«Советский народ хочет видеть свой флот еще более сильным и могучим.

Наш народ создаст для флота новые боевые корабли и новые базы».

Из приказа Верховного Главнокомандующего Генералиссимуса

Советского Союза И.В.Сталина

по войскам Красной Армии и Военно-Морского Флота

Без соблюдения протокола

...ТРИ ЧЕРНЫХ лаковых лимузина на максимально возможной скорости мчались по будничным улицам ничего не ведающего города – Хозяин решил побывать здесь, в Севастополе, инкогнито.

Два года назад, в 46-м, впервые после 1937 года он позволил себе отпуск – поехал в Крым. Автомагистрали Москва-Симферополь тогда еще не было. Потому кортеж машин ехал долго. Ночевали в городах, останавливаясь у секретарей обкомов и райкомов. Вокруг – послевоенная разруха, и Он нервничал, видя развалины и то, что люди вынуждены жить в землянках.

Далекий от чувствительной сентиментальности, жесткий и требовательный, а порой безосновательно жестокий, Он тогда пристально всматривался в окружающее через зеркальное пуленепробиваемое стекло. Взгляд его был мрачен и сосредоточен: мелькая, одна картина разрушений сменяла другую.

Те же пейзажи представали перед ним и в июле победного 1945-го: мимо поезда, несшего его на запад, в Потсдам, мелькали торчавшие трубы сгоревших изб и станционных строений, лица изможденных от тяжелого труда и недосыпания людей, одетых, как и Он, в полувоенную форму. Но это – не от привычки, а от нужды – солдатские гимнастерки, шинели и ватники круглый год были самой распространенной одеждой, конкурировавшей разве что с довоенными обносками.

За три года после Победы мало что изменилось здесь, в главной базе Черноморского флота. Его костяк – корабли эскадры – вернулись сюда всего лишь через полгода после освобождения. За пять месяцев, к 27-й годовщине Октября, черноморцы очистили основные бухты от мин и остального смертоносного железа, десятками тонн усеявшего дно и прибрежную полосу каменистой земли. Сегодня флот жил полнокровной жизнью. Не утрачивая, а укрепляя свой боевой потенциал. А город, увы, лишь выживал.

В АВГУСТЕ ПРОШЛОГО 47-го отдыхавший в Ялте Хозяин прислал в главную базу Черноморского флота своего сорокатрехлетнего заместителя по Совмину.

– Как обстановка в городе, Павел Иванович? – обратился к первому секретарю горкома Косыгин.

– Обстановка в городе, товарищ Косыгин, здоровая. Городской комитет ВКП (б)... – и П.И.Лесик стал докладывать о деятельности партийных, комсомольских и профсоюзных организаций, помощи обкома, работе всех звеньев советских и хозяйственных органов, подборе руководящих кадров, о развертывании большой организаторской работы...

– Хорошо, товарищ Лесик, – оборвал первого Алексей Николаевич. – Я хочу пройтись по городу, посмотреть, как живут севастопольцы. Никого мне для сопровождения не нужно. Вот возьму себе в помощь Антонину Алексеевну. Не возражаете?

Кто бы стал возражать? Второй секретарь Антонина Алексеевна Сарина, как всегда легкая на подъем, была готова к выполнению любого задания.

Когда из здания горкома вышли на улицу Ленина, Косыгин то ли предложил, то ли констатировал:

– А не сходить ли нам сразу на базар?

– На базар?

– Да, на базар. На Востоке говорят, что именно он – лицо города.

ПОКА ПЕШКОМ ШЛИ до «городского лица», смотрели на все остальное «тело». Оно представляло однообразный пейзаж: проезжая часть улиц была расчищена, уцелевшие и кое-как восстановленные первые этажи домов и полуподвалов, в которых жили севастопольцы и семьи флотских офицеров, были подремонтированы и непременно выбелены. Но за ними – руины, поросшие быльем, в которых хозяевами были вездесущие мальчишки и огромные, вечно голодные крысы. А москиты после захода солнца становились для населения настоящим бедствием.

Шли молча, напряженно думая о своем. Сариной же вспоминалась первая встреча с Косыгиным...

СЕВАСТОПОЛЬ освободили 9 мая. Ровно за год до Победы, день в день. Скорбная картина предстала перед взором освободителей. Город погиб, как воин, сражаясь до конца, расстрелянный в упор. Где было взять «живой воды», чтобы поднять его? Помочь могла только Москва. Туда и поехали депутат Верховного Совета СССР, председатель горисполкома Василий Петрович Ефремов и секретарь горкома Антонина Алексеевна Сарина.

А.Н.Косыгин, председатель Совнаркома РСФСР, на жалобы о том, что, мол, в городе не найдешь ни одной щепки, отвечал, что трудное положение сложилось во многих местах. Постепенно все утрясется, дойдут и до Севастополя... А потом, когда перелистал альбом большеформатных снимков, сделанных с самолета летчиками Черноморского флота, – панораму сплошных развалин без конца и края.

– Что же это такое, а? – только и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь. Жуткий этот документ не требовал комментариев. – Чем же вам помочь?

Тут же снимает трубку, звонит в Дагестанскую АССР, в Махачкалу. Объясняет суть севастополь-
ских проблем и высказанной просьбы. Оттуда говорят, что «и так помогаем». Верно: только что перевели четыре миллиона рублей, собранных трудящимися. «Надо активнее, лучше помогать, – сказал Алексей Николаевич, – пошлите свою делегацию, пусть посмотрят Севастополь. Людям расскажут».

Закончив разговор, Предсовнаркома обратился к Сариной:

– Мне думается, что вам надо самой поехать к ивановским ткачихам, рассказать о героизме севастопольцев, особенно женщин. Многие из них потеряли на войне своих близких. Они поймут вас и обязательно поделятся с севастопольцами.

Сразу же Косыгин позвонил председателю Ивановского облисполкома...

ЦЕНТР В ТО ВРЕМЯ ВЫДЕЛИЛ ВСЕ, что смог: еще шла война. Строительные материалы пошли с Урала и Сибири, потом – лес из Болгарии и Румынии. Моряки-дальневосточники, балтийцы «на счет Севастополя» перечислили много средств. Ивановские ткачихи прислали несколько вагонов мануфактуры – для женщин, которым тогда не в чем было даже ходить на работу. Ивановцы тогда открыли свои домашние лари – кусок сатина в два метра, кусок ситчика...

Трудным был тот год: невозможно передать волнение, с которым севастопольцы встречали каждый эшелон. С заводов Москвы, Ленинграда, Ташкента и других городов шли составы с оборудованием и аппаратурой. Потом поехали эвакуированные. Вырастали палаточные городки строителей, приспосабливались под жилье «развалки». Еще на развалинах домов не высохли автографы саперов: «Проверено. Мин нет», а уже начался отсчет нового времени в истории города, начиналось его возрождение. Точнее, его строительство практически с нуля.

ПОЖАЛУЙ, следует отметить такую деталь: еще в апреле 44-го, когда в Крыму на подступах к Севастополю шли кровопролитные бои, Государственный Комитет Обороны принял решение о создании отдельной строительно-монтажной части «Севастополь-
строй» (Постановление №54477сс от 26.4.44 г.). Уже 9 мая вслед за боевыми частями в город вошло три строительных батальона, снятых с фронта и переданных в распоряжение «Севастопольстроя». А командующий 4-м Украинским фронтом генерал армии Ф.И.Толбухин, напутствуя возвращавшихся на родное пепелище руководителей партийных, советских и строительных организаций, сказал: «Готовьтесь увидеть руины Севастополя и строить город заново».

Города фактически не существовало. На его месте освободители увидели обожженные каркасы и развалины жилых домов, школ, больниц, музеев, учреждений. Везде – сплошные завалы. Воронки от бомб, снарядов, обуглившиеся деревья. «Осталось нынче от него скалы, море да солнце. Да бессмертная слава, которая возродит эти груды камней», – писал известный писатель-маринист Леонид Соболев. Вступив в Севастополь вместе с войсками, он отметил тогда: «В благородном молчании доблестной воинской смерти лежал передо мной великий город Черноморского флота. Уничтоженный немцами, но не сдавшийся. Я смотрел на его руины и думал о том, что дивная слава Севастополя будет всегда жить в сердцах людей».

Город – главная база Черноморского флота был разрушен до основания. Многие улицы нельзя было определить – потеряна их сетка. На центральном городском кольце восстановлению подлежало всего два здания – главного почтамта и комендатуры. По нынешнему проспекту Нахимова остался только полуразрушенный фасад дома №11 (в нем ныне размещаются музыкальная школа и Художественный музей). На месте проезжих частей центральных улиц пролегали лишь «тропинки» среди заросшего бурьяном пространства. И было до жути тихо среди белого дня...

Город остался без воды, электроэнергии, канализации. Разрушены железная дорога, тоннели, мосты и вокзал, все промышленные предприятия города и флота. Смертоносное железо затаилось в развалинах – сотни тысяч неразорвавшихся бомб, мин, снарядов стали «наследием» войны.

Всего за месяц, с 22 мая по 20 июня 1944 года, с использованием аэрофотосъемки, старых архивных документов, визуального и инструментального наблюдения, фотографирования на местности, планов инженерных сетей были произведены обследования и инвентаризация. Составлены схемы и ведомости технического состояния зданий и сооружений. Определен процент разрушения, даны рекомендации о целесообразности восстановления конкретных объектов. По этим документам был установлен ущерб, нанесенный главной базе флота. Он составил 2,5 миллиарда рублей в ценах 1944 года. В дальнейшем эти документы инвентаризации стали основой планирования восстановительных работ для первоочередных нужд базирования флота, находившегося в портах Кавказа.

ДО БАЗАРА Косыгин и Сарина дошли быстро. На выгоревших под жарким крымским солнцем дощатых рыночных прилавках был выставлен нехитрый товар массового спроса: крупа в мешочках, продаваемая на стаканы.

Сам вид человека в шляпе, галстуке и летнем «городском» костюме вызвал оживление среди заскучавших торговок. А когда после нескольких вопросов – что почем – он достал блокнотик и что-то в нем авторучкой записал, любопытство переросло в настороженность, а затем – в страх. После того, как Алексей Николаевич, сделав очередную пометку, поднял голову, он не увидел перед собой ранее словоохотливых собеседниц – их как ветром сдуло.
Рядом стояла лишь немного смущенная Сарина.

В тот же день Косыгин уехал, но она знала, что скоро будут приняты какие-то решения – он поможет. Должен помочь, как тогда, в 44-м, после освобождения.

Доклад Косыгина лишь укрепил Сталина в верности выбранного курса: страна должна была иметь океанский флот. Только так в тех условиях можно было создать реальную базу для решения геополитических задач, избежать новых угроз.

Аргументы эпохи

«Крым, Севастополь – это непотопляемый авианосец. Да, непотопляемый. Настоящих авианосцев у нас нет... Будут. Но сперва нужно решить вопрос с крейсерами. Авианосцы – дорогое удовольствие, в нынешней ситуации их не построить. А «у них» – есть. Причем, совсем рядом с нами. С войны сидят, не уходят...»

СТАЛИН ПРЕКРАСНО ПОМНИЛ, как союзники, оттягивая открытие Второго фронта в Европе, старались «уколоть» Гитлера на периферии большой войны. Осенью 1942 года американцы впервые появились в Средиземном море – их корабли участвовали
в высадке англо-американских войск в Северной Африке. Потом высаживались на Сицилии, на юге Франции. А после войны они корабли не только не вывели, но, наоборот, стали еще более усиливать свои военно-морские силы в этом стратегически важном регио-
не. Это Он хорошо знал.

Флот – это все же сила. Вместе с авиацией, конечно. В Средиземном море американцы вместе с англичанами по сути контролируют все коммуникации – и сухопутные, и морские, и воздушные. А там узел – сходятся три континента: Африка, Азия, Европа. Это позволяет им бороться с национально-освободительным движением, держать на коротком поводке арабов, распоряжаться огромными богатствами этой зоны, прежде всего нефтью Ближнего, Среднего Востока и Северной Африки. Палестина, Эрец Исраэль...

По докладам разведки, в 45-м году американцы здесь оставили небольшое корабельное соединение, поддерживавшее их войска в Италии, а затем был избран другой предлог: «необходимость взаимодействия» с вооруженными силами Италии. Через год, в конце 1946-го, оно было переформировано в Средиземноморскую эскадру. Ее штаб располагался на плавбазе эсминцев, базировавшейся в Неаполе. В августе 47-го эта плавбаза была заменена крейсером. А недавно сообщили: 1 июня, уже в этом, 48-м, году, все наличные морские силы американцы официально преобразовали в разнородное объединение специального назначения – оперативный флот. В 6-й. Шестерка. «Шестерка» империализма...

А что можем противопоставить мы? Ведь если они ударят даже без атомной бомбы, здесь, на юге, сегодня наше самое уязвимое место. Из турецкой Фракии они смогут развернуть несколько десятков дивизий, ударить по Болгарии, на Бухарест. Если высадят десант в Констанце, то это чревато серьезными последствиями.

Глядя прямо перед собой, Хозяин, не сбрасывая с лица маски глубокой задумчивости, несмотря на присутствие секретаря, как бы сам себе сказал:

– Надо бы подготовить справку по возможностям – нашим и «их» – на начальном этапе прогнозируемой стратегической операции, разворачивающейся здесь, на Балканах, в районе Черного моря. – Наконец, повернув голову и посмотрев в глаза Поскребышеву, продолжил: – Босфор, Дарданеллы – это главное. Они несколько сот кораблей сюда могут провести. Получив в союзники Турцию, они наплюют на Конвенцию, подписанную в Монтрё. Сотни три кораблей сюда приведут. Одних авианосцев – с десяток. А это – авиация. У нас же – один авианосец, правда, непотопляемый, это – Крым. Если они ударят одновременно с запада, проведут на юге и на Балтике морскую и воздушную десантные операции, создадут «клещи», то могут поставить целью создание кольца, замкнув его через Восточную Европу при взаимодействии со своей центрально-европейской группировкой.

Они могут создать и вторые «клещи» на южном фланге. Нашему Черноморскому флоту придется содействовать Приморскому фронту в западной части Черного моря и группировке войск на Кавказе. Это нам обязательно надо учитывать...

Вождь на некоторое время замолчал.

– Но главная задача флота – иметь возможность действовать практически во всей акватории Черного моря и при начале боевых действий сосредоточить основные усилия на завоевании господства в нем, воспрепятствовать вводу сил противника через Босфор. Это обеспечит успех, – закончил Сталин и вновь «ушел в себя», погрузившись в глубокие раздумья.

Дарданеллы, Босфор... Жаль, что так и не смогли решить эту задачу, а в годы войны «союзники» не помогли. Наоборот, намеренно затягивали разрешение этой проблемы, загнав ее, в конечном счете, в тупик. Когда теперь мы сможем вернуться к этой теме? Разразилась «холодная война». Она идет по своим правилам, на основе другой тактики и совершенно иной стратегии...

Не раз и не два Сталин повторял, даже любил это делать: «Россия выигрывает войны, но не умеет пользоваться плодами своих побед. Русские воюют замечательно, но не умеют заключать мир, их обходят, недодают». После Ялты и Потсдама он все же был удовлетворен: союзники Россию на этот раз не надули, хотя некоторые проблемы, в том числе из разряда «долгоиграющих», остались...

УЖЕ ПОСЛЕ ПОТСДАМА на дачу И.В.Сталина привезли карту СССР в новых границах – небольшую, как для школьного учебника. Сталин приколол ее на стену кнопками. Рассуждая и вроде бы не обращаясь напрямую к присутствовавшим В.М.Молотову и Первому секретарю ЦК Компартии Грузии А.И.Мгеладзе, он сказал:

– Посмотрим, что у нас получилось... На севере у нас все в порядке, нормально. Финляндия перед нами очень провинилась, и мы отодвинули границу от Ленинграда. Прибалтика – это исконно русские земли! – снова наша, белорусы у нас теперь все вместе живут, украинцы – вместе, молдаване – вместе. На западе – нормально...

Затем вождь сразу перешел к восточным границам:

– Что у нас здесь?.. Курильские острова наши теперь, Сахалин полностью наш, смотрите, как хорошо! И Порт-Артур наш, и Дальний наш, – Сталин провел трубкой по Китаю, – и КВЖД наша. Китай, Монголия – все в порядке... Вот здесь мне наша граница не нравится! – сказал Хозяин и показал южнее Кавказа: – Ну что, Вячеслав, давай, нажимай! В порядке совместного владения... – Сталин провел по Босфору и Дарданеллам.

– Не дадут.

– А ты потребуй! Тем более, что у нас есть претензии и на турецкие земли, не так ли? – Сталин в упор взглянул в глаза Мгеладзе.

– Есть, товарищ Сталин, – прокартавил тот...

Вслед за Милюковым и русскими генералами спустя три десятка лет о Босфоре заговорили советские грузины-ученые, обосновывая необходимость охраны и обороны проливов как Турцией, так и Советским Союзом, в том числе и нерешенностью территориальной проблемы. Была предпринята попытка потребовать земли, примыкающие к Батуму, так как в этом турецком районе было когда-то грузинское население. В то же время в Азербайджане вспомнили об азербайджанских землях в Иране – проявилось стремление увеличить территорию этой социалистической республики. А армянам, естественно, хотелось заполучить национальную гордость и святыню – гору Арарат. Тогда, как бы между прочим, возник вопрос о советском влиянии в... Ливии. В те времена в Африке границы были не совсем твердые, во многих местах их вообще не было, росло национально-освободительное движение, СССР мог рассчитывать на усиление своего авторитета в арабском мире, в т.ч. путем строительства военных баз. Впрочем, тогда Советский Союз, по сути, был единственным государством, твердо выступавшим за создание государства Израиль, – для этого были веские основания. Такое тогда было время...

НОТОЙ ОТ 7 ИЮЛЯ 1946 ГОДА правительство СССР предложило правительству Турции положить в основу режима проливов пять принципов: 1). Проливы должны быть всегда открыты для прохода торговых судов всех стран. 2). Это правило касается и военных судов черноморских держав. 3). Проход через проливы для военных судов нечерноморских держав не допускается, за исключением особо предусмотренных случаев. 4). Установление режима проливов должно являться компетенцией Турции и других черноморских держав. 5). Турция и Советский Союз, как держава, наиболее заинтересованная и способная обеспечить свободу торгового мореплавания и безопасность проливов, совместно организуют оборону Босфора и Дарданелл для предотвращения их использования другими государствами во враждебных черноморским державам целях.

Эти предложения имели под собой довольно серьезную основу.

Черное море превратилось во «внутреннее море», где реализовывались интересы двух сторон – советской, вкупе с нарождавшимися после войны союзниками по «социалистическому лагерю», и турецкой, которая была «виновата» перед Советским Союзом за свою позицию в годы войны.