Мила МЕЛЬНИКОВА

Интернациональный Солнечный конь

В сентябре гости, собравшиеся в кочкуровской Подлесной Тавле, задрав головы, рассматривали гигантского резного коня, выросшего на участке за Музеем «Этно-кудо имени Владимира Ромашкина». За четыре дня местные умельцы и их коллеги из соседних регионов смастерили статного солнечного скакуна, инкрустированного финно-угорскими орнаментами. Внешне он похож на традиционных тавлинских коняшек, но ростом в три метра и длиной метров пять.

Кто-то даже предложил внести новорожденного коня в книгу рекордов Гиннесса. Правда, по размерам он не самый большой в России и мире. Однако резных скакунов такого масштаба из цельной древесины раньше никто нигде не делал.

На изготовление этой парковой фигуры потребовалось аж семь стволов высоченных, метрового диаметра, сосен. И создавался необычный конь стараниями сразу десяти резчиков-виртуозов: тавлинских мастеров братьев Петра и Александра Рябовых, их племянника Максима и еще одного земляка Василия Ширманкина, Александра Артемьева, Владислава Тогаева и Минибулата Абдурахманова из Ульяновской области, художников Юрия Конюхова и Николая Тарасова из Удмуртии и Николая Аношкина из нижегородского Лукоянова.

Да, изваять коллективную скульптуру в Подлесной Тавле попробовали впервые. Хотя межрегиональный фестиваль резчиков там проводится уже более пятнадцати лет. Петр Рябов с присущей ему деревенской скромностью умеет не акцентировать внимание на собственной персоне, но именно его стараниями в кочкуровском селе появился этно-музей, регулярно проходят состязания мастеров резьбы, фестиваль старинной эрзянской песни, собирающие многие десятки ценителей настоящего народного искусства. Изначально, кроме российских резчиков, в подлеснотавлинском творческом форуме участвовали их финно-угорские коллеги из Эстонии, Финляндии. И за минувшие полтора десятилетия просторная луговина на задворках «Этно-кудо» превратилась в симпатичный парковый комплекс с качелями, песочницей и целым пантеоном различных резных существ. А в сельский музей почти ежедневно едут туристы из разных уголков России и дальнего зарубежья.

Я сама неоднократно видела, как, радушно принимая многочисленных гостей, Петр Рябов при этом не выпускал из рук резец, между делом ловко превращая липовые чурочки то в миниатюрного солнечного коня, то в небольшую загадочную ритуальную маску, то в уменьшенный игрушечный аналог легендарной трубы-торамы. Туристы их охотно разбирают как сувениры.

Школа Мастина

Талант гостеприимства Петр унаследовал от мамы Ульяны Тихоновны. Сколько себя помнит, к ним в дом всегда шли знакомые и не особо близко знакомые люди. И хотя материальными излишками семья, где росло шестеро детей, а родители трудились рядовыми колхозниками, похвастаться не могла, даже для незваного гостя у Ульяны Тихоновны обязательно находились и краюха свежего хлеба с солью, и стакан парного молока, и рассыпчатая картошка. Односельчане любили ее за веселый нрав и незлобивый характер. Таких еще называют душой компании.

А интерес к резьбе у Петра возник и под влиянием старшего брата Николая, который всегда отличался врожденной изобретательностью, с раннего детства что-нибудь придумывал. То пистолет сам выпилит из дощечки. То раскрасит списанную автомобильную камеру так, что она на зависть другим деревенским мальчишкам смотрелась не хуже настоящего катера. Не случайно после школы Николай поступил на художественно-графическое отделение Ичалковского педучилища.

К слову, вопреки расхожему мнению среди тавлинцев не так уж и распространен талант к плотницкому ремеслу и художественному искусству. К примеру, отец, Рябов-старший, конечно, топор в руках держать умел, дрова наколоть – тоже. Но распилить ровно бревно у него получалось с трудом.

Зато братья Рябовы с любопытством наблюдали, как ловко орудовал рубанком сосед Борис Ильич Готин. Как ладно он сколачивал крепкие точеные столы и табуретки, как лобзиком из струганых досок выпиливал мудреные кружевные наличники.

Ну, и феноменальный энтузиазм тогда молодого учителя рисования Николая Мастина тоже сыграл свою роль. Николай Иванович, не местный, распределился в Подлесно-Тавлинскую общеобразовательную школу после педучилища. Сельчан он откровенно удивлял своей неординарностью. Тем, что по утрам перед домом делал зарядку или бегал кросс вдоль деревенской улицы. Взрослые смотрели и дивились, некоторые посмеивались. Зато школьников приезжий учитель постоянно раззадоривал – то устроит турнир по шашкам, то организует концерт к празднику из школьной самодеятельности. Деревенские пацаны вились вокруг неугомонного Мастина роем. С его подачи зимой все дружно оборудовали хоккейный корт, увлеклись вольной борьбой.

Кроме обязательных уроков по рисованию и черчению, Николай Иванович предложил мальчишкам заниматься деревянной резьбой.

– Сначала в кружок к Мастину ходил брат и ребята постарше. Мне, глядя на них, тоже захотелось, – вспоминает Петр Рябов. – Николай Иванович никому не отказывал. Хотя свободного помещения в школе не нашлось. Занимались в небольшом пристрое, где было жутко тесно. А желающих оказалось немало. Позже сельская администрация выделила под кружок пустовавшее здание, где до этого размещался деревенский роддом. Наверное, на нас гипнотически действовала атмосфера, которую создавал Николай Иванович. Он ведь не просто учил нас правильно держать инструмент, делать насечки. Мастин сам писал маслом картины, лепил из глины и нас, сельских пацанов, понятия не имевших о классическом искусстве, учил рисунку, как выстраивать композицию, объяснял, что такое свето-тени, рассказывал про живопись, о великих художниках, народных мастерах и т.д. В общем, помогал расширить кругозор.

И вообще Мастин старался собрать вокруг себя побольше талантов, перетянул в Подлесную Тавлу из других райо-
нов Николая Миронова, Евгения Аванькина. Лидия Ивановна Соболева с его благословения внедрила в процесс обучения мастерство художественной керамики в особенном подлеснотавлинском стиле. Чуть позже самые талантливые и старательные ученики Николая Ивановича стали его единомышленниками-соратниками.

Кстати, к художественной резьбе по примеру старших Николая и Петра закономерно пристрастились и младшие братья Рябовы – Дмитрий и Александр. Сестра Ольга отлично рисовала. Правда, после восьмилетки, как тогда было модным, поступила в ПТУ на механизатора, да так лихо управляла трактором, что даже выиграла первое место на международном чемпионате по пахоте в Венгрии. Однако творческие наклонности вскоре перевесили маячившие перспективы побить рекорд знаменитой стахановки Паши Ангелиной. В итоге Ольга несколько лет преподавала керамику и лепку из глины девочкам в сельской художественной школе, открывшейся в Подлесной Тавле в 1979 году.

Сделать по-своему и лучше

А Петра вообще никогда не терзал вопрос о профессиональном будущем. Он еще мальчишкой понял, что хочет заниматься резным ремеслом, позволяющим высказать мысли и чувства. Понял, что рождающиеся в умелых руках деревянные фигурки радуют и невольно заставляют людей размышлять о жизни.

Сам Петр признается, что мастерство далось ему не сразу. У других ребят фигурки получались изящнее, совершеннее с художественной точки зрения. Он никому не завидовал, просто стремился сделать не так же, как у друга, а по-своему и лучше. Просчитывал в уме пропорции, графическим карандашом рисовал наброски, брал в руки липовую болванку и старательно высекал детали возникавших в подсознании образов.

Окончив десятилетку, до армии Петр успел поработать учителем резьбы в родном селе. А художественное мастерство ему, как ни странно, очень даже пригодилось в годы срочной армейской службы. Новобранца эрзянина Рябова направили в одну из частей в Могилевскую область. А там еще в начале 1970-х открыли фабрику художественных изделий. Под производство специально построили громадный четырехэтажный корпус почти на 4000 кв.м, где действовали разнопрофильные цеха: швейный, вышивки, вязальный, раскройный, подготовительный, экспериментальная лаборатория, склады и отдельный участок резьбы по дереву и изготовлению деревянных сувениров.

В армейской части рядовому Рябову поручали ответственную оформительскую работу. А еще в Белоруссии судьба свела мордвина-солдатика с удивительным умельцем-самородком Романом Иванченко, одним из инициаторов того самого резного производства. Знакомство и общение с Романом Яковлевичем существенно повлияло на мировоззрение сельского парня. Не случайно своего первенца Петр назвал в честь Иванченко Ромкой.

К слову, большой могилевский начальник, оценив незаурядные художественные способности рядового Рябова, предлагал ему после демобилизации оставаться в Белоруссии, обещая вскорости предоставить жилье и гарантируя приличные заработки.

Но Петра тянуло в родную республику, в любимую Подлесную Тавлу, к близким, друзьям, где его ждала невеста и ученики.

Домой он вернулся с чемоданами... литературы по искусству и профессиональными резцами, о каких мастеровые в Мордовии только мечтали. В Белоруссии такие инструменты имелись. Вот и запасся, насколько хватило дембельских денег.

Дом творчества и сельская улица мастеров

Возмужавший, повзрослевший Петр еще пять лет с увлечением преподавал сельским мальчишкам основы художественного мастерства. Ходил с ними на этюды в лес, на Тавлинскую гору. Набравшиеся впечатлений, проголодавшиеся, они всей большой ватагой бежали в родительский дом учителя. И добродушная Ульяна Тихоновна кормила пацанов вкусным обедом или ужином с ароматным чаем на луговых травах. В школе они смотрели передачи и фильмы по искусству, сами устраивали праздничные представления и концерты, удачные ученические работы показывали на выставках. Каждую весну развешивали по селу нарядные скворечники, изготовленные собственными руками.

«Ну, хорошо. Научил ребят мастерству. А что дальше? Кому нужно это умение?» – всё чаще задумывался Рябов.

Еще в 1980-е годы поднимался вопрос об открытии при местном колхозе цеха по производству наличников и сувенирной продукции. Чтобы сельские мужики не разбегались в поисках заработка и денежных шабашек по богатым городам и дальним далям. Да колхозное руководство как-то холодно отнеслось к такому проекту. А Петр Рябов, познакомившийся с могилевским опытом, загорелся желанием воплотить другой проект.

Почти чудом ему удалось прорваться в кабинет председателя республиканского Совета Министров с идеей о том, как возродить в селе народные художественные промыслы. Премьер-министр, пораженный таким напором 29-летнего сельского парня, внимательно выслушав аргументы Рябова, собрал глав профильных министерств. После пылкого выступ-
ления Петра и бурных обсуждений министерские чиновники решили: пожалуй, стоит запустить в Подлесной Тавле производство художественных изделий, сделав акцент на народную игрушку. Планировалось построить улицу мастеров для молодых резчиков и Дом творчества, открыть при региональном министерстве местной промышленности конструкторско-техническое бюро по проектированию востребованной сувенирной продукции...

– Чтобы развивать промысел, – считает Петр Владимирович, – нужно не только оснастить цеха оборудованием, обеспечить мастеров инструментами и материалами, позаботиться о реализации готовых изделий. Важно сохранить и бытовой уклад, не отрывать человека от естественной среды, отеческой земли.

Своими руками

Увы, прорывной министерский проект осуществить не успели. Вскоре и страна распалась, и колхозы развалились. Сельские мастера с их умением, «золотыми» руками оказались вне интересов официальных начальников и наедине с так и не решенными проблемами.

Своими силами в лихие 1990-е Петр Рябов, объединившись с другими сельскими мастерами, образовал творческий союз «Эрьмезь» – нечто вроде кооператива, куда влились и опытные и начинающие резчики. Всего более тридцати человек.

Главное – его стремление продвигать национальную резную скульптуру ничуть не остыло. Напротив. Дружба с этнографом-музыкантом Владимиром Ромашкиным, общение с художником Андреем Алешкиным укрепили уверенность Петра Владимировича в правильности выбранного творческого маршрута.

Поняв, что не стоит уповать на поддержку со стороны чиновников, он просто работает. Его авторские резные произведения теперь экспонируются на престижных всероссийских и международных форумах. Европейские финно-угры просят Рябова провести у них мастер-классы резьбы по дереву. Он не отказывает. При этом Петр Владимирович с присущим ему упорством прикладывает максимум усилий, чтобы сохранить этническую культуру предков на родной земле.

15 лет назад после преждевременной смерти Владимира Ромашкина Рябов вместе с единомышленниками создал в Подлесной Тавле уникальный музей «Этно-кудо» в память о музыканте. Бросили клич по всему миру. Старенький домик Владимира Ивановича отремонтировали собственными силами, даже из-за границы на помощь приезжали мастера, лично знавшие Ромашкина. И средства на стройматериалы собрали вскладчину, всем миром.

Зато сейчас туроператоры охотно везут сюда на экскурсии путешественников – удивить этнической самобытностью и аутентичным национальным шармом. Слава про сельский музей разлетелась по всему миру, здесь снимают сюжеты федеральные телеканалы, удивляясь ловкости, с какой Петр Рябов прямо у них на глазах творит резные чудеса.

Как-то в Мордовию на очередной фестиваль приезжали коллеги из нескольких регионов. В качестве культурной программы им показали разные республиканские достопримечательности. Между делом я поинтересовалась у гостьи из Ростова, что на нее произвело наибольшее впечатление.

– «Этно-кудо», – не раздумывая, ответила она. – Там всё настоящее, живое.

Настоящая каменная печь. Деревенские лавки вдоль стен, застеленные домоткаными дорожками. Портрет Владимира Ромашкина в передней. Настоящая деревенская посуда. А в сенях – медные самовары, керосиновая лампа, хомуты, прялка, рубанок, пила, резное трио певцов... Настоящий дом, живой.

И глядя на работы Петра Рябова, невольно ловлю себя на мысли: это не просто мастерски вырезанные из дерева фигуры. В них вся жизнь автора, его родных, близких, современников и предков. Вот шестеро сельчан с косами и граблями заготавливают сено. Там – две сварливые тетки на виду у соседей выясняют отношения. Дальше – трое мужиков сдирают кору со спиленного липового ствола. А тут счастливое семейство: на длинной деревянной лавке четверо деток, уютно пристроившаяся сбоку кошка и муж радостно обнимает живот супруги в ожидании пятого. Или, пожалуйста, бригада колоритных народных умельцев в искусно «вышитых» национальных рубахах и лаптях со своими изделиями: у кого кружевной наличник, у кого – расписные ложки.

Весной в Саранске показали персональную выставку Петра Рябова, приуроченную к его 60-летию. Жалко, Ульяна Тихоновна не успела увидеть юбилейную экспозицию сына, она скончалась за месяц до вернисажа.

Теперь Петр Владимирович мечтает о другой экспозиции – семейной. Собрать вместе работы всех братьев – Николая, Дмитрия, Александра, свои и племянников Максима и Алексея. Его сын Роман тоже занимался резьбой, дочка рисовала. И у сестры Ольги есть керамические художественные произведения. Получится такой творческий мир подлеснотавлинской династии Рябовых.