыми первоклассными материалами. Ковровые дорожки, огромные экзотические растения в глиняных горшках, в двух или трёх аквариумах хищно поблёскивают глазами и чешуёй кровожадные пираньи, – если пройти весь коридор, упрёшься в водопад, извергающийся из-под потолка, красиво подсвеченный, исчезающий среди декоративных глыб и валунов.
Аркадий Филин по прозвищу Психованный, спецагент секретного Отдела Х, шёл по пустынному коридору уверенным шагом человека, знающего себе цену. Плечи расправлены, грудь вперёд, серьёзный хмурый взгляд буравит, – словно обладатель межконтинентального чемпионского пояса не спеша, под аплодисменты и рёв восхищённой толпы идёт по ковровой дорожке к рингу, где ждёт невозмутимый противник.
Вместо противника Аркадий видит суетливого старика возле аквариума с пираньями. И это странно, потому как обычно в коридоре праздношатающуюся личность не встретишь. Не тот контингент. Здесь люди ценят время и уединение, палаты оборудованы всем необходимым, что исключает надобность покидать её. Операции проходят на втором этаже, после них персонал привозит тебя в палату на каталке, все необходимые процедуры проводят прямо в палате, и единственное, что может заставить посетителя покинуть свою палату, это, пожалуй, любопытство.
Аркадий с интересом смотрит на старика, тот, в свою очередь, разглядывает его. Аркадий прикидывает, кем бы мог быть этот старик там, за пределами клиники: беглым олигархом, международным брачным аферистом или продюсером модной поп-группы, решившим при помощи скальпеля в опытной руке пластического хирурга сбросить десяток лет ради молоденькой любовницы? Как бы там ни было, сейчас это был один из пациентов. Пожилой человек в дорогущем адидасовском спортивном костюме серии Vintage.
Аркадий вежливо кивнул, словно они были знакомы. Старик улыбнулся и поклонился в ответ.
– Сплошной контрафакт, – сказал он. – Это не пираньи.
– А кто же, по-вашему? – улыбнулся Аркадий. – Этот хищный рот и злые глаза с другими не спутаешь. Я не специалист, но уверяю: суньте в аквариум руку, и через десять минут от неё ничего не останется. Хотите проверить?
Аркадий не ожидал, что старик в два счёта закатает рукав своего дорогущего костюма по локоть, выставив на обозрение стильные спортивные часы марки Festina, а затем сунет руку в аквариум. И так он это быстро проделал, что Аркадий на секунду зажмурился, представляя, что сейчас откроет глаза и увидит живописно искромсанную острыми зубами плоть, воду, густо сдобренную кровью, и скривлённое от боли лицо старика. Но когда открыл их, увидел, что старик улыбается и держит в руке одну из пираний.
Потом старик поцеловал её прямо в оскаленную пасть и бросил обратно в аквариум со словами:
– Живи, генно-модифицированный продукт.
– Наверное, они не голодные, – заметил удивлённый Аркадий.
– Наверно, – весело подтвердил старик. Потом достал из кармана носовой платок и небрежно вытер руку вместе с часами. За часы можно было не беспокоиться. Швейцарская марка гарантировала водонепроницаемость на глубине до ста метров.
Сам Аркадий предпочитал стильные часы марки ULYSSE NARDIN в корпусе из 18-каратного золота.
Он взглянул на свои часы: ровно четырнадцать. И хотя ему хотелось продолжить разговор с этим забавным стариком, нужно было идти. На четырнадцать ноль-ноль запланирован приём у светила пластической хирургии, а опаздывать Аркадий не любил.
Аркадий, или, как называли его ласково друзья, Аркаша, поначалу был против этой затеи руководства поменять ему внешность, но затем под натиском генерала Горболепова уступил. Действительно, последние акции Аркаши прибавили ему не только заслуг и регалий, но и врагов. А в прежнем облике он не просто уязвим, он беззащитен. Один из врагов – Верховный Жрец Ордена Золотого Скорпиона, глава тайной секты, орудую-
щей в столице: кровавые мессы, таинственные подземелья, глубокая конспирация. Гуляли слухи один другого зловещей, но не было не только фактов, но и достоверной информации. Когда Аркадий стал «копать», охота началась на него самого.
И вот он здесь, в этом затерявшемся в провинциальном захолустье особнячке с первоклассными специалистами своего дела. Правда, перед этим была тщательно спланирована акция. Изобразили разбитую «Audi» с «окровавленным» Аркадием за рулём. Нарисованные на асфальте следы «торможения» выглядели натурально и вели к сваленной световой опоре (маршрут разрабатывался тщательно, и опора была свалена заранее ночью грузовиком), в которую «Audi» якобы и врезалась, свалив её. Дымок из-под капота, осколки бампера, фар, лобового стекла по дороге, – всё выглядело правдоподобно. И парочка «случайных» свидетелей, которые, охая и матерясь, вертелись вокруг «Audi» и спорили, что нужно вызвать в первую очередь: «скорую» или милицию? Наконец сошлись на том, что нужно вызвать и тех, и других, хотя сомневались, что молодому человеку за рулём потребуется помощь.
Начали собираться зеваки. Останавливались машины, и Аркадий, продолжая играть роль «мертвеца», не видел, как неподалёку остановился BMW с затемнёнными стёклами и из него вышел человек. Человека Аркадий тоже не видел, но интуитивно чувствовал, как человек приближается, слушает зевак, смотрит, анализирует. Это был сигнал опасности, враждебные флюиды, которые Аркадий научился чувствовать очень тонко, что и помогало ему много раз избегать верной смерти, но сейчас не нужно было действовать, опережая в смертельной схватке врага, сейчас просто нужно было затаить дыхание и не шевелиться, изображая как можно натуральнее жертву автокатастрофы.
Приехали спасатели, электрическими ножницами разрезали стойки, выдрали раскуроченную дверь, передали тело врачам подъехавшей «скорой». Врач, внештатный сотрудник Управления, поколдовал над телом Аркадия, шепнув на ухо: «Всё отлично, брат, очень всё натурально выглядит», а потом вышел из машины перекурить, сообщив любопытствующим зевакам, что помочь парню ничем нельзя. Так Аркадий «умер», а подъехавшие следом корреспонденты газет зафиксировали и запротоколировали его смерть вспышками «Кэнонов».
В Управлении те, кто был задействован в операции, в успехе тоже не сомневались, и после операции отметили дело бутылкой шампанского Salon le Mesnil от Bland de Bland, но Аркадий, выпив вместе со всеми половину фужера, сомневался, что всё прошло удачно. Хотя и не видел, как тот человек из чёрного BMW, стоя возле искорёженной «Audi», как бы нечаянно уронил носовой платок, упавший прямо в лужу крови. Потом человек поднял платок, спрятал в карман и быстрым шагом направился к своей «бэхе», покидая место «аварии».
После инсценировки гибели Аркадия вторым и финальным этапом сценария было кардинальное изменение его внешности. Газеты уже вовсю растрезвонили о смерти тридцатилетнего молодого человека, не справившегося с управлением спортивной «аудюхи», были и жуткие фотографии с места трагедии – окровавленное тело вытаскивают из искорёженной машины, – и теперь оставалось подтвердить его гибель действительным исчезновением человека с внешностью Аркадия Филина.
Как ни упорствовал Аркадий, какие ни приводил доводы, чтобы оставить прежнее лицо, уступить начальству всё же пришлось. И вот он здесь. Главный врач этой клиники, затерявшейся в провинции и известной в узких кругах, был связан с Управлением, и Горболепов посоветовал Аркадию во всём ему доверять.
Аркадий, поднимаясь на второй этаж, встретил на лестнице весьма симпатичную медсестру, с пышными, как у персонажа диснеевского мультика, формами. Короткий халат открывал на всеобщее обозрение стройные сильные ноги. На небольшом подносе она несла какие-то мензурки, пузырьки с лекарствами. Поравнявшись с Аркадием, она улыбнулась ему, глядя прямо в глаза, а в следующую секунду поднос и мензурки с пузырьками полетели на пол.
Аркадий посетовал на себя, что не смог вовремя подхватить поднос, но он был заворожён красотой девицы, в бездну зелёных глаз он угодил, как в полынью, а сексуальная энергия, исходящая от неё, ввела его в ступор. И только секунду спустя, очнувшись, Аркадий принялся помогать ей собирать рассыпанные по полу пузырьки.
– Какая я, – огорчённо произнесла девушка.
– И какая? – спросил Аркадий.
– Нерасторопная. Извините.
– Вам не за что извиняться. Вы здесь работаете? – поинтересовался Аркадий, подивившись про себя своему вопросу.
– Да, а вы новенький?
– Вчера поступил.
– Извините, но...
За последним пузырьком они протянули руки одновременно. Аркадий почувствовал, как быстро забилось его сердце от этого прикосновения. Такого с ним давненько не случалось.
– Извините, – повторила девушка мягко, и их глаза снова встретились, – но нам не разрешается разговаривать с пациентами.
– Да? – как бы удивился Аркадий. – И как же вы тогда с пациентами общаетесь? Отстукиваете друг другу послания морзянкой? Или пишете записки?
– Я не то имела в виду. Нам разрешается говорить исключительно в сфере своих профессиональных обязанностей. Если вы попросите меня что-либо сделать для вас, для меня это будет законом, но спрашивать о том, что вы новенький, я просто не имела права. Простите.
– И вы сделаете всё, что я попрошу?
Девушка внимательно посмотрела на Аркадия и, очаровательно улыбнувшись, ответила:
– Только то, что входит в мои прямые обязанности.
Аркадий с сожалением проводил взглядом стройную фигуру и подумал, что действительно клиника придерживается своего неизменного правила не только качественно преображать человеческую внешность, но и держать всё это в строжайшей тайне. Общение персонала с пациентами сводится к минимуму, и каждому новоприбывшему присваивается взамен имени (чаще всего и без того вымышленному) порядковый номер. Аркадий при поступлении получил «245», что вы-
звало у него усмешку – вспомнил старую песню Гарика Кричевского, вернее, слова из неё: «Мой номер двести сорок пять, на телогреечке печать! А раньше жил я на Таганке, учил босоту воровать!»
Впрочем, слова эти к Аркадию не имели никакого отношения. Он никогда даже из любопытства не примерял телогрейку, зато с уверенностью лорда часто и ловко во время заграничных командировок нацеплял смокинг. Он не воровал сам и тем более не учил воровать уличную босоту. Его профессией было бороться со злом в мировом масштабе, террористы и жестокие убийцы были его мишенью, и неважно, каким путём он вершил правосудие, главное – чтобы оно восторжествовало и злодей получил по заслугам.
Например, взять такой момент. Организатор серии взрывов в российских психиатрических лечебницах, тюрьмах для содержащихся пожизненно и двух лепрозориях, террорист и убийца, набезобразничав на Родине, смотался в Лондон и попал под защиту британской юриспруденции и многочисленных Организаций По Защите Прав Бедных и Несчастных Негодяев. Он спокойно прогуливался по Пикадилли, давал многочисленные и пространные интервью о российском беспределе. И притом безбедно существовал на деньги, в России наворованные, и пытался из Лондона вести экстремистскую деятельность на русской земле. Человек, признанный у себя дома преступником номер один, получает в Великобритании статус многострадального и непримиримого оппозиционера.
Что прикажете в таком случае делать? Судиться да рядиться с королевскими прокурорами и монаршими особами, которые в силу своих заоблачных амбиций и пренебрежительного отношения к российской власти, да и вообще к России, объявляют отъявленного террориста политическим изгнанником и берут под свою защиту? Или, может, русские в ответ на хитросплетения всей этой прогнившей насквозь Королевской Системы должны послать танки с самолётами, чтобы силой захватить преступника и доставить на Родину, где его ждёт суд?
Нет, наше правительство поступает мудро и тонко, как поступило бы, например, то же великобританское. Никаких танков, никаких самолётов, никакого международного скандала.
Всё дело в том, что приговор на государственном уровне уже вынесен, и остаётся лишь привести его в исполнение. Где, как, каким способом – это по сути неважно, на то есть Отдел Х и его элитный агент Аркадий Филин.
Что же касается того, осевшего в Лондоне организатора взрывов в тюрьмах, психиатрических лечебницах и двух лепрозориях, он отправился вскоре на небеса. Раздавая направо и налево скандальные интервью, он вдохнул из одного из микрофонов глоток прозрачного газа без цвета и запаха. Через пару часов Аркадий с чувством исполненного долга сидел в лайнере, покидающем аэропорт Хитроу, а изгнанник давал интервью уже в другом месте, улыбался и весело шутил, что пока он под защитой Королевской семьи, ему никакие русские не страшны. Аркадий беззаботно спускался по трапу в Шереметьево, когда человеку в Лондоне вдруг сделалось плохо, и он, раздирая на себе галстук вместе с воротом белоснежной рубашки, повалился на пол дорогого ресторана. И вскоре скончался в страшных муках в частной лондонской клинике. Так свершилось очередное правосудие, а в графе «причина смерти» консилиум из медицинских светил и патологоанатомов поставил прочерк. Как свидетельство о безупречно проделанной работе.
В Лондоне скрипят от злости зубами, но предъявить русским нечего. Наш же Президент потирает довольно руки и на провокационные вопросы великобританских журналистов и правозащитников невинно отвечает: «Если один из негодяев, укрывшихся в вашей стране, вдруг отдаёт неизвестно по какой причине Богу душу, мы-то тут при чём?»
Возмездие свершилось, правила политкорректности соблюдены. Всё именно так, как и должно быть в большой политике. На очередном приёме в Букингемском дворце наш Президент холопски расшаркается перед Королевскими особями, прикидываясь простачком, но выглядеть это будет неубедительно. На Президента будут поглядывать опасливо, с уважением. И все будут знать, что русские – это не только медвежья неуклюжая сила, но и лисья хитрость.
Вот и кабинет главврача. Аркадий постучал в дверь и, услышав: «Да-да, входите», – вошёл и закрыл за собой дверь.
Семён Маркович сидел в кожаном кресле за столом. Когда Аркадий вошёл и сел в кресло напротив, Семён Маркович подошёл к двери с заговорщицким видом на цыпочках и закрыл её изнутри на ключ. Прислонив к двери ухо, постоял так несколько секунд, а затем вернулся на своё место.
Аркадий улыбнулся, подумав, что главный или сохранил задатки бывшего провинциального чекиста (когда-то он действительно служил в Органах), или просто решил поиграть в шпионов.
– Чёрт бы побрал всю эту демократию, – произнёс вполголоса Семён Маркович. – Раньше подобное учреждение было бы под полным контролем Органов, а что теперь? Теперь, скажу вам, бардак! Сам хожу и оглядываюсь. И не секрет, что последнему гаду, бывает, помогаем перевоплотиться и избежать правосудия. И гарантируем вдобавок тайну, как на исповеди. Никуда не денешься, всё поставлено на коммерческую основу! Всё решают деньги, бабло, хрусты! И меня это искренне возмущает и нервирует, уж поверьте на слово!
– Я верю, – спокойно ответил Аркадий и подумал, что, если снять с Семёна Марковича белый халат и надеть на него грязную спецовку с газовым ключом в кармане, вполне мог получиться забулдыга-сантехник из домоуправления. Трёхдневная щетина, помятое лицо и мешки под глазами выдавали любителя выпить, и на пластического хирурга от Бога он мало походил. Впрочем, внешность бывает обманчива, а что касается мешков под глазами и помятого лица, всё это легко исправить именно в этих стенах. Но, видно, поговорка насчёт «сапожника, который всегда без сапог» распространяется и на другие профессии.
– С Сергеем Леонидовичем Горболеповым мы когда-то начинали, вместе закончили Академию, немного вместе работали, а потом пути разошлись. Он остался верен присяге, дослужился до генерала и возглавляет самый секретный Отдел Управления. А я понял, что моё призвание – исправлять дефекты, допущенные природой. Делать людей красивыми, делать людей другими. Иногда дух захватывает от проделанной работы. Чувствуешь себя ровней Всевышнему, серьёзно. Бывает, из какой-нибудь кривоногой уродины с плоской грудью слепишь сногсшибательную голубоглазую блондинку с бюстом третьего размера и, любуясь на неё, исполняешься самодовольства.
Аркадий хотел было пошутить, спросив, не из подобной ли уродины слеплена повстречавшаяся ему на лестнице медсестра, но, передумав, промолчал.
Семён Маркович, завершив это отступление, наконец-то перешёл к делу:
– Молодой человек, – он в силу специфики своей работы приобрёл привычку не называть клиента по имени, – у меня для вас хорошая новость. Конечно, хотелось бы сказать, как в анекдоте: у меня для вас две новости – хорошая и плохая. Но, к сожалению, новость всего одна. Правда, хорошая.
– И какая? – внутренне напрягшись, спросил Аркадий. Он давно привык только к плохим новостям, и в то, что новость хорошая, не очень-то верилось. Что там ещё придумали для него в Управлении? Вставить жабры? Поменять пол?
– Мы не будем менять вам лицо.
– И что, Сергей Леонидович велел вернуться в столицу? – Аркадий с удивлением констатировал, что в своём голосе слышит нотки разочарования. Это значит, ему нужно будет покинуть клинику. А это, честно говоря, после встречи на лестнице с зеленоглазой красавицей в его планы не входило.
– Я не сказал, что Сергей Леонидович приказал вернуться. Я сказал, что мы не будем менять вам лицо. Это не одно и то же.
«Ну и нудный тип», – подумал почему-то Аркадий с раздражением, а вслух сухо спросил:
– И каковы были дальнейшие распоряжения генерала Горболепова?
Семён Маркович уловил ироничные нотки в сухом тоне и дружелюбно произнёс:
– Вы останетесь в клинике, но Сергею Леонидовичу вместо того, чтобы классическим и банальным способом изменить вам лицо, я предложил новейшую методику, разработанную в этих стенах и не имеющую мировых аналогов. Он дал добро.
– Погодите-погодите, – перебил его Аркадий. – Какая методика, какое добро? Я-то вообще, выходит, не имею к своему телу никакого отношения? Меня кто-нибудь спросил? Я что, кролик подопытный?
– Не беспокойтесь, всё протестировано, испытания прошли успешно. Повода для беспокойства нет совершенно. Совершенно уникальная методика, уверяю.
Аркадий, не столько успокоенный, сколько взвинченный вдохновенным и проникновенным тоном Семёна Марковича, неожиданно сказал:
– Я хочу поговорить с Сергеем Леонидовичем.
Семён Маркович неожиданно улыбнулся и понимающе сказал:
– Я всё понимаю, конечно.
И, потыкав пальцем в кнопки на телефонном аппарате, сказал в трубку:
– Соедините с генералом Горболеповым, пожалуйста! – и для чего-то добавил: – Скальпель!
Потом передал трубку Аркадию. Несколько секунд из трубки ничего не доносилось, затем что-то щёлкнуло, и Аркадий услышал знакомый баритон:
– Добрый день, номер «245».
Генерал соблюдал конспирацию даже там, где этого не требовалось, и глупо было бы порицать его за это. Успех всей операции зависел от мелочей, и обидно было бы провалить её из-за пары слов, необдуманно сказанных в телефонном разговоре.
– Добрый день, – вежливо ответил Аркадий.
– Я знал, что ты позвонишь. И предугадываю все твои вопросы. Скажу тебе одно: всё уже решено. Человеку, который рядом с тобой, можно доверять. Следуй инструкции. Я позвоню сам.
В трубке снова щёлкнуло, голос пропал. Аркадий ещё секунду прижимал трубку к уху, но было ясно, что разговор окончен.
– Я весь внимание, – Аркадий говорил строго, можно даже сказать – жёстко. Иначе и быть не могло, так как на кону стояла не только его внешность, но и, возможно, жизнь. Шутка ли – испытать на себе какую-то новейшую методику пластической хирургии.
– Да, действительно, простите. Называется разработка «Хамелеон». Возможно, название вызывает у вас какие-то ассоциации?
– Только одну. Так и видится сидящий на ветке ящер, меняющий в зависимости от настроения цвет шкуры и длинным языком слизывающий букашек.
Семён Маркович радостно потёр руки:
– Эта способность хамелеона менять свой цвет, а потом возвращать прежний и лежит в основе разработки. Всё гениальное, как говорится, просто, нужно лишь подсмотреть и подобрать. Вокруг нас неиссякаемый источник для открытий и самых невероятных изобретений. Ньютон однажды заявил: «Теорий не измышляю». И понимать это надо так: теории физики придуманы не мною, я просто подсмотрел у природы. Простой пример. Леонардо да Винчи проследил однажды падавший с дерева лист и придумал парашют. Другой пример. Недавно ученые создали самый современный клей, способный склеивать даже тефлон, а позаимствовали идею у морских моллюсков. В настоящее время в одном нашем НИИ ведутся разработки, связанные со способностью некоторых животных регенерировать утраченные конечности. И положительные сдвиги имеются! Знаете ли, молодой человек, что это означает? Революцию! Переворот в нашем сознании и науке! Допустим, в автокатастрофе человек потерял ногу, так он и не расстраивается. Потому как в любой поликлинике ему дадут пилюльку, и через пару часов у него отрастёт новая нога!
– Хорошо, – осторожно сказал Аркадий. – Какое это всё имеет отношение ко мне?
– Да, гм, извините... Отвлёкся. Так вот, что касается лично вас. И Сергею Леонидовичу, и вам хочу предложить новейшую и передовую разработку. Суть состоит вот в чём. Ваше лицо останется прежним, но в силу специфики вашей... гм, деятельности вы сможете преображаться по мере надобности до неузнаваемости.
– Как хамелеон?
– В общем, да. В одну минуту вы сможете превратиться в блондина или яркого шатена, а кроме того...
– Ну, это не сложно, – хмыкнул Аркадий. – Перекрасить волосы – это и есть суть вашего изобретения?
Семёна Марковича, казалось, рассердил скепсис Аркадия.
– Нет, это не суть, – строго произнёс он. – Суть в том, что за пару минут ваше лицо изменится таким кардинальным образом, что вас Сергей Леонидович не сможет узнать, не то что враг. Да что Сергей Леонидович! Мать родная не признает!
– Я сирота, – тихо сказал Аркадий, но Семён Маркович его не услышал.
– Вот вы – симпатичный молодой человек, брюнет, – продолжил он. – У вас правильные и мужественные черты лица, прямой нос, волевой подбородок, но стоит вам принять пилюльку, как ваше лицо превратится в обрюзгшую физиономию с двойным подбородком, глубокие морщины избороздят ваше лицо, поменяется цвет глаз, а волосы станут пепельными. В два счёта вы постареете лет на тридцать! – торжествующе закончил Семён Маркович.
– И это и есть ваша «не имеющая аналогов» разработка? – снова ехидно спросил Аркаша. – Через тридцать лет я и без неё постарею.
– Да, но уже навсегда. А здесь – всего на несколько часов. Когда действие пилюли прекратится, ваше лицо примет преж-
ний облик. И необязательно, чтобы вы становились стариком. Реально превратиться и в восемнадцатилетнего юнца с огненной шевелюрой. Или, – и тут Семён Маркович как-то пошленько подмигнул Аркадию, – в сексапильную девицу с губами, как у Анжелины Джоли.
– Юнец – ещё туда-сюда, а на девицу я категорически не согласен.
– Да не переживайте вы, – улыбнулся Семён Маркович, – ваше тело останется в любом случае прежним. А лицо – это для конспирации. И я же говорю, это не навсегда, через пару часов от изменений не останется и следа.
– То есть вы хотите сказать, что, приняв пилюлю, я на несколько часов изменю своё лицо, а тело и всё остальное останется прежним?
– Совершенно верно.
– Здорово, – сказал Аркадий, наконец-то проявляя интерес к изобретению.
– У вас будут пилюли трёх цветов: синие, красные, оранжевые. Принимаете оранжевую – и вы юнец с рыжей шевелюрой. Принимаете красную – вы седовласый старик. Принимаете голу... то есть, синюю – и вы голубоглазая брюнетка-секси. Но перед этим желательно побриться.
– И потом я действительно приму прежний облик?
– Безо всяких для вас последствий. Никаких противопоказаний и побочных эффектов.
– И что же это за волшебные пилюли? Можно их испробовать?
– Пилюли пробовать рано. Для начала придётся провести сложное хирургическое вмешательство, в результате которого в мышцы вашего лица будет имплантировано около тысячи специальных полимеров.
– Операция? – разочарованно протянул Аркадий. – Я-то думал: принял волшебную пилюльку – и порядок.
– Не беспокойтесь, на лице не останется ни одного шрама. Но без этих имплантатов пилюли просто не подействуют, потому как сама пилюля будет служить лишь катализатором. Представляете, что такое катализатор?
– Смутно, – сказал Аркадий.
– Катализаторы – это вещества, которые во время химических процессов не изменяются, но сам химический процесс они ускоряют в сотни тысяч раз. А полимеры под воздействием катализатора будут сжиматься и растягиваться, изменяя структуру вашего лица, и вырабатывать необходимые компоненты для того, чтобы изменить цвет глаз и волос. Когда действие катализатора заканчивается и полимеры приходят в норму, возвращается настоящее лицо. Всё очень просто, хотя за кажущейся простотой стоит серьёзная научная работа. Вот, в принципе, и всё. Действие пилюли что-то около двух часов. Затем, при необходимости, принимаешь новую.
– И сколько времени мне придётся провести в бинтах?
– Буквально пару часов после операции. Благодаря инъекции специального раствора заживление микроран происходит быстро.
Семён Маркович взглянул на часы, как бы давая понять, что разговор окончен. Он посвятил пациента из Отдела Х в детали операции, хотя мог бы этого и не делать. Наверху всё решили и без Аркадия.
Аркадий взглянул на свои ULISSE NARDIN и спросил:
– И когда операция?
– Завтра в восемь утра.

Глава вторая
ТАИНСТВЕННЫЙ СТАРИК

В палате Аркадий поймал себя на мысли, что не перестаёт думать о хорошенькой медсестре.
Он прошёлся по палате, которая больше напоминала номер в фешенебельном отеле, и открыл холодильник. Казалось, что завтрашняя операция по вживлению в его лицо полимерных имплантатов нисколько не беспокоит спецагента.
Он перебрал бутылки, выбрав коньяк «A. E. DOR №9», урожая 1914 года, который пятьдесят лет выдерживался в дубовых бочках, а затем, с 1964 года, разлитый в бутылки, заботливо хранится в погребах «Паради». Из разных деликатесных закусок выбрал золотую консервную банку с редкостной икрой «Golden Caviar». Разглядывая банку с выбитыми на дне тремя девятками, Аркадий удивлённо присвистнул. Такую он пробовал однажды, когда после очередного удачно выполненного задания был приглашён на обед к самому Президенту. Правда, икру тогда он кушал по всем правилам гастрономического искусства – серебряной ложкой из серебряной же икорницы, дно которой выстелено изнутри перламутром. Здесь же эта редкостная икра была ещё в своей «заводской» упаковке, и человеку несведущему трудно было понять, что жестянка из чистого золота ничего не стоит по сравнению с её содержимым.
Аркадий плеснул коньяк в бокал, вскрыл жестянку и, держа в одной руке бокал, в другой жестянку с икрой, прошёл в ванную. Джакузи огромных размеров также больше соответствовало бы шикарному номеру, нежели больничной палате. «A. E. DOR №9» в холодильнике, икра «Golden Caviar». Нет, определённо комфорт и условия стоили тех сумасшедших денег,  которые драли в клинике с каждого vip-клиента. Семён Маркович убеждал, что операция пройдёт тоже на высочайшем уровне, без осложнений, и у Аркадия не было оснований не верить ему.
Аркадий пустил воду, бухнув в неё несколько колпачков пены и ароматического масла. Разделся, бросив одежду прямо на пол, и подошёл к огромному зеркалу. Мускулистое загорело тело в шрамах, напоминавших о боевых буднях. Вот этот шрам он получил в стране Восходящего Солнца, когда самурайским мечом его пытался проткнуть человек Якудзы. Аркадию удалось тогда уклониться, лезвие лишь скользнуло по животу, оставив на память горизонтальный след, а в следующее мгновение меч торчал, покачиваясь, в груди горе-самурая.
Вот этот – в виде лепестка розы – след от пули, полученной на Балканах. Этот – от осколка разорвавшейся в двух шагах противопехотной мины в Афганистане, где он тайно встречался с предводителями талибана и вёл переговоры об освобождении двух военнопленных прежней ещё войны, когда талибы были американцам союзниками, а не лютыми врагами.
Миссию он тогда выполнил успешно. Два парня, пробыв в плену двадцать девять лет и превратившись за это время в облысевших, измождённых и изборождённых морщинами стариков, благополучно возвратились на Родину из прошлого. К кому и зачем – другой вопрос. Родители умерли, а подруги их сами давно превратились в безобразных крикливых тёток, обременённых мужьями-алкоголиками, неустроенными детьми и внуками-оболтусами.
И в стране перемены.
Вместо ровной советской шеренги – демократический хаос, словно в армии по приказу «вольно», а командир вдобавок ушёл, – коммунисты изгоями ходят с красными флажками по площадям, выражая недовольство нынешней властью и капитализацией общества. Весь остальной люд шарахается от них, как от прокажённых, а милиционеры посматривают неодобрительно, взвешивая в руке причудливые резиновые дубинки. Храмы повсюду, изобилие товаров и автомобили диковинные, словно «тарелки» инопланетные, по телевизору мат с каждого канала и девки голые. Отроков в галстуках заменили инопланетные юные и злые существа в чёрной коже. С сигаретами в зубах, с пивными бутылками в руках, с татуированными, как у африканских вождей, телами, с лицами, размалёванными так, что не отличить мальчика от девочки. Смачно и длинно сплёвывающие, словно соревнуясь в меткости плевка, и лениво посылающие куда подальше каждого старика, случайно оказавшегося на их важном инопланетном пути. В переходах бомжи в болячках и инвалиды в камуфляже ладошки протягивают...
Пока Аркадий разглядывал себя в зеркале и читал прошлое своей жизни по шрамам, как по книге, вода, сдобренная пеной, наполнила джакузи.
Аркадий закрыл кран и забрался в воду. Он удобно откинулся полулёжа, в левой руке – бокал с коньяком, в правой – банка с икрой. Аркадий отхлебнул из бокала и с сожалением констатировал, что забыл взять ложку. Идти за ней не хотелось, и он поставил банку с икрой на бортик.
Светильники мягко, вполсилы освещали ванную комнату, тёплая вода, источая ароматы розовых лепестков и амбры, убаюкивала и умиротворяла.
Аркадий ещё отхлебнул из бокала и закрыл глаза.
Он подумал о старике, о том, как тот безбоязненно сунул руку к пираньям, вытащил её целой и невредимой, а потом ещё и заявил, что это никакие не пираньи. Что всё это значит? Аркадий видел этих рыб не в первый раз и мог бы поклясться, что пиранья выглядит именно так: оскаленная по-собачьи пасть с мелкими зубками и злые, как у Ксюши Собчак спросонья или во время женского голосования на «Доме-2», глаза. Перепутать трудно. И ещё он говорил что-то про контрафакт и генно-модифицированный продукт. Что вообще это за старик?
В Аркадии всколыхнулось чисто профессиональное любопытство. Конечно, если этот старик молодящийся старпёр, то, как говорится, Бог с ним. Но может быть и так, что это преступник международного уровня, пытающийся изменить внешность, чтобы скрыться от правосудия, а потом, отойдя от дел, затеряться на каком-нибудь из островков в Тихом океане. Где, выдавая себя за непризнанного гения, за второго Поля Гогена, можно будет провести остаток дней, скрашивая его обществом юных шоколадных туземок. Есть реальные примеры, когда террорист и безжалостный убийца на склоне лет превращался в улыбчивого добродушного старичка и, влача с новым лицом и именем новую жизнь островитянина, убеждал себя, что теперь-то его никто не станет искать, потому как он не просто изменил внешность, но и стал совсем другим человеком. В подобные мутации и перевоплощения Аркадий не верил. Как не верил и парням с рязанской физиономией, но тёмным прошлым. Он знал, что чудесных перевоплощений попросту не бывает и что за всё в жизни нужно платить.
С одной стороны, Аркадий, конечно, здесь не по долгу службы, можно сказать, на отдыхе, но с другой – может быть, удастся раскопать что-нибудь интересное. Тем более, старик сам идёт на контакт.
«Обязательно нужно будет с ним поговорить, – подумал он. – Начать с рыб, потом, сдобрив разговор коньяком, задвинуть за жизнь, а там будет видно».
Аркадий ещё глотнул коньяка, обжигающего, бодрящего, будоражащего воображение, и подумал о медсестре на лестнице. Он вспомнил её взгляд, улыбку, испуг в глазах, когда она уронила свой поднос, стройные ноги и соблазнительный кусочек груди в вырезе халата.
Аркадий облизнул губы и судорожно проглотил слюну, вспомнив её прикосновение. Ему невыносимо захотелось её увидеть, услышать бархатом ласкающий голос, хотя и понимал, что, следуя инструкции, она может лишь говорить о том, что входит в её компетенцию. О чём таком он мог бы с ней поговорить именно сейчас, чтобы не выпадать из формата её профессиональных обязанностей? Может, попросить потереть спинку? Или сделать погорячее водичку?
В палате есть кнопка для вызова персонала, вдруг вспомнил он, может, стоит воспользоваться?..
Вдруг лицом и грудью Аркадий чувствует лёгкое дуновение, прогоняющее дремоту, и, приоткрыв глаза, действительно видит прекрасную женщину.
С сожалением он подумал, что из-за этой чёртовой конфиденциальности на халатике нет бейджика, иначе он мог бы обратиться к девушке по имени.
Но девушка обратилась к нему сама.
– Простите, – сказала она. – Я не постучалась. Вам перед операцией нужно принять лекарство. Я оставила на тумбочке у кровати. Выпьете после ванны. Извините ещё раз.
И она повернулась, чтобы уйти.
– Здорово, – сказал Аркадий ей в спину, с удовольствием разглядывая стройные ноги. – Просто замечательно.
– Что, простите? – спросила она, смущённо обернувшись.
– Не могли бы вы налить ещё коньяку, – попросил Аркадий нерешительно, словно боясь получить отказ, протягивая ей пустой бокал.
– Конечно.
– Бутылка там, на столе.
Она принесла бутылку, остановилась так близко, что Аркадий разглядел маленький кулончик на золотой цепочке: скорпион, приготовивший для атаки жало. Девушка наклонилась, чтобы налить, и скорпион, соскользнув с её груди, словно бросился на Аркадия, но цепочка удержала его.
Аркадий подождал, пока она наполнила ему бокал, а потом, как бы продолжая прерванную мысль, сказал:
– Здорово, что иногда наши мысли материализуются.
– Что вы имеете в виду?
– То, что я лежал здесь, наслаждаясь теплом воды, и в то же время думал о вас. Там есть ещё бокал. Если вы принесёте, мы можем отметить осуществление моей мечты.
– Я на работе, мне нельзя, – засмеялась девушка. – В нерабочее время вы можете меня угостить. Но предупреждаю сразу: коньяк я не пью.
– Что тогда? Текилу? Абсент?
– Исключительное шампанское. И исключительно Rose от Dom Perignon.
– Может быть, сойдёт и Perrier Jouet? – спрашивает Аркадий цинично.
– Нет, только Rose от Dom Perignon, – как-то мило, совсем без капризных ноток и жеманства повторяет она, и, очевидно, подобным образом выстраивается диалог между папой нуворишем и его дочкой, мечтающей о малыше «Peugeot». Папа предлагает «бэху-шестёрку» или «аудюхутэтэшку», но дочка, мило обняв папу за шею, твердит: «Пап, ты хоть что говори,
а я непременно хочу маленькую красную симпапулечку «Пежо» У неё такие добрые и любопытные глазки...» И папа уступает, понимая, что дочку не переубедить, потому как
руководствуется она в отличие от него не ценой (чем дороже, тем лучше) и не итогами последних тест-драйвов, где перечисленные им модели получают самые высокие оценки за управляемость на заснеженной дороге и безопасность пассажиров при ДТП, а в первую очередь визуальным и вкусовым восприятием.
– Я запомнил, – сказал Аркадий. – Но хотя бы можете побыть со мной?
– Хорошо, конечно. Как раз у меня есть несколько свободных минут.
Аркадий приподнял бокал:
– Тогда за вас.
Он отпил, а потом деланно зажмурился.
– Вам принести что-нибудь закусить?
– У меня есть, – Аркадий показал ей открытую банку с икрой. – Но...
– Принести вам ложку? – догадалась она.
– Дайте мне свою руку, – попросил он.
Она протянула ему ладонь, с улыбкой наблюдая за его действиями.
– Уж не собираетесь ли вы мне погадать? Может быть, вы – известный провидец?
– Вы же сами говорили, что никаких лишних вопросов. Но должен вас огорчить: я не провидец, не предсказатель и не шарлатан из телепередачи «Битва экстрасенсов». Я клерк, обычный мелкий служащий в крупной компании. Впрочем, ваше будущее я могу и так предсказать. Вы очень красивая и умная.
– Это не будущее. Наверно, вы описываете настоящее, – кокетливо сказала она.
– Между прошлым, настоящим и будущим всегда существует неразрывная связь. И то, что сегодня вы красивы, говорит о том, что красота ваша не померкнет и завтра.
– Конечно. В этих-то стенах уж точно.
Она засмеялась, а Аркадий вспомнил вдруг Семёна Марковича, вернее, его рассказ о том, как кривоногих и плоскогрудых уродин он превращает в стройных сексапильных барышень. И тут же отогнал от себя эту мысль. Правильные черты лица, волосы, рассыпанные по плечам, хотя, наверно, в подобных, да и вообще медицинских учреждениях это не приветствуется, умопомрачительная фигура, бездонные зелёные глаза и даже скорпион на цепочке, – всё это дышало сочной природной красотой, какая не покупается ни за какие деньги и не приобретается при помощи острого скальпеля.
– Что ещё вы видите на моей ладони?
– Вижу, что вы проживёте очень долгую жизнь. Вижу детишек и даже слышу их смех, когда вы станете с ними играть. У вас будет заботливый муж, но до этого ещё далеко.
– А что же меня ждёт в скором времени? Например, сегодня или завтра?
– Встреча с незнакомцем. Свидание. Да-да, точно, свидание. Страсть. Возможно, продолжительный роман, хотя здесь я могу ошибаться.
– А если у меня уже есть молодой человек? Как быть с этим?
– Это не имеет ровно никакого значения, потому как линии ладони – не врут.
Когда она ушла, Аркадий оделся и вышел в коридор. И хотя старика не наблюдалось, он остановился возле аквариума с пираньями. Оскаленные рыбины тут же прильнули к стеклу с другой стороны, наблюдая за ним. И тут он увидел, что по лестнице кто-то спускается.
Это был тот самый старик. Увидев Аркадия, он радушно заулыбался ему, словно они были знакомы не один десяток лет.
– Слава Богу, – сказал он. – Хоть ещё одна живая душа в этих пустынных коридорах. И в палате всю дорогу один. Надоело.
Аркадий понял, что момент для дальнейшего знакомства и разговора благоприятный, но для начала он честно признался:
– Никак не могу понять, как вы её так ловко схватили. И как они на вас не накинулись.
– Я же говорю, контрафакт. Подделка. Знаете ли вы, молодой человек, что нынче всё – подделка?
– Вы о чём?
– О фальшивой позолоте вокруг. О чудесах прогресса. Вот вы, например, какую марку часов предпочитаете?
Аркадий молча показал запястье.
– Приличные, – одобрительно сказал старик, – хотя и не совсем то, что предпочитают сегодняшние нувориши...
– Я служащий в крупной компании, – попытался возразить Аркадий. – Мне за нуворишами не угнаться, да я и не стремлюсь...
Старик деликатно улыбнулся, как бы говоря: заливай давай, я – тёртый калач, всё проглочу. Но с какой это стати служащий, пусть даже крупной компании, стал пациентом клиники пластической хирургии ну для очень состоятельных людей?.. Криминальный авторитет, скрывающийся от правосудия или недругов – это ещё куда ни шло, но чтобы служащий...
– Да-да, – сказал старик, продолжая разглядывать часы. – Золотой корпус, кожаный ремешок, цена за двадцать тысяч долларов и очень удобные для тех, кто часто путешествует по всему миру, так как переключаются с одного часового пояса на другой и учитывают смену дат. Действительно, очень удобная вещь. Но качество ещё не гарантирует стопроцентно, что это оригинал, а не подделка.
– А кто может такую гарантию дать?
– В наше время никто. Знаете, может, пойдём ко мне в палату? Посидим, поговорим. Вы что пьёте?
– Коньяк.
– Отлично, я тоже.
Они прошли к старику в палату, точно повторяющую палату Аркадия. И в холодильнике тот же стандартный набор.
Старик достал коньяк, разлил, потом, вспомнив, вытащил закуску. Коньяк выбрал «Hennessy VSOP», самый скромный и недорогой по сравнению с другими бутылками, стоимость большинства из которых эквивалентна стоимости нового отечественного автомобиля. Бутылка «VSOP» равнозначна всего лишь стоимости пары хороших покрышек. Выбор старика говорил, что он не избалован дорогой выпивкой и, по всей видимости, привык вести если не спартанский, то очень скромный по нынешним меркам образ жизни. С другой стороны – не каждый пенсионер сможет позволить себе дорогой спортивный костюм вкупе с посещением клиники далеко не для нищебродов, и все эти факты пока что ещё трудно было выстроить в одну логическую линию.
– За знакомство, – провозгласил таинственный старик, и было видно, что он стосковался по человеческому общению не только в этих стенах.
– Да, за знакомство, – подтвердил Аркадий, поднимая бокал. – Впрочем, здесь это не поощряется. Никаких имён, лишь инвентарный номер, осталось только бирку на одежду нашить и печать на лоб поставить.
– Ну, тогда точно не будет никакой конфиденциальности, – сказал старик, и они засмеялись.
Потом старик посерьёзнел и тихо произнёс:
– Вы напоминаете мне моего сына. Сколько вам? Ах, да, простите, никаких вопросов...
– Мне тридцать, – сказал Аркадий. – Я не против, чтобы вы задавали вопросы. Иначе как общаться?
Старик взглянул на него ласково, по-отечески, и сказал:
– Действительно, нельзя общаться, словно мы два бездушных существа. Зовите меня Петром Ильичом.
– Генрих, – назвал Аркадий первое пришедшее на ум имя.
– Вот и славно, – сказал Пётр Ильич. – Моему сыну было бы сейчас на год больше. Да, всего на год. Я потерял его семь лет назад, и ближе никого у меня на свете не было и нет. Его мать умерла, когда ему было всего пять. Воспитывала его нянька, строгая, сухая, я весь в работе, а когда приходил поздно ночью, он всегда меня ждал. Потому как нянька накормит, напоит, а согреть теплом души было ей не дано. А от меня, мужика, какая ласка?
Аркадий слушал внимательно, не перебивал, он и сам рос без родителей и ласки, воспитываясь в казармах детского дома жестокими, словно немки из зондеркоманды, тётками.
– Впрочем, что говорить сейчас об этом. Его давно нет, а я, старый пень, сижу здесь и жду, когда мне искромсают лицо, чтобы раствориться и исчезнуть. Зачем? Мне и так скоро на покой.
– А что случилось с вашим сыном?
– Автокатастрофа.
– Простите, мне очень жаль.
Петра Ильича несло, как разогнавшийся под горку локомотив. Его было не остановить, Аркадий и не пытался это сделать.
– Насчёт ваших часов, Генрих, ничего сказать не могу, но то, что девяносто процентов того, что нас окружает, – подделка, не подлежит сомнению. Вот этот коньяк, например. Думаете, это действительно «Hennessy VSOP»? Лично я не уверен. Возможно, да, он приготовлен по традиционной технологии, хранился пару лет в дубовых бочках, но всё дело в том, что к настоящему производству и настоящей марке эти бочки, стоящие в каком-нибудь гараже, не имеют совершенно никакого отношения. А уж идентичные бутылки, пробки и этикетки изготовить в наше время труда не составит.
– А я-то думал, подделывают лишь недорогую водку да итальянские джинсы, – сказал Аркадий.
– Нет, дорогой мой Гена... Можно буду звать вас так? Спасибо. Всё гораздо глобальнее. Выстроена целая Империя, и заправляет ею всего один человек. Конечно, он не может проконтролировать всё до мелочей, каждую бутылку палёной водки или там каждую пару поддельных джинсов, но дело своё он знает. Может быть, вы слышали ту нашумевшую историю с двумя контрафактными гоночными болидами Формулы-1, обнаруженными ещё в 2002 году? Шумахер разъезжал на липовом болиде и в ус не дул, представляете? Всё гораздо серьёзнее, друг мой, а вы говорите – пираньи.
– А с ними-то что? Тоже подделка? Обычного карася с помощью пластической операции превращают в пиранью, так, что ли?
– Не совсем, – улыбнулся Пётр Ильич. – Операция не нужна, а карась вполне подойдёт. Пара инъекций, и генная мутация происходит у вас на глазах. Чудесное превращение безобидного карася в столь же безобидную пиранью.
Аркадий почувствовал, как холодок побежал у него вдоль позвоночника. Он подумал о завтрашней операции и волшебных пилюлях. И чёрт его дёрнул разговориться с этим стариком. Может, он того, не совсем в себе? А с другой стороны, как бы там этот Семён Маркович чего не напутал, дров не наломал со своим открытием. Выпьешь пилюлю – и начнёшь превращаться в какую-нибудь огромную пиранью. И ещё неизвестно, примешь ли потом прежний облик. Несмотря на мрачную, нарисованную в голове картину, Аркадий попытался эти мысли прогнать. Всё-таки он – солдат, живущий приказами, а приказы, как известно, не обсуждаются. Так что приказ генерала Горболепова он исполнит, чего бы это ему ни стоило.
– Другой пример, – сказал Пётр Ильич. – Недавно в штатах обнаружили поддельный «Ferrari F355 GTS», а в основе его лежит платформа от «Pontiac Fiero». Кстати, подделки обычно настолько качественно выполнены, что даже эксперту трудно распознать. Вы знаете, что по всему миру распроданы тысячи «Красных» и «Чёрных квадратов» Малевича, и каждый владелец убеждён, что уж у него-то точно оригинал. А оригиналов просто не существует, так как в своё время они были похищены, а потом случайным пожаром уничтожены. Может, вы хотите спросить, откуда у меня такая информация? Так я вам отвечу. Во главе всей этой Империи Подделок и Контрафактной Продукции стоит...
– Неужели вы? – иронично спросил Аркадий, закуривая.
– Ценю ваш тонкий юмор, Гена, но, к сожалению или к счастью, это не я. Заправляет всем этим хороший мой знакомый, приятелем или другом назвать его не могу, так как у меня друзей просто нет. И скажу вам, такой это жлоб, каких свет не видывал. У него миллиарды на счетах, а он разъезжает на липовом «Porsche Carrera».
– То есть?
– Да, на подделке, которая производится на одном из его заводов, разбросанных по всему свету. А в основе «Porsche Carrera» знаете что лежит? Никогда не поверите. Ушастый «Запорожец»!
– Да не может быть, – сказал Аркадий.
– Как на духу говорю. Каждый второй «Porsche Carrera» на московских улицах – контрафакт. Искусная подделка! А консервированные ананасы? В девяноста девяти процентах – это обычная тыква, замоченная в ананасовом концентрате!
Пётр Ильич налил в бокалы ещё коньяку, и было заметно, что он захмелел.
– А знаете, Геннадий, почему я всё это вам рассказываю? Да, вы напоминаете мне сына, верно. Но ещё и потому, что я сомневаюсь, что мне удастся выйти из этой клиники живым. Меня найдут и здесь, чувствую это.
– Кто вас здесь может найти, Пётр Ильич? Охрана, камеры, здесь мы как у Христа за пазухой.
– Вы не понимаете, Генок, это очень серьёзные люди. И, возможно, кое-кто уже здесь, я чувствую это. Понимаете, операция назначена на завтра, но я чувствую, что просто до неё не доживу.
– Глупости, – сказал Аркадий. – Прекратите.
Хотя он и произнёс это небрежным тоном, в глубине души Аркадий понимал, что этому странному старику можно верить, и к тому же чувствовал исходящие от него ледяные волны страха.
– Что я могу для вас сделать, Пётр Ильич?
– Спасибо, Геннадий, но на сегодняшний день – ничего. Если только позволить выговориться перед смертью старику. Хотите познакомиться с тем, кто заправляет всей Империей Подделок? Сегодня придёт меня навестить. Милый человек. Жлоб, каких свет не видывал. Последний скряга. И разговаривать с ним невозможно без словаря или переводчика.
– Он иностранец?
– Из наших, москвич. Дальше мордовских лагерей не путешествовал. Сам себя величает бродягой или арестантом. Большую часть жизни провёл в тюрьме, на воле сохранил почти все арестантские привычки и жаргон. В середине восьмидесятых начал с палёной водки и постепенно выстроил целую Империю фальшивок.
– А разве сюда допускаются посетители?
– В исключительных случаях. Опять же – охрана, разовый пропуск. Согласование с руководством клиники. Всё не так просто.
– Буду рад составить вам компанию.
– Вот и отлично. Ещё по одной?
– Обязательно. Но только, Пётр Ильич, вы не сказали, кто вас должен найти? Зачем? Может, это просто ваша фантазия.
– Эх, молодой человек... – Пётр Ильич залпом опрокинул большой бокал. А потом, отдышавшись, произнёс: – Будь это фантазия или будь это не так серьёзно, находился бы я здесь, стал бы на старость лет менять своё лицо. Наверняка и вы здесь с этой целью. Я не знаю, действительно ли вы служащий в крупной, как говорите, компании, Бог с этим, хотя по военной выправке, умению слушать вы напоминаете мне чекиста, – Пётр Ильич произнёс слово, которое, устарев, давно вышло из повседневного обихода и которое холодно напомнило о Железном Феликсе, нагане на боку и гулких коридорах Лубянки. – Да, чекиста. Серьёзного, преданного стране и партии... тьфу ты, простите, то есть – народу... Но это даже лучше. Да, хорошо, если бы это было действительно так. По-
тому как, если когда-нибудь этому суждено возвратиться, хозяином этого несметного богатства должен быть только народ. Это один из заветов Ильича. Понимаете, о чём я?
– Не совсем.
Пётр Ильич налил ещё, снова выпил залпом. Аркадий молча смотрел на него и, красиво прищурив один глаз, затягивался сигаретой.
– Я не о себе, хотя тоже Ильич. Я о том, великом, вожде мирового пролетариата. А я был его верным последователем. Я никогда партии не изменял и не изменю, я умирать буду с Интернационалом на устах. Доверие партии – вот что важнее всего. Да, сейчас на мне этот дорогой спортивный костюм с модной эмблемой. Но к сердцу до сих пор прикреплён партийный значок. Знаете, Геныч, что однажды доверила мне партия?
«Свою честь?» – подумалось почему-то Аркадию.
– Свою казну! – и Пётр Ильич, довольный произведённым эффектом, налил в бокалы ещё коньяку. – Да, я был её казначеем. Я хранил золото партии много лет. И только я один знаю, где это золото сейчас.
Аркадий молчал, не зная, что сказать. Его лицо ничего не выражало, и не потому, что рассказ Петра Ильича не затронул его. Просто он привык сдерживать эмоции. Насчёт золота партии действительно то тут, то там появлялись утки, что вот, дескать, наконец-то оно найдено. То в хранилище швейцарского банка, то на даче у одного из олигархов, но Аркадий знал, что всё это дезинформация. Золото партии действительно ещё никто не нашёл.
– И где сейчас это золото? – осторожно спросил он.
Пётр Ильич засмеялся и пожал плечами, как бы говоря: Бог его знает, но я не скажу.
– И вы думаете, что из-за этого вас могут убить?
– Сперва попытаются получить информацию. Но не для этого я хранил эту тайну много лет, чтобы нарушить один из заветов Ильича. Исход предрешён.
– Почему бы вам, Пётр Ильич, не обратиться в компетентные органы? Я уверен, вам там помогут.
– Знаете, Гендос, это ещё больше убеждает меня в том, что вы – Оттуда, но времени уже не осталось. Поздно.
Аркадий подумал, что ему нужно срочно связаться с Горболеповым, обрисовать ситуацию и получить инструкции. Тог-
да, может быть, он не только поможет сохранить жизнь этому старику, но и сумеет не допустить, чтобы достояние страны и народа попало в чьи-то грязные лапы.
– Пётр Ильич, если вы думаете, что всё действительно так серьёзно, и вы опасаетесь за свою жизнь, хочу предложить вам вот что. Не выходите из своей палаты и никому не открывайте, хорошо?
– А как же мой посетитель? Мне обязательно нужно поговорить с ним.
– Он надёжный человек? Вы уверены в нём?
– Вполне.
– Тогда договоримся так: вы не открываете никому, кроме него и меня. Идёт?
– Хорошо. Но куда вы?
– Мне нужно сделать всего один звонок. Продержитесь?
Пётр Ильич вымученно улыбнулся:
– Револьвер, два кармана патронов, и буду отстреливаться до последнего.
Аркадий вышел и, убедившись, что дверь закрыли с той стороны на ключ, направился в кабинет Семёна Марковича.

Глава третья
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ

По одному из узких московских переулков, там, где ещё оставались облупленные особнячки старой Москвы, воспетые, если так можно выразиться, когда-то Гиляровским, мрачно, словно похоронная процессия, и практически бесшумно двигался эскорт из трёх машин. Солнцеподобный «Maybach» в сопровождении двух чёрных «GL 550». Причём двигался он в классическом для подобной процессии виде: представительский «Майбах» был словно зажат между двух мощных «Геленвагенов».
На сирых и невзрачных с виду домах за кованой оградой висели таблички, уведомлявшие, что иные из домов представляют собой историческую ценность. В иных располагались офисы захудалых фирм и различных сомнительных контор, что-то вроде по заготовке рогов и копыт чуть ли не самого Нечистого.
Многим раньше, до преобразований семнадцатого года, здесь размещались ночлежки и трактиры, пил, буйствовал и веселился шальной люд. Урядники сюда не захаживали даже днём, а с наступлением темноты, лишив за пару медяков какого-нибудь подвыпившего бедолагу жизни, злодей сбрасывал тело в один из мрачных колодцев и, суеверно перекрестившись, бежал скорее прочь.
Зловонные воды Неглинки, скрытые под мостовой, с удовлетворением Кровавого Божества принимали очередную жертву и по подземному лабиринту, полному тайн, нечисти и смрада, несли её прочь.
Эскорт плавно подкатил к одному из невзрачных особнячков. Захлопали дверцы, из «Геленвагенов» повалила охрана: короткие стрижки, чёрные очки, оттопыренные пиджаки, скрывавшие укороченные «акээмы». И лишь когда охрана выстроилась по периметру, открылась дверца «Майбаха».
Показались ноги в крокодиловых штиблетах. Секунду спустя на свет Божий появился хозяин штиблет. С бритым наголо черепом, в шиншилловой куртке, пальцы унизаны огромными драгоценными перстнями эпохи Екатерины Второй.
Солнце отражалось в блестящем лысом черепе и колёсных дисках из чистого золота. Кроме колёс, практически все детали интерьера и кузов «Maybach» были отлиты также из благородного металла.
По внешнему виду и этим автомобильным фишкам человек в крокодиловых штиблетах напоминал или сутенёра, поставляющего эксклюзивный «товар» миллиардерам, или экстравагантную звезду эстрады. Сам человек в штиблетах важно величал себя Верховным Жрецом.
В этом успешном и уверенном с виду человеке вряд ли кто мог распознать постоянного обитателя психиатрических лечебниц конца девяностых. За точными медицинскими формулировками стоял не просто больной человек с расстроенной психикой. Его амбиции попросту не укладывались в медицинские справочники. Потому как даже тех важных персон в палате, кто гордо нахлобучивал на себя наполеоновскую шляпу по самые уши, он презрительно называл выскочками и смотрел на них фельдмаршалом Веллингтоном.
Выписавшись в очередной раз в начале двадцать первого столетия, этот переполненный амбициями и грандиозными планами человек основал Орден Золотого Скорпиона. Вытряхивая из своих прихожан пожертвования в виде золотых украшений, он мечтал о вселенском могуществе и господстве. Своей бредовой затеей он сумел заразить не только себя. Тысячи одураченных простаков поклонялись ему, как божеству. Обладая даром убеждать, он говорил пространные проповеди, где нарекал себя Мессией и Верховным Жрецом в одном лице и требовал поклонения, послушания и обильных золотых подношений.
Войдя в дом, Жрец прошёл коридором до неприметной двери, вошёл в комнату, где переоделся в чёрный балахон с вышитым на спине золотым скорпионом, а затем по ржавой винтовой лестнице спустился в огромное и сырое подвальное помещение. Казалось невозможным, что здесь, под землёй, может быть зал, достойный размеров католического собора.
Зал имел круглую форму. Сводчатый потолок поддерживали несколько колонн, вдоль стены тянулся карниз, на котором стояли сотни людей – прихожане или что-то вроде того. В центре зала находилась площадка-возвышение, к которой вёл мост, подвешенный на ржавых цепях. Внизу, вокруг площадки, текла подземная река. Освещался зал горящими факелами. Люди были одеты в такие же мрачные балахоны со скорпионом на спине.
Верховный Жрец по раскачивающемуся от его шагов мосту прошествовал на возвышение в центре зала. Одобрительный гул стих, как только он взмахнул рукой.
– Братья и сёстры! – проникновенно и трогательно начал он свой монолог. – Однажды люди отправились за золотым руном. В другой раз они отлили себе тельца. И всё время, пока существует человек, он охотится за этим благородным и волшебным металлом. Добывает его на приисках и идёт ради него же на страшные злодеяния. Для чего он это делает? Я вам отвечу. Для того чтобы однажды всё золото мира было собрано здесь и принесено в жертву этим священным водам, в которых живёт всемогущий Скорпион. Он пока ещё слаб, но, принося ему подношения, мы растим его, помогаем ему окрепнуть и обрести мощь. День настанет. И однажды он сокрушит эти стены. Золотым колоссом вырвется из этого подземелья, чтобы править миром. Мы, избранные, станем ему служить. Жертвы оправданы, и любой грех, какой вы совершите во благо Скорпиона, будет вам прощён.
Безмолвные и безликие люди в балахонах, казалось, слились в однообразную серую массу, которая покорно внимает словам Верховного Жреца и готова собственной плотью утолить жажду неведомого существа, живущего в сточных водах подземелья.
Жрец понимал, что в смутное и безбожное время люди любую фальшивку, облачённую в красивую обёртку, примут за истину и станут служить ей до конца. Он понимал, что в этом и заключается его могущество. Проповедуя приход Скорпиона, он не переставал скользить взглядом по безликой массе и заметил в одном месте подозрительное движение. Словно кто-то не внимал ему, Верховному Жрецу, а вёл там свои, и скорее всего, крамольные разговоры. Тем не менее, доведя проповедь до конца, Жрец попросил помощника по обыкновению собрать пожертвования. И пока помощник с подносом в руках обходил толпу, пока обручальные кольца, браслеты и различные украшения из золота, бряцая, собирались на подносе внушительной кучей, утяжеляя его, Жрец не отводил глаз от места, где заметил смуту и протест. Он знал, что сейчас произойдёт: очередная прозревшая душа станет подвергать сомнению приход Скорпиона и, возможно, даже высмеет его, Жреца. Такое уже случалось, и потому Верховный Жрец не торопил события.
Когда помощник с тяжеленным подносом направился к Жрецу, было видно, каких усилий стоит ему удержаться с этой ношей на раскачивающемся мосте. Но он справился и с поклоном вручил Жрецу поднос.
– Прими, о Скорпион, нашу крупицу уважения, наш ничтожный вклад в лепту приближения Великого дня!
С этими словами Жрец высыпал содержимое подноса в воду. И тут же от толпы отделился человек, сбросил капюшон и с вызовом обратился к Жрецу:
– Послушай, ты, Жрец или как там ты себя называешь! Я служил твоему Ордену много лет и ждал всё это время, как и другие, прихода этого твоего Скорпиона. Где он? На моих глазах он проглотил не одну тонну золота и ещё не подавился! Сколько ещё ему нужно этого золота, чтобы восстать из этого зловония? Когда настанет твой Великий день?
– Подойди, – мягко и дружелюбно попросил Жрец и, когда человек приблизился к нему по мосту, добавил: – Встань лицом к нашим братьям, вот так, скажи им, в чём твои сомнения? В чём твой гнев? В чём неверие?
– Во всём, – дерзко ответил человек. – Я много лет служу тебе и Скорпиону. Я видел убогих стариков, которые приносили Скорпиону свои золотые зубы. Видел бедных и несчастных женщин, которые несли ему обручальное кольцо – единственную ценность. Видел людей, которые грабили и убивали ради того, чтобы ублажить и накормить ненасытного подземного монстра. И у меня вопрос: где он? Где Скорпион? Ты каждодневно сыплешь ему килограммы золота, а он так ни разу и не показался. И ещё. Твой лимузин. На девяносто процентов он состоит из золота. Для чего? И откуда это золото взялось? И не пора ли его тоже скормить монстру?..
Человек хотел ещё что-то сказать, но Жрец сделал невидимый знак помощнику, и тот, вытащив из-под балахона золотой кинжал в виде хвоста скорпиона, ударил им несколько раз бунтаря в спину, затем сбросил тело в воду.
– Это еретик! – сообщил Жрец своей пастве. – И так будет с каждым, кто выразит сомнение в существовании Скорпиона и кто оскорбит его. Что касается лимузина. Я – Верховный Жрец, и я – единственное связующее звено между Скорпионом и вами, презренными. И для того, чтобы не оборвать священную связь, я вынужден был заказать специальное авто, я вынужден таскать на себе эти тяжеленные украшения. Думаете, это легко? Но это надо. Я вынужден всё это терпеть, вынужден мириться со всеми неудобствами и этой обузой, которая может вызвать вполне справедливые, на первый взгляд, обвинения и недовольство. Я не держу зла на того несчастного. Он сам себя наказал. А что касается вопроса, где Скорпион, я отвечу так: он не достиг состояния, чтобы править миром, но в его существовании вы убедитесь в самое ближайшее время. Прошу расходиться.
Люди, удовлетворённые объяснениями Жреца, стали расходиться. По подземным, давно заброшенным тоннелям они поднимались на поверхность в разных местах. В офисах и подвалах неприметных облупленных домов были оборудованы специальные комнаты, из которых подземные лабиринты и вели в главный зал Ордена Золотого Скорпиона. Скинув свои балахоны, люди из горстки избранных превращались в обычных жителей мегаполиса и отправлялись влачить своё дальнейшее жалкое существование, где нет ни Бога, ни света, ни десяти заповедей, записанных когда-то на скрижалях, а есть лишь задурманенное воображение, рисовавшее восставшего из зловония золотого идола и их, горстку избранных, павших благоговейно ниц перед его великолепием и всемогуществом.
Жрец вернулся в свою комнату, подождал помощника, а затем вдвоём они снова вернулись в зал. Факелы продолжали гореть, отражаясь в тёмных, зловонных водах подземной реки. Жрец вернулся на своё место в центре зала, а помощник нажал на потайную кнопку на одной из колонн. Заработали невидимые двигатели, приводя в действие лебёдки. Натянулись тросы, и из воды показался огромный каркас, обтянутый металлической сетью с очень мелкими ячейками. Жрец удовлетворённо крякнул, в очередной раз порадовавшись своему изобретению. То, что предназначалось Скорпиону, ярко, в свете факелов, сверкало на дне этого ящика. Там же валялось тело несчастного, осмелившегося бросить вызов Верховному Жрецу и самому Скорпиону.
Помощник спросил, что делать с золотом, на что Жрец ответил:
– Разве не знаешь? Собери и отнеси в хранилище. Если всякое дурачьё разбрасывается им, то почему бы нам не подобрать? Верно я говорю?
– Конечно, – подтвердил помощник. – А что делать с телом?
– Что обычно. За борт его.
Помощник привычно исполнил приказание Жреца, выбросил в воду труп, собрал золотые украшения и снова опустил ящик в воду. Но было видно, что его что-то тревожит.
– Говори, – приказал Жрец, заметив его состояние.
– Скорпион... Вы сказали, что скоро все убедятся в его существовании. Я могу узнать, как всё это произойдёт?
– Очень просто. Приглашу специалиста по лазерным шоу, он всё так устроит, что комар носа не подточит. Всё будет выглядеть натурально и очень эффектно. Приближающиеся всплески, золотые отблески, таинственные шорохи и промелькнувшее в реке огромное тело. Половина нашей паствы в штаны наделает, уверяю. Я всё продумал, так что беспокоиться не о чем.
– Я беспокоюсь о другом. О том, что здесь действительно КТО-ТО живёт. Большое страшное существо. В этой зловонной воде, в этих подземных лабиринтах. Я слышал, последнее время в этих местах пропали несколько диггеров.
– Так им и надо, – ответил Жрец. – Не хватало ещё, чтобы нам какой-нибудь диггер все карты спутал. Здесь идеальное место для проведения жертвоприношений, а в том, что пропали, виноваты только сами. В этих подземельях несложно заблудиться, да и крысы. Каждая размером с кошку. А то и больше. Нападут стаей и сожрут в два счёта.
– Нет, это не крыса. Однажды я видел это существо. Вот так же я бросил в реку труп, и мне показалось, это злобное огромное существо схватило его и поволокло под водой. Оно будто ждало, спрятавшись в воде.
И помощник Жреца, сняв со стены факел, направил его вниз и стал светить. В тёмных, плавно текущих водах ничего не было видно.
– Страх? – спросил иронично Жрец. – Я слышу в твоём голосе страх? Или мне это только кажется?
Продолжая размахивать факелом и пристально всматриваться в чёрную поверхность реки, помощник ответил:
– А может, это действительно Скорпион? Пришёл за своим золотом?
– Нет никакого Скорпиона, понимаешь? Нет и не было! Вымысел это, фарс! Единственное злобное существо, которое живёт в этом подземелье, это я, Верховный Жрец!
И Жрец так громко расхохотался, что хохот его, отражённый от стен искажённым эхо, зловеще прокатился по поверхности подземной реки. Помощник Жреца вздрогнул, как от змеиного прикосновения...
В комнате Жреца ждал человек. Он почтительно наклонил голову и произнёс:
– У нас проблема.
– Единственная проблема, которая у нас может быть, это Психованный, – сказал Жрец. – А он погиб в автокатастрофе, и тебе это лучше знать. Ты видел его смерть собственными глазами, труп, кровь, разбитую машину, которую ты несколько дней не выпускал из виду, ведь так?
– Да, всё так. Но, чтобы убедиться лишний раз, тогда на месте аварии я обмакнул в кровь платок. И только что получил результат анализа. Это не его кровь, не его четвёртая отрицательная. Это вообще не человеческая кровь.
– Забавно, – произнёс Жрец. – И что всё это значит?
– Что это всё – мистификация. Он жив. Но у меня есть и хорошая новость.
– И какая же?
– Я выяснил, что Психованный сейчас в элитной клинике пластической хирургии. Ему будут менять лицо. Клиника находится в Мордовии. Да, та самая клиника, где укрылся Пётр Ильич. Расклад самый что ни на есть удачный. Наш человек там одним выстрелом сможет убить двух зайцев. Вытрясет из Петра Ильича нужную информацию, а заодно разделается с Психованным. Но даже если в клинике он не сможет это сделать, имею в виду – убрать Психованного, то за воротами также будут ждать наши люди. И как только Психованный покинет клинику, у него не будет ни одного шанса, чтобы добраться до своего Управления.
– Но как же его узнают, если он поменяет лицо? – спросил Жрец.
– Возраст, телосложение – всё это останется прежним. Кроме того, в настоящее время в клинике не так много постояльцев. А с такой, как у него, крепкой комплекцией и его возраста он там и вовсе один. Поэтому ничего сложного, если только...
– Что? – быстро спросил Жрец.
– Если только его не превратят в карлика, невообразимого уродца или гламурную дамочку.
Жрец и человек из BMW рассмеялись. Они хорошо знали, как Психованный дорожит своей внешностью и своим мужским нутром.

Глава четвёртая
ОШИБКА ФИЛИНА

Покинув палату Петра Ильича, Аркадий поднялся к Семёну Марковичу. Кабинет был заперт. Постучав, он подождал несколько секунд, а затем быстрым шагом отправился к себе в палату.
Аркадий понимал, что надёжнее всего в данной ситуации было бы связаться с генералом по спецсвязи, через Семёна Марковича, но не станешь же выламывать дверь в отсутствие хозяина? И Аркадий решил позвонить по обычному мобильнику. На тумбочке, где он оставил свой телефон, стоял стакан с водой и лежал пакетик с лекарством – предписание доктора перед завтрашней операцией. Аркадий вспомнил, как мило и без стука было принесено ему это лекарство. Пожалуй, он позволил себе лишнего расслабиться. Выражаясь боксёрским термином – полностью раскрылся и подставился. И был отличной мишенью в этих хлопьях белоснежной пены. Хорошо, что это был не один из людей Верховного Жреца, жестокий, с прикрученным к чёрному пистолету глушителем, в балахоне с вышитым на спине золотым скорпионом, а всего лишь хорошенькая медсестра. Короткий халатик, стройные длинные ноги, красивые глаза, Аркадий с удовольствием заглянул бы ещё раз в их зелёную бездну.
Раздался стук в дверь. Аркадий, собравшийся было лекарство выпить, спрятал пакетик в карман. В другой карман положил мобильник. Открыл.
И ему представилась возможность заглянуть в бездну зелёных глаз.
На пороге стояла она.
«Воистину: просите, и будет вам дано», – подумал Аркадий, впуская гостью.
От него не ускользнуло, что, войдя, первым делом она взглянула на тумбочку. Убедившись, что лекарство пациент принял, она сказала:
– Многие халатно относятся к тому, что назначает доктор. Могут или забыть выпить лекарство, или не считают нужным. А ведь от этого, от каждого, по сути, пустяка зависит успех операции.
– Совершенно с вами согласен, – ответил Аркадий, не став распространяться насчёт того, что как раз он-то и забыл лекарство выпить, но обязательно выпьет позже. Девушка так рьяно исполняет свои обязанности, что он почувствовал себя неловко из-за своей забывчивости. – Я лично не желаю, чтобы возникли какие-нибудь осложнения или что-то вроде того.
– Я уверена, всё будет хорошо. Семён Маркович большой специалист в своём деле.
– Не сомневаюсь. Но меня беспокоит одно.
– И что же? – насторожилась девушка.
– То, что с новым лицом меня может не узнать одна прелестная особа.
Казалось, слова Аркадия заставили девушку смутиться.
– Да, просто пройдёт однажды мимо и не улыбнётся.
– Но в этом моей вины нет, – ответила она, авансом одаривая его обворожительной улыбкой. – Вы же сами приняли решение об операции. Значит, у вас имеются на то объективные причины.
– Какие причины, так...
– Понятно-понятно, скрываетесь от бывшей жены, которая собирается подать на вас в суд на алименты и раздел имущества. Я угадала? Многие меняют лицо именно по этой причине.
– Я не женат.
– Тогда это усложняет дело. Впрочем, я уже говорила. Никаких лишних разговоров. Здесь это не поощряется.
– Хорошо. Но вы помните, что сказали линии вашей ладони?
– Свидание. Незнакомец. Страсть. Да, я помню это.
– И как вы к этому относитесь?
– Положительно. И более того – я жду этого с нетерпением.
Она достала из кармана элегантный флакончик духов, подушилась и спрятала его обратно.
Вдруг Аркадий почувствовал, как все его намерения, вся его жизнь, тесно связанная с профессией, уходят на второй план. И звонок Горболепову, и таинственный Пётр Ильич, оказавшийся самим казначеем партии и, по всей видимости, единственным человеком, кто мог бы пролить свет на историю с исчезнувшим золотом партии, – всё это показалось незначительным и маловажным. И ещё показалось, что настоящая его жизнь – вот она, здесь, в этих глазах, и настоящие ценности – это домик с садом, ласковая жена под боком и вечно орущие капризные дети, которым надо утирать сопли и баловать сладостями, вместо того чтобы расставлять по углам, как китайских солдатиков; сегодняшняя же жизнь, наполненная опасностью и каждодневной охотой, где он выступает то в роли охотника, то наоборот в роли дичи, представилась суетливой и вместе с тем скучной, лишённой смысла и главного человеческого предназначения – любить. И именно в ней, в этой зеленоглазой медсестре, Аркадий вдруг увидел свою единственную, свою возлюбленную, свою половинку, свою гетеру.
– Я тоже ждал этого, – сказал он. И подумал, что, чёрт возьми, может, действительно позвонить Горболепову прямо сейчас и сказать: «Генерал, я выхожу из игры. Мне нужна семья, уют, домик в деревне. Я подаю рапорт, прошу подготовить документы и всё такое»?
Интересно, что на это ответит Горболепов? Наверно: «Аркаша, ты сошёл с ума! Ты хоть представляешь, в какую сумму вылилось нам всё это мероприятие? Разбитая новенькая эксклюзивная «аудюха», предоплата за уникальную методу «Хамелеон» и разноцветные пилюли, да и мало ли. И ради чего? Чтобы ты плюнул на всё на половине пути?»
Или, возможно, скажет: «Да и катись ты, Филин, к чёртовой бабушке! Справимся без тебя с Верховным Жрецом Ордена Золотого Скорпиона. Управление из-за пары миллионов «бакинских», потраченных на инсценировку аварии и преображение твоей физиономии, не обеднеет. Но знай одно: когда ты возмечтал о козочке, детишках сопливых и уюте домашнем, ты тем самым всех нас и предал. Тех, кто денно и нощно, не смыкая глаз, не щадя живота своего и так далее... И потому будь ты проклят, гад! Сдать немедленно удостоверение, табельное оружие и смокинг для заграничных командировок! И пшёл вон!..»
А ещё Горболепов может сказать...
Впрочем, стоп, приказал себе Аркадий. Размечтался, рассопливился, строит какие-то планы, а её, ту, с кем собрался в одночасье провести остаток жизни, и спросить забыл.
Вдруг взгляд Аркадия снова наткнулся на кулончик в виде скорпиона. И он вспомнил, как хищно скорпион бросился в его сторону, когда хорошенькое светловолосое создание, к которому он испытывал сейчас не просто симпатию и влечение, но и внеземную любовь, склонилось над ним. И вместе с новым испепеляющим чувством закралось подозрение. Нет ли между этим безобидным кулончиком и страшным Орденом Золотого Скорпиона какой-либо связи? Вдруг она – одна из них? Одна из тех, лишённых рассудка существ, чья воля перепрограммирована Верховным Жрецом и кто пойдёт по его приказу на любое злодеяние?
– Представляешь, – сказал он как бы между прочим, – у одного моего приятеля день рождения приходится на восьмое марта! Каждый год в международный женский день он выслушивает насмешки от сослуживцев-мужчин. Поздравляя женскую половину коллектива, они заодно поздравляют и его. Нередко смеха ради дарят ему и какую-нибудь двусмысленную безделушку. И тогда я радуюсь, что родился четырнадцатого февраля, а не восьмого марта, не двадцать девятого февраля и не первого апреля. В один из этих подковыристых дней. Восьмое марта – хороший повод для насмешек, двадцать девятое февраля случается раз в четыре года и долго ждать каждый день рожденья. А когда скажешь кому-нибудь первого апреля, что у тебя сегодня днюха, никто и не поверит, думая, что это розыгрыш.
Она заразительно засмеялась и сказала:
– Жалко, что я родилась не восьмого марта. В один день можно было бы отмечать два праздника. И подарков, соответственно, в два раза больше. Раз в четыре года отмечать днюху тоже неплохо для женщины – медленнее стареешь. Так что для нас подковыристый день только один – первое апреля. А я родилась первого ноября.
Аркадий быстренько прикинул в голове: первое ноября, всё сходится, выпадает на знак зодиака под созвездием Скорпиона. И нет ничего удивительного в том, что она носит это украшение.
– Выпьем? – предложил Аркадий. – Правда, в холодильнике нет шампанского. Тем более, Rose от Dom Perignon. Коньяк сойдёт?
– Хорошо, – согласилась она, хотя не так давно утверждала, что не пьёт ничего, кроме Rose от Dom Perignon. И особенно в рабочее время. Но это уже не имело значения.
Аркадий потянул её на кровать, и она послушно пошла за ним, словно тоже загипнотизированная новым волшебным чувством. Он принёс коньяк, бокалы, икру в золотой банке, при виде которой она блеснула гастрономическими познаниями, достойными светской львицы или учёного-ихтиолога:
– Производное белуги-альбиноса. Да и то не каждый год она выдаёт икру подобного диковинного цвета. Редкостный деликатес. Дорогущий.
Икра действительного была такого красивого золотисто-янтарного цвета, что сливалась с золотой жестянкой, и потому казалось, что наполнена та – чистым золотом.
Аркадию хотелось узнать имя девушки, но в то же время это казалось несущественным. Главное, она – вот, рядом. Держит в одной руке бокал с коньяком, а другую держит в его руке, не убирает, и не потому, что он, в свою очередь, держит крепко, а потому, что между ними установилась невидимая связь, притягивающая их, делающая в два счёта родными совершенно чужих людей. Возможно ли это? Сейчас Аркадий с уверенностью ответил бы на этот вопрос, что да, возможно. Человек с трезвым умом и холодным сердцем, он всегда считал, что уж ему-то никогда не удастся надёжно запутаться в сладких сетях Амура. Но, видно, он ошибался.
Они выпили, стали разговаривать. И хотя они не называли друг друга по имени, она его «номер 245», он её то «пупсик», то «киска», беседа их текла в лёгком, непринуждённом русле.
Аркадий подливал ещё. Когда бутылка опустела, открыл вторую. Он быстро пьянел, и сам не мог понять – то ли от коньяка, то ли от сногсшибательного аромата её духов. И сам удивлялся тому, что они уже строят планы на жизнь, вернее, строит он – козочка, домик в деревне, – а она лишь мило, не возражая, улыбается в ответ. И снова на него напало дремотное состояние, как во время принятия ванны, и в какой-то момент он услышал, как в коридоре хлопнула дверь, услышал крик, топот ног.
«Может, это пришёл посетитель к Петру Ильичу? – промелькнуло в голове. – Или тот, кого он опасается?..»
Но подумал Аркадий об этом не просто спокойно, но и даже как-то умиротворённо. Главное – его единственная была рядом, вот, в его объятиях, а всё остальное его уже не интересовало.
Скоро Аркадий заснул. Снилось ему, что он преследует Верховного Жреца по закоулкам старой Москвы. И вот он уже почти настиг злодея, как тот вдруг нырнул в колодец, – Аркадий бросился за ним. Шершавые, с запахом плесени стены, низкий потолок, и Жрец, удирая от него, нагибается всё ниже и ниже, а затем превращается в Золотого Скорпиона. Скорпион бросается на Аркадия, тот изводит на него две обоймы, но чудовищу всё нипочем, пули отскакивают от него. И теперь уже самому приходится спасаться бегством. Улепётывая, он слышит, как золотые клешни щёлкают у него за спиной...
Аркадий просыпается в холодном липком поту. Возлюбленной рядом нет, лишь тает в воздухе аромат её духов, потому как спал он пару минут, не больше. Аркадий вскакивает с кровати, не понимая, что за наваждение случилось с ним. Какой домик, какая козочка к чертям! Зашёл в палату за мобильником и в один миг из бескомпромиссного борца с мировым злом чуть было не превратился в слюнтяя в домашних тапочках. Наверно, перебрал с коньяком, хотя ничего подобного не происходило с ним раньше, до встречи с зеленоглазой красавицей. Хорошо хоть, что удержался от своего намерения позвонить Горболепову. Минутная слабость, скорее даже нет, секундное наваждение вылилось бы в длительные объяснения с руководством.
И тут же Аркадий хватает трубку, чтобы позвонить Горболепову. На этот раз насчёт Петра Ильича, как и хотел.
– Слушаю, номер «двести сорок пять», – раздался в трубке сухой голос генерала.
Горболепов продолжает шифроваться, а Аркадий не знает, с чего начать.
– Тут, в общем... – путаясь, начинает он.
– Я же говорил, никаких звонков. Я сам свяжусь с тобой. Следуй инструкции. Операция «Хамелеон» назначена на завтра.
– Да знаю я, Сергей Леонидович, то есть генерал, то есть... тьфу ты... Тут такая история. Здесь... – и Аркадий понизил голос, будто это действительно могло помочь, если вдруг телефон прослушивался. – Вы знаете, генерал, человека по имени Пётр Ильич?
– Чайковский?
– Да при чём тут Чайковский? Здесь, в клинике, находится один человек.
– И что?
– Он опасается за свою жизнь.
– Ты-то тут при чём? Пусть наймёт себе охрану.
– Вы не понимаете. Этот Пётр Ильич был казначеем партии. И знаете, что он сказал? Он единственный, кто знает, где находится золото партии. Ему нужна помощь. На него идёт охота. Жду инструкций.
– Инструкция одна: поменьше спиртного.
– Генерал, я говорю серьёзно. Свяжитесь с аналитическим отделом, пусть там выяснят, действительно ли человек по имени Пётр Ильич имел отношение к партийному золоту.
– Все, кто имел к золоту партии прямое отношение, давно в могиле, «двести сорок пятый».
– Сергей Леонидович, понимаю, шансы невелики. Всё же смею настаивать, чтобы вы уточнили этот вопрос. Пожалуйста.
– Хорошо, «двести сорок пятый». Но до моего звонка никакой самодеятельности.
Генерал отключился, оставив агента в полной растерянности. Аркадий снял с предохранителя пистолет и вышел в коридор. Нарушать приказ генерала ему не впервой. Ступая тихо, как кошка, он прокрался к двери Петра Ильича. Прислушался. Тихо. И в этой тишине было что-то зловещее.
Он надавил на дверь, и неожиданно она открылась. И Аркадий понял, что опоздал. Пока мечтал о домике в деревне, валяясь в объятиях зеленоглазой красавицы, убийца тем временем не дремал. Аркадий вспомнил крик, удаляющиеся шаги в коридоре.
И в это время зазвонил телефон. Горболепов.
– Слушаю, генерал.
Голос у Горболепова был взволнованный.
– Аркаша... тьфу ты, «двести сорок пятый»! Слушайте мои указания. Операция «Хамелеон» остаётся в силе. Но до завтрашнего дня обеспечьте Чайковскому...
– Кому?
– Да Петру Ильичу вашему! Вот кому! Обеспечьте ему всё зависящее от вас, чтобы ни одна пылинка не упала с него, ясно? Завтра к вечеру прибудут наши ребята, сменят тебя. Я выяснил, что Пётр Ильич этот... в общем, тот ещё фрукт. Но об этом поговорим позже. А пока следуй новой инструкции.
– Понял, – рассеянно ответил Аркадий, тупо разглядывая лежавшее на полу тело в дорогущем адидасовском спортивном костюме серии Vintage.
Аркадий потрогал запястье, пульса не было. Не было крови и огнестрельных ранений. Скорее всего, отравление.
Потом он осмотрел палату, но ничего подозрительного не обнаружил.
– «Двести сорок пятый», что-то случилось?
– Да, Пётр Ильич мёртв. Я опоздал. Какие будут дальнейшие инструкции?
Казалось, генерала не удивило сообщение о смерти казначея партии.
– Выспаться перед завтрашней операцией, – сказал он. – Отбой.
Аркадий хотел было покинуть палату, но заметил в руке Петра Ильича клочок бумаги. Мёртвые глаза смотрели равнодушно, а на губах словно застыли то ли слова из «Интернационала», то ли обращение к Аркадию: «Не дай им тебя опередить снова. Найди «золото Ильича» и верни его народу...»
Аркадий забрал клочок бумаги из руки мертвеца, вышел в коридор и осторожно прикрыл дверь. Светиться лишний раз не стоило.

Аркадий хорошо выспался, на другой день за ним пришла уже другая медсестра, и он был этому даже рад, потому как снова чувствовал себя прежним.
Новая сестра была не прочь поболтать.
– Знаете, что ночью произошло? – сообщила она Аркадию, делая круглые глаза. – У нас был убит один клиент. Его отравили! Представляете? Первый раз такое ЧП за всё время существования клиники. Жуткая антиреклама. Семён Маркович ужасно расстроен, но просил никому ничего не рассказывать. Совершенно невероятная история. Человек собирался поменять лицо, да вот не успел. Говорят, он был каким-то банкиром, и его деньгами и золотом забиты хранилища в одном из швейцарских банков.
– А что ещё говорят? – лениво спросил Аркадий.
– А ещё, что у него вчера был посетитель, и скорее всего именно он и есть тот отравитель.
– Глупости, – сказал Аркадий. – С чего такая уверенность, что человека отравили? Возможно, просто подвело сердце. Причину смерти, особенно если это отравление, установить не так просто.
– И откуда вы всё это знаете? – опасливо почему-то протянула болтливая медсестра.
– Ну, в какой-то степени я медицинский работник.
– Понятно. Но дело в том, что в палате была найдена пустая ампула с изображением Золотого Скорпиона. И уж наверняка вы слышали про этот страшный Орден и его кровожадного Жреца?
– Краем уха, – ответил Аркадий.
В операционной его уложили на стол, анестезиолог провёл свои манипуляции, сделал укол, и Аркадий, погружаясь в сон, увидел подошедшего Семёна Марковича. Рукава халата были закатаны, и доктор вытирал полотенцем только что, видимо, вымытые руки. На левом запястье, рядом с часами, был вытатуирован скорпион, приготовивший для атаки жало.
И перед тем как заснуть, Аркадий успел подумать: «Ошибка. Очередная роковая ошибка. Я в самом логове».
Наверно, он произнёс это вслух, потому что Семён Маркович засмеялся и сказал:
– У нас ошибок не бывает. Фирма веников не вяжет, фирма делает гробы.
На подносе блестели скальпели и разные хирургические инструменты.

Глава пятая
СКОРПИОН

Помощник Жреца погасил в зале все факелы и, освещая себе путь тем, что был зажат в руке, спустился по скользким влажным ступеням на набережную Неглинки, если только это определение подходило к узкому, местами затопленному карнизу, тянувшемуся вдоль подземной реки.
Когда-то давно у этого человека было имя, работа, но не было смысла в жизни. Он искал его то в вине, то в наркотиках, то в продажных женщинах. Искал и не находил. Женщины приходили и уходили, наркотическое или алкогольное опьянение проходило тоже, но пустота оставалась. Однажды знакомый привёл его на собрание Ордена Золотого Скорпиона, и с той поры его жизнь перевернулась. Слушая проникновенные проповеди Верховного Жреца, он искренне верил в день, когда придёт Скорпион и всех осчастливит. Он был таким рьяным и послушным последователем, что однажды Жрец сделал его своим помощником. Посвятил в свои тайны, где, сбросив шкуру Мессии, предстал в обличье обычного мошенника. Но человеку на всё это было уже наплевать. Он привык служить. Он исправно помогал Жрецу одурачивать прихожан Ордена, выманивая у них золотишко и, якобы принеся в жертву Скорпиону, пряча затем в подземном хранилище. Он убирал по приказу Жреца неугодных строптивцев. Но продолжал верить. Верховный Жрец, посмеиваясь над ним в глубине души, старался не задевать его религиозных чувств, понимая, что только с помощью таких фанатичных и послушных машин он сможет достичь всемогущества, к которому стремился много лет.
И даже крамольные речи Жреца, сказанные в сердцах после последней проповеди, нисколько не поколебали его веру. Тем более, что однажды он сам видел промелькнувшее в реке громадное тело.
И вот теперь, бредя по этому, местами затопленному карнизу, давя мокриц и распугивая жирных крыс, хлюпая водой в промокших насквозь ботинках, человек вздрагивал при каждом подозрительном шорохе и, дрожа от страха, подносил факел к поверхности реки. Исходившее от неё зловоние красноречивее слов поясняло, что в этих мутных и мёртвых водах жизни нет и никогда не будет. Но человек, погрязший в вере, как в трясине, так не думал. Он знал, что предначертанное должно свершиться.
Он искал знаки, всматриваясь в реку и вперёд, в черноту, где река исчезала. Он был напуган существом, живущим в этих водах, но вместе с тем был убежден, что это и есть Скорпион, явления которого ждут тысячи фанатов Ордена. И тоже ждал встречи, надеясь, что окажется первым, кому выпадет честь узреть Золотого Скорпиона. Что касается рассказов о пропавших диггерах, он успокаивал себя тем, что они-то не были членами Ордена.
Вдруг он заметил на воде лёгкую рябь. Затем рябь сменилась волнами, которые шли из черноты, оттуда, куда свет факела не проникал, и добирались до самых ног. Человек прибавил шаг. Затем внезапно подвернул ногу и, не удержав равновесие, свалился в воду. Факел, шипя, погас. Золото, собранное с прихожан, он предусмотрительно сложил в холщовый мешок, и теперь этот мешок якорем потащил его вниз. Человек нашел в себе силы вынырнуть и в следующее мгновение вытянул из воды мешок с золотом и швырнул его на карниз.
Ухватившись за карниз, подтянулся и сел на него. Ноги оставались в воде, и он почувствовал, как что-то упругое и мощное коснулось их.
Человек быстро встал и, озираясь, будто мог увидеть что-нибудь в темноте, продолжил свой путь.
Рукой он трогал шершавую стену до тех пор, пока не наткнулся на ржавую металлическую дверь. Он вытащил из кармана ключ, на ощупь вставил его в замок и открыл дверь. Войдя в хранилище, закрыл за собой плотно дверь и облегчённо вздохнул. Где-то должен быть и запасной факел, и спички, и электрический фонарь. Сначала он отыскал в темноте фонарь и включил его. Последовал новый вздох облегчения. Потом нашёл спички и зажёг факел, установленный на стене в специальную нишу. Отблески от зажжённого факела и электрического фонаря отразились в больших кучах золотых украшений и драгоценностей, сваленных небрежно там и тут, словно в пещере сорока разбойников.
Поначалу золото сортировалось и складывалось аккуратно в большие пластиковые контейнеры. Когда же контейнеры закончились, а поток золота не только не иссяк, но и нарастал с каждым днём, поскольку всё больше людей, вступая в Орден, несли Скорпиону свою дань, пожертвования эти сваливались в хранилище небрежно прямо на пол. И сейчас человек бросил на пол свой мешок, издавший влажный и с перезвонами шлепок.
Затем погасил факел и, освещая путь электрическим фонарём, отправился обратно, не переставая тихо шептать: «Предначертанное должно свершиться. День близок».
И вдруг остановился, поражённый открытием, озарившим его.
«Если Скорпион действительно существует, то он ждёт то, что было принесено ему в жертву, и то, что по праву принадлежит ему. Он ждёт свое золото!»
И человек вернулся в хранилище, снова зажёг факел и принялся горстями бросать в воду золото, приговаривая:
– Прими то, что принадлежит тебе! Плоть к плоти!
Обручальные колечки, золотые часы с выгравированными дарственными надписями, серёжки с бриллиантами, подаренные когда-то любящими мужьями любимым жёнам, кулоны в виде сердечек и религиозной атрибутики летели в реку и быстро исчезали в мутной и зловонной воде. Возможно, золото просто тонуло, но человек думал, что его забирает Скорпион. И он видел, как по воде снова пошла рябь, и он, не переставая дрожать от страха, всё бросал и бросал золото в воду.
– Яви мне своё могущество! – попросил человек.
И огромное золотое тело, переливаясь в свете фонаря и пламени факела, появилось из воды.
– Скорпион! – только и выдохнул человек. И в порыве фанатичного экстаза повалился на колени.
Сверкнула клешня. Ухватила человека, как тряпичную куклу, и в следующую секунду чудовище вместе с добычей исчезло под водой.

Глава шестая
ДЕВУШКА, МОЖНО С ВАМИ
ПОЗНАКОМИТЬСЯ?

Аркадий открыл глаза и понял, что он жив. Это было странно. Ещё более странным было то, что на лице он нащупал бинты. Значит, операция «Хамелеон» была всё-таки проведена. Увидев на запястье Семёна Марковича вытатуированного скорпиона, Аркадий решил, что он – один из людей Верховного Жреца, и жить ему, следовательно, оставалось всего ничего. Распластанный на операционном столе, под наркозом, он был беззащитен, как никогда. Даже если Семён Маркович продолжал оставаться внештатным сотрудником Управления, это не означает, что он не мог в какой-то момент сменить масть и начать двойную игру. Но оставался один вопрос. Если сейчас был самый благоприятный момент расправиться с Аркадием, то почему Семён Маркович не воспользовался им и сохранил ему жизнь? И для чего, судя по бинтам, всё-таки вживил ему в мышцы лица тысячи специальных полимеров? Может, Семён Маркович и Верховный Жрец, предводитель всей этой пресмыкающейся армии, имеют на него какие-то свои виды? И, возможно, Семён Маркович не догадывается, что Аркадий его раскусил? Пётр Ильич потерял бдительность, и его быстренько убрали. Интересно, кто это сделал – тот таинственный посетитель или лично Семён Маркович? Или же они из одной шайки-лейки, то бишь из одного Ордена?
Аркадий поднял голову и увидел, что он находится в своей палате. Он встал и подошёл к зеркалу. Голова была перебинтована, лицо полностью скрыто, как у древнеегипетской мумии. Оста-
валась узенькая щёлка для глаз.
Аркадий открыл холодильник, достал новую бутылку коньяка, на этот раз – «Hardy Perle». Налил бокал почти до краёв и выпил одним махом. Пищи для размышлений было предостаточно, поэтому Аркадий чувствовал потребность снять напряжение и расслабиться. Интересная получилась история. Соблюдая строжайшую конспирацию, он прибыл сюда, чтобы окончательно «умереть» для всех своих врагов, и... оказался в самом логове!
Аркадий походил по палате, затем вернулся к холодильнику, достал коньяк и повторил. Нужно было срочно линять отсюда, но вот – как?
Пистолет, как ни странно, был на месте, остальные прибамбасы он сдал в технический отдел перед тем, как отправиться сюда, в клинику. Ничего, с двумя охранниками на воротах он справится и голыми руками. Аркадий сделал пару выпадов – стальные кулаки, промелькнув в воздухе, бесшумно поразили невидимую цель и застыли в ожидании новой.
Он вдруг вспомнил детство, проведённое в детском доме. Именно в то время и прицепилось к нему это прозвище – Психованный. Вообще-то он был нормальный, адекватный
ребёнок, не озорной, как другие, не злой, не жадный, но справедливый и, как с сарказмом сказала про него одна из воспитательниц, «творящий добро». И это было действительно так. Он не просто творил, он высматривал, вынюхивал, и когда другие, ничего не замечая, могли пройти мимо, он спешил на помощь в самых разных делах. Упала старушка – помогал подняться. Забрался котёнок на верхушку дерева, а слезть боится – карабкался на дерево и снимал котёнка. Он творил это добро быстро, ловко, не ожидая никакой награды и с таким серьёзным и спокойным видом, словно ради этого и родился. Но когда на его глазах происходила несправедливость, девочку кто-нибудь обидел или что-то ещё, тут Аркаша преображался. Куда девалась его спокойная самоуверенность! Он принимал вид воинственный и петухом бросался на обидчика девочек или кого бы то ни было. Наказывал того по полной, даже если он был старше и, возможно, сильнее. Уверенность в своей правоте делала Аркашу мужественнее и сильнее в сотни раз.
Так, стоп! – приказал себе Аркадий. – Сейчас главное – не торопиться и не наделать очередных глупостей.
Мобильник! – вдруг вспомнил он. – Срочно связаться с Горболеповым!
Он пошарил по карманам: пакетик с лекарством, которое он забыл принять, и бумажка из руки мертвеца. Телефона не было. Или выронил, пока его перекладывали с операционного стола на каталку, или же вытащили нарочно. Можно, конечно, было смотаться и так, но Аркадий решил, что генерала нужно обязательно предупредить, потому как он и не догадывается, что Семён Маркович – враг. И остаётся одно: забраться в кабинет к Семёну Марковичу и по спецсвязи выйти на Горболепова. Нынешнее положение вещей давало Аркадию полное право поступить так, как ему вздумается. Он войдёт в кабинет Семёна Марковича, и пусть кто-нибудь попробует его остановить!
Аркадий выглянул в коридор: никого. Бесшумно он дошёл до лестницы, пройдя мимо аквариума с пираньями. Потом вернулся и сунул в аквариум руку. Пётр Ильич оказался прав. Рыбы с внешностью кровожадной пираньи оказались нрава безобидного, как гуппи. Аркадий достал из кармана носовой платок и принялся над аквариумом вытирать руку. В этот момент в воду упал пакетик с порошком, который он нечаянно вытащил вместе с платком. Пакетик мгновенно набух и пошёл на дно.
В коридоре на втором этаже было так же безлюдно, как и на первом. Аркадий прижал ухо к двери кабинета Семёна Марковича. Внутри было тихо. Он вставил в замочную скважину обычную с виду булавку, покрутил её туда-сюда и замок, щёлкнув, открылся. Пожалуй, эта универсальная булавка-отмычка, в два счёта открывающая любой замок, была единственным, что Аркадий не сдал в технический отдел вместе с другими хитроумными приспособлениями своего арсенала, нарушив тем самым приказ руководства. С пистолетом же марки ПСМ-78, которым оснащается высший командный состав Управления и лично он, Аркадий Филин, не расставался никогда.
Войдя в кабинет, он прикрыл за собой дверь. Сел в кожаное кресло, над которым висел портрет Президента, при виде которого Аркадию захотелось вытянуться в струнку, козырнуть и отрапортовать: «Спецагент Отдела Х по вашему приказанию прибыл. Служу Отчизне!» – и всякое такое, вплоть до панибратского обнимания, лобызаний и совместного распевания гимна. Как это произошло во время их последней встречи в Кремле.
Аркадий поднял телефонную трубку. На аппарате спецсвязи не было ни диска, ни каких-либо кнопок.
– Оператор слушает, – раздался из трубки мягкий женский голос.
– Соедините, пожалуйста, с генералом Горболеповым, – попросил Аркадий. – Это Семён Маркович. Пластический хирург, – добавил для чего-то.
– Назовите кодовое слово.
– Пиранья, – почему-то произнёс Аркадий, и тут же сам себе удивился: при чём здесь пиранья?
– Код неверный. Ваш номер...
– Хамелеон!
– ...будет...
– Скорпион!
– ... временно заблокирован.
Оператор повесил трубку, и Аркадий понял, что надежды получить от Горболепова новые инструкции, а заодно предупредить его, что Семён Маркович – враг, не оправдались. Придётся полагаться только на себя. Вспомнил запоздало кодовое слово. «Скальпель»! Именно его Семён Маркович назвал оператору.
Ещё Аркадий вспомнил, что благодаря какой-то специальной инъекции заживление ран происходит очень быстро, и ему уже через два часа можно будет снять бинты. И это хорошо, потому как не нужно будет выходить из клиники с забинтованным лицом, не придётся идти по улице мумией, распугивая прохожих. Если же он ещё раздобудет и волшебные пилюли, будет и вовсе замечательно. Приняв пилюлю, сменит лицо и неузнаваемым покинет клинику. Когда действие катализатора закончится, примет пилюлю другого цвета. И так, меняя одно лицо на другое, доберётся до столицы, где с генералом Горболеповым они и попытаются распутать весь этот таинственный клубок из Верховного Жреца, казначея партии Петра Ильича, его посетителя, после которого он и отдал Богу душу, предателя Семёна Марковича и всего «золота Ильича». Записка из руки мертвеца наверняка прольёт свет истины на многое в этой истории.
Аркадий выдвинул ящик письменного стола, который оказался не заперт, и увидел несколько небольших прозрачных контейнеров из пластика, наполненных пилюлями. Всё правильно: оранжевая должна превратить его в рыжеволосого юнца, красная – в седовласого старца и синяя – в голубоглазую брюнетку-секси. Аркадий насыпал в карманы понемногу пилюль из каждого контейнера и так же незаметно, как пришёл, покинул кабинет Семёна Марковича.
Он спускался по лестнице, где вчера встретил зеленоглазую красавицу, и думал, что хорошо было бы встретить её вновь.
Ожидания не оправдались: не встретил. Но зато его ждал другой сюрприз. В аквариуме все рыбы плавали кверху брюхом, и Аркадий понял: порошок. Стоило случайно уронить пакетик в аквариум, и всё стало на свои места. Его хотели отравить! И принесла порошок ему именно она, зеленоглазая красотка, из-за которой он чуть было не погубил свою карьеру! Вот так дела! Значит, кулон с изображением Скорпиона на её шее – не просто так, не принадлежность к родившимся под этим вполне безобидным знаком, это – символ принадлежности к Ордену Золотого Скорпиона! Как и татуировка на запястье Семёна Марковича! Да они здесь, выходит, все заодно. И попал он в настоящую цитадель зла, из которой нужно убираться как можно быстрее!
В своей палате перед зеркалом он принялся снимать бинты, слой за слоем осторожно отматывал, как изоленту со старой электропроводки, ожидая увидеть обезображенное свежими шрамами лицо. Однако лишь приглядевшись очень внимательно, можно было увидеть мелкие, словно морщинки, чёрточки. И щетину.
Аркадий, достав модную электробритву «Senokos», тщательно побрился. Потом, недолго думая, он бросил в рот синюю пилюлю и проглотил.
Через несколько минут перевоплощение началось. Сначала он почувствовал, как заработали под кожей невидимые моторы, превращая химическую энергию в механическую, а затем в зеркале увидел, как лицо вздувается буграми, затем некоторые оседают, образуя впадины и меняя форму носа, губ, подбородка и всего остального. Коричневый цвет глаз сменился на ярко-голубой, как у сиамской кошки. Прямые волосы свернулись сами собой в тугие красивые локоны.
«Ничего, – подумал Аркадий, придирчиво разглядывая своё новое отражение. – Хорошенькая. С такой я сам не прочь бы был познакомиться».
Он накинул ветровку, современный фасон которой стирал напрочь половую принадлежность того, кто её одевал, превращая в бесполое существо, озабоченное тренировками и пробежками. Обул моднющие кроссовки «Dristnja na postnom masle» и беспрепятственно вышел из особняка на улицу, взглянув напоследок на таблички возле двери. Одна из которых констатировала, что сейчас здесь находится отделение российского НИИ пластической хирургии, а другая робко напоминала, что когда-то, сто с лишним лет назад, здесь останавливался великий русский писатель, автор «Идиота» и «Братьев Карамазовых», и призрачно намекала, что, возможно, именно здесь его посетила мысль написать одно из своих бессмертных произведений. Табличка скромно умалчивала, что останавливался писатель здесь проездом, по причине непогоды и раскисших дорог, и, давя клопов в своём неуютном номере (в то время в особнячке размещался постоялый двор), проклинал дожди, грязь и эту Тмутаракань, где его угораздило застрять.
Свежий воздух приободрил Аркадия и придал ему сил. Он почувствовал себя так, словно выбрался на свет Божий из тёмного и сырого подвала, и сразу вспомнил свой сон, где преследовал Жреца по подземным мрачным лабиринтам, а потом тот превратился вдруг в Скорпиона, огромного, страшного, из чистого червонного золота, пули от которого отскакивали, как от лимузина, бронированного по стандарту НАТО.
По дорожке, вымощенной природным камнем, Аркадий дошёл до ворот и уверенно вторгся в будку к охранникам. Их было двое, и оба они встрепенулись при появлении Аркадия, который успел заметить, что один из охранников читал книгу Олега Рубашкина «Как жениться на миллионерше», а второй листал какой-то гламурный журнал.
Было ясно, что два этих твердолобых обалдуя в чёрной униформе – представители того безнадёжного поколения, о котором сегодня пишут книги и снимают кино, причём те, кто это делает, ни черта про то поколение не знает, потому как сами родились или намного раньше, или намного позже. Поколение, чей старт был ярок и чья жизнь была растрачена бездарно, давно покоится на бесчисленных российских кладбищах. Редкие выжившие его представители обитают исключительно в будках охраны, как в заповедниках, облачённые во все чёрное, словно в наказание за прежнюю пёструю и весёлую жизнь в начале девяностых – бэушные «бэхи» с кожаным салоном и музыкой «Macintosh», фигуристые и длинноногие любовницы на переднем сиденье, малиновые пиджаки, белые дороги, высокомерный взгляд, золотые цепи в палец толщиною на бычьей шее. И абсолютная уверенность, что в твои двадцать с небольшим жизнь удалась и продолжаться так будет вечно. Прогнозы не оправдались.
Малиновые пиджаки поистрепались и вышли из моды. Белые дороги, ведущие в никуда, привели к единственной развилке с надписью на указателе: «Налево тупик и костлявая с косой. Направо клиника для реабилитации наркозависимых и жизнь как у всех». Кто поумнее, выбрали направо. «Бэху» сменила древняя отечественная «копейка» тестя с багажником на крыше и скрипучей магнитолой с заезженной кассетой Михаила Круга, причём заезжена она одной-единственной песней – «Владимирский Централ», от которой тесть с тёщей готовы повеситься, когда их весной на их же машине везёт вместе с рассадой на дачу некогда крутой зятёк. Самое интересное заключается в том, что тёща по привычке продолжает зятька побаиваться. Ещё с тех времен, когда он, важный, с задранным до небес носом, разъезжал на лаковом BMW и к своей машине всякий сброд близко не подпускал, тем более с рассадой в грязных ящиках. И потому выражать своё недовольство задолбавшим «Владимирским Централом» она будет привычным способом. То есть станет пилить супруга, вспоминая ему грехи столетней давности. А тот, ошалев от музыки не меньше, станет терпеливо всё это выслушивать, вместо того чтобы разрешить конфликт очень просто и эффектно – отвесив зятю-обалдую подзатыльник и выбросив осточертевшего Круга в окно, потому как теперь – можно. Что касается золотых цепей, они давно были проиграны в карты или сгинули в ломбардах. Любовницы, шустро перебирая длинными ножками, разбежались.
От былой самоуверенности и высокомерия не осталось и следа. Свирепый взгляд в прошлом. И сегодня на лицах охранников были нарисованы холуйские, угоднические улыбки. Аркадий подумал, что тот из них, кто читал Рубашкина, наверняка мечтает ещё вкусить красивой жизни, охмурив богатенькую вдову. А другой смирился, понимая, что прошлое не вернуть и красивую жизнь сегодня он может увидеть лишь в своих воспоминаниях или на страницах гламурного журнала.
– Привет, мальчики! – бросил Аркадий охранникам, думая, как бы половчее перескочить через турникет, который открывался после того, как человек клал для идентификации ладонь на специальную площадку.
Охранники вежливо ответили на приветствие и так же вежливо напомнили, что необходимо просканировать линии ладони и предъявить пропуск.
– Какие вы щепетильные мальчики, – сказал Аркадий, пытаясь придать голосу шаловливый тон. – То руку вам, а то и ещё чего. Скоро придумаете ещё, может, попу сканировать.
– А что, было бы неплохо, – хохотнул тот, что был с журналом. – Но только если бы это касалось красоток, вроде тебя, – и тут же смолк, понимая, что позволяет лишнего в разговоре с посетителльницей клиники. Кто знает, может, эта дамочка – жена какого-нибудь нефтяного магната. Ляпнешь, не подумав, а потом беды не оберёшься.
– Бюрократы вы, мальчики. Любите усложнять жизнь простым людям. Я очень тороплюсь.
– Я, конечно, извиняюсь, – кашлянув для солидности, произнёс второй охранник. – Но наше дело маленькое. Нам говорят – мы выполняем.
– Понимаю, – восхищённо пропел Аркадий. – Вы – солдаты и живёте приказами. Как это восхитительно!
– Ну да, – поддакнул охранник. – Мы как солдаты. Начальство приказывает, а мы – вперёд, на мины. Извиняюсь я, но такой порядок. Ладонь быстро идентифицируется, потом показываете пропуск, и вы, покинув клинику, идёте по своим делам.
– И как быстро она иденти... или как там?
– Мгновенно, вы что, не помните?
– Конечно, помню. Но сами знаете – память девичья. Да и нельзя ли без этого обойтись? Неужели вы меня не помните? Я пришла утром, у меня была назначена консультация у Семёна Марковича.
– Помним, как же, – к удивлению Аркадия ответил
охранник с журналом. – Но порядок есть порядок.
– И что, кто-нибудь порядки ваши пытается нарушить?
– А то! – сказал охранник, мечтавший жениться на миллионерше. – ЧП у нас тут произошло. Клиента убили. Отравили прямо в его палате!
– Да ну! У вас так всё здесь строго, такая охрана, и вдруг – убийство. Вы шутите?
– Серьёзно говорю. И дело в том, что клиент сам ждал посетителя, а он его и укокошил.
– Что вы говорите!
– Серьёзно говорю. И спокойно, идентифицировав ладонь, вышел. Мы сигнал получили с опозданием, потому и не удалось злодея задержать. Только выскочили за ним, а он по газам дал и укатил на своём «Порше», как бешеный.
– Ага, – подтвердил другой охранник. – «Порше», я сам видел. И номер «666». Как у сатаниста какого-нибудь. Красивая тачка.
– И вы думаете, что убийца он? Посетитель этот?
– Кто же ещё? Больше некому. Кладите, пожалуйста, ладонь.
Аркадий положил ладонь на площадку, но не на то место, где светился контур, указывающий, куда руку класть, а сбоку.
– Нет-нет, – сказал охранник с журналом, – не сюда, а вот сюда. Давайте я покажу.
Он подошёл к Аркадию и попытался взять его за руку, чтобы показать, как нужно идентифицировать ладонь, но Аркадий незаметным ударом в область солнечного сплетения свалил того с ног, а затем, подскочив к другому охраннику, одним ударом вырубил и его.
– Полежите, – сказал он уцелевшим представителям безнадёжного и канувшего в Лету поколения. – Вот так, минут тридцать отдохнёте, а потом очухаетесь. Свой пропуск я, кажется, потеряла.
Аркадий перемахнул через турникет и покинул «цитадель зла». На автостоянке, уже за пределами клиники, его окликнули из одной машины:
– Девушка, а, девушка!
– Чего вам? – хмуро спросил Аркадий.
– Можно с вами познакомиться?
Аркадий обернулся и тут же услышал:
– Простите, я обознался.
В машине сидели двое, в клетчатых, как у клоунов или довоенной шпаны, кепках, на коленях у одного лежала фотография Аркадия Филина.
– Похож?
– Да ты что? Это ж баба! Ничего общего с нашим клиентом! Разве что походка, как у мужика!
И двое засмеялись, провожая взглядом удалявшуюся спину Аркадия.

Глава седьмая
ПОСЛАНИЕ МЕРТВЕЦА

Сменив несколько маршруток и такси, Аркадий убедился, что «хвоста» нет, и велел ехать на железнодорожный вокзал. Таксист, томно поглядывая в зеркало на Аркадия, видел голубоглазую серьёзную красотку и болтал без умолку. По томному взгляду и вежливости, сквозившей из всех его пор, было ясно, что таксист страшный бабник, не упускавший возможности завести, так сказать, служебный романчик. Было очевидным, что жена таксиста была в курсе всех его намерений, потому как то и дело звонила на мобильник и громко (даже Аркадий это слышал) спрашивала:
– Ты где?
– Да еду я! Клиента везу!
– Баба? Молодая?
– Да какая баба! Мужик! Да, страшный!
Успокоив жену, таксист удовлетворённо поглядывал на Аркадия: дескать, вот я какой ловкач, раз-два и отделался от назойливой, как муха, жены. Он и не понимал, что близок к истине и под маской смазливой красотки скрывается суровая гладиаторская внешность. Хотя насчёт страшного можно было бы и поспорить, – прежние подружки часто находили Аркадия симпатичным или мужественно привлекательным, но страшным – никогда.
Аркадий украдкой посмотрел на свои ULISSE NARDIN и незаметно бросил в рот синюю пилюлю. Не хватало ещё на глазах таксиста превратиться в самого себя. Да и часы не стоило светить, потому как сразу ясно, что мужские. Аркадий сначала планировал добираться до столицы в разных обликах – два часа юнец, два часа старик – ради конспирации, понятное дело, но потом решил всё-таки, что лицо всю дорогу будет одно – женское.
– На вокзал, – сказал таксист. – Понятно. Уезжаете куда?
– Да.
– А вы, я вижу, не местная? – продолжал «клеиться» таксист.
– Как угадали? – спросил Аркадий.
– Профессиональная наблюдательность. Местные сидят, уткнувшись в одну точку, или по мобильнику болтают. А вы, смотрю, любуетесь достопримечательностями, ни один памятник не пропускаете. Наши так не делают.
– Всё верно, – улыбнулся Аркадий. – Я проездом в вашем городе. Очень симпатичный городок. И Достоевский, слышала, когда-то здесь останавливался.
– Что Достоевский, – разволновался вдруг таксист, объезжая очередную выбоину в асфальте. – «Идиот», одним словом! Братец Карамазов! Нынче у нас другие герои! Такие личности, что мама не горюй! Один Юркин чего стоит!
– Это кто, тоже писатель? – спросил Аркадий.
– Маньяк! – делая страшное лицо, рявкнул таксист. – Восемь загубленных девичьих душ на его счету. В девяносто пятом его осудили, пятнадцать лет дали. Скоро выйдет. Недавно последователь у него объявился по кличке Шнурок – слышали?
– Нет.
– Ночами ловил одиноких дамочек и душил шнурком. И не простым, а обязательно от дешёвых кроссовок «Спранди». Пять невинных душ на его счету. Тоже поймали. Дали уже двадцать пять лет. Странно, что вы ничего этого не знаете. И НТВ, и Первый канал шикарные сюжеты сделали о наших душегубах. Неужели не видели?
– Да нет же.
– Жалко. Но не думайте, пожалуйста, что у нас тут одни маньяки обитают. У нас тут ещё кузница олимпийских чемпионов.
– Правда?
– А то. Немов – наш земляк. Хоркина – землячка. Мишин, чемпион наш олимпийский по борьбе классической, тоже родом отсюда. У Маскаева Олега – звезды мирового бокса, тоже наши корни.
Таксист, воодушевившись рассказами о своих знаменитых земляках, забыл о своём амплуа бабника и опомнился только тогда, когда они приехали на вокзал. Он попросил оставить телефончик, а когда Аркадий продиктовал номер мобильника Кондолизы Райс, оставил свой, убеждая, что как только будет ещё проездом в нашем городе, может смело звонить ему в любое время дня и ночи. И тогда-то он, дескать, покатает её по городу и покажет все достопримечательности – где Шнурок подкарауливал своих жертв и всё такое.
Аркадий вышел из машины и увидел, что вокзала как такового нет – старое здание снесли, а новое ещё не построили. Напротив обломков высился памятник стратонавтам – ещё одна из достопримечательностей Мордовии, потому как именно на её территории экипажу воздухоплавателей в составе трёх человек суждено было потерпеть крушение в 1934 году. На своём стратостате «Осоавиахим-1» Павел Федосеенко, Андрей Васенко и Илья Усыскин поднялись на небывалую для того времени высоту в 22 километра, прежде чем рухнуть и усыпать осколками колхозное поле небольшой и ничем до того времени не примечательной автономной республики.
Аркадий купил в кассе, расположенной в полуподвальном помещении ближайшей к обломкам вокзала пятиэтажки, билет на имя Николая Нехороших. Под этим именем он поступил в клинику пластической хирургии, которое, впрочем, сразу же заменили номером. В целях конспирации до столицы Аркадий решил добираться в прежнем, то бишь новом облике. Протягивая кассиру паспорт на мужское имя, Аркадий, всё ещё в маске голубоглазой красавицы, не сомневался, что проблем не возникнет. Потому как в захолустных городишках принято обилечивать как попало. Сунул документ – и ладно. И даже если с фотографии будет улыбаться шоколадное личико Наоми Кэмпбелл, а человек, протягивающий документ, копия Роуана Аткинсона, ему всё равно выдадут билет, отсчитают сдачу и вежливо пожелают счастливого пути. И всё потому, что на периферии напускная вежливость граничит с вопиющим разгильдяйством, безответственностью и на всё наплевательством. И так же в поезде проводнику будет наплевать, кто предъявит ему билет и чья физиономия красуется на документе, по которому билет выдали. Аркадий подумал, что в этом провинциальном пофигизме имеются свои плюсы. По крайней мере, для него.
Как и предполагал Аркадий, проводница порвала билет, даже не взглянув на него, и сунула в специальный кармашек в своей дерматиновой сумке. Аркадий, взглянув на часы, принял очередную пилюлю.
Соседом по СВ оказался мужик лет пятидесяти пяти в дешёвом и старом костюмчике. На шее у него болтался широченный галстук такой яркой и безвкусной раскраски, словно был выкраден из гардероба самого Филиппа Бедросовича. Было ясно, что послали этого чувака в командировку впервые, и он, нацепив по настоянию жены этот дурацкий галстук, сохранившийся в шифоньере с холостяцких времён, всю дорогу будет лихорадочно соображать, впишется ли со своим галстуком в формат остальных младших сотрудников жилищно-эксплуатационных контор, собравшихся на симпозиум, посвящённый проблеме засорения унитазов и канализационных труб. Начальство, расщедрившись, купило ему билет в СВ, и теперь он, упиваясь собственным величием и значимостью, ошалело обводит взглядом тесную купешку с мутным зеркалом. И ждёт, что удача пошлёт ему ещё один бонус в лице такого же старпёра, с которым можно и за жизнь поговорить, и распить бутылочку, предусмотрительно и тайно от жены взятую с собой.
Но судьба посылает ему не старпёра-собутыльника, а довольно молодую и симпатичную особу, при виде которой командировочный обречённо вздыхает, потому как порох в пороховнице давно иссяк, и достаёт из чемодана книгу с каким-нибудь зловещим названием. «Монстры из хорошей семьи» или «Белоснежка и семь оборотней».
Аркадий вежливо говорит:
– Добрый вечер!
Сосед настороженно отвечает на приветствие. Смутное подозрение закрадывыется в его душу, потому что дамочка хоть и симпатичная, но едет одна и почему-то совершенно без багажа. Даже косметички нет.
Подозрения усиливаются, когда командировочный замечает, что дамочка по часам бросает в рот какие-то таблетки. А когда Аркадий от нечего делать насмешливо скажет: «Отличный галстук», старпёр и вовсе впадёт в панику. Спрятав испуганные глаза за книгой, он будет мучительно размышлять, что всё это значит, и в конце концов придёт к выводу, что его пытались соблазнить. И первой, с кем он поделится этой новостью, вернувшись домой, будет, конечно же, жена, которая, пряча галстук в шифоньер, игриво скажет: «Кобель такой, больше не пущу ни в какую командировку». И «кобель» петухом станет расхаживать вокруг своей супруги, с гордостью вспоминая, как он устоял перед искушением и сохранил целомудрие.
Аркадий постелил постель и, не раздеваясь, лёг поверх одеяла. Внутренние часы будили его каждые два часа и заставляли принять пилюлю. Старпёр тоже спал прямо в одежде, очевидно, опасаясь новых ночных домогательств.
Поезд приехал на Казанский вокзал утром, и Аркадий, взяв такси, прямиком направился в Управление.
В отличие от провинциальных таксистов, столичные немногословны. Все они озабочены одним: как бы побольше срубить с клиента, затратив минимум времени, и стараются не завязывать по дороге дружественных бесед о семье, погоде и прочем, сосредоточенно рисуя в голове навигационные маршруты, сокращающие путь, и ведя сложные математические расчёты, чтобы обоснованно выклянчить пару лишних сотен. «Бензин нынче опять подорожал. А в Ираке на один доллар целый бак можно заправить», – ненавязчиво скажет он или что-то в этом роде, чтобы вам стала ясна существенная разница поездки в такси в Москве, одном из самых дорогих городов мира, и блокадном Багдаде.
Аркадий не стал томить мятежную душу, пребывающую в постоянном беспокойстве, дискомфорте и сложных вычислениях, и оставил хорошие чаевые ещё до того, как они приехали, и пока таксист не сломал себе голову, разрабатывая стратегический план под названием «На бензинчик бы».
В Управление Аркадия, понятное дело, не пустили.
«Чёрт возьми, – подумал он в сердцах. – Есть и обратная сторона медали. Я – лучший агент отдела Х за всю его историю, и сам Президент однажды признал это, а какой-то молокосос с сержантскими лычками на вахте гонит меня прочь, как прокажённого».
И сам тут же рассудил, что всё идет по плану. Если его не признали в родном Управлении, это лучшим образом подтверждает, что операция «Хамелеон» прошла успешно.
– Хорошо, – говорит он сержантику. – Тогда позвоните генералу Горболепову.
– И что сказать? – лениво интересуется сержантик.
– Скажите, прибыл «двести сорок пятый».
Сержант по внутреннему телефону связывается с Горболеповым.
– Товарищ генерал, – докладывает он неторопливо. – Тут к вам какая-то женщина, говорит, «двести сорок пятая».
– Срочно пропустить! – ревёт в ответ трубка голосом Горболепова. – Срочно!
Сержант испуганно вскакивает со своего места и пропускает Аркадия, вытянувшись в струнку и отдавая честь.
Аркадий неузнаваемым проходит холл, в лифте поднимается на третий этаж. Пройдя коридор, он упирается в дверь с кодовым замком. Аркадий набирает код и попадает прямо в объятия Горболепова.
– Аркаша! – в голосе генерала отеческая радость за отпрыска, вернувшегося домой после недельного путешествия по клубам, кабакам и прочим злачным местам. И иронично добавляет: – Отлично выглядишь.
– Сергей Леонидович, бросьте этот чёрный юмор.
– Ладно-ладно, Аркаша, я действительно рад тебя видеть.
Они прошли в кабинет Горболепова. Генерал распорядился насчет кофе, у Аркадия же начали ходить желваки, двигаться нос, морщиться лоб и раскатываться губы.
– Действие катализатора прекращается, – пояснил он. – Принять пилюлю?
– Отставить, – приказал генерал, и когда лицо Аркадия приняло обычный вид, обнял ещё раз. – Ну, здравствуй, мой мальчик! Ты – дома! Потому можешь ни о чём здесь не беспокоиться, и лично для меня привычней, когда у тебя родное лицо, так сказать, а не «запаска».
– Сергей Леонидович, я и сам очень рад вас видеть. Информации столько, что голова идёт кругом. И самое главное, что Семён Маркович...
– Ну-ну, – мягко перебил его Горболепов. – Не торопись. Время у нас есть. Давай по порядку.
– Хорошо. В первый же день я встретил этого странного старика Петра Ильича... Возле аквариума с пираньями, хотя и не совсем пираньи оказались...
И Аркадий обстоятельно, не торопясь, принялся за рассказ о том, как познакомился с Петром Ильичом, о том, как тот просветил его, что каждый второй «Porsche Carrera» на столичных улицах – контрафакт, да и вообще практически всё, что нас окружает, – подделка. От часов и водки до «Чёрных квадратов» Малевича. Заправляет же всей этой Империей подделок – всего один человек, разъезжающий на поддельном же «Porsche Carrera» с госномером «666». Именно этого человека Пётр Ильич ждал, и именно после его ухода Аркадий обнаружил его мёртвым...
– Значит, убийца он? – спросил генерал.
– Выходит, он. Но есть ещё один любопытный момент. В палате возле тела нашли ампулу от яда, а на ней изображение Золотого Скорпиона. Значит, этот Император фальшивок или принадлежит к Ордену, или его посещением воспользовались, чтобы замести следы. И вообще, судя по всему, вся эта клиника кишит людьми Верховного Жреца. А потому как Пётр Ильич располагал информацией, где находится золото партии или, как он называл, «золото Ильича», думаю, люди Жреца сперва пытались выудить из него информацию о местонахождении золота, а когда он ничего им не рассказал, просто убрали.
– Опять Верховный Жрец, – поморщился генерал. – Думаю, ты прав, и охотится за золотом именно он. Прихожане, неся ему колечки и бабушкины серьги, уже сделали его одним из богатейших людей в стране, но его амбиции и аппетит таковы, что он мечтает править миром! Для осуществления этой своей бредовой идеи он пойдет на всё, чтобы завладеть «золотом Ильича». И мы должны ему в этом помешать. Задача ясна?
– Да, генерал.
– Сиди-сиди, не на рапорте. Ты лучше, Аркаша, расскажи, как же ты Петра Ильича не уберёг?
– Виноват, Сергей Леонидович.
– Опять баба?
– Она самая. Вышел от Петра Ильича на пару минут, чтобы с вами связаться, а тут – она. Медсестричка зеленоглазая... Я был словно загипнотизирован, я буквально влюбился и в какой-то момент понял, что жить без неё не могу, представляете? Конечно, она милая, но не до такой же степени, чтобы я в одночасье решил бросить службу и, признаюсь как на духу, навострить лыжи в какую-нибудь деревеньку. Дом уютный, козочка...
– Поподробнее! – взволнованно сказал вдруг генерал.
– Куда уж подробнее? Решил завести семью, ребятишек, и сам не понимаю, как на меня это нашло. Всё, думаю, жить без неё не могу. Она моя единственная, и смысл всей жизни увидел только в ней. Это сейчас-то мне на неё плевать. Наваждение какое-то было.
– Духи это были, Аркаша, а не наваждение!
– Не понял, Сергей Леонидович.
– Духи «Domik v derevne». Последняя разработка западных спецслужб, полностью подавляют волю и сопротивление. Всё происходит действительно так, как ты рассказал. Вдохнув аромат духов, человек мгновенно попадает под воздействие их чар. На некоторое время он влюбляется в объект, распространивший запах, и мечтает создать с ним уютное гнёздышко. Если человек женат, принимает решение бросить жену. Если одержим работой, как ты, он ставит жирный крест на своей карьере. Через какое-то время, конечно, он приходит в себя, но злоумышленник своего добивается-таки. В твоём случае тебя, видимо, просто хотели держать подальше от Петра Ильича. Видно, духи эти появились и здесь, у наших врагов. Не понимаю одного, почему он открылся именно тебе?
– Всё очень просто, Сергей Леонидович. Пётр Ильич сказал, что я напоминаю ему его погибшего сына. Ещё он знал, что на него идёт охота. Потому в клинике и спрятался, чтобы поменять лицо и продлить себе жизнь, но вышло вон как.
– Себя, Аркаша, не вини. Твоей вины здесь нет совершенно. Ты и сам находился в клинике по той же причине, на тебя тоже идёт охота.
– Люди Жреца?
– Да. Сначала мы сомневались, перепроверяли информацию, а теперь я просто убеждён.
– Сергей Леонидович, вы узнали, что собой представляет этот Пётр Ильич? Вернее, представлял?
– Конечно, Аркаша, я всё выяснил. После твоего звонка я связался с аналитическим отделом, и вот что там раскопали. Золотой запас царской России на 1916 год составлял в долларовом эквиваленте четыреста миллиардов, сейчас эта сумма в сотни раз выше. Не успели ни спрятать, ни за границу вывезти. В 1919 году Ленин с Колчаком поделили золото поровну, одному 250 тонн и другому 250 тонн. Ленин свои четыре вагона направил на запад, Колчак свои – на восток. Все меры предосторожности, охрана, как положено. Ленин вёз своё золото в Германию, Колчак через Маньчжурию намеревался своё отправить на сохранение к япошкам. Омск – первый и последний перевалочный пункт Колчака, дальше вагоны словно испарились.
– И при чём здесь Пётр Ильич? – спросил Аркадий.
– Подожди, это только начало истории. В тридцатых всплыла фамилия Блаклиндера, бывшего мэра, то бишь коменданта Иркутска, который самолично командовал расстрелом Колчака. И тот перед казнью признался ему, что никакого золота в его эшелоне не было и что Ленин попросту надул его. Как сейчас мошенники делают «куклу» из бумаги вместо денег и впаривают лохам, так и Ильич поступил с Колчаком. Доля Колчака, почти три тысячи ящиков с золотыми слитками, на самом деле были «куклой», несколько золотых слитков сверху – в остальных кирпичи. Что его одурачили, Колчак выяснил лишь в Омске, пытался устроить Ильичу разборки, но его быстренько, чтобы не шумел, поставили к стенке. Само же золото, всего восемь вагонов, Ленин объявил достоянием народа и тайно отправил в Швейцарию.
– И оно в одном из швейцарских банков? – радостно воскликнул Аркадий. – Осталось узнать банковский код!
– В том-то и дело, что местом назначения значился не банк, а филиал шведской компании Ifo, которая производила и до сих пор производит керамическую сантехнику. Дошло ли золото до места назначения – выяснить, к сожалению, не удалось. Но узнали мы другую интересную деталь. То, что Пётр Ильич, фамилия его Мешков, действительно занимал одну из должностей в ЦК, в хозяйственном отделе.
– Какое это имеет отношение к золоту, Сергей Леонидович? Вы сами говорили, что те, кто к нему стоял близко, давно в могиле.
– Да, это так. Кто из окна выбросился, кто застрелился, но после развала Союза бывшие партаппаратчики кончали с собой десятками, как американские банкиры в 1929 году после краха на фондовой бирже. И не значит, что все эти смерти как-то связаны с исчезнувшим золотом. По крайней мере, к такому выводу пришёл лично я после информации из аналитического отдела. А Пётр Ильич в конце восьмидесятых тайно был командирован в Швецию, где побывал всего в одном месте – в городе Броммель, в главном офисе компании Ifo. Цель его миссии и какое отношение эта сантехническая фирма имеет к пропавшему золоту – это и предстоит узнать. Не просто же так Ленин выбрал её конечным пунктом золотого эшелона. Этим ты теперь и займёшься. Поисками исчезнувшего золота царской России.
– Пётр Ильич называл его «золотом Ильича» и мечтал вернуть народу. Хороший был человек, и костюм спортивный на нём был приличный, адидасовский, серии Vintage. Сказал, что умирать будет с Интернационалом на устах.
– Почтим его память минутой молчания, – предложил Горболепов.
Они встали, застыв в гробовом молчании, секретарша, внося кофе, остановилась, как вкопанная, с подносом у дверей.
И только после того, как Горболепов с Филиным сели, она подошла, поставила поднос на стол и расставила чашки, кокетливо поглядывая на Аркадия, потому как безнадёжно была в него влюблена, как и большинство сотрудниц Управления.
– Спасибо, Светочка, – сказал ей Горболепов.
– Пожалуйста, Сергей Леонидович. Рада вас видеть, Аркадий. Опять путешествовали по миру? Пальмы, яхты в голубой лагуне, девушки в красивых купальниках?
– Да нет, – засмеялся Аркадий. – Сергей Леонидович решил устроить мне отпуск. Отправил на несколько дней в деревню к родственникам. Отдохнул, порыбачил.
– Насколько я знаю, у вас нет родственников, – заметила Светочка, мило улыбнувшись.
– Я и говорю: к своим родственником отправил. У меня, детдомовского, откуда бы им взяться? Верно, Сергей Леонидович?
– Верно, Аркаша, верно, – подтвердил генерал, а когда секретарша вышла, добавил: – Молодец. Хоть Светочка – человек проверенный, правильно сделал, что про родственников наболтал. О том, что ты сейчас можешь менять лицо, как хамелеон, практически никто не знает, кроме меня и людей из Технического Отдела, но им полагается знать, сам понимаешь. Без этого никак. Кстати, потом отправишься к Эдуарду Петровичу, он с ребятами приготовил для тебя несколько своих изобретений.
– А машину?
– Машину я и имел в виду, не переживай, без колёс не останешься. Только теперь про «аудюху» на время придётся забыть. Враги знают про предпочтения, так что пока никакой «А-5 bolid».
– Какую же машину приготовил мне Эдуард Петрович?
– Вот у него потом и поинтересуешься. А пока никакой самодеятельности. Первым делом выяснишь, что это за такой Император подделок, потому как, судя по всему, он послед-
ним видел живым Петра Ильича. Если даже он и невиновен в смерти Мешкова, наверняка обладает какой-то информацией.
– Да он это, Сергей Леонидович! И охрана видела, как он пулей выскочил и умчался на своём «Porsche Carrera».
– Что же тогда они не остановили его?
– У него и пропуск был, и сканирование линий ладони прошло успешно, а до охраны сигнал дошёл, когда он уже за ворота выскочил. Они за ним, он в машину и по газам.
– Понятно. Разберёмся.
– И самое главное, Сергей Леонидович, – сказал Аркадий, прихлёбывая ароматный кофе. – Семён Маркович – враг. Потому я и свинтил из клиники.
– Враг? – удивился Горболепов.
– Да. Не понимаю только, для чего он провёл всё-таки эту операцию «Хамелеон», вставил полимеры эти, когда мог просто убрать меня, и всё. Я думаю, у Верховного Жреца там филиал. Одурачил всех и там своими проповедями о пришествии Золотого Скорпиона и о том, что он Мессия. Наивных людей ещё полно на свете. И красотка та зеленоглазая. На шее кулон в виде скорпиона. Сказала, что родилась под этим знаком зодиака, а сама хотела меня отравить.
– Я бы не назвал Семёна Марковича наивным, – ответил Горболепов. – И, если честно, сомневаюсь, что он враг и один из людей Жреца. Наша дружба с ним, Аркаша, проверена временем, но, конечно же, всё мы выясним и перепроверим. Да и для чего? Он богатейший человек, благодаря своим золотым рукам и таланту всего достиг, и непонятно, для чего ему связываться с этим ненормальным, но умеющим убеждать себя и других в своей правоте Жрецом. И скорее, не в правоте, а в вымысле. Распространяет ложь, и сам же в неё верит. Хотя нет, как можно верить в пришествие Золотого Скорпиона, когда, собрав с прихожан пожертвования, он использует золото в своих личных целях. Его «Maybach» почти на девяносто процентов состоит из этого благородного металла, представляешь? Но на этом обвинение не построишь, многие нувориши сегодня чудят, насколько хватает фантазии, и лимузин из золота – это не повод для ареста и судебного разбирательства. Внутри Ордена действует строгая конспирация. Собирает Жрец своих прихожан то ли где-то тайно в столице, то ли за городом, это тоже предстоит нам выяснить. Будем искать золото и не будем выпускать из виду Жреца. Возможно, за что-то и уцепимся.
– Жрец, может, Семёну Марковичу и не нужен, а вот он, как человек богатый и обладающий возможностями, просто незаменимыми в преступной деятельности, Жрецу вполне мог понадобиться. Как тот же Пётр Ильич. Где золото и богатство, там и Жрец. Правильно я рассуждаю, Сергей Леонидович?
– Возможно, Аркаша, возможно. Всё это ещё предстоит нам выяснить. Пока же отправляйся в Технический Отдел. Эдуард Петрович ждёт тебя.
Аркадий отставил чашку с недопитым кофе и поднялся. Прямо за спиной Горболепова он нажал на невидимую кнопку, и часть стены отъехала в сторону, открывая небольшую дверь. Вход в Технический Отдел.
– Да, – вдруг вспомнил Аркадий. – Вот. Возможно, это поможет отыскать нам «золото Ильича».
Он положил перед Горболеповым клочок бумаги.
– Что это? – спросил генерал.
– Послание мертвеца. Пётр Ильич оставил. Записка была зажата у него в руке. Написано «Рос...», дальше слово обрывается. Скорее всего, написано маркером, потому как буквы, я бы сказал, очень упитанные. Возможно, это какой-то знак. Или ключ к разгадке. Возможно, это начало слова «Россия», с намёком на то, что «золото Ильича» находится здесь, в России. Разрешите идти?
– Ладно, иди. В аналитическом отделе постараются эту загадку разгадать.
Аркадий закрыл за собой дверь и услышал, как часть стены автоматически встала на своё место. По узкому коридорчику он спустился вниз, в святилище Эдуарда Петровича.

Глава восьмая
ТЕХНИЧЕСКИЙ ОТДЕЛ

В детстве у Эдуарда Петровича было прозвище Самоделкин за страсть к изобретательству. Его комната напоминала лабораторию средневекового алхимика, дополненную предметами современного интерьера – письменный стол, кровать, радиола «Сириус-111». Стол, словно у чернокнижника, был завален специфической литературой. Правда, вместо мрачных трудов по оживлению мертвецов и вызыванию духов на столе лежали стопки вполне безобидных журналов «ЮТ» и «Моделист-конструктор».
Отношение взрослых к пристрастию Эдика было неоднозначным. Мама ругала за прожжённый ковер и испорченный телефонный аппарат, по которому её сын пытался связаться с внеземной цивилизацией или хотя бы с тётей Валей из передачи «В гостях у сказки», подключив его к электросети. Папа одобрительно разглядывал дневник, из которого двойки и тройки исчезали без следа, когда на них капали специальным раствором, изобретённым Эдичкой, и говорил: «Дерзай, сынок! Кулибиным будешь!» Учительницы в школе от его изобретений стонали. На уроке биологии макет человеческого скелета плясал и гонялся за преподавателем, пытаясь укусить. Химичка не подпускала его к реактивам, чтобы не было как в прошлый раз, когда после его неудачного опыта пришлось делать в кабинете ремонт, а ей покупать новое платье. С самого раннего детства Эдичка страдал дефектом речи – он шепелявил.
Повзрослев, Эдик изобретательство не забросил, хотя Самоделкиным его больше не дразнили. Шепелявить он так и не перестал. Закончив радиотехнический факультет местного государственного университета, устроился на местный же радиотехнический завод инженером, сделал сотни рацпредложений и изобретений в самых различных сферах и отраслях, вплоть до оружейной и авиастроительной, защитив их патентами, а потом его бурная изобретательская деятельность была замечена компетентными органами. Его вызвали в столицу, не объясняя причины. В поезде Эдик, то есть уже Эдуард Петрович всю дорогу размышлял, чего он мог такого натворить, чтобы им заинтересовались эти самые органы. Никакой противозаконной деятельности он не вёл, а про шпионов читал только в книжках. Посему решив, что вызвали его по ошибке и на месте всё выяснится и образуется, он вытянулся на вагонной полке и заснул сном праведника. А в Москве его ожидал настоящий сюрприз, потому как никакой ошибки не было, а было неожиданное предложение возглавить Технический Отдел секретного Отдела Х, на которое Эдуард Петрович ответил радостным согласием. О таком он не мог мечтать и в детстве, потому как теперь в его распоряжении был не только неистощимый запас собственной фантазии вкупе с папиным благословением «Дерзай!», но и практически неограниченный бюджет, оборудованная по последнему слову техники лаборатория, секреты передовых шпионских технологий и разработок и штат из высококлассных специалистов.
Штат, помимо технического и обслуживающего персонала, составляли: специалист по ядам, специалист по оружию и взрывчатым веществам, специалист по авто- и мототехнике, стилист-имиджмейкер (помогавший Аркадию определиться, какой галстук с каким костюмом надеть), инструктор по рукопашному бою и эротическому массажу, специалист-компьютерщик (семнадцатилетний прыщастый паренёк Тимофей по кличке Хакер-квакер, без труда взламывающий любые коды, пароли, да и вообще всё, что можно и нельзя взломать в мире высоких технологий), специалист по бальзамированию (всезнайка в области, как лучше схоронить труп врага, после того как специалист по ядам даст чёткие инструкции насчет лучшего способа отравления), специалист по выживанию (этот подскажет, каких букашек можно кушать, а каких нет, оказавшись налегке в джунглях или монгольских степях), специалист по литературе, живописи и искусству (чтобы просвещать культурно), специалист по рогам и копытам (учивший, как соблазнить жену французского, например, посла, чтобы использовать её в своих интересах – попытаться завербовать или хотя бы выудить нужную информацию. И как уносить копыта, если вдруг будешь застигнут врасплох разгневанным рогоносцем. Всего 193 способа), специалист по языкам (учит правильно ставить ударение в слове desert) и, наконец, психоаналитик, чтобы было кому поплакаться в жилетку и который ставит тебе релаксационный диск с шумами моря, когда депресняк давит похмельный или когда бьёшься в экзальтации после чересчур сложного задания.
Отлаженная работа механизма всей этой команды под руководством Эдуарда Петровича сводилась к одному: обеспечивать бесперебойную и неуязвимую жизнедеятельность главного винтика в этом механизме, суперагента Аркадия Филина, который, мягко спустившись по ступеням, вошёл первым делом в автомобильный бокс Технического Отдела.
На лице Аркадия отразилось разочарование, когда он увидел предназначенный для него автомобиль. «Porsche Cayenne 2». Средство передвижения телевизионных дамочек и гламурных подонков. На таких раскатывают Ксюша Собчак и Лера Кудрявцева. Рэппер Тимати. И теперь на такую же тачку должен пересесть и он? Это что, в полку гламурных подонков, безмозглых рэпперов и теледив прибыло? Но почему тогда цвет чёрный, а не розовый, как полагается?
– Нравится? – спросил, подходя, Михаил, специалист по авто, мото и всему, что движется и выдаёт не меньше хотя бы трёхсот лошадиных сил.
– Прикалываешься? – ответил Аркадий. – На выставке Allianz Super Car & Baks не было ни одной машины этой марки. А знаешь, какие там были машины? «Bentley», «Ferrari», «Lamborghini»! И это даже не внедорожник, это спортивный кроссорвер!
– Вот именно – спортивный! – сказал Михаил. – Всем известно твоё пристрастие к быстрым родстерам и тяжёлым внедорожникам, и потому начальство решило, что тебе нужна машина, сочетающая в себе качества гоночного болида и серьёзного проходимца.
– Серьёзного? – продолжал горячиться Аркадий. – Да я уверен, он завязнет в первой же луже!
– Зря кипятишься, – мягко сказал Михаил. – Ты ещё ничего не узнал про машину, а уже возмущаешься, словно тебе подсунули «УАЗ-патриот» или «Ладу-калину». Поверь, это действительно очень серьёзный автомобиль. К тому же сам знаешь, что на твоей любимице, турбированной «А-5», тебе выезжать попросту небезопасно. Надеюсь, что всё это временно.
– Я тозе на это надеюсь, – произнёс сзади шепелявый голос Эдуарда Петровича. Он так же, как Горболепов, отечески обнял Аркадия, хотя и был старше его всего лет на пять-шесть. Очки с толстыми линзами, неизменная щетина и седые, торчащие в разные стороны волосы прибавляли ему внешне лет двадцать, делая похожим на добродушного мужичка предпенсионного возраста. Рядом с ним были имиджмейкер, худой, высокий, весь в коже, вылитый Сергей Зверев, хотя звали его более красиво и гламурно – Арнольд, и специалист по ядам Жорик, маленький, толстый, с выпученными глазами и бритой наголо головой, которая почему-то отливала зелёным, делая его похожим на жабу.
Они тоже сердечно поздоровались с Аркадием.
– Аркаша! – жеманно сказал Арнольд, чмокнув его в щеку. – Машина – просто чудо. Салон – кожа Nevada, отделка деревом, аудиосистема BOSE Surround System, сабвуфер, все дела.
– Да погоди ты, – перебил его Жорик. – Смотри, Аркаш, нажимаешь вот эту кнопку, и сзади выплескивается ядовитое облако, здорово? И в аптечке целый арсенал...
– Бар в салоне, – опять встрял Арнольд. – Там всё, как ты любишь. Пилюльки «Антиполицай» тоже в баре. И эмблема герба «Porsche» внутри каждого колёсного диска. Выглядит очень эффектно.
– Под задним сиденьем контейнер, – сказал Жорик. – В нём две песчаные эфы Echis carinatus carinatus, один арлекиновый аспид Micrurus fulvius fulvius и три самых ядовитых гада на земле Oxyuranus microlepidotus. Так вот этот Oxyuranus microlepidotus, или попросту «тайпан», ядом всего лишь одного укуса может отправить на тот свет сто человек. Кормить их не нужно, в контейнере имеется отсек для мышей и отсек для зерна. Мыши едят зерно, змеи мышей. Всё автономно. Когда зерно закончится, на панели загорается специальная лампочка. В багажнике мешочек с крупами. Так что не забывай кормить мышек. Контейнер съёмный, при надобности можешь брать его с собой на задание. Очень удобно. Подложил змею врагу в портфель или карман, и порядок.
– Очень удобно, – передразнил коллегу Арнольд. – Расползутся прямо в машине, и будет тебе удобно. А если мыши кончатся, что тогда? Нужно было дополнительный датчик
установить.
Арнольд с Жориком вдруг принялись спорить, и этим воспользовался Михаил.
– Самое главное, – сказал он, – это технические характеристики. Думаю, они тебя впечатлят. Объем двигателя 6,5 литров выдаёт семьсот лошадиных сил, представляешь? Если мощности вдруг не хватает, включаешь режим «Форсаж», и двойной турбонадув добавляет ещё сотню «лошадок». Пневматическая подвеска SUPER PASM на бездорожье автоматически увеличивает клиренс. Диски R26. Резина «Pirelli» – пуленепробиваемая, спецзаказ, всесезонка. На шоссе незаменима и в сухую погоду, и в дождь, а по грязи гребёт, как лопатой. Межосевой дифференциал регулируется электроникой, но это уже не заводские настройки, а наши собственные инновации. Коробка передач шестиступенчатая, Tiptronic. ABS, ASR – всё как полагается. Так что, Аркаш, на бездорожье вполне можешь потягаться с «Круизерами» и «Геленвагенами». Список опций можно разместить на десяти листах, а про климат-контроль, датчики дождя и света, ксеноновые фары, парктроник и омыватель фар и говорить нечего. Видишь, какой огромный, практически во всю крышу, люк?
– Наверно, прикольный вид через него открывается ночью, – сказал Аркадий. – Луна, звёзды прямо над головой.
– Это чтобы было удобнее катапультироваться, – ответил Михаил.
– Катапультироваться? – Аркадий ничем не выказал удивления.
– Ну, да. В случае необходимости нажимаешь вот эту кнопку, и срабатывает катапульта, как в истребителе.
И Эдуард Петрович принялся Аркадия просвещать. Для начала он сообщил Аркадию творческий принцип Фердинанда Порше, который заявил в 1948 году: «Я не нашёл автомобиль, о котором мечтаю, и потому решил создать его сам».
Аркадий на это заметил, что Генри Форд, выпуская первую партию автомобилей, заявил, что цвет может быть любым, но обязательно чёрным. И, видно, руководствуясь соображениями давно почившего гения автомобилестроения, ему выбрали машину именно чёрного цвета.
На эти слова Эдуард Петрович ответил, что руководствовалась его команда, создавая авто для Аркадия, в основном философией Фердинанда, но и слова Генри Форда не лишены смысла, так как машина действительно по желанию владельца может менять цвет.
И продемонстрировал, вытянув из-под порога какой-то шланг с длинноносым пистолетом на конце, как это делается. Нажимаешь кнопку – и струёй специального раствора в две минуты смываешь чёрную краску, под которой обнаруживается действительно розовый цвет в голубой цветочек, как у теледив. Причём ни дождь, ни летящий из-под колёс гравий краску повредить не в силах. Старый шпионский трюк. Если нужна снова конспирация, смываешь розовый цвет, и под ним обнаруживается чёрный, под ним снова розовый. Раствора в специальном баке 30 литров, на три мойки, так что нужно не забывать подзаправляться. Номера меняются нажатием кнопки на руле. Документы имеются на те и другие. На случай, если вдруг всё-таки угораздит где-нибудь застрять, под защитной дугой спрятана лебёдка, а из восьми выхлопных труб сзади задействованы всего лишь четыре, остальные четыре лишь имитируют их и в случае необходимости выстреливают ракетами, в каждой трубе по ракете. Нажатием кнопки из-под лебёдки выползает огромный диск циркулярной пилы, если вдруг дорогу преградит свалившееся дерево. Ну и там примочки, вроде выливающегося масла, выстреливающей краской пушки, чтобы заляпать в случае чего преследователям лобовое стекло, мощного бортового компьютера, навигации и оружейного арсенала, запрятанного в автомобиле как внутри, так и снаружи. Броня В-6. И самое главное...
Эдуард Петрович сделал эффектную театральную паузу, а потом прошепелявил:
– Афтомофиль умеет плафать. Амфифия, знасит.
– Здорово, – сказал Аркадий. – И как это действует?
Михаил принялся объяснять:
– По идее ничего сложного. Все полости в машине герметизированы и превращены таким образом в многочисленные поплавки, заполненные воздухом. Да и вся машина герметизирована не хуже подводной лодки. Есть два режима. Подводный и надводный.
– То есть я могу и под водой на ней передвигаться?
– Совершенно верно.
– Круто!
– Ещё как круто! Выбираешь режим, какой тебе нужен, и дальше дело техники. Молодцы! Вы, парни, реально постарались.
– Это ещё не всё, – снова прожеманничал Арнольд. – Я так переживал из-за этой пластической операции, что все ночи, пока ты был в клинике, почти не спал. У тебя такие правильные и мужественные черты лица – вылитый Кевин Костнер или кто там снимался в «Снайпере»? Том Бесингер, что ли? Дэниэл Крэйг? Я не пережил бы, если бы из тебя слепили какого-нибудь Брюса Уиллиса. С залысинами и ехидной ухмылочкой – вот, дескать, какой я крутой орешек. Да он урод настоящий! Ральфа Файнса я стерпел бы ещё, но Брюса Уиллиса – никогда! Эта метода «Хамелеон» – просто вау. Принял пилюльку, и ты на пару часов неузнаваемо меняешь суровую внешность гладиатора на юный типаж рыжеволосого ботана. Или на пенсионера. Или на брутальную красотку. На последний вариант в машине комплект одежды от Dolce & Gabbana, духи «Hannae Mori».
– А косметика? – спросил Аркадий. – Я подумывал об этом, когда сваливал из клиники. Например, помада Essence de Beaute от Dr. Pierre Ricaud, тени от Bourjois и тушь от Maybe line.
– Прикалываешься? – сказал Арнольд. – Намазюкаешься всем этим ширпотребом, и будешь как лох. Косметика исключительно от MAC, которой пользуется каждый боец на передовой гламурного фронта. Из тех, кто готов умереть с криком «Calvin Klein!» на устах. И кому на надгробном камне можно писать: «Они сражались за «Gucci». Пойми, Аркаша, что если какая-нибудь наша тусовщица рекламирует тушь от Maybe line, это не значит, что она обязательно ею пользуется. Скорее наоборот. Все эти примитивы вроде бы страшно разборчивы, но на самом деле пользуются, так сказать, одним корытом, наполненным пойлом в их формате. Каждый мнит себя исключительным индивидуумом, не подозревая, что остальные хрюкающие создания у корыта, с перепачканными лейблами рыльцами, точно такого же мнения. Смотрят друг на друга, как в зеркало, и умиляются: «Вау!» Законодатели моды, все эти Dolce & Gabbana и прочие одурачиватели тусовочных персонажей, выливая в корыто очередную порцию эксклюзивного пойла, радостно потирают руки, подсчитывая барыши и удивляясь всем этим болванам и тупицам, которых за большие деньги они наряжают одинаково, как детдомовских, но которым дают надежду почувствовать себя в когорте избранных.
– Не больно ты жалуешь своих, так сказать, коллег по цеху, – улыбнулся Аркадий.
– Обижаешь, брат, – уже без жеманства ответил Арнольд. – Коллеги по цеху – это вы, Жорик, Эдуард Петрович, ты, ребята, вся наша команда. А то, что я разбираюсь в косметике, модной одежде и аксессуарах, это моя работа. На показы и тусовки я тоже хожу, чтобы не выпадать из ритма. Профессио-
нальная, знаете ли, нужда гонит.
– Ага, – поддакнул подошедший Хакер-квакер. – Я тоже из чисто профессионального любопытства взломал все компьютерные сети Пентагона и NASA, запустил им туда самолично созданный вирус «Prozhorlivi Bush», и было обалденно, когда бывший президент Соединённых Штатов, с огромными и окровавленными клыками, как у вампиров, появляясь на мониторе каждого пользователя в Пентагоне, говорил: «Vi eshe ne polizuetesi poroshkom «Tide»? Togda ya idu k vam!» – и начинал пожирать без разбору файлы с секретной информацией. Я им убытков на сотни миллионов нанёс, а Сергей Леонидович меня ещё и пожурил.
– И правильно сделал, что пожурил, – заметил Жорик. – Тебе волю дай, ты все инопланетные корабли с курса начнёшь сбивать. Не хватало нам ещё, чтобы «тарелки летающие» с неба сыпались, как яблоки с дерева. Ты и Била Гейтса по миру пустишь, дай тебе волю. В каждый мобильник готов посадить по своему вирусу.
– Он ещё ребенок, – возразил ему Арнольд. – Причём ребенок гениальный. Пусть развивается, нечего ему мешать.
– Это смотря кто кому мешает, – сказал Жорик, у которого второй день глючил мобильник и который в любой технической неполадке привык видеть происки Хакера-квакера. – Этот ребёнок до того развился, что космонавты, покидая орбитальную станцию, не могут найти обратно дорогу и вопят в прямом эфире: «SOS! Пришлите спасательную шлюпку!» А он на это только посмеивается, что-то колдуя в своём компьютере.
– Прошу заметить, что космонавты-то не наши, – уточнил Хакер-квакер. – И даже не китайские, а американские. То есть наши если не враги, то и не друзья точно. И ничего такого с ними не случилось, помотались немного, повопили, а потом благополучно вернулись на свою орбитальную станцию. И урок им.
– Какой ещё урок? – спросил Жорик.
– Космополитический. Гагарин был первым космонавтом, значит, космос принадлежит только нам, и америкосам делать там нечего. Долой американскую глобализацию и хот-доги с кока-колой! Да здравствует русский квас и пирожки с грибами!
– Ты, я гляжу, патриот, – заметил Аркадий, которого Хакер-квакер уважал безумно.
– Я, Аркадий, считаю, что правильно говорю. И вообще нужно поднять вопрос о том, чтобы Аляску назад забрать. Не люблю я этих америкосов. А ты, скажи, ты их любишь?
Аркадий деликатно промолчал, хотя так же, как и Хакер-квакер, был патриотом. Именно в этом и заключалось его ремесло – служить своему народу, быть преданным Президенту и выполнять деликатную работу своего Правительства по всему миру.
Вместо ответа Аркадий спросил Эдуарда Петровича:
– Бензин в баке есть?
– Полный бак, Аркас, полный бак. Понимаю, прокасися хосесь. Мис, – обратился он к Михаилу, – открой ворота.
Определённого маршрута не было, Аркадий наслаждался запахом кожи Nevada и мощью, спрятанной под капотом «Cayenne». Он ехал медленно, но знал, что стоит надавить на педаль газа, и стрелка тахометра улетит на красное поле. Места, где Аркадий ехал, сплошь были исторические. Там когда-то издавали царские указы, тут публично рубили головы, а рядом торговый люд предлагал вяленую рыбу и фрукты тем, кто пришёл на казнь полюбоваться, как сегодня в кинотеатрах предлагают попкорн и колу. И где-то прямо здесь протекала река Неглинная, которая по весне разливалась, затопляя окрестности, и которую позже заточили в бетонные берега и спрятали с глаз долой под мостовую. На площадях нынче головы прилюдно не рубили, не было торговых каменных рядов, да и на месте самих площадей и лобных мест высились дома, построенные в конце XIX века, лежал асфальт, по которому сегодня на каждый Первомай стучат башмаками марши несогласных – коммунисты с красными знамёнами и нацболы с имперским триколором.
Выезжая на Садовку, Аркадий резко тормознул и дал задний ход. В сантиметрах от «Cayenne», бешено сигналя и ровно, как по рельсам, пронеслась древняя отечественная «шестёрка». Прямо к крыше был привязан не менее древний (скорее всего неисправный) и раскачивающийся холодильник, готовый в любой момент сорваться и упасть или на прохожего, или на дорогую иномарку. Крышка багажника не закрывалась из-за выглядывавших из него лопат, мотыг и прочей петрушки. За рулём с каменным лицом и испуганными глазами сидел намертво пристёгнутый старый чел в военной рубашке и белой хэбэшной фуражке. Знакомый типаж. Водители-профессионалы и просто уверенные пользователи дорог давно и заслуженно прозвали этих горемык «подснежниками» за то, что выезжают они на своих древних корытах, гружённых нещадно чем попало, исключительно по весне, когда сходит снег, потому как резины шипованной у них отродясь не водилось, зимой они ездить боятся, да и некуда.
Весной надобность одна – отвезти на дачу барахло, которое всю зиму готовилось, складываясь на балконе, и немолодую свою супругу, которая за время этой поездки постареет ещё лет на десять. Супруга отчаянно молится про себя и мечтает об одном: чтобы скорее приехали и чтобы не свалился с крыши этот чёртов холодильник, который всё равно не работает и который взяли на дачу только потому, что выбрасывать жалко. Память её хранит прошлогодний случай с соседями по даче. У них по весне свалилась плохо привязанная газовая плита. Уделала иномарку, за которую они по сей день не расплатились.
Избежав столкновения, Аркадий подождал, пока его пропустит симпатичная девушка на «Х 6», и, благодарно кивнув, выехал на Садовое Кольцо. И сразу же утопил педаль газа. С чудовищным рёвом он помчался по улице, обгоняя машины как справа, так и слева. Дорога – его стихия. Он даже не пользовался навигацией, которая помогла бы выбрать маршрут. На электронику, подсказывавшую, когда лучше совершать обгон, Аркадий не обращал внимания. Все расчёты он производил в голове, убеждаясь всё больше в том, что Эдуард Петрович с командой подготовили для него действительно серьёзный автомобиль. Тормоза действовали безотказно. Там, где поток машин сгущался, Аркадий через две сплошные выезжал на встречную. И скоро был замечен инспектором на «Ford-focus».
Заметив нарушителя, тот сам грубейшим образом нарушил правила дорожного движения, развернувшись через две полосы. Включил мигалку и, эффектно помаргивая ею и похрюкивая в автоматюгальник, помчался за Аркадием.
– Попробуй догони, – сказал тот себе, входя в азарт. – Какой там у тебя, приятель, движок? Максимум двухлитровый. Что ж, давай посоревнуемся.
Соревнования, вернее, погоня завершилась так же быстро, как началась. Сто сорок пять «фордовских» лошадок не смогли угнаться за табуном из восьмисот породистых скакунов. Инспектор быстро отстал.
Потом Аркадий неторопливо ехал по Кутузовскому проспекту, а затем неожиданно для самого себя свернул на Рублёво-Успенское шоссе. Подснежников здесь практически не увидишь, зато чаще, чем где-либо в столице, можно встретить «Bentley», «Bugatti» и «Lamborghini».
Планка-ограничитель не позволяет попасть на шоссе большегрузным автомобилям, а дорожные знаки вечером и ночью красиво подсвечиваются.
Раньше по обочинам были установлены билборды с текстом, недоступным восприятию среднестатистического немца или, например, испанца: «Любые дома. Вертолёт в подарок». Теперь их сменили билборды психотерапевтов, потому как нувориши, понастроившие здесь дома, живут в постоянном стрессе и страхе.
За коваными оградами виднеются готические башни и адмиралтейские шпили. Определённого архитектурного стиля и направления здесь нет. Выстраивая себе жилище, человек руководствуется собственной фантазией и толщиной кошелька. Нищих здесь тоже нет, хотя по соседству с замками нуворишей и теледив можно ещё встретить ветхие хатки коренных рублёвцев.
Раздоры. Жуковка. Замки. Лес. Сосны. Не доезжая до Николиной горы, Аркадий сворачивает на какую-то просёлочную дорогу с лужами по обочинам. Наверно, ночью здесь шёл дождь. Аркадий решает испытать машину на бездорожье. И видит впереди ещё один «Cayenne». Дорога ведёт в никуда, потому понятно, что человек за рулём машины хочет уединиться с подружкой или же он, как Аркадий, решил проверить ходовые качества своей машины. Практически каждый водитель полно-
приводного авто мнит себя в душе гонщиком-раллистом. Ему видятся пески Сахары, разрисованный шлем на голове, призовые места за гонку Париж-Дакар или Москва-Пекин и покрытые грязью бока своего мощного внедорожника. И обязательно большая бутылка с шампанским, из которой он поливает проигравших соперников и трёх девиц в бикини.
Аркадий догоняет ползущий впереди автомобиль, равняется с ним, шлифуя левой стороной обочину, и видит, что за рулём парень и он один. Значит, действительно из тех, кто с детских лет мнит себя гонщиком. Стать которым, увы, не довелось, и потому разъезжает по загородной грязи на купленном папой авто.
Аркадий сигналит, приветствуя парнишку. Тот сигналит в ответ, и понятно, что он рад попутчику, и записал его уже в соперники, с которым нужно посостязаться на бездорожье. Улыбается Аркадию и показывает знаками: дескать, давай позарубаемся?
Аркадий показывает знаками, что не возражает. Парень этому рад ещё больше, приоткрывает окно и, подождав, когда Аркадий опустит своё стекло, говорит:
– Что ставим на кон?
Парень, казалось, озадачен, но только на секунду. Ему лишь бы в грязи побуксовать, подарок папин раскурочить, почувствовать себя гонщиком, который в два счёта уделает всех своих соперников. Но награда должна же быть, в самом деле.
– Бутылку шампанского, – отвечает он.
– Rose от Dom Perignon, – добавляет Аркадий, вспомнив коварную зеленоглазую красотку. Кулон в виде скорпиона, пальчики в золотистой икре. Почему всегда так? Стоит почувствовать симпатию к хорошенькому созданию, как тут же это создание пытается отправить тебя на тот свет.
– Идёт, – говорит парень.
Они ставят автомобили на одну линию, бешено газуют, а парень, подражая профессиональному судье в автоспорте, загибает пальцы на руке, приближая момент старта.
Три, два, один!..
Аркадий намеренно пропускает соперника вперёд, тот, видимо, хорошо знаком с дорогой, и потому необязательно бросаться в омут с головой самому, достаточно понаблюдать за своим соперником. Тот мчит на полном ходу, съехал с дороги, мелькает между соснами, но по тому, как он бешено поддавал газку в лужах, Аркадий понимает, что ездить он ни черта не умеет. Научился выпендриваться, а знать не знает, что в грязи и лужах нельзя газовать. Машину в таких местах нужно вести внатяг, чувствуя её поведение. Конечно, электроника поможет вывести тебе машину из заноса, но в том, что машина не завязнет в грязи, электроника гарантии дать не сможет. И потому иногда нужно полагаться на себя, на свой опыт.
Впереди показалась огромная лужа, и Аркадий, не желая испытывать судьбу, тоже свернул с дороги в сосны.
Лес кончился. Машины вырвались на простор, пересекли дорогу и, ломая заросли бурьяна, помчались по полю. Аркадий продолжал держаться сзади и немного в стороне, чтобы грязь из-под колёс впередиидущего авто не залепляла ему стёкла. Он знал, что победит. Объём движка в шесть с половиной литров против обычных четырёх и восьми без труда позволит это сделать. Но решил поиграть с соперником.
Водонапорная башня была уже видна. Лишь овраг разделял её с машинами. Аркадий подумал: зачем в этом месте водонапорная башня? Наверно, выстроили её в давние советские времена этаким форпостом или указателем, что здесь неподалёку будет начато строительство дачи видного политического деятеля сталинской эпохи. Но деятель оказался врагом народа, шпионом, контрреволюционером и его быстренько пустили в расход. А башня осталась. Кирпич местами обвалился, местами зеленел мхом, и всё подножие башни поросло бурьяном.
На краю оврага соперник Аркадия притормозил, спуск был крутым. Машина накренилась так, что того и гляди перевернётся. Дно оврага представляло пейзаж из Camels Trophy. Аркадий спустился следом и тут начал, так сказать, наступать сопернику на пятки. Тот нервничал и отчаянно давил на педаль газа, чтобы не дать Аркадию опередить себя. Аркадий уверенно и спокойно гнал рядом, его машина взлетала на кочках, штурмовала лужи, обдавая машину противника грязной жижей.
До башни оставалось метров пятьсот. Аркадий притопил педаль газа, и машина, набирая чудовищные обороты, вырвалась вперёд. Соперник, не справившись с управлением и пытаясь объехать огромнейшую и, судя по всему, глубоченную лужу, на полной скорости влетел в неё и завяз.
Аркадий доехал до башни, зафиксировав своё первенство, затем развернулся и остановился у лужи.
Соперник выглядел разочарованным. Но не тем, что завяз в грязи и, возможно, угробил подвеску. И не тем, что проспорил шампанское. А тем, что проиграл гонку какому-то незнакомцу. Он-то здесь регулярно форсирует бездорожье, нет-нет пригласит кого-нибудь посоревноваться, и нет ему равных, и всех-то он легко уделывает. Ещё он, опустив стекло, поглядывал на колёса. Все четыре колеса вращались впустую, электроника ни черта не помогла и, скорее всего, автомобиль сидел «на брюхе».
– Трос есть? – спросил Аркадий.
– Есть, – ответил «гонщик».
– Доставай. Сам вряд ли отсюда выедешь.
Парень побуксовал немного, затем открыл дверцу и выставил ноги в штиблетах «Pravda». Долго раздумывал, как ему быть, а потом махнул рукой и опустил ноги прямо в грязную жижу. Брюки офигенного костюма от Paul Smith, правда, закатал до колен. Достав из багажника трос, бросил один конец Аркадию.
Аркадий, прицепив трос, медленно вытянул автомобиль соперника из тины. Соперник, пока прицеплял трос, весь перепачкался грязью. Но выглядел уже не разочарованным. Перепачкавшись, он удовлетворённо разглядывал свой грязнущий автомобиль. Пусть проиграл, но зато и он сам, и его автомобиль выглядят сейчас как персонажи репортажа с места раллийных соревнований.
– Стас, – представился он Аркадию.
Аркадий подумал, какое бы имя лучше всего назвать. Генрих? Так он представился Петру Ильичу. Леопольд? Так это персонаж из мультика. В клинику он поступил под именем Николая Нехороших, но ему не нравилась неблагозвучная фамилия.
– Аркадий, – назвал он своё настоящее имя. Этого парня он видит в первый и, возможно, последний раз. На кой ляд, подумал он, играть в шпионов?
Стас обошёл машину Аркадия, восхищённо присвистывая.
– Литьё крутое, – сказал он. – На сколько?
– Двадцать шесть.
– Обалдеть! Где достал?
– Спецзаказ.
– Чумовые диски, слов нет. Максимум двадцатидвухдюймовые видел на «Cayenne». А резина?
– Тоже спецзаказ.
– Отпад. Просто отпад. Я хозяин Клуба владельцев «Porsche», но ни у одного чела в Клубе нет таких дисков и резины на «Cayenne». Вроде бы «Pirelli», но необычная какая-то... С виду низкопрофильная, но гребёт по грязи, гляжу, отлично.
– Всесезонка. Вдобавок пуленепробиваемая.
– Круто! А движок?
– Объём шесть с половиной. Двойной турбонаддув. Вы-
даёт почти восемьсот лошадок.
У нового знакомого Аркадия глаза на лоб полезли от этих характеристик.
– Слушай, Аркадий, – сказал он. – Приезжай обязательно ко мне в Клуб. С ребятами пообщаешься, наши машины поглядишь. Кстати, где свою машину тюнинговал? В Авто-Сити?
Аркадий улыбнулся и скромно сказал:
– Да так, есть приятель-самоучка. И особенного ничего нет в машине. Мощность движка только увеличена, да вот и диски ещё с резиной...
– Не говори, не говори, – продолжал Стас восхищаться машиной. – Дуга с противотуманками, под ней лебёдка. Никогда не видел что-нибудь подобное на «Cayenne». Обязательно приезжай к нам в Клуб. Восемь выхлопных труб! Вау! Офигеваю!
«Увидел бы ты, какой выхлоп из четырёх труб может повалить, не так офигел бы», – подумал Аркадий. А под лебёдкой пила циркулярная спрятана.
– И должник я ещё твой, – сказал Стас, собираясь уезжать. – Я тут частенько катаюсь, но так, как ты, меня ещё никто не уделывал.
Стас оставил Аркадию свою визитку и уехал. Визитка была чёрного цвета. Золотом был вытеснен легкоузнаваемый силуэт «Porsche 911». Надпись гласила: «Клуб владельцев «Porsche», председатель Станислав Крашенинников», и телефон.
Проводив взглядом машину Стаса, Аркадий развернул свой «Porsche» кормой к башне. Нашёл на экране цель и дал залп из двух «выхлопных труб».
Две ракеты вошли в верхнюю часть башни, моментально снесли её. Аркадий дал новый залп, и ещё две ракеты разрушили то, что осталось от башни после первого залпа. Груда кирпичей, вокруг облако пыли. Впечатляет.
«Так я однажды разнесу логово Верховного Жреца», – подумал Аркаша.

Глава девятая
БЕСПОКОЙНАЯ НОЧЬ

В столице у Аркадия было несколько мест, где он мог чувствовать себя в безопасности, как дома. Впрочем, дом подразумевает то, о чём он не так давно мечтал, надышавшись вражеских испарений духов «Domik v derevne»: уютное гнёздышко со стареньким телевизором, по которому он с детишками смотрит «Морозко», «Счастливы вместе» или «Семейку Адамс». Жена возится на кухне, готовит что-нибудь вкусненькое, и когда идёт интересный момент, обязательно нужно кричать её с кухни, иначе обидится. И необязательно козочку в сарае. Достаточно вполне кота на коленях и попугая в клетке, который настойчиво требует, чтобы его оттуда выпустили, чтобы задирать кота или обои клювом драть. Идиллия, о которой мечтают многие холостяки и от которой мечтают избавиться все без исключения женатики.
Ничего этого в пристанищах Аркадия не было. Временные, разбросанные по столице, служебные берлоги для отлёжки, оборудованные современной техникой, обставленные дорогущей итальянской мебелью, но лишённые начисто тепла и домашнего уюта. Ещё постоянно на имя Стивена Кона, доктора философии из Луизианы, были забронированы президентские апартаменты в «Golden Muraveinike», но там Аркадий появлялся, когда удавалось подцепить нашу светскую львицу или заграничную барышню из среды консулов и послов.
Сейчас Аркадий выбрал берлогу на самой окраине Москвы, в Орехово-Борисово. У чёрта на куличках. По обочинам рекламные щиты, пропагандирующие дешёвые китайские авто, и бутики от неизвестных кутюрье. На светофоре так же, как в центре или на Рублёвке, здесь можно встретить лоснящийся «Bentley», но рядом обязательно будет чадить коричневый от ржавчины «Запорожец».
Аркадий сворачивает на улицу Елецкую, подъезжает к дому номер то ли «32», то ли «38», на табличке не разобрать. Оставив машину под окнами, входит в подъезд, разрисованный пентаграммами и другими магическими символами, по которым можно предположить, что живут здесь сплошь колдуны и тёмные личности, связанные с магией. Аркадий с соседями не знаком, но знает, что на пятом этаже за бронированной дверью прозябает жена жившего когда-то здесь коммерсанта. Несколько лет назад и вроде бы за невозвращённые долги коммерсанта выкрали, прислали родственникам его отрезанный палец с обручальным кольцом и требованием приготовить необходимую сумму, но дальше этого дело не продвинулось. Новых требований от похитителей не поступило. Видно, они переусердствовали, и пленник, не выдержав издевательств, скончался. Денег похитители так и не получили, и жене так же теперь никто не мог сказать, где могила её несчастного супруга. И осталось ей лишь прозябать в стенах свой квартиры и любоваться иссохшим пальцем, для которого обручальное кольцо сделалось великовато и каждый раз соскакивало, когда она брала палец в руки. Такой закономерный финал в современном духе. Есть причина, есть жертва, есть злодей. Но никто ничего не получил.
Этажом ниже, на четвёртом, жил православный священник, добрейшей души человек, но с синим, вытатуированным на тыльной стороне ладони якорем, потому как до того, как удариться в веру и принять сан, был моряком на рыболовецком траулере.
Каждую заблудшую овцу он пытался вернуть в стадо Господне, но то ли находил недостаточно убедительных слов, то ли отпугивал своим якорем на руке. Люди внимательно выслушивали его, кивали головой в знак согласия, обещали прийти в Церковь к заутрене, но, естественно, не приходили. И священник, разглядывая во время службы свою немногочисленную паству, древних старушек, думает, что мир сошёл с ума, что люди, вместо того чтобы обрести истинного Бога, поклоняются лживым идолам, и их совершенно не смущает, что идолы кровожадны и требуют обильных жертвоприношений.
Аркадий входит в квартиру. Первым делом принимает душ. Долго стоит под тугими струями, смывая с себя вместе с потом негативную энергию, не только накопленную за день, но и привезённую с собой из клиники пластической хирургии, из этой цитадели зла.
В зеркале Аркадий внимательно разглядывает лицо, пытаясь найти женские черты, голубоватый оттенок в глазах. Нет, ничего, всё в порядке. Лицо мужественное, цвет глаз обычный. Полимеры работают безупречно. Следов от хирургического вмешательства не видно совсем.
Аркадий вытирается махровым полотенцем, надевает халат с эмблемой гольф-клуба «Золотой мяч» и думает, что благодаря именно этому жёлтому металлу Верховный Жрец выстроил свой могущественный Орден. И действительно люди настолько уверились в силе и всемогуществе золота, что на другие металлы им просто плевать. Кому, например, придёт в голову назвать фешенебельный отель «Свинцовый муравейник»? А «Golden Muraveinik» – пожалуйста! Чем плох свинец? Или олово? Или молибден? Взять бы и переименовать этот гольф-клуб в «Молибденовый шар». Круто! Но никому в голову не придёт. Все помешались и зациклились именно на золоте. Если редкостная икра, то «Golden Caviar». Если что-либо другое, опять же обязательно «Golden». Захудалое кафе в провинции называют непременно «Золотой петушок». И даже у мальчика, умницы, восьмиклассника, вундеркинда и победителя математических Олимпиад, голова не какая-нибудь, а непременно «золотая». Почему именно золотая, непонятно. Золото что, умеет думать? Решать сложные арифметические задачи? Ни черта оно не умеет! Умеет лишь вызывать вражду, зависть, ненависть и даже искажать такое светлое чувство, как любовь.
Размышления Аркадия прервал телефонный звонок. Он прошёл в комнату и, подняв трубку, услышал голос Горболепова.
– Аркаша, добрый вечер!
– Добрый вечер, Сергей Леонидович!
По суховатым интонациям в голосе генерала Аркадий понял, что сейчас его будут журить.
– Ты на Рублёвке сегодня был, Аркаша?
– Был, Сергей Леонидович.
– Хочу спросить, ты какого лешего там делал? – генерал еле сдерживал раздражение и вот-вот готов был разразиться гневной тирадой.
– Да так, покатался, ходовые качества машины проверил.
– И как?
– Ничего, отлично.
– А больше ты никакие качества там не проверял у машины? Мощь огневую, например? Боезапас? Ответь старшему по званию!
– Виноват, Сергей Леонидович!
– Что виноват?! Что виноват?! Ты хоть представляешь, какой ты переполох там устроил! Хорошо, что ты быстро оттуда убрался, потому что через двадцать минут там всё было оцеплено войсками в радиусе тридцати километров!
– Виноват, Сергей Леонидович. Решил ракетную установку испробовать, а там башня какая-то старая, водонапорная...
– И как?
– Класс! Груда кирпичей и облако пыли.
– Бог с ней с башней, Аркаша, – голос у генерала смягчился. – Ты что, другое место выбрать не мог? Ты же знаешь, там священные места для любого русского человека. Барвиха. Горки-9. Резиденция бывшего Президента, нынешнего, покойного Бориса Николаевича. Ксюши Собчак, наконец! А ты там такой переполох устроил. Мне все телефоны правительственные чиновники оборвали, один до того перепугался, что за бесценок продал свой коттедж и уехал в Бутово от греха подальше. Другой чартерным рейсом – в Лондон. В новостях кто о террористах Аль-Каиды твердит, кто о нашествии инопланетян, а кое-кто уверяет, что наступил Конец Света. А что, интересно, скажешь на всё это ты?
– Говорю же, Сергей Леонидович, машину проверял.
– Тебя, Аркаша, не переделать, – смиренно сказал Горболепов. – Береги себя. Об остальном поговорим завтра. Никакой самодеятельности, понял меня?
– Так точно, Сергей Леонидович.
– И новый мобильник возьми завтра в Техническом Отделе. Сроду тебя не сыскать, как нужен. Старый-то где?
– В клинике остался. То ли выпал, то ли умыкнули. Говорю же, там гнездо осиное. Вся клиника кишит людьми Верховного Жреца. Насчет Семёна Марковича есть информация?
– Пока нет. И, честно говоря, сомневаюсь я, что он подался в этот Орден.
– Сергей Леонидович, лично у меня сомнений нет.
– Ладно, разберёмся. Отбой.
Генерал повесил трубку. Аркадий сделал кофе, сел у окна, как когда-то в детстве. Окна детского дома выходили на центральную улицу того городка, где он находился, и, пожалуй, единственным развлечением было наблюдать из окна за чужой жизнью.
Сейчас Аркадий, неторопливо потягивая кофе, смотрел на освещённое тусклым фонарём небольшое пространство перед домом и думал, что мир изменился кардинально.
Вот, например, два мужика еле тащат железную трубу. Раньше это означало одно: где-то авария, и слесари-сантехники из ЖЭУ торопятся с трубой и инструментами, чтобы неполадки устранить. Сейчас же скорее всего означало другое. Двое забулдыг утащили где-то эту трубу и несут сдавать в приёмку. Цветмет давно растащили, и теперь в ходу чёрный металл. Приёмки расположены повсюду: в гаражах, в подвалах, функционируют круглосуточно, как службы экстренной помощи, что облегчает работу охотникам за металлом. В любое время дня и ночи на улицах наших городов можно увидеть мужичков с чугунными крышками от канализационных колодцев, с ржавыми трубами, с батареями, с автомобильными глушителями, с мусорными баками, подъездными чистилками для обуви, пожелтевшими старыми ваннами и даже кладбищенскими памятниками. Всё это охотники. Цель у них одна. Оторвать, отломать, открутить, утащить и сдать. Деньги, разумеется, пропить.
Мужики, отдохнув, потащили трубу дальше. Аркадий вдруг вспомнил, как однажды увидел в аэропорту нескольких девушек со швабрами. Подумал, уборщицы, но оказалось, что это наши чемпионки мира по кёрлингу.
На пути мужичков с трубой вырос батюшка с четвёртого этажа. Отец Илия. Принялся что-то выговаривать им, но те неожиданно бросили трубу и полезли на него с кулаками. Аркадий подумал, что хотя батюшка бывший моряк, но с двумя подвыпившими обормотами вряд ли справится.
Аркадий выскочил на улицу. В своём белоснежном халате он предстал символом добра, вступающего в схватку с тёмными силами зла. Силы были неравными. Представители армии зла в лице этих двух забулдыг хороши были, когда можно было безбоязненно утащить десяток-другой кэгэ ржавого чёрного металла или когда вдвоём без труда можно было навтыкать священнику, сунувшему нос не в своё дело. Перед Аркадием они храбриться не стали. Один его взгляд заставил их бросить трубу и улепётывать в разные стороны.
– Всё в порядке? – спросил Аркадий батюшку, помогая ему подняться.
– Да, всё отлично, – ответил тот. – Толкнуть толкнули, ударить не успели. Хорошо, что очки уцелели. У меня слабое зрение. Астигматизм, один глаз минус пять, другой минус три. Спасибо вам.
– Пустяки.
– Протянуть ближнему руку помощи – совсем не пустяки. В Евангелии от Иоанна сказано: «Ибо нет больше той любви, если кто положит душу свою за друзей своих...» Хотя я вам и не друг, но всё-таки.
– Все люди братья, – сказал Аркадий. – Да и душу не пришлось положить. Даже ударить их не пришлось. Враг оказался труслив.
– Вы здесь живёте?
– Нет, – сказал Аркадий. – Снимаю квартиру.
– А я живу в этом доме, на четвёртом этаже. Меня зовут отец Илия.
Аркадий не стал сообщать батюшке, что ему давно известно и как того зовут, и на каком этаже он живёт, и что знает даже про якорь на руке. Прежде чем квартиру приспособили под одно из укрытий спецагента, в Управлении досконально выяснили про всех обитателей дома.
– Всеволод, – представился Аркадий.
– Своего спасителя я должен отблагодарить. Прошу ко мне на чай.
– Не поздновато?
– Для меня ничуть. Сегодня я ещё должен успеть на одно собрание. Так что если не посчитаете моё приглашение за нахальство...
– Я зайду переодеться.
– Квартира восемьдесят семь.
Аркадий переоделся и через несколько минут стучался в обычную деревянную дверь, выкрашенную когда-то коричневой половой краской.
Батюшка провёл его на кухню, усадил на шаткий табурет, поставил чайник. По спартанской обстановке было понятно, что о роскоши, уюте и разных полезных приспособлениях, существенно облегчающих современное существование, в этом доме никогда не задумывались. Газовая плита старинная двухконфорочная, холодильник также старинный, марки «Орск», нет ни микроволновой печи, ни тостера, ни весёлых магнитиков на холодильной дверце, напоминающих об отдыхе в Египте и Таиланде. В углах – скорбные лики, лампады.
– Один живу, – пояснил отец Илия. – Угостить, сами понимаете, нечем. Разве что чайком. Выпивку тоже не держу, хотя вера разрешает вино, кагор, но никак не водку. Это у тех, с трубой, больше никаких забот не имеется, лишь бы на водку наскрести. Я потому и выговаривать им начал, что они, вместо того чтобы позаботиться о спасении души, медленно и понемножку продают её сатане. У соседнего дома качели были детские. Так недавно ночью их вырыли и уволокли. Они и уволокли, больше некому. Но с этими воришками мелкими ладно. Гораздо опаснее сейчас другие. Те, что воруют не металлолом, а души.
– Как это? – улыбнулся Аркадий.
– Очень просто, – сказал батюшка, разливая чай в треснувшие чашки. – Секты, разные тайные общества одурачивают людей, сбивая их с курса истинной веры.
Батюшка придвинул Аркадию чашку с чаем, засохшие кружочки лимона на блюдечке, сахарницу, а затем взял какой-то пакет и вытряхнул из него... два чёрных плаща с вышитыми на спине золотыми скорпионами.
– Вот, – сказал он воинственно и поправляя очки. – Сегодня иду на охоту.
Аркадий, еле совладав с эмоциями, отхлебнул чай и спокойным голосом спросил:
– На какую охоту?
– На Скорпионов этих Золотых. Я приготовил для них сюрприз небольшой, – и батюшка показал Аркадию связку из новогодних фейерверков. – Сегодня попаду на собрание этого Ордена и устрою там весёлую карнавальную ночь. Кстати, Сева, вы слышали что-нибудь про этот Орден Золотого Скорпиона?
– Совсем немного, – ответил Аркадий. – В частности, то, что Верховный Жрец этого Ордена собирает с прихожан пожертвования исключительно в виде золотых украшений. Ну и то, что действует внутри Ордена строжайшая конспирация. И потому непонятно, как вы собираетесь попасть на собрание?
– Я уже всё продумал, не беспокойтесь. В Ордене постоян-
но идёт вербовка. То есть одни одураченные по приказанию Верховного Жреца ищут, кого бы ещё одурачить. Орден заинтересован в новых членах, так как цель у него одна: добывать золото. У меня маленький приход в небольшом подмосковном посёлке. Ходил в прихожанах один парнишка. Потом пропал. Однажды появился. И начал хвастаться, что стал членом этого самого Ордена. И давай хвалиться, что скоро придёт Скорпион и одарит благодатью лишь тех, кто служил ему верой и правдой. И что Верховный Жрец раскатывает на золотом лимузине, и что скоро у всей паствы будет по такому же. Я спросил: где же ты берёшь золотишко на пожертвования? Оказалось, у родителей и родственников ворует, шельмец! Но самое главное, что он и мне предложил отречься от веры и пойти с ним поклоняться Скорпиону. Этим-то он меня вконец и допёк! Хорошо, говорю. И завхоза нашего я уговорил, чтобы вдвоём пойти против вражины. Он согласился. Парнишка притащил нам плащи, мы украшения приготовили. Но завхоз заболел. Диарея. Из дома не может выйти, не только там с нечистью биться. Пойду один. Парнишка меня уже ждёт. Думает, я действительно собрался продаться золотому демону.
Аркадий подумал: вот так удача! Отличный шанс пробраться в логово врага. Обстановку разведать, да и вообще хотя бы приблизительно узнать, где служит свои мессы Верховный Жрец. Но его могут узнать. Придётся менять лицо. Как сказать об этом батюшке? Так, мол, и так, возьмите меня с собой, авось пригожусь, но не обращайте внимания, что я быстренько превращусь в рыжеволосого юнца. Делать нечего, придётся рискнуть.
– Отец Илия, – сказал Аркадий, – мне нужно с вами поговорить.
– Разве мы не разговариваем? – удивлённо ответил тот.
– Поговорить серьёзно. Очень серьёзно.
Батюшка оказался человеком понятливым. Аркадий спросил, не нужен ли ему помощник взамен завхоза, которого скрутила диарея, и отец Илия ответил, что напарнику будет только рад. Правда, батюшку разочаровало предложение Аркадия отказаться от фейерверков и весёлой карнавальной ночи, но слова Аркадия, что перед боем с бесовским отродьем обязательно нужно произвести разведку, заметно взбодрили его. Он сказал, что снимает с себя полномочия главнокомандующего в предстоящей битве и возлагает их на Аркадия.
– И вперёд, с Божьей помощью, – добавил он.
– Отче, – сказал Аркадий, продолжавший беспокоиться, что батюшка в религиозном воинственном порыве может наломать дров, – прошу, не будем торопиться. И ничего сегодня предпринимать не станем. Почему? Отвечаю. Во-первых, мы практически ничего не знаем о враге. Во-вторых, не знаем, что нам может понадобиться. Да, и ещё вот что. Мне нужно загримироваться. Однажды я столкнулся с людьми этого Ордена. Меня могут узнать, сами понимаете.
– Делайте, как считаете нужным. Я вам доверяю, Сева.
Аркадий ушёл к себе, принял оранжевую пилюлю, надел джинсовый рваный костюм от «Lohmotja», из машины на всякий случай захватил контейнер с гадами и скоро снова стучался в батюшкину неприглядную дверь.
– Вам кого? – спросил тот, открыв дверь.
«Нормалёк», – подумал Аркадий. Батюшка со своим астигматизмом и одним глазом «минус пять», другим «минус три» его не признал. Хотя при таком зрении все люди должны быть для него на одно лицо. Впрочем, он же в очках.
– Это я, Сева.
– Не может быть, – всплеснул отец Илия руками. – Рыжие волосы, юное лицо. Вы что, как Фантомас, нацепили маску?
– Волосы перекрасил, нанёс грим. Сейчас, знаете ли, это просто. Профессиональная косметика творит чудеса.
Батюшка недоверчиво потрогал Аркадия за нос, потом они вызвали такси.
– В центр, – сказал батюшка таксисту.
– Куда именно? – уточнил тот, приготовившись производить математические вычисления и рисовать в голове навигационные маршруты.
– К московскому зоопарку, дальше я покажу, – ответил отец Илия. И шепнул Аркадию: – С Игорьком, бывшим моим прихожанином, договорились встретиться у зоопарка. Дальше – куда он укажет.
Игорёк встретил их радушно. Понятно, чему радовался. За каждого новенького Верховный Жрец выносит, так сказать, особую благодарность. А тут вдобавок священник православный переметнулся! Да он легко потянет за собой всю свою паству. А это – ещё золото. Это – дань Скорпиону. Это – приближение великого дня.
– Дальше пойдём пешком, – сказал Игорёк.
Таксиста отпустили. Перед этим он пытался завести волынку о мировых истощившихся запасах нефти, намекал на очередное подорожание на бензин, хлеб, подсолнечное масло и всё на свете, но Аркадий, рассчитав его, заметил:
– Не дурачь, братишк, нам голову. Цена нефти за барелль падает с каждым днём и бензин понемногу, но дешевеет, хотя к тебе это не имеет никакого отношения. Твой «Логан» на газу работает, а цена на газ нынче стабильна. Мы же не на Украине. И не поленись сделать диагностику и проверить газобаллонное оборудование. В салоне здорово газом попахивает.
Таксист оттого, что план под названием «На бензинчик бы» провалился, выглядел расстроенным. Но Игорёк быстро утешил его, вручив листок с номером своего мобильника и сказав:
– Позвони, шеф. Я покажу тебе лучшую жизнь. Ты войдёшь в число избранных. Забудешь и про бензин, и как чаевые у клиентов клянчить. Грядут перемены. Твои горизонты расширятся. И однажды сможешь увидеть его, Золотого Скорпиона, явившегося вершить Страшный Суд...
Батюшка многозначительно подмигнул Аркадию топазовым глазом под толстенной линзой. Как бы говоря: «Видал, что этот шельмец творит?»
Но таксисту, погрязшему в быту и мирских заботах, не было дела до грядущих вселенских перемен, поэтому он вы-
бросил листок и, бешено газанув, уехал. Бросив напоследок что-то вроде: «Сектанты проклятые!»
– Тёмная душа, – сказал Игорёк. – Не ведает, что творит.
Аркадий заметил, как скрипнул от ярости зубами отец Илия. Но сдержался и промолчал. Было ясно, что взбесило его. Игорёк ловко манипулировал христианскими догмами, перевирая их, чтобы одурачить очередную доверчивую душу, вовлекая её в ряды членов Ордена. Наблюдать подобное для православного священника равносильно осквернению святынь на его глазах.
Игорёк, приняв Аркадия за ровесника, принялся весело с ним болтать, не обращая внимания на сурово шагавшего рядом священника, который по дороге предусмотрительно спрятал крест под рясу. Рассказывал, что успел побывать у сайентологов, в Церкви Муна, у нацболов и в православных рядах, но истинную веру и благодать обрёл, попав в Орден.
– Да вы сами всё узнаете. Послушаете Верховного Жреца. Он обещает скорое явление Скорпиона.
Они прошли мимо станции метро «Баррикадная», минули расположенный в полуподвальном помещении ресторан «У Швейка», перешли на светофоре Садовку, дошли до ЦДЛ, повернули направо, потом налево. Ещё блуждали какое-то время тёмными переулками, где раньше, до семнадцатого ещё, располагались трактиры и ночлежки, где пил и буйствовал шальной люд. Вернее, Игорёк водил их – то ли сам не мог отыскать, то ли специально запутывал. Наконец пришли. Игорёк позвонил в неприметную дверь, из-за которой спросили:
– Золото кому?
– Скорпиону! – привычно ответил Игорёк. Видимо, это был пароль.
Дверь отворилась. Тип с физиономией орка из фильма «Властелин Колец» грубо спросил:
– Это кто?
– Новенькие.
Орк внимательно вгляделся в лица новеньких, сфотографировал их, пояснив, что это для базы данных, потом сказал:
– Переодевайтесь. Месса уже началась. Надеюсь, что не забыли прихватить золотишко для жертвоприношений. Скорпион может обидеться, когда к нему приходят с пустыми руками.
Они прошли в небольшую комнату, набросили свои балахоны, потом Игорёк открыл другую дверь, из-за которой пахнуло сыростью и плесенью. Они шли узким длинным коридором, потом была ещё дверь, за ней ещё полутёмный коридор, ржавая винтовая лестница, которая скрипела, когда по ней спускались. Наконец пришли. Аркадий удивлённо разглядывал огромный зал, достойный размеров католического собора. Он и представить не мог, что в самом центре столицы, под землёй, может быть такое грандиозное сооружение. Колонны поддерживали сводчатый потолок, в центре круглого зала имелось возвышение, к которому вёл мост, подвешенный на ржавых цепях, струятся воды Неглинки, и всё это освещается таинственным пламенем факелов. На карнизе, тянувшемуся вдоль стены, стояли сотни людей, внимая человеку на возвышении в центре зала. Из-за тусклого освещения и надетого капюшона лицо человека разглядеть было невозможно, но голос его слышен был отлично.
Аркадий и его спутники встали на карнизе, рядом с другими безликими людьми в балахонах.
Верховный Жрец продолжал свою речь:
– Тем, кто усомнился в нашей вере, говорю так. Скорпион явит нам свою божественную суть во время одного из следующих собраний. И вы все убедитесь, что нет Бога кроме Скорпиона, а я посланник его. Я ваш Учитель и Наставник.
– Вот ведь ересь несёт, – взволнованно шепнул отец Илия Аркадию на ухо.
Аркадий промолчал, подумав, что правильно сделал, что отговорил батюшку от его ребяческой затеи с новогодними фейерверками. Проку от них не было бы никакого. Проблем же могло бы возникнуть – масса. И неизвестно, удалось бы потом выбраться из этого логова живыми. Хорошо, что на батюшку сегодня напали, то есть хорошо, что ворюги эти утащили трубу. То есть что батюшка сделал им выговор. В общем, что они познакомились.
– Да, я Мессия, и мне одному открыта духовная связь со Скорпионом. Он повелел мне избрать помощников, апостолов, и указал мне этих людей. Всем вам, ничтожным, известны эти люди. Они здесь. Один из них – самых богатый человек в мире Билл Гейтс, другой – Владимир Соловьёв.
Среди людей в балахонах прокатились изумлённые возгласы. «Что, тот самый Соловьёв?» «Телеведущий Соловьёв?» Казалось, их нисколько не удивило присутствие на мессе самого богатого человека в мире. Упоминание о Соловьёве людей взволновало, и это было ясно. Где Билл? Кто Билл? Первый богач во Вселенной, и всё. И иже с ним. А Соловьёв? Величина! Телеведущий, умница. Наш, русский парень! И тоже пришёл поклоняться Скорпиону. Здорово!
Заметное оживление переросло в бурные овации, раздались аплодисменты, когда по покачивающемуся мосту два человека направились к Верховному Жрецу. Оба были в чёрных балахонах с вышитым на спине Скорпионом, капюшоны не были накинуты на голову, как у Верховного Жреца, и вяло болтались сзади.
Люди подошли к Верховному Жрецу, встали рядом с ним. В них без труда можно было узнать людей, названных Жрецом. Билл глупо улыбался, поблёскивая в свете факелов стёклами очков, Соловьёв хмуро обводил взглядом зал, словно ждал, когда включится микрофон и начнётся очередная запись программы «К барьеру!».
«Может быть, – промелькнуло в голове Аркадия, – их выкрали? И теперь насильно удерживают здесь, дабы они своей популярностью привлекали новых прихожан?» Стратегию можно понять. Раз уж Билл Гейтс и, тем более, Владимир Соловьёв пришли поклоняться Скорпиону, пришли потрясти своей мошной, надо ли говорить, какой эффект сей факт может произвести на обывателя? Люди разом забросят православные храмы, буддистские монастыри, мечети и синагоги и сбегутся сюда – поклоняться какому-то Скорпиону.
Аркадий взглянул на своих спутников. Игорёк от радостного изумления открыл рот, в глазах читался восторг. Батюшка, напротив, выглядел опешившим от скорби. Тем не менее, глаза его из-под очков метали молнии. Очевидно, он сожалел, что не взял с собой новогодние фейерверки. Тогда бы он показал всей этой вражине кузькину мать!
Первым начал говорить Соловьёв. Сухим казарменным тоном, словно вёл одну из своих программ или приглашал на дуэль.
– Господа, в том, что Скорпион на роль апостолов выбрал меня и брата Билла, нет ничего удивительного. Он выбрал достойных из достойнейших, вот и всё. Кого ещё, можете спросить вы? Я вам отвечу: больше некого! Никиту Михалкова или, может, Жирика? То-то! Наша задача – вести вас курсом, заданным Скорпионом и Верховным Жрецом. А ваша задача – нести золото. Золото, золото, золото! Я тоже принёс колечко, подаренное мне моей возлюбленной, но вам до этого не должно быть никакого дела. Свиным рылом, понимаете ли... Значит, так. Всё зависит от вас. Чем сытнее будете кормить Скорпиона, тем ближе Судный День. Конечно, я не могу сказать вам, как всё это будет происходить. Я пока ещё не решил это. То есть мы не решили, Жрец, брат Билл и Скорпион. Но знаю одно. Кладбища разверзнутся, по городу потащатся мощи, направляясь к месту Страшного Суда, выбрать которое нам с Биллом ещё предстоит. Судить станем сурово живых и мёртвых. Всех – в геенну огненную! Рай станет на земле. Те, кто уверовал в Скорпиона, кто поклоняется ему, останется с нами в раю. Но не надо, пожалуйста, думать, что если вы ударились фанатично в веру, этим вы уже заслужили себе место рядом со Скорпионом. Это не так. И лишь с каждым граммом золота вы будете на шаг ближе. Так что не скупитесь, господа, покупайте места в священной ложе.
Билл пытался что-то добавить к сказанному, но по-русски он, разумеется, ни черта не мог ни соображать, ни изъясняться, и лишь, глупо улыбаясь, талдычил:
– Май френдс. Раша, карандаша... Голд скорпионс... Гитлер капут...
Верховный Жрец объявил, что настала минута жертвоприношений.
Понятно, что после проникновенных слов Соловьёва золотые украшения полетели в поднос бойче, чем обычно.
Когда человек с подносом остановился возле Аркадия и его спутников, Игорёк благоговейно положил на него вещицы, стыренные у родственников, а батюшка брезгливо бросил заранее заготовленное колечко. Человек вопросительно взглянул на Аркадия. Тот, недолго думая, снял с руки золотые свои ULYSSE NARDIN и тоже бросил на поднос. Он справедливо рассудил, что пожертвования для Скорпиона – самая важная часть этого спектакля, и негоже было бы её нарушать.
Человек с подносом, пытаясь удержать равновесие на покачивающемся мосту, медленно подошёл к Жрецу и двум его апостолам.
Соловьёв, трогательно поцеловав на прощание, положил на поднос колечко от возлюбленной, Билл почему-то не положил ничего.
Жрец удовлетворённо крякнул, принимая из рук помощника поднос, затем медленно высыпал в воду его содержимое, привычно пробубнив:
– Прими, о Скорпион, крупицу нашего благоговения, наш ничтожный вклад в приближение Великого дня.
Люди, неохотно расходясь, оглядывались на знаменитостей мирового масштаба. Можно сказать, небожители, но служат тому же идолу. Смиренно стоят в таких же балахонах здесь, под землёй, под ногами москвичей, гастарбайтеров и прочей лимиты. Аркадий скорбно думал о сгинувших в зловонных водах часах стоимостью в двадцать с лишним тысяч «бакинских». Ещё подумал, что бестолково растрачен боекомплект из четырёх ракет. Правда, от Горболепова нагоняй успел получить. Жителей Рублёвки вверг в панику. Хоть такое утешение. Завтра в Отделе финансовый директор скрупулёзно станет подсчитывать убытки: ракеты, часы, бензин и, судя по всему, контейнер с гадами. Но, собственно говоря, какое Аркадию до всего этого дело? Он выполняет свою работу, финансовый директор – свою. Вместе делают общее дело.
Вдруг Аркадию пришла мысль остаться и, спрятавшись за одной из колонн, узнать, что будет дальше.
Игорёк тянул их с толпой к выходу.
Аркадий сказал ему:
– Иди, нас не жди. Мы догоним.
И незаметно для остальных свернул за колонну, батюшку – за собой. Отец Илия воинственно сверкнул поражёнными астигматизмом глазами из-под стёкол очков. Радостно спросил:
– Остаёмся? Продолжим разведку? Боем?
– Просто посмотрим, – ответил Аркадий и на всякий случай проглотил ещё одну оранжевую пилюлю. В руке он продолжал держать контейнер, из которого доносился писк и шуршание. Очевидно, внутри происходила автономная и бесперебойная циркуляция. Мыши лопали зерно, змеи глотали мышей. Умно придумано, нечего сказать.
Все разошлись. В зале остались четверо: Верховный Жрец, его помощник, Билл Гейтс и Соловьёв.
– Можно начинать, – сказал Жрец помощнику.
Тот направился к колонне, за которой прятались Аркадий и отец Илия.
– Господи помилуй, – прошептал батюшка.
Аркадий почувствовал себя неуютно, как в детстве, когда немки из зондеркоманды отлавливали курильщиков, его в том числе, по туалетам. Но приготовился к тому, чтобы в случае чего тихо и без шума врага сразить.
Человек подошёл к колонне и наощупь нашёл на ней потайную кнопку. Заработали невидимые лебёдки, натягивая тросы. Из воды показался ящик с блестевшими на дне пожертвованиями для Скорпиона.
Аркадий с батюшкой многозначительно переглянулись.
Жрец и помощник принялись доставать из ящика золотые украшения. Билл Гейтс и Соловьёв молча за ним наблюдали.
– Какой-то простофиля ULYSSE NARDIN бросил, – удовлетворённо заметил Жрец, достав из ящика часы Аркадия. Вытер их о свой балахон, надел на руку. – Прошлый раз такой же, видимо, дурень бросил сотню золотых четвертаков царской чеканки. Где он их раздобыл, непонятно. То ли музей ограбил, то ли нумизмата.
– Тебе-то не всё ли равно, откуда это золото? – спросил Жреца Билл на чистейшем русском языке. – Главное, чтобы несли его Скорпиону. А уж он-то в твоём лице распорядится, что делать с золотом.
– Золото – сверкающий путь к всемогуществу, – самодовольно произнёс Жрец. – Однажды я выстрою из него дорогу и отправлюсь по ней, чтобы править миром. День близок. В своём хранилище я собрал не одну тонну. Но чем больше золота – тем ближе желанный день. Отнеси всё это в хранилище, – приказал он помощнику. – Да не вздумай улизнуть, как сделал мой прежний помощничек. Такой скорпионопослушный парень был, и на тебе. Набил карманы золотишком и свалил по Неглинке. А такие басни рассказывал, что я и сам начал верить в существование Скорпиона...
– А разве его нет? – спросил помощник.
Гейтс и Соловьёв рассмеялись.
– Конечно, нет, дурашка, – ответил Жрец. – Ты ещё это не понял?
– Почему же он, сбежав, бросил фонарь рядом с хранилищем? Почему не взял с собой?
– Чтобы попытаться меня одурачить, – сурово сказал Жрец. – Вот почему. Но меня не проведёшь. Теперь понятно, почему он упоминал о диггерах, пропавших в канализационных лабиринтах. Заранее вводил в заблуждение, хитрюга. Прихватил золотишка, сколько смог утащить, и сдёрнул. Фонарь нарочно бросил – дескать, крысы его сожрали или Скорпион. Нет его, понимаешь, нет! И не было никогда, олух царя небесного! Топай, давай!
Проводив помощника с сегодняшней добычей в хранилище, Жрец обратился к Биллу и Владимиру:
– Вы, парни, самые здравомыслящие создания из всего сброда, что меня окружает. Понимаете ли, в чём весь перец? Они действительно верят в пришествие Скорпиона! И хотят его лицезреть. Я подготовился. Во время следующего собрания будет светопреставление и заодно звуковые эффекты. И промелькнувшее в воде золотое тело. Они хотят Скорпиона, они его и получат. Как получили сегодня двух самых известных в мире людей. Ха-ха, брат Билл... Ха-ха, Владимир Рудольфович...
Билл Гейтс засмеялся крепким русским смехом, а Соловьёв предупреждающим тоном произнёс:
– Господа, прошу не ёрничать!
– Да пошёл ты, клоун, – смеясь, сказал ему Билл. – Все уже разошлись. Можешь прекращать корчить из себя умника.
– Сыграли отлично, – сказал Жрец. – Спектакль что надо! Гейтс и сам Соловьёв поклоняются Скорпиону – лучшей рекламы не придумать. И деньги на пластические операции, неузнаваемо преобразившие ваши физиономии, потрачены не напрасно. Своими умными мордами вы не одну тысячу обалдуев заманите в Орден. Рейтинги вырастут, как на дрожжах. Отличный пиар-ход! Так держать, брат Билл. Хвост пистолетом, Владимир Рудольфович.
– Май френдс! – выкрикнул Билл совершенно не к месту.
– Прошу к барьеру, господа, – привычно провозгласил Соловьёв. – Воскресный вечер начинается!
– Для вас он уже закончился, – сказал им Жрец. – Можете быть свободны. Только, умоляю, не злоупотребляйте вашей популярностью и не расхаживайте особо по улицам. Забудьте на время о своих пристрастиях и пороках. Не хватало мне, чтобы человека с внешностью супербогача Гейтса поймали на воровстве в супермаркете и мелком мошенничестве, а кристально добропорядочного якобы Володю Соловьёва нашли пьяным в каком-нибудь борделе. Прошу вас, держите марку.
Билл Гейтс и Владимир Соловьёв ушли. Вернее, не они сами, а их двойники.
В зале появился ещё человек, тот самый, из BMW. По покачивающемуся мосту он медленно подходил к Жрецу.
Хотя Аркадий никогда не видел его прежде, он интуитивно, как тогда на месте «аварии», почувствовал враждебные флюиды. Сигнал опасности был настолько ярким, что Аркадию казалось: сейчас появится немка из зондеркоманды и, схватив его и батюшку за уши, злорадно прорычит: «Опять курите, гадёныши?!»
Жрец сердечно поприветствовал человека и был с ним более обходителен, чем с двойниками Гейтса и Соловьёва. Было похоже на то, что он его побаивался, потому как даже на сообщение о том, что Психованному удалось из клиники улизнуть, Жрец отреагировал на удивление спокойно.
– Ну и Скорпион с ним, – сказал он. – Я уже в курсе. Дело времени. Никуда не денется.
– Он не просто улизнул, Жрец. Возможно, Мешков открыл ему тайну, где хранится «золото Ильича». Они разговаривали.
– О чём? – спросил Жрец.
– Этого мы не знаем. Пётр Ильич на небесах.
– Что-нибудь удалось выяснить перед тем, как он отдал Скорпиону душу?
– Практически ничего. Но я располагаю собственной информацией. Следы ведут к человеку по прозвищу Клозетный Герцог...
Появился помощник.
– Отнёс? – спросил его Жрец.
– Да, я всё сделал, как положено.
– Что, не встретился по дороге Скорпион? – засмеялся Жрец. – Можешь не сомневаться. Прежний помощник удрал. Я ему верил. Доверил заведовать своей сокровищницей, а он вон как поступил. Надеюсь, что ты умничка. Иди, приведи тех обормотов, что проворонили Психованного...
Помощник ушёл. Жрец, доверительно обняв человека из BMW, сказал:
– Не переживай, Плющ, всё складывается благоприятно. Скоро будем править миром. Найдём и уберём Психованного, наши ряды пополнят сотни тысяч фанатов по всему миру, отыщем «золото Ильича», которое даст нам безграничные возможности, и дверь приоткроется. Я сотру все границы и расовые признаки. Нация будет одна. И одна религия на всём земном шарике. Строптивцев скормим скорпионам. В золотом дворце на золотом троне я стану восседать, как бог. Ты, мой верный Плющ, будешь рядом. А эти два обалдуя в апостольских хитонах нужны мне лишь чтобы привлечь в Орден больше прихожан.
Помощник пришёл в сопровождении двух понурых людей. При неярком свете факелов Аркадий узнал в них тех типов, что окликнули его из машины, когда он в женском, так сказать, обличье покинул клинику. Понятно, для чего они там находились. Они и сейчас были в своих клетчатых клоунских кепках.
– Что можете сказать в своём последнем слове? – задал Жрец им один сакраментальный вопрос.
– Вину искуплю, – ответил один.
– Я ни в чём не виноват, – сказал другой. – Мимо нас мышь не прошмыгнула бы, не только здоровый мужик. Клянусь, что ни один мужик не прошёл мимо нас, телосложением и обликом похожим на этого Психованного.
«Враки, – подумал Аркадий со злорадством. – А девушка, с которой вы хотели познакомиться?»
– Да, именно так, – подтвердил первый. – Не было его.
– В таком случае, куда Психованный делся? – спросил Плющ. – Испарился?
В руках у него появился укороченный, кустарного производства палестинский «Grief scorpion» с глушителем, и он дал из него две короткие и глухие очереди. Тела провинившихся повалились в зловонные воды Неглинки.
– Вот и ещё одно жертвоприношение для нашего Скорпиона, – сказал Жрец.
Его помощник засмеялся. Плющ сохранял серьёзность.
– Упокой Господь души убиенных, – сказал, перекрестившись, батюшка.
– Пора сваливать, – шепнул ему Аркадий.
– И мы так всё оставим? – возмущённо шепнул тот в ответ. – На наших глазах произошло страшное злодеяние, а мы убивцам даже в глаза не плюнем?
– Понимаю и полностью разделяю ваш протест, отче, – сказал Аркадий. – Но в данный момент, если не хотим отправиться вслед за теми несчастными, нам лучше незаметно отсюда убраться. Мы и так очень много выяснили. Думаю, разведка прошла успешно.
Отец Илия не стал спорить. Они потихонечку, прячась за колоннами, пошли на выход. Поднялись по винтовой ржавой лестнице, полутёмными, пропахшими плесенью и сыростью узкими коридорами добрались до комнаты, где переодевались в балахоны. А за дверью их ждал Орк.
Преградив дорогу, он угрожающе произнёс:
– Что-то вы припозднились. Месса давно закончилась. Ваши рожи сразу не внушили мне доверия. Два весёлых гуся. Один рыжий, один с бородой, как поп. И в рясе вроде. Ты, случайно, не священник? Останетесь здесь, до полного выяснения ваших тёмных личностей. Верховный Жрец сам с вами разберётся.
– А разве священникам возбраняется оставлять веру и служить Ордену великого Золотого Скорпиона? – ответил Аркадий вместо батюшки. – Что касается Верховного Жреца, он просил тебе передать.
Аркадий вручил опешившему Орку контейнер с гадами и мышами.
– Что там? – спросил Орк.
– Золото. Сегодня Жрец решил поделиться с теми, кто служит ему верой и правдой.
Орк заулыбался, обрадованный неслыханной щедростью Жреца и размерами контейнера. Он открыл небольшое окошечко на контейнере и сунул туда руку.
В следующее мгновение гримаса ужаса исказила его лицо, он, бледнея, свалился на пол и затих. Путь был свободен.
– Что там было, Сева? – удивлённо спросил Аркадия отец Илия.
– Да так, – ответил тот. – Ничего особенного.
Ничего особенного – это две песчаные эфы Echis carinatus carinatus, один арлекиновый аспид Micrurus fulvius fulvius и три самых ядовитых на земле гада Oxyuranus microlepidotus. Мгновенная и безболезненная смерть.
Поплутав по тёмным закоулкам, они выбрели на Садовку. Поймали такси и поехали к себе в Орехово-Борисово.
– Батюшка, – сказал Аркадий своему спутнику, проводив его до деревянной, выкрашенной половой краской двери. – Прошу, никакой самостоятельности и никаких фейерверков. Договорились?
– Оставим всё это безобразие безнаказанным? – спросил отец Илия. – Жрец этот будет дурачить народ и убивать неугодных? Лжеапостолы с мордами Билла Гейтса и Владимира Соловьёва станут ему проворно помогать?
– Я сообщу, куда следует, – пообещал Аркадий. – В компетентных органах разберутся, как быть со Жрецом со товарищи. Он ответит за все злодеяния, можете быть уверены. На всякий я оставлю номер своего мобильника.
– А всё-таки, Сева, здорово вы морду загримировали, – не удержался вдруг от похвалы батюшка, потрепав его за рыжий чуб. – Ей-ей, совсем другой человек.

Глава десятая
ГОРБОЛЕПОВ

В кабинете Горболепова было тихо, и Аркадий понимал: грядёт буря. Хотя, если по чесноку, ничего особо предосудительного он не совершил. Подвернулась возможность побывать в логове врага, он ею и воспользовался. Что в этом такого? Или речь не об этом?..
В кабинете было трое: генерал Горболепов, Аркадий и финансовый директор Отдела Х Петрович, который и начал разговор.
– Аркаша-Аркаша, – с укоризной покачал он плешивой головой, и по его тону Аркадий понял: потраченными ракетами, контейнером с гадами и часами ULYSSE NARDIN дело не обойдётся. И сейчас этот финансовый директор, старый хозяйственник и вселенский скупец в одном лице начнёт обычную проповедь.
Так и вышло. Первым делом Петрович вспомнил мировой экономический кризис, который надвигается и вот-вот, если не сегодня, то завтра точно, разразится из-за проклятой глобализации и противостояния ей мелких компаний. И в эпицентре этого вселенского бардака Петрович видит себя, несчастного, гружённого, как ишак, больше других по причине безалаберности Аркадия и его халатного, наплевательского отношения к имуществу и бюджету Отдела Х и всего Управления.
– Да не переживай ты, Петрович, – сказал ему мягко Аркадий. – Вечно ты забиваешь голову разной ерундой.
– Тебе, Петрович, волю дай, ты Аркашу на «Таврию» пересадишь и вместо ULYSSE NARDIN нацепишь ему «Командирские» китайского производства, – вступил Горболепов. – Аркаша – ладно, особый разговор, и на него отдельная статья в нашем бюджете. Но, хотя это и нескромно, позволь тебе, Петрович, заметить и напомнить, что и я выполняю здесь кое-какую работу. Опять я про дырокол, да, совершенно верно. Куда-то запропастился, и сижу как без рук. Сколько раз просил тебя новый занести.
– А старый, интересно, где?
– Говорю же, запропастился. Чёрт его знает. Только не надо, пожалуйста, Петрович, начинать обычный получасовой монолог о том, что потеря дырокола равносильна потере полкового знамени. И что в прежние времена за это преступление меня бы под трибунал отправили. Я тебя прошу: просто принеси новый дырокол.
– Нет дыроколов, – отвечает Петрович. – На склад не завезли.
Тут Горболепов окончательно выходит из себя. И демонстрирует отличное знание богатого и великого русского языка. Правда, той его части, что старательно замалчивается словарями Даля и Ожегова.
– Как не завезли? (Твою мать.) Кто не завёз? (Мать и тёщу.) Дилер дыроколовый? (Тестя и деверя.) Ты мне это брось! (Шурина и всю родню.) Обеспечь комфортную и продуктивную работу всего коллектива! (В хвост и гриву до седьмого колена.) – и завершает Горболепов эту дружескую тираду довольно официально: – Исполнять!
Петрович, обалдев оттого, что весь гнев генерал Горболепов выплёскивает почему-то именно на него, Петровича, самое несчастное создание в Отделе, а не на Аркадия, что было бы уместнее в связи с его незапланированными запусками ракет, проделавшими в бюджете Управления очередные прорехи, чопорно поджимает губы и встаёт из-за стола. Он зажимает под мышкой свою дешёвую папку из кожзаменителя, потому как привык экономить на всём, на себе в первую очередь, достаточно взглянуть на его прикид и папку, чтобы это стало ясно, и молча выходит из кабинета.
Аркадий понял: гроза миновала. Он просит разрешения закурить. Потом, прищурив один глаз, красиво затягивается сигаретой и выжидающе смотрит на Горболепова.
– Про ракеты я уже в курсе, – говорит неожиданно спокойным тоном генерал. – Теперь рассказывай, где часы посеял.
Аркадий думает, с чего лучше начать: с момента, когда увидел забулдыг с трубой или сразу с Гейтса с Соловьёвым?
– Сергей Леонидович, – отвечает Аркадий, – информации много, а часы одни. Если скажу, у кого они сейчас на руке, в жизнь не поверите. Но для начала разрешите узнать, что с нашим аналитическим отделом, расшифровали послание
мертвеца?
– Да, – отвечает Горболепов. – То есть нет.
– То есть что? – не понял Аркадий.
– Никакое это не послание. Это кусочек обёртки от твоей любимой туалетной бумаги «Pocelui Pushinki». И надпись на ней сделана типографской краской, а не маркером, как ты предполагал. Очевидно, Пётр Ильич был в туалете или собирался в него, когда его настиг убийца. И «Poc...» складывается не в наше родное слово «Россия», а имеет латинское продолжение и иной смысл. Вот так-то, Аркаша. И если в первом случае можно было бы строить предположение, что золото в России, то теперь никаких зацепок нет.
Аркадий хочет спросить насчёт Семёна Марковича, но Горболепов прерывает его на полуслове:
– В очередной раз прошу, Аркаша, никакой самодеятельности. Не наломай очередных дров, хотя их и без того лес наломан. И чаще меняй внешность. Иначе для чего тебе пилюли? Инсценировка аварии – для чего? Да и враг наверняка не угомонился. Бдит.
– Сергей Леонидович, прошу меня выслушать. У меня столько информации, что аналитическому отделу неделю придётся её переваривать. Информация не просто проверенная, она, так сказать, из первых уст... Но самое главное – это то, что следы «золота Ильича» ведут к человеку по имени Клозетный Герцог...
– То «Pocelui Pushinki», то Герцог Клозетный. Аркаша, если у тебя проблемы с пищеварением, обратись к доктору. У меня и без того хлопот полон рот, ремонт на даче идёт вовсю, не до глупостей. И мы тут выяснили вот что. Император подделок, человек, который последним видел живым Петра Ильича, довольно любопытная личность. Выйдешь на контакт. Может, что и нароешь. Ещё известно, что человек скуп до невозможности и разъезжает на «Porsche Carrera».
– Липовом.
– Почему липовом?
– Так Пётр Ильич сказал. Что каждый второй «Porsche Carrera» на московских улицах – подделка! Я же рассказывал. И про картины Малевича и всё остальное.
– Ну, к нашему делу это никакого отношения не имеет. Номера на его машине приметные, «666». Впрочем, ты это уже и без меня узнал, когда сваливал из клиники. Так вот, ещё известно, что он то ли написал, то ли пишет книгу о своей жизни, судьбинушка нелёгкая и всё такое. Понятно, что – графоман, и мог бы потешить себя, выпустив книжку за свой счёт. Но он то ли уверился, что он гений непризнанный, то ли денег жалко, но за свои кровные печатать не хочет. Хочет найти издательство, чтобы и договор подписать, и гонорар минимум в полтора миллиона «бакинских» получить. Познакомишься, представишься сотрудником какого-нибудь издательства, лучше всего вымышленного, потому что все известные он со своим опусом уже обошёл и везде получил от ворот поворот. Так вот, возьмёшь рукопись почитать, с ним, автором то бишь, побеседуешь. Глядишь, что и нароешь. Может, действительно это он укокошил Мешкова и теперь все нити исчезнувшего золота партии...
– «Золота Ильича», – мягко поправил Аркадий.
– Чёрт с тобой, Ильича! В общем, ведут к нему! Вот его фотография.
– А как с ним познакомиться? – спросил Аркадий, разглядывая человека на фотографии: на вид лет шестьдесят, маленькие свиные глазки и оттопыренные до неприличия уши. – Где он любит проводить время? В каких ресторанах обедает?
– Где обедает, не скажу. Но время любит проводить в Клубе владельцев «Porsche». Слышал о таком?
Вместо ответа Аркадий показал генералу визитку, где на чёрном фоне золотом был вытеснен легкоузнаваемый силуэт «Porsche 911». Надпись гласила: «Клуб владельцев «Porsche», председатель Станислав Крашенинников», и телефон.
– Круто, – одобрительно пробубнил Сергей Леонидович, разглядывая визитку. – Откуда она у тебя?
– Ну, я теперь тоже в некотором роде владелец «Porsche», к тому же самого навороченного за всю историю этой марки. А со Стасом я вчера познакомился, когда устраивал тест-драйв для своего «Cayenne». Мы устроили что-то вроде гонок, я победил, выиграв бутылку шампанского. Он и оставил свою визитку, чтобы я приехал к нему в Клуб за призом.
– Вот и отличный повод познакомиться с Императором подделок. Только прошу, Аркаша, не перегни палку.
– Что вы имеете в виду, Сергей Леонидович?
– Сам знаешь, люди творческие – тонкие и обидчивые. И даже если он по совместительству хладнокровный убийца и один из людей Верховного Жреца, это сути не меняет. Не оскорби чем-нибудь новоявленного романиста. Прояви интерес к нему и больше к его творчеству, даже если он двух слов связать не умеет. Похвали, писатели это любят. Сравни его прозу или что он там насочинял с простой, без изысков прозой Хемингуэя. Стиль письма сравни, например, с Акутагавой Рюноскэ, японским новеллистом. Дескать, дюже интересно. Он будет рад, даже если никогда и не слышал о Рюноскэ. В общем, не мне тебя учить. Всё. Иди.
Аркадий ушёл от Сергея Леонидовича слегка озадаченным. Так много хотел рассказать генералу, но тот его и слушать не пожелал...
Аркадий спустился в Технический Отдел, где Хакер-квакер домывал его машину.
– Хорошо же ты, Аркадий, простоял в пробках, – заметил Хакер-квакер, натирая губкой в белой обильной пене литой автомобильный диск. – Боезапас из четырёх ракет израсходован, контейнера с ядовитыми змеями нет, машина грязнущая...
– И вдобавок часы потерял, – сказал Аркадий. – Представляешь, как не повезло. Ракеты выпустил случайно, змеи сами расползлись. А на машине в лужу угодил.
– Нужно очень постараться, чтобы найти в центре изнывающей от жары столицы подходящую лужу.
– Я постарался.
Хакер-квакер засмеялся, понимая, что Аркадий шутит. Также он понимал, почему Аркадий не берёт его с собой. Опасности, погони, перестрелки. То, о чём мечтает Хакер-квакер, составляет неотъемлемую часть его профессии. Но хорошо хотя бы то, что доверяет свою машину мыть.
– Петрович приходил, – сказал Хакер-квакер. – Сердитый весь. Записал, сколько флакончиков автомобильного шампуня «Moidodyr» я истратил на помывку машины. А потом, вот диво, вручил ещё несколько флаконов. Сказал, про запас.
Подошли ребята.
Эдуард Петрович, выдав Аркадию мобильник и новые часы, прошепелявил, что «необходимо расписасса». Аркадий поставил в журнале свою подпись.
Специалист по оружию и взрывчатым веществам Митя, несмотря на серьёзность своей специфики, вид имел легкомысленный: в каждом ухе по патрону от «Калаша» вместо серёг, в носу кольцо от гранты Ф-1.
Митя принялся объяснять, что ракетный боезапас пополнен. И можно, в случае чего, ещё садануть в районе Рублёвского шоссе. Все дружно засмеялись, потому что были наслышаны о вчерашней истории. Посыпались шутки. Якобы напуганные жители отдают за бесценок свои замки и в спешном порядке уезжают в глухие деревни к староверам. Дескать, хоромы стоимостью в несколько миллионов «бакинских» можно приобрести вместе с обстановкой всего за несколько тысяч рублей. Да и то вроде нет желающих. И дальше в подобном духе.
Аркадий, закурив, выслушивал всё это со снисходительной улыбкой. Ничего обидного в высказываниях ребят не было, к тому же это была его команда, его семья.
Жорик заметил, что контейнер с новыми гадами ещё не пришёл. И потому, добавил он, немедленно установит его по прибытии.
Арнольд потянул Аркадия к себе: маникюрить, педикюрить, холить и лелеять, одевать и обувать, придавать, в общем, вид, соответствующий владельцу солидного авто.
– Пилюлю будешь принимать? – спросил Арнольд вкрадчивым тоном. – Мне нужно это знать, чтобы поработать над твоим образом.
Аркадий ответил, что пилюлю принимать не будет и поедет в Клуб в обычном своём облике, потому что с хозяином Клуба, Стасом, познакомился в обычном виде.
– Тогда оденем тебя вот как. Очки «Gucci» в круглой оправе, короткая кожаная куртка «Cavalli», перчатки с отрезанными пальцами «Cat Bazillion», мокасины «Topai, poka ne zaparishsya», – вдохновенно провозгласил Арнольд. – Вау! Будешь крутым челом, Аркаш! Если приедет гламурный подонок Павлуша Воля или Тимати, передавай привет.
Аркадий молча на это усмехнулся. Он чувствовал себя круто в любой одежде. Потому как имидж в его профессии хоть и необходим, но мало что решает, главное – состояние души. А привет передать – пожалуйста.

Окончание следует