Даты жизни Александра Самохина: 2 сентября 1956 года – 22 ноября 2003 года. В эту жизнь вместилось много хорошего и... не очень. Он был, без сомнения, одарен разного рода талантами. В школе искусств о нем говорили так: «Он ведь не только исполнитель был виртуозный, но и музыку сам сочинял. Талантливую!» А ещё он писал стихи. Тоже талантливые. Много лет прожив в Новохопёрске, три раза его покидал – как говорится, не по своей воле. И потом так рвался назад, на свободу! В его стихах – всё, что он пережил, что вместила в себя его неспокойная, мятущаяся душа. Публиковался Александр Самохин в новохопёрской районной газете. В 1999 году в Москве вышла книга его стихов «Короткое счастье».

Посёлок Чары

Влезший по пояс в болото посёлок,

Кучка обшарпанных маленьких домиков –

Словно от мира отбитый осколок...

Край надзирателей. Край уголовников.

Лунное кружево бродит по кочкам,

Словно мертвец, порождение мистики,

Смотрит в окно, пробегает по строчкам,

А карандаш всё царапает листики.

Много деревьев. Всё сосны да ели,

Пней от которых всё больше становится.

Все здесь друг другу давно надоели,

Каждый украдкой судьбе своей молится.

Где-то пылятся у женщин наряды

В старых шкафах... Даже если оденешься –

Некуда! Негде (однажды хотя бы

Всех ослепить...), никуда тут не денешься!

Богом забытый и проклятый, что ли,

Этот посёлок с задушенным будущим?!

Господи! Дай мне добраться до воли!

Не оставляй в этом крае ча-ру-ю-щем!!!

* * *

Мне снился сон, довольно странный.

Передо мной – огромный зал,

И я, склонясь над фортепьяно,

Этюд классический играл.

И бархат сцены с тёплой пылью,

И люстры приглушённый свет...

Мне снился сон, который былью

Когда-то был! А может, нет?!

Менялся темп. Бурлили звуки.

Этюд на клавишах плясал...

Вдруг кто-то сталью мне связал

Мои танцующие руки.

Какой нелепый, страшный сон!

Щелчок наручников на теле...

То Брамс звучит, то Мендельсон...

То – зал! То – рухнувшие ели...

Прощай, маэстро Ференц Лист!

Прости, Бетховена соната!

Со сцены в зал рецидивист

Шагнул, как зебра, полосатый.

Шагнул в поток аплодисментов,

С букетом белоснежных роз...

... – В колонну! По два! –

В форме кем-то

Был брошен крик, как вбитый гвоздь.

А сон всё мучит и кружит,

Всё ворошит и ворошит...

И, горло сжав собой потуже,

Он впился в стон моей души...

Мне снился сон.

Был век двадцатый.

Такой мажорный, в общем, век.

И шёл в колонне зек проклятый,

Харкая кровью в грязный снег.

Рассвет ворвался слишком рано.

Росу лучами звёзды пьют...

Пила вошла в фортепиано,

Топор – в классический этюд!

В моренах древнего Урала,

В болотной хляби снился зал,

Где пианист с лесоповала

Этюд в наручниках играл!

* * *

Ах, как здорово солнышко светит с утра!

Ах, как небо швыряется синью бездонной!

Всё прекрасней и ярче, чем было вчера,

Потому что сегодня прощаюсь я с зоной!

Ах, как ласково машут мне веточки вслед,

А клубочек тропинки зовёт от забора...

И в груди торопливый разбег кастаньет –

Это сердце, свобода бушует в котором!

А потом, в учащённом дыханье колёс,

Из купе, что есть мочи к стеклу прижимаясь,

В убегающий лес, сквозь непрошенность слёз,

Я смотрю, умирая и снова рождаясь!

Этот день... он такой – самый лучший из дней!

Так какого же чёрта я плачу безмолвно?!

Убежав от закрытых за мною дверей,

Слышу, будто мне в спину оскалилась зона.

Отпусти! Не преследуй по шпалам меня!

И не лезь в мои сны! Не хочу я, ей-богу!

...И не вижу, как льётся, лучами звеня,

Истекающий кровью закат на дорогу.

* * *

Я вернусь в городок незаметно однажды,

Поезд сбросит меня на невзрачный перрон...

Здравствуй, с добрыми окнами одноэтажье!

Здравствуй, всё-таки сбывшийся сон!

Городок, городок, без гремящих трамваев,

Без безумной толпы возле каждых дверей.

Городок, всё прощая, меня принимает,

Улыбаясь глазами своих фонарей.

Здравствуй, юности след...

Здравствуй, улица детства...

Здравствуй, время ошибок, забытых почти...

Защемило в груди, возле самого сердца,

Что-то грустное очень со словом «прости».

Сколько лет я здесь не был, и лишь почтальоны

Помогали мне память сберечь о тебе,

Городок над рекой, где до боли знакомы

Все тропинки твои: от судьбы и к судьбе.

Я вернулся в провинцию не из столицы...

Городок, ты отвергнуть меня не спеши!

Дай умыться росой, дай рассвета напиться,

Куполам поклониться твоим разреши.

Разреши, городок, убежав от перрона,

В теплоте твоих улиц забыться чуть-чуть.

Разреши не сдержать подкатившего стона...

И просроченный долг разреши мне вернуть!

* * *

Когда мне грустно и когда в окно

Стучится тихо звёздочка из мрака,

Я пью неповторимое вино

Стихов Берггольц и прозы Пастернака.

Когда камин, уставший от огня,

Вздохнёт, а бой часов нарушит дрёму,

Тогда страницы трогают меня,

А сон спешит к кому-нибудь другому.

И с книжных полок падают тогда

Глубокой ночью вдруг героев тени,

Я забываю время навсегда

И забираю всех их на колени.

И мы бредём в пространстве, вне эпох,

В каком-то незнакомом измеренье

(Часы остановились после трёх!)...

И лишь рассвет приносит отрезвленье.

Уходит молча тут же тишина,

Бегут на полку книжные скитальцы.

И проникают вдруг из-за окна

Зари наманикюренные пальцы.

А я не рад.

Мне ночь милее дня...

И буду ждать её рожденья снова,

Чтоб, пьяного Булгаковым, меня

Душили слёзы... после Гумилёва...

* * *

Счастье... Зачем ты такое короткое?

Горсточка дней и ночей...

Лунного света касание робкое

Милой улыбки твоей.

Лёгкая дрожь...

И ладоней блуждание,

Блеск понимающих глаз,

И затаившееся ожидание

Новой разлуки для нас.

Счастье... Зачем ты такое упрямое,

С грустной каёмкой вокруг?

Терпкой черёмухи облако пьяное,

Замкнутый, проклятый круг!

Горек, увы, поцелуй всепрощающий,

Поздно искать и менять...

Плач и печаль журавлей улетающих

Не покидают опять.

Счастье... Зачем ты такое несмелое –

В несколько ласковых строк,

После которых судьба чёрно-белая

Мне преподносит урок.

* * *

Унеси меня, ветер, куда-нибудь прочь от сомнений,

Остуди мою душу, сорвавшийся вниз снегопад...

Голубая позёмка, будь гостьей моих сновидений,

Чтоб, проснувшись, я брёл за тобой, как всегда, наугад.

Золотая звезда, ты не падай с небес на дорогу,

Всё равно не смогу я желанье своё загадать.

Я по лунной тропе, сомневаясь, но всё-таки – к Богу.

Не мешайте мне, люди, оставшийся путь дошагать.

Вот и году – конец, он уже на последнем дыханье...

Ну, а что же потом? А потом, как всегда, Новый год.

Будут мысли скрипеть, отупевшие от ожиданья,

И на кухнях своих будет думать о чём-то народ.

Невесёлых стихов расшвырял я куплеты повсюду,

Но поверьте, ничем никого не хотел огорчать,

Просто шёл не туда, напоровшись опять на Иуду,

Вот поэтому вам продолжаю об этом кричать.

Унеси меня, ветер, куда-нибудь прочь от сомнений.

Остуди мою душу, сорвавшийся вниз снегопад.

Знает каждый из нас, что прощенье, вонзаясь в колени,

Обжигает огнём, отражённым от света лампад!..