Мила МЕЛЬНИКОВА

В детстве он любил читать книжки про разные путешествия, дальние края-континенты. И в воображении рисовались диковинные страны. Но это фантазии уносили его в дальние дали. А в реальности душа накрепко прикипела к родной земле, той, где исстари жили его предки, растили хлеб, строили дома, обзаводились семьями. Даже в город, в отличие от большинства его сельских ровесников, старших братьев и сестры, Андрей уехать не захотел.

Пчелиное трудолюбие

Андрей рос младшим у супругов Александра Ивановича и Нины Афанасьевны Адушкиных. Но сколько себя помнит, в их семье ленью никто никогда не страдал.

Отец в юности получил специальность токаря, закончив Харьковское техническое профучилище, после которого по распределению его отправили в Казахстан. Но, видно, тяга к земле заложена у Адушкиных на генетическом уровне. И Александр Иванович, отработав предусмотренный тогдашним законом трудовой срок, вернулся в отчее село Качелай. Сюда же привёз и полюбившуюся ему девушку из Кочкурова.

От соседей они отличались тем, что избегали шумных застолий и у себя пышных посиделок с обильной выпивкой и закусью не собирали. Кто-то на них за то косился, мол, куркули. Но если кому требовалась помощь в деле, бежали к Адушкину, знали – не откажет.

Андрей с младых ногтей привык, что у них во дворе всегда было полно разных нужных железок, отец постоянно с техникой возился. Он тогда ещё и преподавал в ближайшем сельском профтехучилище. А кроме того, они с женой занимались пчеловодством. И ежегодно с весны до осени большую часть времени все Адушкины проводили на пасеке. Она находилась за селом, в пойме Суры, среди лесных зарослей.

Ни свет ни заря мама поднимала троих сыновей и дочку и вместе шли «в пчелиное царство». Занятий там хватало всем. Держали до 215 пчелосемей. Зимой родители следили, чтобы жужжащие трудяги благополучно перенесли холода. А как начинался сезон цветения, Адушкины качали мёд, топили воск. Вощину и прочую продукцию пчелопроизводства отец отвозил в государственную заготконтору. Ему даже план устанавливали: полагалось произвести столько-то мёда, сдать столько-то прополиса, маточного молочка и т.д.

И дети естественным образом приобщились к труду. При этом старший Сергей, выделявшийся серьёзностью и любознательностью, общеобразовательную школу окончил с золотой медалью. А поскольку его особенно увлекала современная техника, поступил в университет на факультет электронной техники. А позже тоже с отличием закончил ещё профильный факультет Пензенского вуза. Он и младших – сестру Людмилу и братьев Ивана и Андрея – наставлял: учитесь, образование всегда пригодится.

Северные удобства

Иван, тот решил всё по-своему. В конце перестроечных 1980-х, когда рухнули прежние идеалы, следом развалилась и единая могучая Держава, а народу вроде бы позволили самостоятельно сколачивать и управлять капиталом, средний брат Адушкин рванул на Север. Там светили солидные деньги. Но оседать в нефтеносном регионе Иван тоже не решился. Одно дело – работать. А жить всё-таки тянуло на родине. Так и мотался несколько лет туда-обратно.

Младший Андрей дольше всех оставался с родителями. После школы по совету Сергея и по примеру сестры сдал вступительные экзамены на физико-математический факультет пединститута. Сначала подумал: «да, буду, как батя, в училище преподавать». Но, отмучившись год, понял – не то. Забрал документы.

А тут в университете как раз открыли специальность журналистики. И повинуясь юношеской романтике странствий – Андрей не сомневался, что именно журналисты больше всего путешествуют по миру, – он опять поступил на первый курс, на филологический факультет.

Учился с удовольствием. Да и полученные в вузе навыки ой как пригодились в дальнейшем, чтобы лучше понимать людей, находить общий язык с окружающими. Профессия интересная, но в местном контексте, мягко говоря, не прибыльна. На оклад, предусмотренный в штатном расписании местной
районной газеты, молодому журналисту не то что семью, себя не прокормить. А Андрей привык, что мужики в их роду – главные кормильцы.

Сдав выпускные и защитив дипломный проект, он поехал на разведку в Тюменскую область, где вахтовиком трудился средний брат. «Приезжай, – говорил Иван. – В Лангепасе не только нефтедобыча развивается. Не меньше востребованы квалифицированные специалисты других разных специальностей».

Город Андрею понравился. Современный, внешне респектабельный, строящийся на правом берегу Оби по планировке европейского типа – с широкими улицами и площадями. Правда, с тамошним рынком журналистских вакансий познакомиться он не успел. Но в нескольких школах, куда Адушкин заглянул, его готовы были взять, гарантировав зарплату на порядок выше, нежели получают дипломированные филологи в родной республике. В придачу к этому – сразу посулили предоставить жильё «с перспективой на расширение».

Финансовые и бытовые условия Андрея поначалу весьма даже прельстили. Но, походив недельку по респектабельным проспектам под пронизывающим до позвоночника северным июльским ветерком, мысленно прикидывая своё будущее в новенькой просторной квартире на энном этаже, он вдруг ощутил, что жутко стосковался по тихим неасфальтовым улочкам своего эрзянского села, затерявшегося в лесах и полях родного Кочкуровского района. И, нисколько не сомневаясь, быстренько собрался и... вернулся в Мордовию.

Две ставки за один оклад

Старший брат к тому времени уже занимал ответственный пост на одном из крупных промышленных предприятий республики. Тоже мог посодействовать, устроить на хорошее место каким-нибудь управленцем с неплохим окладом. Но Андрея подобный «родственный расклад» совершенно не устраивал. А главное, он понял: в городе его душа не выдержит, жить хочет только в селе. Земля, лес – тебя голодным не оставят, при желании всегда найдёшь приложение своим способностям. Другой вопрос, что многие, увы, предпочитают существовать по инерции, без особых затрат – финансовых, физических, интеллектуальных.

Кстати, в районном отделе образования дипломированного филолога тоже встретили с распростёртыми объятиями – учителя-мужчины, тем более в сельских школах – у нас всегда нарасхват. Высоких вознаграждений, правда, не обещали, зато гарантировали удвоенную ставку: наряду с профильными «русским языком» и «литературой», молодому педагогу доверили преподавать «историю». Андрей ни от чего не открещивался: надо так надо! Некоторое время в местном ПТУ, где работал заместителем директора по учебно-производственной части, помимо всего прочего, Адушкин вёл у пацанов курс по «сельхозтехнике и машинам», благо сам с техникой знаком не понаслышке.

В тридцать с небольшим Андрею Александровичу, отлично зарекомендовавшему себя на педагогическом поприще, доверили возглавить среднюю общеобразовательную школу в родном Качелае.

У него уже подрастали две очаровательные дочки-погодки – Вияна и Алина. И всё вроде складывалось вполне успешно. Отеческий дом Адушкин переоборудовал и обустроил не хуже комфортабельных европейских коттеджей. Первым среди односельчан провёл и смонтировал водопровод, установил ванную, теплый туалет, отдельно – стиральная машинка. Тёплые, уютные комнаты, кухня, терраса, дополнительные хозпомещения, отапливаемые природным газом. Чистенько, аккуратно, всё строго на своём месте – к такому порядку их приучил ещё отец.

Деревянный бизнес

Вот только молодёжи на селе почти не осталось, разлетелась в поисках быстрого сытного достатка по богатым городам. И детишек в деревне, соответственно, поубавилось. Ведомственное и муниципальное начальство сочло целесообразным малокомплектную Качелайскую школу расформировать, учеников перевели в базовую Сабаевскую.

А экс-директор, засучив повыше рукава, решил переквалифицироваться в животновода. Оформил целевой сельхозкредит на 300 тысяч рублей, приобрёл 25 телят на откорм. Прикидывал: пока подрастут, успеет подготовить более просторные помещения для содержания животных. Однако телята оказались больными, за несколько месяцев почти все передохли.

Другой бы отчаялся: молодняк скончался, а кредит-то банку – как ни крути – возвращать нужно. Однако Андрей не опустил руки. Между делом изучал в интернете: что сейчас востребовано рынком, куда себя реально приложить, чтобы и с пользой, и с выгодой. И нашёл!

Кругом – лес, полно древесины. И мордва, кстати, исстари занималась лесными промыслами, а эрзяне издавна поклонялись лесным богам, обоготворяя деревья и приписывая им магическую силу.

Нет, на чудеса Адушкин не уповал. Он рискнул, вновь взял ссуду на новое дело. За 250 тысяч купил у предприимчивых изобретателей цилиндровочный станок для обработки брёвен. Арендовал землю с давно без толку пустовавшими мастерскими почившего в бозе бывшего колхоза. Там и разместил свой «чудо-агрегат».

Знакомые крутили пальцем у виска: опять добровольно влез в кредитное ярмо. Не верили, что его затея окупится. А он ни минуты не сомневался. Выписал делянку в лесу и начал строить точёные срубы.

Гладко оцилиндрованные, отливающие естественной природной позолотой, брёвна, безупречно выточенные фрезерным зубцом, венец к венцу складывались в стены будущих бань, домов. Премудрости деревообработки Адушкин освоил посредством интернет-источников на собственной практике, как и бухгалтерские тонкости отношений с налоговыми органами и пенсионным фондом.

«Сарафанное радио» с поразительной скоростью распространило информацию про качелайские точёные, экологически исключительно безопасные срубы.

Единственной проблемой оказался дефицит рабочей силы. Обточить бревно, в принципе, несложно и в одиночку. Но чтобы собрать и установить сруб, требуются помощники. С этим и возникла загвоздка. С одной стороны, сельский мужской контингент – ненадёжный, дюже склонный к традиционной российской слабости. Другие местные мужики в силу своего природного консерватизма боялись уходить с насиженных официальных рабочих мест, хотя там они получали минималку. А Адушкин предлагал платить им с выработки в три-четыре раза больше. Тем паче, от заказчиков отбоя нет. За срубами к Адушкину едут не только из разных районов Мордовии, но и из Москвы, Питера, Волгограда, соседних – Пензенской, Нижегородской, Саратовской областей.

В общем, как ни странно, не получилось у Андрея найти единомышленников среди односельчан. Зато у него последние годы добросовестно трудятся соотечественники из бывших советских среднеазиатских республик. Он им и кров предоставляет, и заработками они довольны. И относится к ним по-доброму.

Причём команда Адушкина не просто точит срубы, но возводит дома различной сложности, что называется, под крышу. Если надо, выполняют весь фронт работ – от устройства фундамента, изготовления и сборки стенового комплекта, устройства стропильной системы, монтажа гидроизоляции и шаговой обрешётки до установки временной кровли. К слову, самый высокий ими возведённый резной дом – более 10 метров – внешне похож на древний терем. Но чаще заказы попроще. А поскольку в бригаде Адушкина люди трезвые, работают они без лишних проволочек, сроки не срывают.

В 2012 году построили в соседнем селе жильё для вдовы ветерана Великой Отечественной войны по социальному сертификату. Как же обрадовалась бабуля, справив новоселье не в городской однокомнатной крупнопанельной «коробке», а в тёплом, уютном, СВОЁМ деревянном доме, с дышащими стенами, вкусно пахнущими сосновой смолой.

Конечно, как в любом бизнесе, Андрею приходится тщательно просчитывать производственные затраты. Но каждый рубль прибыли он старается вновь вложить в дело. Для оптимизации производства за шесть лет постепенно приобрёл «КАМАЗ», три трактора, дополнительный станок – чашерезку, которая ускоряет деревообработку.

И ещё его не оставляют мысли об оптимизации производства. Древесина сама по себе – бесценное сырьё с точки зрения даже не денежных затрат, а фактической пользы. При оцилиндровочной обработке леса остаётся много опилок и щепы. Чтобы не пропадать добру, Адушкин одно время думал наладить изготовление из древесных отходов прессованных брикетов, используемых для растопки в железнодорожных поездах. Да необходимое для их выпуска специальное сушильное оборудование – неподъёмно дорогое. Но идею о безотходном использовании лесосырья Андрей намерен-таки реализовать. Планирует в будущем из щепы и цементного раствора наладить производство арболитовых плит, всё более активно внедряемых в современном строительстве.

Чудесный родник

Андрей откровенно не понимает земляков, ищущих «птицу счастья» вдали от родины. Он твёрдо решил, что никогда никуда отсюда не уедет. Да не всякий способен разделить его убеждение. Вот и первая жена не сумела, хотя родом тоже деревенская. Однако сначала перебралась в город, чтобы, вроде как, дать детям приличное образование. Андрей сильно не сопротивлялся, действительно, наверное, в городской школе учителя посильнее. Но бросить начатое дело, родную землю он не мог. Финансово семью обеспечивал, конечно, скучал по дочкам, в свободное от работы время навещал их в городе, да и они с удовольствием все каникулы проводили в деревне. Андрей долго просто не подозревал о предательстве жены. Ну, захотелось ей более престижного партнёра... Нет, он её не осуждает. Хотя, когда обман вскрылся, сердце сжало чёрное кольцо разочарования. Казалось, всё рухнуло. Из трясины безнадёги Андрея спасла опять же ответственность за начатое дело. Он с ещё большим усердием выкладывался на работе, брал заказы. А вскоре познакомился с Аней. Она – коренная горожанка, тем не менее охотно согласилась переехать к Андрею в село и разделить с ним его судьбу – навсегда.

Пока Адушкин занимался раскруткой бизнеса, у него, если честно, просто руки не доходили до своего подсобного хозяйства. Самому некогда, а мама уже старенькая. Зато с появлением Ани дом словно по-новому ожил. Именно она, немного попривыкнув, предложила: «А почему у нас нет никакой живности? Огород свой, кормов хватает. Давай хотя бы корову свою заведём!» Андрей удивился и принял предложение. Сейчас Адушкины достраивают второй этаж своего дома, на дворе – пара коров. Думают к весне расширять хозяйство.

Андрей признаётся, что у него сердце кровью обливается оттого, что окрестные поля зарастают бурьяном. Эта земля кормила многие поколения предков и при бережном, заботливом к ней отношении может давать неплохие урожаи. Нужен лишь хороший хозяин.

Хотя, если люди захотят, то и сейчас способны на многое. К примеру, главная достопримечательность Качелая – бьющий из-под земли родник с необыкновенной по вкусу водой. Эрзяне называют его «лисьма пря» – по-русски «голова реки». Зимой он не замерзает даже в самые лютые морозы, и в самый сильный летний зной не иссякает, сохраняя освежающую прохладу. Обладающая удивительной силой ключевая вода в любую погоду остаётся хрустально-прозрачной и чистой. Рождающаяся от источника речка Лашма вьётся-бежит на протяжении всего села и затем впадает в Суру. Но со временем берега Лашмы заилились, заросли непролазными джунглями чертополоха, полыни и прочей сорной травы. Собрались как-то сельчане, обсудили проблему и решили: всем миром облагородить источник. Ил дружно вычищали граблями, сорняки скосили. Чтобы укрепить береговое основание «лисьма пря», уложить новые бетонные плиты, требовалась мощная техника и мужская сила. Адушкин без лишних слов пригнал свои машины. Качелайцы в разговорах благодарят Андрея. Он отнекивается: «Да при чём тут я? Люди сами всё сделали, сами с инициативой выступили». Себя, наоборот, корит: «Давно собираюсь срубить и поставить там купель, да всё какие-то срочные дела не позволяют довести задуманное до ума...»

А ещё он мечтает построить в родном селе красивые, недорогие дома, чтобы вновь на улицах Качелая было многолюдно.