Данил ГУРЬЯНОВ
ЧЕМ ЗАПОЛНИТЬ ПУСТОТУ?
Моя подруга-журналистка, узнав о репортаже, над которым я начал работать, воскликнула: «Наркомания? Избитая тема! Кому это интересно?»
В целом люди сейчас воспринимают наркоманию спокойно. Как привычный дефект общества. Действительно, даже в дефектном обществе можно жить спокойно и мирно. Но никто не в состоянии гарантировать, что это не изменится. Тихое благополучие семьи может рассыпаться за несколько минут – когда родители подростка поймут, осознают, что их ребенок уже несколько лет наркоман. Старый мир пошатнется, выяснится, что семья уже давно жила внутри этой дефектной реальности и теперь нужно принять новые правила игры.
«От наркомании не застрахован никто», – сказала в одной из телепередач врач. Такую фразу хочется отринуть, возмутившись. Но кто знает, где «Аннушка разольет масло?» Киллеры, террористы, боевики – это тоже дефект нашего общества. Пленных солдат в Чечне избивают и сажают на наркотики. Некоторых благополучных горожан похищают для вымогательства, из мести, или по ошибке – и тоже впрыскивают им дьявольские инъекции. Это очень выгодно – сделать кого-то наркоманом. Человек становится управляемым и полностью подвластным. Если нужна доза, а денег на нее нет, он их добудет с изворотливостью, присущей не каждому.
Налетчики в черных масках, которые врываются в квартиру, беспощадно усмиряют хозяев и на их глазах потрошат жилище – это тоже совершено неожиданное проникновение той сокрытой, дефектной части общества в спокойный мир отдельной семьи. И как свидетельствует статистика, рост разбоев и грабежей идет прямо пропорционально росту наркомании.
Молодая пара. Счастье. Планы. Вдруг – положительный результат в анализе на ВИЧ-инфекцию. Перевернувшийся мир. Начало скольким цепочкам было положено, когда в какой-нибудь тусовке ВИЧ-инфицированный передал свой использованный шприц другим, не задумывающимся об «условностях», держащимся на одном нерве перед вожделенным кайфом?
Войны. Ужасные кадры из теленовостей. Для кого-то – из жизни. Насколько проще было бы – не окажись у воинствующих сторон оружия. Политики в чем-то запутались? Не страшно. Враждующие подерутся, как в первобытном веке, сбросят адреналин и вернутся к насущному. Но простоты в устройстве общества больше нет. Кому-то войны выгодны. И производство оружия с наркоманией идут в одной взаимоподдерживающей связке.
Поэтому совершенно очевидно: наркотики – это один из проводников тотального зла. Зло – избитая тема. И, к сожалению, неиссякаемая.
Зачем рекламировали героин?
Растения по праву первых поселенцев Земли вольготно развиваются даже в мире, подчиненном человеку. Нормальную жизнь невозможно представить без растений, которые в силу своего благородства приносят нескончаемую помощь всему живому. Но и зло некоторые из них могут причинить непоправимое. Не просто ядовиты или опасны, а именно коварны – конопля, мак, кока…
Опасные растения распространились из жарких стран Азии, Африки, Южной Америки. Уже древние племена в этих местностях не могли обходиться без дурманящих трав. Начинался какой-нибудь обряд или служение идолу, и люди, собравшись под праздничные ритмы барабанов и напевные выкрики, начинали жевать листья коки, передавали по кругу сигарету из скрученного табачного листа, начиненную марихуаной, погружались в пьянящий дым наркотических костров. Добавить к этому красивое обрамление ритуалами – и внезапная феерия внутри воспринималась не иначе как могущество шамана.
Невозможность объяснить неожиданные галлюцинации кроме как мистикой, предрассудки, порожденные страхом, требовали выхода и логики – все это тесно связывалось с мифологией.
Вместе с тем нетипичные ресурсы дурманящих трав стали использоваться в медицине. Гиппократ и многие его последователи рекомендовали вырабатываемый из мака опиум в качестве сильного снотворного и болеутоляющего средства.
Исследования этого медпрепарата привели к тому, что им, курением опиума, стали активно увлекаться обыватели в целях релаксации. А кроме того, в 1806 году химиком наполеоновской армии Сегеном был открыт морфий (алкалоид опия). Морфий впрыскивали подкожно в терапевтических целях, для снятия боли. Эта медицинская практика быстро распространилась. Равно как и не медицинская – морфий стал новым источником блаженных галлюциногенных состояний для их любителей.
В 1898 году в Германии не признающая превосходства природы наука сделала шаг на следующую ступень: из морфия был выделен собственный производный – героин. Эффект, производимый героином, оказался в три раза сильнее, чем у морфия, и многократно вреднее для организма. Новый препарат – героин – широко применялся для лечения астмы, бронхита, туберкулеза. Героин рекламировали как средство против депрессий, рекомендовали использовать для профилактики самоубийств.
Другие распространенные наркотики – марихуана, гашиш, анаша – являются производными различных сортов конопли. Само понятие «марихуана», согласно одной из версий, произошло от португальского слова «маржуанго» – отравитель. Производные конопли потребляют путем курения.
К третьей группе наркотиков относится кокаин. Вещество, вырабатываемое из листьев коки, представляет собой белый порошок, который, как правило, вдыхают через нос. После принятия дозы около двух часов длится приятное самочувствие, повышение активности интеллектуальной деятельности. Потом – упадок сил, депрессия. При дальнейшем употреблении возможна смерть от паралича дыхательного центра.
Существуют наркотики, которые добываются полусинтетическим путем. В 1943 году из ржаной спорыньи был получен диэтиламид лизергиновой кислоты (ЛСД) – сильнейший галлюциноген, способный полностью дестабилизировать психику человека. Производство этого наркотика растет, потому что обходится дешево и является нетрудоемким, а спрос на жуткий товар имеется всегда.
Чем оплачен чек?
Мордовия не относится к лидирующим по росту наркомании регионам России.
Дело в том, что наркодельцы делают ставку на наиболее экономически развитые центры России, где люди богаче. Мордовия же большой погоды в обороте наркотиков не делает, но прихвачена заодно. Тем не менее это «заодно» жителей республики, привыкших к затишью абсолютно во всем, взволновало. Впрочем, волнение, вызванное сначала сенсационностью, сейчас превратилось в привычную боль.
Несколько лет назад в Мордовии в основном распространялся опий, маковая соломка, часто использовались наркотические препараты из медицинских учреждений. Но в 1998 году сотрудниками Отдела борьбы с незаконным оборотом наркотиков МВД РМ впервые был обнаружен героин. Сейчас он составляет 95% от всех поставляемых в Мордовию наркотиков.
В Мордовию наркотики идут, как правило, из Москвы, Санкт-Петербурга, Самары, Нижегородской области. Распространяются через многоступенчатую систему дилеров. Мера измерения – чек: обмотанный скотчем бумажный пакетик, в котором находится меньше одной десятой грамма героина. Как правило, его хватает на одну-две дозы. Наркоманы со стажем приобретают сразу один грамм.
Количество изъятий наркотиков растет из года в год, свидетельствуя и о росте их потребления. Все больше молодежи оказываются за решеткой.
Согласно Уголовному кодексу РФ, за хранение наркотика предусматривается наказание лишением свободы до трех лет. За сбыт в особо крупных размерах можно поплатиться пятнадцатью годами «отдыха» за решеткой.
Какой выбор?
– Я закурю, не против? – зажигая спичку, говорит фразу-клише двадцатилетняя Яна, сидящая напротив меня. В детстве она мечтала стать балериной, а сейчас лечится от наркотической зависимости в стационаре мордовского наркодиспансера.
Мы встретились для беседы в одной из комнат диспансера с каким-то своеобразным названием типа «Манипуляционная». Сизый кисло-дешевый дым «Примы», возникая, растворялся в воздухе.
– Ко мне мама недавно приезжала из Москвы. Даже на колени стала, плакала, просила, чтобы я больше не кололась. Я тоже с ней плачу, обещаю исправиться. А внутренний голос говорит: «Зачем врешь? Выйдешь и начнешь все сначала!»
Яна невысокого роста, симпатичная, со спрятанной грубоватостью и оценивающей хитрецой в глазах.
– Неужели ты не хочешь избавиться от зависимости?
– Конечно, хочу, кто не хочет…
Она приехала лечиться в Саранск из города Химки. В мордовском наркодиспансере больной оплачивает лишь медпрепараты, но не сам факт пребывания здесь, поэтому расценки значительно ниже, чем в рекламируемых клиниках. Кроме того, в Мордовии у Яны есть родные.
– Мама сказала, что когда я отсюда выпишусь, она не заберет меня в Москву. Пока буду жить у бабушки в деревне.
Увлечение наркотиками началось у Яны после девятого класса. Она начала учиться на бухгалтера в техникуме, познакомилась с так называемой «прогрессивной» молодежью–сверстниками. Они доставали из некоего роддома анестезирующие средства, кололись ими, включали музыку «PRODIDGY» и погружались в одурманенное состояние полета. «Пластилиновый» кайф продолжался год, пока Яна не познакомилась с парнем, предложившим ей попробовать настоящие «колеса» – химические галлюциногены.
У Яны появились новые знакомые – почти у каждого оказалась своя кличка, наркотики были главным общим интересом в их компании. Яна попробовала самодельный стимулятор «винт».
– Потом из-под душа не вылезала – все время потела. Есть, пить сутки не могла – желудок просто выкручивало… Позже узнала, что Тощий, мой приятель, сбросился с семнадцатого этажа. Крыша от наркоты поехала…
Потом было лето 1998-го. Для Яны это одна из грустных вех в ее жизни – тогда она на чьем-то дне рождения впервые попробовала героин. К тому времени у нее уже выработалось то, что можно назвать зависимостью от кайфа. Жажда иллюзорного неестественного наслаждения была неотвязной. Усиливались наркотические препараты. Хотелось побыстрее оказаться на пике, дойти до апогея.
Доза героина дала кайф. Мир стал более отчетливым, благодаря пьянящему наслаждению от его восприятия. Настроение – сладостным. Жизнь – обособленная, только твоя, спрятанная от всех.
– Потом «отходняк». Есть невозможно – тошнота. Состояние такое… Ну… Просто сигареты и сушняк. Всё.
Родители не догадывались, что дочь увлекается наркотиками. Яна начала подрабатывать лаборантом на заводе в соседнем поселке. Рядом в гараже продавали героин. Его и «травку» привозили с родины таджики, трудившиеся на предприятии. Яна делала инъекцию и возвращалась к работе. Старалась не попадаться коллегам на глаза.
– Я там познакомилась с одним армянином. Араратом. Он как-то достал пять грамм. Два дал мне, они ушли за неделю. А сам «передознулся», умер. У меня среди друзей пятерых не стало. У кого порок сердца «сработал», кого зарезали в драке…
У Яны было четыре передозировки. Четыре раза на тонкой, как грань лезвия, границе между жизнью и смертью. Однажды это произошло, когда она находилась летом у бабушки в Мордовии.
– Лицо стало бело-черным, губы посинели, пульс исчез… Дедушка делал мне искусственное дыхание, через полчаса я пришла в себя. Приехали врачи, поставили диагноз: «Эпилепсия», но под вопросом.
К тому времени Яна уже устала от своей зависимости. Она закладывала в ломбард свои золотые вещицы, часто спрашивала деньги у родителей, якобы на развлечения (семья была обеспеченной), шла на хитрости, риск, доставала очередную дозу – но в силу привыкания организма уже не испытывала такого кайфа, как раньше. Кайфа, ради которого было столько жертв, и мысль о котором преследовала неотвязно! Поэтому она увеличивала дозу. Она понимала, что от этого может умереть, но была измотана и устала настолько, что не страшилась смерти.
– Я употребляла по полграмма в день – утром и вечером, чтобы не было ломок. Через несколько часов уже начинался «отходняк» – меня «кумарило», я становилась злая, все время плакала. Последний раз «передознулась» дома. Такое ощущение было, будто какой-то шар накатился и я «отъехала»…
Чтобы спасти Яну, приехали две реанимационные машины. Страшная тайна дочери стала известна родителям. Тридцатилетний бизнесмен, с которым встречалась Яна, не оставил ее, узнав правду.
– Не хочу больше колоться… Не хочу.
– Значит, справишься. Если действительно сможешь выработать волю. Если ты преодолеешь эту жуткую зависимость, значит, ты настолько сильный человек, что сможешь в этой жизни все, понимаешь?
Яна кидает на меня польщенный, заинтересованный взгляд и чуть задумывается с какой-то проскользнувшей радостью.
– Можно идти? – вдруг спрашивает она.
– Ну вот, я думал, мы с тобой нашли понимание, а ты меня, оказывается, воспринимаешь как одного из бесконечной цепочки нравоучителей.
– Да нет, – бросает Яна, выходя из «Манипуляционной», – просто курить хочу – не могу…
Лечение или «чистка»?
В наркодиспансер на лечение приходят с разными целями. Кто-то действительно хочет спастись. Некоторые не видят в этом смысла, и все-таки готовы претерпевать дни в больничном режиме, без кайфа, с медикаментами. Но для того, чтобы, прочистив организм, почувствовать освеженным притупившееся было наркотическое наслаждение и вдобавок «сбить дозу» (хотя результат оказывается далеко не впечатляющим).
Лечение от наркотической зависимости в диспансере занимает от пяти дней и больше. Оно подразумевает два этапа: стационарный и реабилитационный. Во время стационарного из клеток больного капельниками вымывают наркотики, дают обезболивающие анальгетики, также антидепрессанты и седативные средства. Таким образом врачи снимают у больного ломки и физиологическую зависимость от наркотика. Все, на этом помощь медиков завершена. Дальше начинается самое тяжелое: реабилитация. В чем проблема: психологическая зависимость от наркотика сохраняется у человека на всю жизнь, даже если физиологическая зависимость снята. Выходит человек из стационара и возвращается в ту же среду, к тем же проблемам, к тем же друзьям и соблазнам… Как правило, человек снова срывается в пропасть… Поэтому после лечения в стационаре нужно идти в реабилитационный центр. Что это такое? Как показывает практика зарубежных государств, реабилитационный центр – некая община в сельской местности, организованная бывшими наркоманами и практически изолированная от внешнего мира. Люди, которые добровольно там находятся, ведут почти натуральное хозяйство, занимаются спортом, читают, отдыхают на природе. Всех их объединяет желание контролировать свою зависимость, когда они вернутся в тот, прежний мир, который и способствовал их наркотизации. Когда человек чувствует себя достаточно сильным, чтобы противостоять прежним соблазнам (на это могут уйти годы), он возвращается в социум.
Найти подобный центр в России проблематично. Но люди, которые на самом деле хотят спастись, вытаскивают себя за волосы подобно барону Мюнхгаузену. Кто-то уходит в монастырь – порой просто пожить там для реабилитации, найти душевное равновесие. Кто-то действительно приходит к религии. И этот путь спасает…
Где святая земля?
«Приглашаем Вас в анонимную группу поддержки и выздоровления людей, страдающих от алкоголизма и наркомании», – начинается текст на рекламной листовке саранского филиала центра «ОПОРА».
Сама христианская программа выздоровления, помогающая людям избавиться от различных химических зависимостей, возникла в США в 1939 году. Так как СССР был государством атеистического плана, в Россию программа проникла только после его распада. В Саранске первая группа для лечения по программе «ОПОРА» была набрана в 1999 году.
Они общаются три раза в неделю по два часа, разбирая программу «12 ступеней оздоровления» – люди, которые не сдаются своему недугу. Встречи происходят на квартире у Алексея, руководителя группы. В комнате несколько больших аквариумов, на мебели висят листки с текстами: «Прошлое – это важная часть меня, но оно закончено», «Если не можешь достичь, чего хочешь, стремись к тому, на что способен».
Алексей работал выдувальщиком стекла на заводе и десять лет страдал от алкогольной зависимости. Случайное слово знакомого евангелиста, бывшего милиционера, подтолкнуло его к осознанию себя. «Если вдруг обнажится совесть, то кажется, что находишься на грани умопомрачения», – говорит Алексей о своих чувствах. Он бросил пить, резко и уверенно. На одной из конференций евангелистов в Пензе у него возникла идея о создании анонимной группы поддержки алкоголиков и наркоманов в Саранске. За 2000 год группу в общей сложности составили двадцать пять человек.
Один из них, двадцатисемилетний Игорь, не употребляет наркотиков уже несколько месяцев.
Для беседы с Игорем мы устроились на кухне в квартире Алексея, в то время как постепенно собирались члены группы. Некоторые приводили с собой детей, и те играли в соседней комнате. Редкую атмосферу дружественности словно подтверждал то и дело забегавший к нам ласковый хозяйский пудель.
Игорь, светловолосый, в очках, спокойный, стал готовить кофе.
Он вырос в Мурманской области, в городке на границе с Финляндией. Каждый третий из его знакомых был наркоманом. В семнадцать лет Игорь впервые попробовал «травку».
После школы он поехал в Санкт-Петербург, где поступил в Горный институт, снял квартиру. Появились приятели, тоже увлекающиеся наркотиками.
– Хотелось получить самый лучший кайф. Ганджу пробовали, так марихуану называют в Средней Азии. Анашу. После нее тупеешь конкретно. «Грибы». Это галлюциногены. Я каждый день был на что-то «поставлен». Два месяца не слезал с ЛСД. Однажды, с приятелями у меня на квартире приняли один аналог ЛСД – был «передоз». Когда все в норме, на душе становится весело, возникает ощущение свободы, а в этот раз появилось необъяснимое чувство страха. Все, даже мебель вокруг, будто угрожало. Мне казалось, что рядом со мной сатана… У меня в Питере среди тех знакомых, кто принимал наркотики, человек десять в «дурке» лечились. Один мурманский парень повесился…
Закончив в институте первый курс, Игорь бросил учебу. Стал работать на рынке – продавцом, грузчиком. Заработанные деньги тратил на наркотики. Вернулся домой, надеясь побороть возникшую зависимость, устроился рабочим на комбинат по добыче железной руды. Один из друзей стал привозить из Питера наркотики. Игорь не смог противиться искушению. Попробовал «ханку» – сок мака. Потребность в еще большем кайфе привела к первой дозе героина.
– Я плотно подсел на «герыча» за три месяца. Самочувствие резко ухудшилось. Утром всегда было убитое состояние. Постоянно бросало то в жар, то в холод. Стало мелко в своем городе, и я снова уехал в Питер. Мне требовалось как минимум один раз в день поставиться «герой». За два года в Питере, где я работал на рынке, набил себе дозу – больше чем полграмма в день. Понял, что надо сваливать из этого города и как-то выкарабкиваться. Родные, когда я рассказал им все, были потрясены.
– Можно определить по человеку, что он принимает наркотики? Например, ты – можешь?
– Я «своих» просто чувствую, даже не знаю, как это объяснить. Когда спустя время я оказался в незнакомом для меня Саранске, мне срочно была нужна доза. Я шел в толпе и внимательно вглядывался в чужие лица. Уже третий парень, к которому я обратился со своим вопросом, помог мне связаться с дилером.
Очень легко догадаться о наркотической зависимости по зрачкам. От «герасима» они падают до… – Игорь коснулся острием кухонного ножа поверхности стола, – точки. Поведение у ребят суетливое. Не смотрят в глаза, взгляд бегает. Внимательный человек сможет догадаться.
Родные определили Игоря в клинику под минском. Курс лечения стоил $1500. Клиника отличалась комфортными условиями, как дорогая гостиница, но лечение в ней шло по той же схеме, что и в государственных наркодиспансерах.
Игорь не мог выкинуть мыслей о наркотиках, ему даже снилось, как он берет «контроль» – втягивает шприцем немного крови, чтобы убедиться, что попал в вену.
Лечение закончилось. Три месяца Игорь не употреблял наркотики. Он поступил в один из петербургских вузов на юридический факультет, с заочной формой обучения. Мать предложила ему поехать вместе с ней в Израиль. Целью поездки было заработать денег, в том числе на учебу Игоря. Но помимо этого мама Игоря надеялась, что пребывание на святой земле поможет ее сыну.
Для того чтобы заработать деньги в Израиле, граждане СНГ отправляются туристами и остаются в этой стране нелегально. Мама Игоря устроилась работать в семью из небольшого городка. Игорь трудоустроился в Тель-Авиве. Он работал дворником, жил в эмигрантском квартале, где в основном обитали русские, негры, арабы. На первом этаже здания, где он жил, русские эмигранты содержали публичный дом, в котором работали девушки в большинстве своем из России, Белоруссии, Молдавии. Процветала наркомания.
– Я месяц там держался, не употреблял наркотики. Работал уборщиком в центральном парке Тель-Авива, а там в одном месте арабы постоянно «траву» курили. Однажды мужик-украинец, который со мной работал, нашел на том месте мешочек анаши и отдал его мне. Спустя три дня я купил наркотик крепче. Думаю – дорожку занюхаю, душу успокою и потом не буду. Но такого не бывает. Через неделю я уже сидел на игле.
В двадцати километрах от Тель-Авива в промышленной зоне находится некий арабский городок. Там можно с легкостью приобрести самый дешевый по цене и лучший по качеству героин. За пару месяцев в Израиле Игорь выучил обиходный иврит, поэтом мог ориентироваться в чужой стране самостоятельно. За 20 шекелей он брал такси до этого городка, а там за 100 шекелей ($25) мог приобрести грамм героина. Грамма ему хватало на день. У наркоторговцев существовала система скидок – если клиент брал десять грамм, то один ему обходился бесплатно. Чтобы покупатель не видел продавца, товарообмен проходил через трубу, вмонтированную в стену постройки. К таким местам тянулись люди со всего Тель-Авива – начиная от нищих и заканчивая владельцами шикарных автомобилей. Игорь почувствовал, что почва опять уходит из-под ног.
– Мой приятель продал свою виллу и «проторчал» вырученные $800000 за полгода.
Несмотря на то, что Игорь понимал опасность, в которой опять оказался, противиться ей ему не удавалось. Он работал уже разносчиком посуды на кухне большого ресторана. Трудились там в основном эмигранты-нелегалы. В Израиле высокая оплата труда, соответственно государство требует и уплаты налогов. Нелегалы налоги, конечно, не платят. Поэтому борьба с ними поставлена очень серьезно, даже создано подразделение полиции, которое занимается трудом нелегалов – миштара-авода. Когда хозяин ресторана, где работал Игорь, должен был выплатить своим нелегальным работникам зарплату, он просто вызвал стражей порядка, и всю группу немедля отправили в полицейский участок, а затем депортировали.
Весной 2000 года, после девяти месяцев в Израиле, Игорь снова оказался дома, в Мурманской области. Наркотики по-прежнему поглощали все его интересы. Игорь чувствовал, как истощается его психика. Жизнь, которую он вел, не устраивала его. изменить ее не удавалось. Он видел выход только в одном – сделать себе «золотой укол». То есть сознательно пойти на передозировку, чтобы умереть под кайфом. Он принял почти грамм героина. Впал в забытье, ощущал себя на вершине горы. Очнулся, как ему казалось, через пару минут, в действительности же – через полчаса. Очередная передозировка…
Выжив, он понял, что необходимо все менять, собрался за несколько часов и поехал в Саранск, к родным. В туалете вагона он регулярно делал себе инъекции героина – небольшие, чтобы не было ломки.
Из Саранска Игорь звонил по известным благодаря СМИ горячим линиям для страдающих от наркомании. Самая дешевая клиника предлагала лишь детоксикацию – для этого было достаточно одного дня и оценивалось в $1500. Остальные клиники, расположенные в курортных местах, рассчитывали курс лечения от двадцати до сорока дней, включая программу реабилитации. Там были лучшие врачи, номера-люкс. Это стоило около $4500.
Таких денег у Игоря не было. Советом помогла его землячка – подруга детства. Она обосновалась в Москве, стала владелицей магазина. Заплатить за это бывшей провинциалке пришлось грязью, через которую она прошла, и пристрастием к героину. Она смогла позволить себе лечение в дорогих европейских клиниках, но уже через несколько месяцев после выписки вновь возвратилась к игле. Выход для себя она нашла в вере и общении с теми, кто борется с недугом.
Игорь узнал, что в Саранске существует общество анонимных алкоголиков и наркоманов «ОПОРА». В мае 2000 года он обратился туда.
– Я «перекумарился» сам, без клиник. Достал одно дорогое лекарство. Справился с ломкой. К группе сначала отнесся скептически, но потом я понял одну важную вещь: те, кто хотят вылечиться от наркомании, считают, что для этого главное – медицинское вмешательство. Но это не так. Главное – изменить свой внутренний мир. Для себя я объяснил причину наркомании – это внутренняя пустота, которую требуется хоть чем-то заполнить. Когда я стал заполнять эту пустоту какими-то духовными открытиями, я действительно почувствовал свою свободу от наркотиков. Да, меня всегда будет преследовать желание испытать этот кайф снова, но сейчас мой дух становится сильнее, я осознаю, что могу справиться с проблемами, понимаешь?
Главное условие для всех членов нашей группы – это честность. Откровенность, как на исповеди. Каждый из нас проходит через самоанализ. Мы открываем для себя Бога. Стоит кому-то сказать о нашей программе «Бог, как мы его понимаем», все сразу начинают думать, что это секта. Глупость. Мы даже слово «религия» стараемся избегать, чтобы не потерять суть. Недавно мы ездили в Нижний Новгород на конференцию обществ анонимных алкоголиков и наркоманов, туда приехали представители из 38 городов России, все мы нашли понимание друг с другом. В таких обществах отношения становятся крепче, чем, например, у тех, кто лечится в диспансере. Потому что в диспансере больные говорят о том, что варили, чем и как кололись. А в группе мы говорим о том, что можно противопоставить собственным слабостям.
Игорь не употребляет наркотики несколько месяцев, продолжает заочно получать высшее образование. И он далеко не единственный положительный пример в центре «ОПОРА». Молодая женщина, страдавшая от наркомании десять лет, три года уже не использует наркотики, недавно родила здорового малыша.
В нашем обществе слово «наркоман» стало ругательным. Людей, которыми больше управляет их зависимость, чем здравый смысл, стараются избегать. Это жестоко, но это сложившиеся правила социальной игры. Человек, которому плохо, сославшись на несовершенство мира вокруг, может уничтожить себя. А может спасти. Несмотря ни на что и вопреки всему. Для начала ради себя. Вот именно это и есть признак силы. И так бывает.
Будущее?..
Наркотики были всегда и потому вряд ли могут исчезнуть. Для Афганистана, истощенного многолетней гражданской войной, их производство и продажа, пожалуй, единственная статья дохода. И афганцы, переправляя наркотики в Россию, осознанно рискуют быть убитыми пограничниками во время ночных переправ. Ради денег.
Ради денег нигерийские нарко-курьеры-контрабандисты рискуют жизнью, проглатывая и внедряя в полости тела по шестьдесят-семьдесят презервативов, в каждом из которых около десять грамм героина и кокаина. Если презерватив разорвется, произойдет передозировка и наступит смерть.
Чем больше наркоманов, тем богаче наркодельцы. Поэтому сейчас дилеры-подростки регулярно приходят даже в саранские школы, предлагая ровесникам бесплатно «ширнуться».
Если человек не может изменить ситуацию в мире, то что же он в состоянии сделать на благо? Уберечь своего ребенка? Конечно, рост наркомании замедлился бы, не окажись в нее втянуто новое поколение. Если у подростка есть контакт с родителями, если в его жизни достаточно времени уделено образованию, спорту, духовности, то вряд ли он даже в период депрессии станет жертвой наркомании. Если же у подростка нет никаких интересов и у него сложный характер, то неужели лучше, сославшись на это, бросить его?
Мир наркомании – это мир пустоты. Как можно сосредоточиться на интересе к чему-то, когда вновь подкрадывающаяся ломка выталкивает все мысли? Как можно чувствовать себя среди людей, когда они живут в другой реальности? Как можно вырваться из этого?.. Как можно было это допустить…
