Не так давно в художественной повести современного писателя Николая Блохина встретилось следующее: во время гражданской войны монастырь скрыла туманная стена, и красные не смогли попасть в него, пока не подошел срок. Позже этот же сюжетный ход обнаружился в книге Юлии Вознесенской «Кассандра, или Приключения с макаронами»: монастырь, стоящий на острове, покрывает туманная пелена. Казалось бы – какая удачная авторская придумка. И вот в августе минувшего года – встреча с этим событием-эпизодом, можно сказать, воочию. Во всяком случае, Ризоположенский монастырь города Суздаля во время нашествия Батыя сохранился – по свидетельству жития преподобной Евфросинии Суздальской – именно таким образом. Город подвергся ужасающему погрому, все вокруг горело, а Ризоположенский монастырь уцелел, сокрытый туманом. Евфросиния с сестрами молились всю ночь. И только возле стен монастыря слышался цокот копыт.

Начать воспоминания о паломнической поездке прошедшего лета хотелось именно с этого момента. Ну, прежде всего, явное чудо, рассказ о котором всегда отраден и собственной душе. А еще думается, что весьма многим, как и нам, страстно желалось бы – под покров такой туманной пелены, спрятаться, отгородиться от ежедневной боли творящегося непотребства в эпоху, когда нашли на нас «иных времен татары и монголы» (Н.Рубцов). Да и сам Ризоположенский монастырь Суздаля видится каким-то символом происходящего: с одной стороны – жемчужина и архитектуры, и святости, с другой… Попробуем описать его. Белая, каменная стена с угловыми башнями и крепостными зубьями огораживает несколько гектаров земли. В высокой колокольне в классическом стиле («новодел» XVIII века) ворота на центральную улицу. Неподалеку от ворот, чуть в глубь территории, единственная уцелевшая церковь. Небольшая, старинная, сохранившаяся с домонгольских времен. Внутри – свечи теплятся у икон. За столиком – пожилая монахиня.

Прямо на территории монастыря – гостиница, из которой – то вопли, то музыка, тут же, буквально в ограде – жилые бараки, земля неухожена, лишь маленький клочок облагорожен монастырским огородиком. Бараки только что выселенные, где заколоченные, где – нет. Сидят у запертых дверей женщины, явно бывшие жильцы. О чем-то судачат. Лица угрюмые. Бегают по траве-мураве несколько малышей с велосипедом. Кошка выглядывает из кустарника. С тыльной стороны одного из зданий бомжеватого вида мужичок лезет в форточку. На втором этаже выбитое окно. У гостиницы – аккуратная дорожка, выложенная плиткой, пластмассовые столики, стулья. Близ церкви, у клумбы, скамеечки. Несколько неопрятных молодых людей за столиками потягивают пиво. Из верхних окон гостиницы доносится музыка и женский смех-визг. А гостиница здесь потому, что собственником территории частично остается город. Вот так наглядно соединяется несоединимое. Разор и восстановление. Гульба и молитва. Чувство такое, будто грубой пятой кто-то наступил на нежный цветок. Так наступили на нашу русскую жизнь – с ее бытом, традициями, с ее верой. И не хотят уходить.

Казалось бы, надо иное сказать о Суздале. Да – город-музей, основанный в XI веке, да – дивной красоты храмы и монастыри, да – с очаровательными деревянными улочками, по которым хочется неспешно бродить, напитываясь этой уходящей натурой, этим ускользающим духом. Да – возрождение затеплилось в монастырях и церквах, но в каждом доме, даже и украшенном деревянной резьбой, вещает телевизор; да – иногда среди толп туристов встречаются и паломники, но единая народная река разбилась на жалкие ручейки. Не хочет душа принимать «город-музей», не мемориала хочет, а живого, сегодняшнего, здорового. И поскольку всё происходит одновременно – и хорошее, и плохое (важно в конечном итоге, какие тенденции в обществе перемогают), скажем о положительном.

Энциклопедия «Города России» сообщает, что «в XVIII – XIX вв. в городе были развиты ремесла и промыслы: серебряников, кузнецов, кожевников, ткачей и др. К началу XIX в. большое значение приобретает огородный промысел, существующий поныне…» Так вот, по словам нашего провожатого (не хочется этого своеобразного парня называть «экскурсовод»), молодого историка Ильи – потомственные династии не исчезли, а что касается «огородного», или точнее – по большей части «огуречного» – промысла, то здешние огурцы славятся на всю Россию и даже пышно празднуется «День огурца». Малосольные огурчики, которые мы попробовали, действительно необыкновенно вкусны. Суздаль по праву величают «огуречной столицей России». А ведь это невероятно важно, что сохранились исконные занятия, что не бомжуют, не пьянствуют, не все поголовно ушли в обслуживающую индустрию (от которой, кстати, сам город видит мало прибыли – большая часть туристической сферы захвачена москвичами). А дома у местных жителей справные, почти у каждых ворот – машина. И что самое важное – земля в цене, сады-огороды ухожены, вылизаны, в палисадниках – цветы.

Много мы повидали в Суздале красоты, прикоснулись к истории, к святости. Поклонились мощам святых угодников Божиих– Евфросинии Суздальской (дочери святого князя-мученика Михаила Черниговского) и Евфимию Суздальскому (создателю Спасо-Преображенского Евфимиевского монастыря), почивающим в Царевоконстантиновском храме, принадлежащем ныне русской зарубежной церкви. Гуляли по Кремлю, любовались в соборе Рождества Богородицы (1222 – 25 гг.) древними фресками, величественным иконостасом XVII века, сохранившимися вратами XIII века, медные створы которых украшают орнаменты, выполненные золотой наводкой. Мастера, между прочим, творившие подобную «роспись» ворот скоротечно умирали (технология связана с вредными выделениями-испарениями). Взбирались на холм – остаток земляного вала, откуда открывается дивная панорама, ведь в Суздале запрещено строительство выше второго этажа, а потому храмы ничто не заслоняет. В Суздале на 12 тысяч жителей – 30 храмов. А было еще больше. То ли десяток, то ли полтора десятка церквей исчезли за годы советской власти.

Побывали в Спасо-Евфимиевском монастыре. В качестве исторического штриха добавим, что с середины XVIII века там была создана монастырская и государственная тюрьма, с которой связаны и известные имена. А нынче там – красиво, сделано много и благообразно, особый уход ведется за деревьями внутри ограды. На выходе – снова мир подступает, снова рынок. Сбитень продают. Выпили и мы по чашечке медового, пряного напитка. А за оградой – бабки с пирогами, и надо заметить, что таких ягодных пирогов нигде больше не поешь. Уже на обратном пути поняли мы, как богаты окрестные леса ягодами – чернику, только что собранную, продавали на шоссе через каждые триста метров и очень дешево.

Особое впечатление произвел Покровский (женский) монастырь. Церкви, как игрушки, все в кокошничках. Стариной веет. Кстати, там пребывают святые мощи преподобной Софии Суздальской – в миру великой княгини Соломонии Сабуровой, жены Василия III. Тихо в монастыре, цветы повсюду, с необыкновенным искусством расположенные на клумбах. Именно здесь пожить на покое – лучше не придумаешь. Хотя и здесь на территории монастыря – гостиница и ресторан, только, видимо, подороже, чем в Ризоположенском, а потому и потише ведут себя постояльцы.

Посетили музей деревянного зодчества, где две церкви стоят, собранные без единого гвоздя (правда, обновленные, но с соблюдением старинной технологии). Радуют взгляд дома зажиточных крестьян с разбитыми палисадниками, где головами кивают посетителям подсолнухи. С другой точки полюбовались на панораму города – красив Суздаль. И красив не какой-то гламурной, открыточной красотой, а прикровенно, как будто чтобы сопережить эту красоту, нужно сделать душевное усилие. Повторимся: одновременно в этом чувстве и гордость, и радость от того, что живо, теплится, развивается, вопреки коммерциализации, и боль о том, что утрачено.

Да! Кто не видел Владимирщину, Муром, Боголюбов, сам Владимир, не видел Суздаль – не видел России. Ибо это такое богатство – и духовное, и историко-архитектурное, которое не знаешь, как и вместить. Одно сухое перечисление монастырей и храмов даже в близлежащих от Суздаля селах – займет не одну страницу. Будущих преподавателей истории обязательно следует возить в эти края. А они должны возить сюда своих учеников. Здесь невозможно не полюбить Россию, не проникнуться ее духом, не почувствовать ее прикровенную красоту. Если с кем-то из впервые побывавших здесь людей такое «открытие» Родины не случится, следует задуматься о своей душе – все ли с ней в порядке?

Привычно звучит: «Суздаль – город-памятник». Но у Бога все живы. И вся эта живая история перед глазами говорит голосами разных судеб и поколений при малейшем нашем приближении и прикосновении. Нужно только услышать это «живое говоренье» посреди музейной красоты, и тогда-то и родится драгоценное чувство причастности к тем – ушедшим, родным, составляющим вместе с нами народ этой непостижимо-величавой страны, имя которой – Россия.

Фото К.Смородина