Анна Смородина

 

 

 

* * *

В маленьком городе детства

люди болеют,

кто-то на что-то надеется,

мама стареет...

Солнце осветит, как прежде,

дно нашей улицы,

выйдет походкой небрежной

кот и зажмурится,

он на крыльцо ляжет,

лапы свои свесит.

Деревом пахнет влажным,

близок к исходу месяц.

Месяц какого года,

осени или лета,

от моего ухода

сколько прошло рассветов?

Пыль на дороге вянет

после машины быстрой,

летний рассвет ранний

светом пронзил листья.

 

 

* * *

Покой и свет украинского дома.

Однообразное шумит веретено.

Здесь чёрной ночью белая истома

Завешивает чистое окно.

Здесь не теряют, не скорбят, не плачут...

Благословенен тихий уголок.

Здесь цветом абрикосовым удача

Цветёт и опадает на порог.

 

 

* * *

 

Часовые медленные гири

Движут время. Время движет их.

                         Г. Ф р о л о в

 

 

Который час? Который нынче час?

Часы стоят, и мы стоим под ними.

Неужто вправду время движет нас?

Унынье стрелок и души унынье!

Одно для всех – оно прервало ход.

Остались малые, раздробленные вехи.

Остались капли, падавшие в рот,

наполнившие выжатые мехи.

Живу в своём, как в облаке, во сне.

Мои минуты, и мои страницы.

Нет общего. Душа наедине

со временем и плачет, и боится...

 

 

* * *

И дождь пройдёт. И дождь опять развеет,

Раздарит каплями сквозную синеву

Прозрачным лужам, ветру и деревьям,

Последний лист бросающим в траву.

 

Как пахнет горечью от мокрых палых листьев,

Как капли стынут на карнизах крыш,

Осенний дождь смывает столько истин,

Что ты уже не плачешь, а молчишь.

 

Храни молчание, в твоей душе пребудет

Твоё тепло, мечты и благодать,

И что ещё не сказанного людям

Твои слова сумели бы сказать?

 

Ну что ж, моё несказанное слово,

Зачем другим ты, если ты моё.

Мысль так проста в своей первооснове,

И так несовершенно бытиё.

 

 

* * *

 

Прохладой вдруг повеяло в лицо...

                  К. С м о р о д и н

 

Мгновенного прозрения урок.

Застыли чувства в слове непредвзятом,

и времени исписанный листок

закончила сегодняшняя дата.

Сегодня, завтра, после – как вчера,

и будущее – в прошлом, всё известно.

Не помню я ни времени, ни места,

лишь эти голубые вечера

живут в душе. Но я, признаться честно,

не отличу, где завтра, где вчера,

не разберу, что жизнь, а что – игра.

 

* * *

Мы умерли и родились сегодня.

Сегодня – день, и завтра будет день.

Как гулко там, в той чёрной преисподней.

Как медленно за тенью бродит тень.

Как медленно идут они по кругу,

Как трепетно ресницы их дрожат.

Они идут всё так же друг за другом.

И путь вперёд – всё тот же путь назад.

Мы родились и разорвали круг их,

И поднялись, сгорая на огне,

Но я не знаю – выжила ли в муках

Твоя душа, обещанная мне.

 

 

* * *

Под пологом из марли – ход в подвальчик.

Колеблется – то солнца блик, то тень.

И очередь – старуха, тётка, мальчик

С бидонами. И долгий летний день

Лишь начался. Налились абрикосы.

Петунии и мальвы – во дворе.

Старик торопится, и классовых вопросов

Как будто не было. На утренней заре

Так хорошо идти в руке с бидоном,

Спешить как будто и как будто – нет,

И, глянув на киоск знакомый,

Припомнить прошлое из жизни и газет.

Село, бендеровцы, война... Всё жертвы, жертвы.

Пылится жёлтая стопа на этажерке.

Как будто было и как будто – нет.

И только солнечный, колеблющийся свет.

И просто очередь – старуха, мальчик, тётка.

И просто – день. И просто – жизнь. И всё-таки!..

 

 

* * *

А может, просто мне с собою страшно?

Пока другие насилуют и бражничают,

Пока магнитофон орёт, как резаный,

Сквозь золото листвы – иду и оступаюсь в бездну.

И вдребезги! И это среди дня!

И ужасом объята первозданным,

И хаосом. Оставьте же меня!

Какой ещё не заплатила дани

 

Я космосу и времени? Дыре,

Разверзтой чёрной пасти, безразмерной?

Под деревом очнёшься во дворе...

И трепетно всё так, и эфемерно.

 

 

* * *

И самолётами не сблизить расстояний,

Не одолеть разверзтых километров.

Лишь жизнь сама бежит быстрее лани,

Быстрее ветра.

 

Мы так живём, как будто есть важнее,

Нужнее что-то, чем родные лица.

Другим обижены, мы о другом жалеем,

Как будто что-то в жизни повторится.

 

И словно нам, лишь только мы попросим,

Как детям, ожидающим подарка,

Вернут сегодняшнюю осень

И этот миг, пронзительный и яркий.

 

 

* * *

Кто не знает разлуки – не знает, как горек нам стал

Взмах ладони прощальный – напутствие словно на завтра.

Будто жил и творил, а признанья – увы! – не снискал

Незадачливый автор.

 

Ну, а он-то, наверно, надеялся. Думалось так:

Кто откроет – прочтёт, кто прочтёт – тот уже не забудет.

Ах, оставим об этом! И вправду, должно быть, пустяк

Предлагает он людям.

И, задумавшись крепко, надолго теперь замолчит.

И напрасно своё доцветают цветы у подъезда.

Этот воздух осенний уже ощутимо горчит.

Ещё пара минут до отъезда.

 

До прощального взмаха, до скорых, поспешных шагов,

Торопливых объятий: «Когда-то увидимся снова?»

И в сценарии этом никто изменить не готов

Ни единого слова.

 

 

* * *

Сама люблю, когда зажгут фонарь,

И старики закурят у подъезда,

И оттепелью балует январь

Россию повсеместно.

И сумерки. День прожит – так легко.

Грядущее не угнетает,

Пока до утра далеко

И снег, обуглившийся, – тает...

 

 

* * *

Как реки, покрытые льдом,

Не провинциальным – московским,

Улицы до перекрёстков,

Движущиеся с трудом.

Не считано дней и ночей

Средь жёлтых, зелёных и красных,

Средь этих горящих огней

Потрачено нами напрасно.

Но что нам судить – почему

Расставлены вехи повсюду?

Огонь, проницающий тьму.

Но, впрочем, не буду, не буду...

Послушай, о чём говорят,

И как существуют сегодня.

В три цвета лампады горят,

Пути намечая Господни.

И город, пронзённый насквозь,

Запнулся у красного ока.

На миг опустела дорога.

Дыханье на миг – прервалось.

 

 

Детство

Я любила тогда не тебя.

А любила ль? Да в этом ли дело?

Значит, очень того я хотела,

Если в звоне пустого дождя

Виноградные листья шумели.

Растекался у дома поток,

И покинутые качели

Вслед стремились за парой ног...

 

 

* * *

Как будто не было гостей.

Посуду вымыли, убрали.

Всё то, чего недосказали,

Смахнули тряпкой без затей.

Балкон открыли, и поток

Ворвался воздуха живого.

Одно бы искреннее слово...

А впрочем, это всё – не то.

Не то чтоб фальшь. Не то чтоб ложь.

Мы по поверхности скользили.

И эту внутреннюю дрожь

Унять в душе – бессильны были.

 

 

* * *

Не встать. Не вырваться. Не почитать газету.

В испарине холодный лоб.

Худое время продувает ветром.

Так смерть придёт –

В хозяйских тапочках, обыденна, проста,

Как осенью приходят холода,

И не спасут двойные рамы.

Сквозит, сквозит из вечности, из ямы.

Что проку в нас? Что проку в тех, о ком

Романы пишут и поют романсы?

Мысль обесценена навеки сквозняком,

Им обесцвечены и краски, и пространства.

 

 

* * *

Какая-то бабка в опорках идёт впереди по дороге.

Шатается вроде бы: пьяная или больная?

Колдобину каждую меряют старые ноги

Вдоль выбитых окон, вдоль серых заборов, сараев.

Разломан штакетник. Малины протянуты плети.

На утлом крыльце собрались три подруги былые.

И остовы дома как остовы жизни. Лишь дети

Бегут переулком, мелькают платочки цветные.

Что им запустенье? Они не видали иного.

Им жизнь ещё праздник, листвы шелестенье опавшей!

Бегут переулком, оглядываются, чтоб снова

Бежать под берёзами, той же дорогою нашей,

Которой иду я, и бабка идёт, ковыляет.

И каждому путь свой и время. Но кто их отмерит?

Кто знает причину, наверно, и следствие знает –

Напишет задачу и после решенье проверит.

Ну что же? Пускай! Лишь рябины горячие кисти

Живут неосознанно в полной и жаркой истоме.

Сквозное пространство и воздух студёный, и листья.

Не стоит и думать, что завтра, что после, что кроме...