Владимир Анин

 

I

Гладилин подкатил к воротам Екатерининского парка и остановился. Включённые фары, пронзая темноту, освещали убегающую вдаль дорожку. Он взглянул на свои позолоченные «Сейко»: половина третьего ночи.

– Что ей от меня нужно? Да ещё здесь?

Лежавший на пассажирском сиденье мобильник издал квакающий звук, и экран его призывно засиял. Гладилин схватил трубку и прочитал:

«Заезжай в парк».

– Какой парк?! – в сердцах воскликнул Гладилин. – Тут же «кирпич»!

На воротах висел знак «въезд воспрещён». Телефон снова квакнул, и на экране высветилось новое сообщение:

«Заезжай».

– Дура! Ненормальная! – выругался Гладилин и, ещё раз оглядевшись, нажал на газ.

Сердце замирало, как обычно бывает, когда делаешь что-то запрещённое. И, как назло, он забыл дома очки, а без них силуэты деревьев вдоль дороги неприятно расплывались, вызывая неуверенность и беспокойство. Гладилин крутил головой, всматриваясь в темноту, лишь местами разбавленную бледным светом фонарей.

Она появилась внезапно. Во всяком случае, ему так показалось. Ещё секунду назад дорога перед машиной была пуста, и вдруг прямо перед капотом возникла женская фигура. Голая! Гладилин резко надавил на педаль тормоза, и машина, вздрогнув, встала как вкопанная.

Он искал её здесь, в этом парке, ведь она сама позвала его сюда. Но он никак не ожидал увидеть её в таком виде – на ней были только чёрные кружевные трусики. Босиком она брела прочь по дорожке, не замечая ударившего в спину света фар и рокотания мотора.

Гладилин выскочил из машины и подбежал к ней. Все заготовленные заранее фразы, гневные и раздражённые, мгновенно улетучились из головы. Она явно была не в себе, поэто-
му говорить ей что-либо было совершенно бессмысленно.

Однако понять, что же всё это значит, было необходимо, и Гладилин спросил:

– Что случилось?

Она молчала, продолжая неуверенно перебирать ногами. Гладилин схватил её за локоть.

– Что случилось?! – повторил он громче.

Она остановилась. Гладилин почувствовал, как холодна её кожа. Да она замёрзла! Пусть на дворе июнь, но ночи всё равно прохладные. Гладилин снял пиджак и набросил ей на плечи. Затем, приобняв, повёл к машине. Она повиновалась.

Он усадил её на переднее сиденье и, обогнув машину, собрался было сесть за руль, но вдруг заметил, что его «БМВ» стоит в какой-то неестественной «позе». Бросив взгляд в сторону «кормы», Гладилин чертыхнулся – заднее колесо оказалось спущено.

– Этого ещё не хватало! – процедил он сквозь зубы и, обратившись к «пассажирке», сказал: – Я быстро, только колесо заменю.

Конечно, менять колесо ему доводилось и раньше, но не в таких обстоятельствах: ночь, пустынный парк и замёрзшая полуголая девушка. Вот только как она смогла отправить ему сообщение в таком состоянии? Она пьяна или чем-то обкурилась? И, главное, где её телефон? Все эти мысли промчались в голове Гладилина, пока он вертел рукоятку домкрата.

Вытерев руки тряпкой, которую по старой привычке всегда возил в багажнике, он снова сел за руль и наконец спросил:

– Зачем звала?

 

* * *

Настенные часы в гостиной пробили семь раз. Екатерина Андреевна Романова сладко потянулась и открыла глаза. По выработанной годами привычке она никогда не слышала, как часы бьют один, два, три раза, и так далее. И только когда число ударов достигало семи, она машинально просыпалась. Несмотря на почтенный возраст, Екатерина Андреев-
на легко спрыгнула с высокой кровати, метко угодив босыми ногами в мягкие, подбитые мехом тапочки.

Умывшись и нанеся легкий макияж, она облачилась в бело-синий спортивный костюм и такой же расцветки кеды, после чего постучалась в комнату внучатого племянника Андрея Чайкина, с которым вот уже много лет, с тех пор как не стало его родителей, делила кров.

В комнате Андрея было тихо. Екатерина Андреевна постучала ещё раз. Она знала, что у него выходной, а в выходные племянник страшно любит поспать подольше. Он уже два года работал в уголовном розыске и всячески отстаивал свою независимость. Но Екатерина Андреевна продолжала его опекать, не позволяя расслабиться.

– Андрей, пора вставать!

Тишина. Она приоткрыла дверь и озадаченно уставилась на пустую, даже не разобранную постель.

– Это ещё что за фокусы! – воскликнула Романова и, пройдя в прихожую, сняла трубку висевшего на стене телефона.

Мобильный номер Чайкина она помнила наизусть и потому, не задумавшись, пробежала пальцами по кнопкам. Через несколько секунд равнодушный женский голос известил её, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Вечером Андрей сам позвонил и, как водится, сообщил, что задержится, потому что ему нужно кое с кем встретиться. Кое-кто наверняка был девушкой. Екатерина Андреевна приветствовала желание племянника найти вторую половинку, и с её одобрения Андрей продолжал поиски. Но... ночевать он всегда приходил домой. Это было непреложным правилом, которое Чайкин ещё ни разу не нарушил.

Екатерина Андреевна вскипела. Но тут же постаралась взять себя в руки, мысленно сняла крышку с закипающей в голове кастрюли и подула на готовый вырваться наружу гнев.

– Ну, погоди! – сказала она и, посмотрев на себя в зеркало, усмехнулась – в эту секунду она и выражением лица, и костюмом очень походила на героя некогда популярного мультфильма. – Заяц, – добавила Екатерина Андреевна и вышла из квартиры.

* * *

Чайкин отключил телефон, зная, что тётя Катя не сдастся и будет названивать до тех пор, пока он, наконец, не возьмёт трубку. А именно это он сейчас делать не хотел, потому как обе его руки были заняты: левой он придерживал висевшую на плече чёрную дамскую сумочку, а правой обнимал за плечи высокую стройную блондинку в бежевом кожаном пиджачке, накинутом поверх короткого бордового платья. Из-за высоченных каблуков она казалась даже выше Чайкина.

В ту пору они как раз не спеша прогуливались мимо Екатерининского парка, где в столь ранний час царило необыч-
ное оживление и суета. Заметив две полицейские машины и «скорую», Чайкин нехотя снял руку с плеча спутницы и, попросив её подождать, направился к коллегам.

– Что здесь? – выдохнул он, поднырнув под огораживавшую место происшествия ленту и наткнувшись на скучающего постового в форме сержанта, с автоматом на плече.

Постовой зевнул и пожал плечами.

– Чайкин?

Он обернулся и увидел капитана Завадского, хмурого опера в помятом костюме неопределённого цвета, с потёртой кожаной папкой подмышкой.

– Здравия желаю, Сан Саныч! – поздоровался Чайкин.

– Издеваешься? – проворчал Завадский. – Какое тут к чёрту здоровье... А ты что тут делаешь? Ты же сегодня выходной.

– Да вот, мимо проходил, и...

Завадский подозрительно посмотрел на него, потом на часы и снова на него. Заметил висевшую у Чайкина на плече дамскую сумочку и усмехнулся.

Перехватив его взгляд, Чайкин смутился.

– Я тут, это... в общем... – пролепетал он.

– Ну, если в общем, присоединяйся, – сказал Завадский и пошёл по направлению к кустам сирени, возле которых стояли двое медиков, наблюдая за сидевшим на корточках небритым криминалистом.

Чайкин подошёл поближе и отшатнулся. Он так и не научился с безразличием взирать на покойников, хотя и старался сохранять самообладание, прячась за маской циника. Но вид практически обнажённого тела красивой мёртвой девушки с ножом в груди поколебал его стойкость.

– Это же Алиса! – прошептал кто-то у него за спиной.

Чайкин резко обернулся и увидел свою покинутую спутницу. Лицо её было бледным, глаза округлились, губы слегка дрожали.

– Ты чего здесь? – так же шёпотом спросил Чайкин и, схватив её, потащил прочь.

– Ты унёс мою сумку, – сказала она.

– Ах, да. А как ты сюда прошла?

– Я сказала, что с тобой.

Чайкин снял с плеча сумочку и протянул ей:

– Ты иди, ладно? Извини, я не смогу тебя проводить. Мне тут нужно...

– Куда это «иди»? – раздался совсем рядом резкий голос Завадского.

Чайкин вздрогнул и обернулся.

– Сан Саныч, это... – начал он.

– Я понял, кто это. А ты, кажется, ещё нет. Ты почему отпускаешь важного свидетеля?

– Да какой она свидетель... Ах да, что-то я и не подумал.

– Не подумал он, – проворчал Завадский. – Вы, девушка, пожалуйста, никуда не уходите. Когда мы тут закончим, поедем в отдел – нужно задать вам несколько вопросов.

– Сан Саныч, а зачем в отдел? – спросил Чайкин. – Я могу и здесь опросить. Ира после работы, устала.

– Чайкин, я сказал в отдел – значит, в отдел. Где мы тут будем опрашивать? Гляди, сколько народу кругом, а скоро вообще не протолкнуться будет. Так что ждите.

Завадский направился к медикам, грузившим на каталку продолговатый чёрный полиэтиленовый мешок.

– Вот ты где!

Чайкин снова вздрогнул и уставился на грозно подбоченившуюся двоюродную бабушку.

– Тётя Катя? – растерянно пробормотал он.

– Нет, Президент Российской Федерации! – ответи-
ла Екатерина Андреевна. – А теперь поясни, что всё это значит?

– Здесь совершено преступление.

– Это я и без тебя поняла. Что здесь делаешь ты? И почему не ночевал дома? – спросила Романова, косясь на смутившуюся Ирину.

Чайкин сложил губы трубочкой, намереваясь что-то ответить, но раздумал. Екатерина Андреевна продолжила нападение:

– Может, ты нас познакомишь?

– Ирина, – представилась девушка.

– Очень приятно, – буркнула Екатерина Андреевна.

Чайкин встрепенулся:

– Это тётя Катя... то есть Екатерина Андреевна.

– Мне тоже приятно, – Ирина улыбнулась. – Андрюша, я подожду у входа.

– Да, конечно, – ответил тот. – Я сейчас.

– Я повторяю свой вопрос, – сказала Екатерина Андреевна, когда Ирина отошла. – Что всё это значит?

– Тёть Кать, ты ставишь меня в неловкое положение. Я взрослый человек.

– Какой ты взрослый! – воскликнула Екатерина Андреевна и щёлкнула его пальцем по носу.

Чайкин схватился за нос и посмотрел обиженно.

– Да, я взрослый, – прогудел он в нос. – И вправе делать то, что хочу.

– О правах вспомнил? А об обязанностях поговорить не желаешь, взрослый? Ты когда последний раз в своей комнате уборку делал? А стирал, гладил? Я уже не говорю о готовке и мытье посуды! Или ты полагаешь, быть взрослым – это значит ночь напролёт шляться в компании с какими-то подозрительными девицами?

– Тёть Кать, мы не шлялись... Она... Ира работала...

– Что?!

– Она работает в ночном клубе.

– Где?!

– В клубе. Ночном. Официанткой.

– То есть ты был в ночном клубе?

– Ну да.

– О горе мне, горе! Кого я воспитала!

– Ну, тёть Кать, это вполне приличное место.

– Вполне? Хочешь сказать, что там голые девицы на сцене не пляшут?

– Ну... вообще-то пляшут. То есть танцуют. Стриптиз.

– Ну вот что, с меня хватит!

– Тёть Кать, но я же не ради них там был. Просто Ира там работает, ну и... Я ждал, когда она освободится, а потом провожал. Она живёт тут недалеко. И она хорошая, я тебе клянусь.

– Она вроде и впрямь ничего, по крайней мере внеш-
не, – смилостивилась Екатерина Андреевна, строго доба-
вив: – но ночевал чтоб дома! В крайнем случае, предупреждай
заранее.

– Тёть Кать! – воскликнул он и бросился ей на шею.

– Тихо! Опрокинешь, окаянный! Лучше расскажи, что тут произошло?

– Представляешь, девушку убили. Ножом в грудь.

– Ужас какой!

– А девушка эта почти голая. Ну, то есть в одних
трусах.

– В нижнем белье, – поправила Екатерина Андреевна.

– Да. А главное, работает в том же клубе, что и Ира.

– Тоже официантка?

– Нет, она как раз... – Чайкин коряво изобразил несколько па.

– Понятно. И что уже известно?

– Никто ничего не видел. Камеры видеонаблюдения здесь отсутствуют. В общем, пока знаем только имя.

– И место работы, – добавила Екатерина Андреевна.

– Да, и место работы.

– А этих опрашивали? – спросила Романова, заметив стоявших неподалёку двух таджиков в оранжевых жилетах, с мётлами в обнимку, старика Сархата и его юного помощника Анзура.

– Не знаю, – признался Чайкин. – Я только что подошёл.

– Ладно, – перебила его Екатерина Андреевна, – я сама с ними поговорю. А ты иди, охраняй своего свидетеля, пока ей не надоело ждать и она не сбежала.

Чайкин пошёл к выходу, а Екатерина Андреевна, стараясь
не попадаться на глаза капитану, с которым у неё были давние «тёрки», направилась к застывшим, словно парковые скульптуры, таджикам.

– Ассалому алейкум, Екатрин Андревна, – воскликнула ожившая фигура Сархата, и на сморщенном загорелом лице вспыхнула двумя рядами золотых зубов приветливая улыбка, над которой среди глубоких морщин с трудом можно было различить узенькие щёлочки глаз.

– Ассалому алейкум, – вторила ей другая ожившая фигура, на голову выше и вдвое тоньше первой, тоже с загорелым, но девственно гладким личиком, испорченным разве что большой лиловой шишкой на лбу, и широко распахнутыми бархатно-чёрными глазами, всегда почему-то грустными, как у бассет-хаунда.

– Ва-алейкум ассалом, – торопливо ответила Екатерина Андреевна. – Сархат, Анзур, рассказывайте.

– Не знать нищего, – ответил Сархат. – Нащальник дапрос делал, ми всё гаварил. Нищего не видель, нищего не слышаль.

– Никому ничего не скажешь, – добавила Екатерина
Андреевна.

– Пащему ни скажешь? Всё скажешь.

– Ну так говорите! Вы же каждую ночь тут что-нибудь делаете, рыбу в пруду ловите. Неужели так ничего и не видели?

– Э-э, – протянул Сархат. – Сиводня нищего не делаль, нищего не лавиль. Сиводня спаль.

Он поставил метлу на землю и, сложив вместе две ладони, поднёс их к правой щеке.

– Спаль, – подтвердил Анзур и тоже изобразил ладошками, как спал, уронив метлу на землю.

– Как так «спаль»? – не поверила Екатерина Андреевна. – Вы же и так полдня спите в своей подсобке.

– Вщера не спаль, – сказал Сархат. – Вщера деньраження отмещал.

– Чей день рождения?

Сархат кивнул на Анзура, пытающегося поднять метлу и уже второй раз роняющего её.

– Анзур? – Романова улыбнулась и ласково посмотрела на молодого парня. – Поздравляю! И сколько же тебе стукнуло?

Анзур покосился на Сархата и промямлил:

– Нихто не стукнул. Сам падал.

И прикрыл рукой шишку на лбу.

– Дивасать щетире, – сказал за него Сархат. – Савсем маладой ищо.

– А где же он так неудачно упал?

– Вина пил, савсем пьяны был.

– Как вина пил? Вам же нельзя!

– Если низзя, но ощен хощишь, то мала-мала можна.

Екатерина Андреевна принюхалась и удивлённо спросила:

– Сархат, вы тоже «мала-мала»?

– Щуть-щуть, – улыбнувшись, сказал Сархат.

– Ага щуть-щуть! Весь бутылка пил, – проворчал
Анзур.

– Ты сам полбутылка пил! – сердито возразил Сархат.

– А ты мине палка голова!

– Стоп! – прервала их Екатерина Андреевна. – Я что-то не поняла: какая палка? Анзур, ты же сказал: упал.

– Вина пил, пьяный был, – пояснил Сархат. – У мене палка рука был. Анзур падал, голова палка – бах! Шишка теперь.

– Понятно, – усмехнувшись, сказала Екатерина Андреевна. – Стало быть, вчера гуляли, поэтому всю ночь продрыхли. Ну что ж, тогда у меня к вам будет просьба.

– Щиво изволите? – с готовностью откликнулся Сархат.

– Надо кое-что поискать...

 

II

– Так, – Завадский устало глядел на сидевшую перед ним Ирину, – значит, фамилия её Семёнова? Алиса Семёнова? Ты записываешь? – обратился он к Чайкину.

– Угу, – ответил тот, стуча по клавишам компьютера.

– А отчество? – спросил Завадский.

Ирина пожала плечами и оглянулась на Чайкина. В маленьком кабинете было душно и пахло мужскими носками. Ирина была уверена, что это пахнут носки Завадского. Он сразу ей не понравился – грубый, неопрятный. Не то что Чайкин!

– Стало быть, отчества не знаете, – проговорил Завадский, рассматривая заусенец на большом пальце левой руки. – Ну а что ещё можете сообщить? Дата рождения,
место проживания?

– Дата рождения – шестнадцатое июня, мы как раз недавно отмечали, ей исполнилось двадцать пять.

Завадский медленно поднял на неё взгляд, пожевал губами и сказал:

– Уже что-то... Чайкин!

– А?

– Чем у нас тут воняет?

Чайкин принюхался и пожал плечами.

– Даже сосредоточиться не могу, – посетовал Завадский и покосился на Ирину.

– Вот зараза! – воскликнул Чайкин.

Завадский и Ирина синхронно посмотрели на него. Чайкин достал из ящика стола небольшой пакет с кусочком чего-то бело-зелёного.

– Совсем забыл, – пояснил он, демонстрируя пакет. – Я его ещё неделю назад купил – тётя Катя просила – и забыл здесь.

– Что это? – насторожённо спросил Завадский.

– Рокфор, – виновато ответил Чайкин.

– Выбрось сейчас же!

– Жалко...

– Я тебе дам – жалко! А я-то думаю...

Ирина громко рассмеялась и, глядя на неё, Завадский невольно улыбнулся, но сразу взял себя в руки и, посерьёзнев, спросил:

– Адрес проживания знаете?

– Чей?

– Подруги вашей.

– Да какая она мне подруга! Мы просто работаем в одном клубе... Работали.

– Ну хотя бы телефон её вы знаете?

– У меня записан, – Ирина достала из сумочки мобильник. – Вот! – Она продемонстрировала Завадскому экран телефона, на котором высветился номер.

 – Спасибо. Теперь съездим в клуб. Начальство должно знать её координаты.

– Начальство не факт, а вот Витя точно в курсе.

– Стоп! – резко сказал Завадский. – Что ещё за Витя?

– Ну, бармен наш, – пояснила Ирина, – полгода у нас работает. Он сразу, как пришёл, на Алису запал, стал к ней подкатывать. Напористый такой! Ну, вот она и сдалась.

– Где он живёт?

– Октябрьская шестьдесят шесть, квартира двадцать
три, – выпалила Ирина.

Чайкин оторвал взгляд от монитора и строго спросил:

– А ты откуда знаешь?

– Так мне Алиса говорила. Я же сказала, мы день рождения ейный недавно отмечали.

– У Вити? – уточнил Чайкин.

– Ну да! А где же ещё?

Завадский схватился за голову. Ирина растерянно переводила взгляд с него на Чайкина, который тоже нервно теребил пальцами свои коротко стриженые волосы.

– Когда вы видели его в последний раз? – снова взяв себя в руки, спросил Завадский медленно, чеканя каждое слово.

– Так... ночью. На работе.

– Значит, они оба были на работе?

– Ага. Алиса там с каким-то мужиком зависла, а Витя всё косился на неё.

– С каким мужиком?

– Ну, такой, с бородкой.

– Старый?

– Да нет, не сказала бы. Ну... – Ирина бросила взгляд на Чайкина. – Постарше Андрея, но не такой старый, как вы.

Завадский кашлянул.

– Она, когда номер свой закончила, – продолжала Ирина, – мимо него проходила, он ей что-то сказал. Так она к нему за столик и подсела. Беседовали о чём-то.

– Ругались?

– Не знаю, не похоже. Алиса, наоборот, улыбалась даже. А он выпивку для неё заказал. Ей, правда, не полагается, но она велела: «неси», я и принесла.

– Дальше.

– Дальше выпили они. О чём-то ещё говорили. Я даже подумала, что они давно знакомы. Потом Алиса встала и в туалет пошла.

– А он?

– Он тоже. И всё. Больше не вернулись.

– То есть как это?

– Не знаю. Пропали, и всё.

– Может, они на улицу вышли?

– Нет, Сан Саныч, – вмешался в разговор Чайкин. –
Клуб в подвале находится, практически под землёй, и
сортир там же. А на улицу надо в другую сторону идти, по лестнице.

– Но не могли же они испариться! – возразил Завадский.

– Может, через кухню вышли, – предположила Ирина.

Завадский вопросительно посмотрел на неё:

– Это как?

– Ну, туалет – он там же, где кухня, а у них свой выход на улицу, чтобы продукты заносить и всё такое.

– Тоже по лестнице?

– Конечно. Только она в переулок выходит.

– Значит, бородатый с Алисой могли по этой чёрной лестнице незаметно уйти?

– Могли. Наверное.

– Вы его раньше видели?

– Кого? – спросила Ирина.

– Бородатого.

– Нет, не помню.

– А бармен?

– Бармена видела, конечно. Я же говорю, он у нас уже полгода работает.

– Я спрашиваю, бармен знал бородатого? Или бородатый бармена?

– Не-а. Витя только поглядывал на него волком, но не подошёл.

– А что он делал, когда Алиса с бородатым ушла?

– Витя тоже ушёл.

– Как? Сразу?

– Нет, не сразу. Через час, наверное.

– Во сколько это было?

– Я думаю, около половины третьего, да? – обратилась она к Чайкину.

Завадский вопросительно посмотрел на своего подчинённого. Чайкин сделал неопределённый жест.

– Ну, когда Андрей пришёл, его уже не было, – пояснила Ирина. – Это было без четверти три.

– Значит, ты ни бармена, ни этого бородатого не видел?

– Нет. И Алису тоже, – с сожалением в голосе ответил Чайкин, – допоздна на работе оформлял документы.

– Ну что же, подведём итоги. В районе половины второго ночи Алиса Семёнова покинула клуб с неким бородатым мужчиной, предположительно её знакомым, а через час, то есть в два тридцать, ушёл из клуба её сожитель, бармен Виктор Бакин. Всё правильно?

Ирина и Чайкин одновременно кивнули.

– Бакин мог приревновать свою сожительницу к бородатому, – продолжал Завадский, – и в порыве гнева убить её. Правильно?

– Витя? – воскликнула Ирина и тихо добавила: – Он, конечно, вспыльчивый, но чтобы убить... Он, вроде, хороший.

– Всякое в жизни бывает, да, Чайкин?

– Точно. Вроде хороший человек, а потом – бац! И убил кого-то.

– Отправляйся в клуб и хорошенько всё разузнай. Как он, кстати, называется?

– «Белла Донна», это по-испански – «красивая женщина».

– Ладно, поезжай. А я – к бармену домой, побеседую с ним.

– Сан Саныч, а можно я сперва Иру провожу? Она же прямо с ночной смены.

– Ну, проводи, – подумав, ответил Завадский. – Всё, по коням!

Телефонный звонок заставил вставшего было Завадского снова сесть за стол.

– Завадский, – сказал он, сняв трубку настольного аппарата. – Так точно, товарищ полковник. Есть! Сейчас буду. –
Завадский положил трубку на место и посмотрел на застывших в дверях Чайкина и Ирину. – Начальство на доклад требует. Доложусь и поеду к бармену. А вы чего встали? Давай, живо!

 

* * *

Екатерина Андреевна, успевшая переодеться в элегантный лиловый костюм и черную шляпку, прохаживалась возле отдела полиции, постукивая по асфальту металлическим наконечником зонта-трости. Завидев Чайкина и Ирину, она остановилась и приложила руку козырьком ко лбу.

– Там кто-то на нас смотрит, – указала Ирина.

– Так это тётя Катя, – небрежно бросил Чайкин.

– Та, что была в парке? Ни за что бы не узнала.

– Она умеет преображаться.

– Видимо, ждёт тебя.

– Не видимо, а точно. Ладно, ты тут посиди, а я спрошу, что она хочет.

Усадив подругу на скамейку, Чайкин решительным шагом подошёл к Романовой.

 – Тёть Кать! Ну я же просил не приходить ко мне на работу!

– А я и не приходила. Я здесь, в сторонке, стою.

– Но люди же видят...

– Что люди видят? Можно подумать, меня тут никто не знает.

– Да в том-то и дело, что все знают. Ты понимаешь, в какое положение меня ставишь? Чувствую себя младшеклассником!

– Ну хватит! – перебила его Екатерина Андреевна. – Завёл свою песню. Мы это уже обсуждали. Никто про тебя ничего такого не подумает. А в том, что на работу приходят навестить родственники, ничего стыдного нет.

– Но ведь к Завадскому...

– А к Завадскому некому ходить. Он один – как сыч.

– А к другим...

– Наверняка кто-то приходит. Жёны, например. Вот ты когда женишься, к тебе тоже жена приходить будет. Может быть.

– С такой опекой мне иногда кажется, я никогда не женюсь.

– И вовсе я тебя не опекаю. Я к тебе по делу.

– По какому делу?

– Сам знаешь.

– Нет, тёть Кать, пожалуйста. Завадский меня убьёт, если узнает, что я делюсь с тобой информацией.

– Это я тоже уже тысячу раз слышала. А на поверку всё оказывается совсем по-другому. Или тебе напомнить, сколько дел я вам...

– Помогла, помогла. Я помню. Но сейчас совсем другой случай.

– Все случаи – другие. Не бывает абсолютно идентичных преступлений. Заканчивай юлить и рассказывай.

Чайкин печально оглянулся на дремавшую на скамейке Ирину.

– Ну, хорошо, – сдался он и скороговоркой изложил Екатерине Андреевне всё, что им с Завадским было известно.

Екатерина Андреевна слушала очень внимательно, склонив голову набок.

– Да! – произнесла она, когда он закончил, и громко стукнула зонтом-тростью об асфальт. – Мотив ревность – довольно убедителен. Однако очень уж старомоден. Значит, Завадский собирается ехать к этому бармену Бакину? А какой у него адрес?

– Тёть Кать...

– Ладно, ладно! Ты сейчас в клуб?

– Иру провожу, а потом в клуб.

– Надеюсь, ты не забудешь взять запись с камер наблюдения?

– Тёть Кать, ну за кого ты меня принимаешь! – обиженно воскликнул Чайкин, а сам про себя выругался, что даже не подумал о такой элементарной вещи.

– Погляди, твоя подруга, кажется, окончательно погрузилась в объятия Морфея, – заметила Екатерина Андреев-
на. – А знаешь что, давай-ка я сама провожу её до дома, а ты отправляйся в клуб. И не забудь позвонить мне, рассказать, что ты там узнаешь.

 

* * *

– Сидит в своём кабинете, носа на улицу не кажет, – ворчал Завадский, нервно ведя машину по оживлённой улице. – Четыре часа прошло, а ему уже результат подавай. – Он снова взглянул на часы. – Сам бы хоть раз на территорию вылез. Только и знает, что поучать.

С начальством у Завадского никогда отношения не складывались. Всех руководителей он считал бездельниками и нередко позволял себе препираться со старшими по званию. А потому в свои тридцать шесть всё ещё был капитаном. Проклятый характер постоянно вставал на пути карьерного роста, и Завадский ничего не мог с этим поделать.

Вот и сейчас, выслушав претензии начальника отдела по поводу того, что до сих пор нет видимых результатов по убийству в парке, Завадский не сдержался и заявил, что если его и дальше будут задерживать по пустякам, то подозреваемый скроется, и вина за это целиком и полностью ляжет на руководство. Руководство на мгновение задумалось, а потом с криком «какого чёрта ты тут стоишь?», выгнало Завадского из кабинета.

Завадский свернул во двор дома номер 66 по Октябрьской улице и припарковался у второго подъезда. Стоял замечательный летний день. Светило солнышко, лёгкий ветерок трепал деревья, густо разросшиеся вокруг старых пятиэтажек. На детской площадке с криками и визгом резвились ребятишки, а их матери спокойно обсуждали какие-то свои, только им ведомые дела.

Завадский подошёл к подъезду и набрал на домофоне номер первой попавшейся квартиры.

– Да? – послышался через некоторое время недовольный мужской голос.

– Мосэнерго, проверка счётчиков. Откройте, пожалуйста.

Щёлкнул замок. Завадский потянул на себя дверь и, глядя в глазок торчавшей над домофоном камеры, показал ей язык.

– Забавно! – раздалось позади.

Завадский обернулся. Перед ним стояла Екатерина
Андреевна собственной персоной.

– Я тоже часто так делаю, – улыбнулась она. – Терпеть не могу все эти подглядывающие устройства. Хотя справедливости ради надо отметить, с их помощью удаётся раскрыть немало преступлений, не так ли?

– Что вы здесь делаете?

– То же, что и вы. Хочу навестить гражданина Бакина Виктора Николаевича и задать ему несколько вопросов касательно его взаимоотношений с покойной Алисой Семёновой.

– Чайкин! Трепло гороховое!

– Напрасно вы так. Андрей тут совершенно ни при чём. Я беседовала с Ириной Позиной, официанткой из ночного клуба. Она мне всё и рассказала.

– Послушайте, Екатерина Андреевна, вам не кажется, что вы опять лезете... хм! Что вы опять суёте нос... хм! Что это дело полиции, в конце концов!

– Каждый добропорядочный гражданин обязан оказывать содействие органам правопорядка.

– Так вот будьте любезны, окажите содействие и не мешайте мне работать.

Завадский зашёл в подъезд и закрыл за собой дверь.

– Грубиян! – проворчала Екатерина Андреевна и медленно побрела вокруг дома, постукивая по тротуару металлическим наконечником зонта-трости и поглядывая на окна, что-то подсчитывая в уме.

Завадский поднялся на второй этаж и, подойдя к двери с номером «23», обитой изрядно потёртым дерматином, нажал на кнопку звонка. Дз-з-зынь! Прислушался – тишина. Снова позвонил.

– Кто? – раздалось из-за двери.

– Полиция, откройте! – Завадский держал наготове удостоверение.

И снова тишина.

– Открывайте, Бакин!

Ответом ему был пронзительный свист воздуха, рванувшего сквозь щели старой входной двери.

– Чёрт! – выругался Завадский и бросился вниз по лестнице.

Бакин в халате и тапочках сиганул из окна. Благо, высота была небольшая, а под окном рос густой декоративный кустарник. Приземление прошло удачно, даже не подвернул ногу и не ушибся. Обрадованный этим, он при-
пустил что есть силы через двор, пока ещё толком не понимая, куда бежать. Бакин знал только одно – сейчас надо где-нибудь скрыться.

Навстречу ему не спеша двигалась старушка в дурацкой старомодной шляпке и с длинным зонтом-тростью в руке. «Шапокляк», – подумал он, пробегая мимо. В это мгновение «Шапокляк» сделала неуловимое движение зонтом. Бакин вскрикнул, почувствовав, как обожгло голени, словно по ним пропустили электрический ток. Ноги как будто приросли к земле, а тело продолжало двигаться вперёд. И он, совершив головокружительный кульбит, рухнул на газон.

– Ох! – только и выдал беглец, зажмурившись.

– Добегался? – выдохнул кто-то над самым ухом.

Бакин открыл глаза и увидел склонившегося над ним капитана Завадского, извлекающего из папки потускневшие от времени «браслеты».

– Гражданин Бакин, вы задержаны по подозрению в совершении убийства.

– Но я... никого...

– Вот мы во всём и разберёмся.

И Завадский потащил Бакина к своей машине.

– Завадский! – окликнула его Екатерина Андреевна. – Даже спасибо не скажете?

– Так это же ваша гражданская обязанность – помогать органам правопорядка, – откликнулся Завадский, но через несколько шагов всё же обернулся и проворчал: – Благодарю.

III

– Итак, гражданин Бакин, вы утверждаете, что не видели Алису Семёнову с тех пор как она... гм... исчезла? – устало проговорил Завадский. Он сидел за столом в комнате для допросов, подперев голову рукой. Перед ним лежал изрядно исписанный бланк протокола допроса.

– Да, – ответил сгорбившийся Бакин.

Он по-прежнему был в одном халате и нервно сжимал и разжимал пальцы на ногах.

– А почему решил скрыться?

– Я не скрывался.

– То есть это я от тебя побежал?

– Нет... я... я просто испугался.

– Испугался заслуженного наказания?

– Да нет же! Ну почему вы мне не верите?

– А у меня нет оснований тебе верить... Где вы были накануне с двух тридцати до пяти утра? – спросил Завадский, снова переходя на официальный тон.

– Я... дома.

– То есть вы хотите сказать, что просто так пораньше ушли с работы?

– Я заболел.

– Что-то непохоже.

– Мне показалось, что я заболел.

– Ах, показалось? А может, и то, что вы с половины
третьего до пяти были дома, вам тоже показалось?

– Нет. Я был дома.

– Это кто-то может подтвердить?

– Никто.

– Вот видите! Значит, алиби у вас нет.

– Ну, это как сказать, – вдруг произнес кто-то третий до боли знакомым голосом.

Завадский поднял голову и скривился, словно у него внезапно заболел зуб.

– Я же просил вас...

– Я просто принесла вот это, – Екатерина Андреевна протянула Бакину слетевшие с него во время грандиозного падения тапочки.

Бакин растерянно посмотрел на неё.

– Берите, Бакин, – разрешил Завадский.

Бармен поставил тапочки на пол и сунул в них озябшие ноги.

Тем временем Екатерина Андреевна взяла стоявший у стены стул и уселась рядом с Бакиным.

– Как прикажете вас понимать? – спросил Завадский.

– Это вы насчёт «как сказать»? – уточнила Романова и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Я навела кое-какие справки и берусь утверждать, что этот человек, – она кивнула на Бакина, – не способен совершить убийство.

Завадский громко усмехнулся и, перегнувшись через стол, в упор поглядел на Романову:

– Вы это серьёзно?

– Более чем. Дайте-ка свою руку.

– Это ещё зачем?

– Дайте, дайте.

Она схватила его за руку и притянула к себе. Неизвестно откуда в другой руке у неё появился миниатюрный перочинный ножик, которым она резво чиркнула Завадского по пальцу.

– Ай! – взревел Завадский, отдёргивая руку. В аккурат на протокол брызнули две капли крови. – Вы с ума сошли?

Раздавшийся грохот заставил Завадского отвлечься от раны. Бакин без сознания лежал на полу, а Екатерина
Андреевна даже не шелохнулась, продолжая с загадочной улыбкой смотреть на растерявшегося капитана.

– Он не терпит вида крови, – наконец произнесла она, – Поэтому Бакин не мог убить ножом. В крайнем случае, задушил бы. И то вряд ли – при такой слабой нервной системе.

– Нельзя было просто сказать? – возмущенно спросил Завадский, заматывая рану носовым платком.

– Предпочитаю демонстрировать наглядно, – ответила Екатерина Андреевна. – Тем более что вы, Завадский, не верите людям на слово. И даже не пытайтесь возражать! Я вас не первый день знаю.

Дверь распахнулась, и в допросную влетел взъерошенный Чайкин. Увидев на полу распростёртое тело в халате, он растерянно посмотрел сперва на сидевшего на корточках Завадского, потом на гордо восседающую на стуле, нога на ногу, Екатерину Андреевну.

– Явился? – буркнул Завадский, поднимаясь. – Где тебя носит?

– Я... вот... А кто это его?

– Твоя тётя. Помоги его поднять, что ли.

– Тётя Катя? – недоверчиво переспросил Чайкин, помогая Завадскому усадить на табурет уже начавшего приходить в себя Бакина.

– Она, она, – проворчал Завадский и похлопал Бакина по щекам. – Подъём! Просыпаемся!

– У твоего начальника, Андрюша, слишком бурное вооб-
ражение, – сказала Екатерина Андреевна. – Вообще-то, Завадский, он испугался крови на вашем пальце, так что это вы отправили его в нокаут.

– Но палец-то мне порезали вы!

Чайкин снова недоумённо взглянул на Романову.

– Всего лишь в качестве эксперимента, – ответила та.

Бакин, хлопая ресницами, озирался по сторонам, пытаясь
сообразить, где он. Повернув голову и увидев Екатерину Андреевну, он отшатнулся.

– Вот видите, – ехидно заметил Завадский, – кто здесь средоточие зла!

– Бросьте ваши безвкусные намёки, Завадский. Андрюша, ты разузнал что-нибудь новое?

– Позвольте! Это мой подчинённый, и отчитываться он должен мне.

 – Я и не претендую на вашу роль. Всего лишь хотела переключить ваше внимание на более важные дела.

Завадский хотел ей что-то ответить, но передумал и повернулся к Чайкину:

– Ну?

– Есть запись с камеры наблюдения, – Чайкин достал из кармана флешку.

– Ну что же, давайте посмотрим, – предложила Екатерина Андреевна.

– А как же... задержанный?

– Пусть тоже посмотрит. Вдруг заметит что-то необычное.

– Камера одна и направлена в зал.

– Как? Всего одна?

– Вторая не работает.

– Дела, – вздохнул Завадский.

Все четверо перебрались в кабинет, где, в отличие от мрачной комнаты для допросов, атмосфера была более благоприятная, и Бакин даже немного оживился. Чайкин вставил флешку в компьютер, запустил воспроизведение видео и повернул монитор боком, чтобы всем было видно.

– Смотрите, смотрите, Бакин, – велел Завадский. – Вам ещё многое предстоит объяснить нам. И, несмотря на ваш эффектный обморок, мы не снимаем с вас подозрения в совершении убийства Алисы Семёновой. Вам ясно?

Бакин кивнул.

На экране появился полутёмный зал ночного клуба. Шарящие по его территории огоньки высвечивали разношёрстную публику. Наконец в углу промелькнули девушка в
блестящем откровенном наряде и мужчина в очках, с испанской бородкой.

– Вот они! – выдохнул Чайкин. – Видите, бородатый, про которого Ира говорила.

Краем глаза Екатерина Андреевна заметила, как Бакин впился взглядом в монитор.

– С такого расстояния деталей не рассмотреть, – посетовал Завадский. – А нельзя увеличить?

– Нет, Сан Саныч. Я уже пробовал. Разрешение очень низкое, сразу всё расплывается.

– Да что же это такое! – разозлился Завадский. – Они что, не могут нормальную камеру поставить?

– Камера нормальная. Это настройки такие. Они специально записывают в низком разрешении, чтобы место на диске экономить.

– Зачем?

– Чтобы дольше хранить записи – мало ли что.

– Ну и толку от них? Вот наступило это «мало ли что», а разглядеть ни черта невозможно!

– Завадский, перестаньте сквернословить, – сделала замечание Екатерина Андреевна.

Завадский недовольно посмотрел на неё и снова вернулся к монитору.

– Вот что это за тип, а? Бакин, вы его знаете?

– Нет, – мрачно ответил бармен, – впервые вижу.

– Вот уже врёте! Или вы хотите сказать, что ночью в клубе его не видели?

Все трое: Завадский, Чайкин и Романова – посмотрели на Бакина.

– Видел, – процедил тот сквозь зубы.

– Ну, а это, надо полагать, Алиса? – предположила Екатерина Андреевна, кивая на монитор, где девушка в откровенном наряде о чём-то оживлённо беседовала с бородатым.

– Да, – ответил Бакин.

– И вы, очевидно, поняли, что она с ним знакома?

– Нет, это Ира мне сказала.

– Ира? – переспросил Чайкин, насторожившись.

– Продолжайте, Бакин. Что она вам сказала?

– Что они болтают, как старые знакомые.

– И вы, стало быть, приревновали к нему вашу подругу?

– Нет! – резко ответил Бакин.

– Как это нет? Именно что приревновали. И когда этот бородатый увёл Алису, вы отправились за ними и убили её.

– Но зачем? – чуть не вскричал Бакин.

– Из ревности, – спокойно ответил Завадский. – Так бывает. Верно я говорю, Чайкин?

– Угу! – тут же согласился Чайкин.

– А почему же он не убил заодно и мужчину? – поинтересовалась Екатерина Андреевна.

– Видимо, потому что мужчины там уже не было, – предположил Чайкин. – Или он убежал.

– Я думаю, гражданин Бакин сам расскажет нам, как всё было, – сказал Завадский.

– Позвольте, сначала я изложу своё видение, – заявила Екатерина Андреевна не терпящим возражения тоном.

Завадский обреченно откинулся на спинку стула и великодушно приподнял правую бровь.

Повернувшись к Бакину, Романова начала низким бархатным голосом:

– Итак, Виктор Николаевич, вы покинули рабочее место
примерно в половине четвёртого. Ирина, – она мельком взглянула на Чайкина, – рассказала мне, что в вашем мобильном телефоне стоит какая-то штучка, или как она там называется...

– Приложение, – вставил Чайкин.

– Верно, приложение. Которое позволяет отслеживать местоположение – прямо в рифму получилось – другого абонента, а именно, вашей гёрлфренд Алисы Семёновой. Когда прошёл час, как Алиса куда-то исчезла, а следом за ней и неизвестный бородатый мужчина, вы решили выяснить, где она находится. Ваше приложение...

– Локатор, – подсказал Чайкин.

– Ваш локатор показал, что она находится в Екатерининском парке. Соглашусь, пребывание в таком месте посреди ночи выглядит более чем странно. Вы решили, что вряд ли Алиса отправилась туда одна. Предположив, что она с тем мужчиной, вы отпросились с работы и отправились в Екатерининский парк. И нашли там Алису...

– Она уже была мертва! – прошептал Бакин.

– Я вполне допускаю это, – ободряюще кивнула Екатерина Андреевна. – У меня только один вопрос: что вы сделали с её телефоном?

– Я нашёл его там, – едва слышно проговорил бармен. – Приехал. Кругом никого. По локатору определил примерное место и позвонил. Мобильник лежал на земле, шагах в десяти, под кустом сирени. Тогда я стал искать её, то есть Алису. Позвал. Она не откликнулась. Я ещё раз позвал, пошёл вдоль дороги и... наткнулся. Она... Можно мне воды?

Завадский, внимательно слушавший Бакина, подал ему стакан воды. Бакин залпом выпил и несколько секунд жадно дышал, словно после активной пробежки.

– Я сразу увидел нож, – наконец продолжил он. – Но я всё равно позвал её, потом пощупал. – Бакин тронул себя за шею. – Она была мертва. Я просто испугался и убежал. Я сразу понял, что первым делом подумают на меня.

– Почему вы так решили? У вас с гражданкой Семёновой были какие-то разногласия?

– Нет. Просто книжки читаю. Знаю, что...

– Вот и хорошо, что знаете. Значит, должны понимать, почему вас подозревают.

– Но я не убивал!

– Разберёмся, – пообещал Завадский. – Ладно, на этом пока закончим. – Чайкин, отведи его в камеру.

Чайкин с готовностью поднялся и вывел задержанного из кабинета.

– А к вам, многоуважаемая Екатерина Андреевна, – обратился Завадский к Романовой, – у меня будет огромная просьба. И заметьте, уже не первая и не вторая, и даже не десятая. Отправляйтесь, пожалуйста, домой и займитесь... Чем там обычно на пенсии занимаются?

– О, Завадский, чем только не занимаются люди на пенсии. Да вы сами это скоро узнаете.

Завадский крякнул, но сдержался и продолжил всё так же спокойно:

– В общем, найдите себе какое-нибудь занятие и
позвольте нам, сотрудникам полиции, самим заниматься раскрытием преступлений.

– Пожалуйста, пожалуйста, – проворковала Екатерина Андреевна. – Неужели вы полагаете, что я претендую на ваши лавры? – Она легко подскочила со стула и направилась к выходу, но у двери обернулась. – Не забудьте про мобильный телефон покойной. Всего хорошего, Александр Александрович!

– И вам не хворать!

Через минуту вернулся Чайкин.

– А что теперь, Сан Саныч?

– «Что, что». Поедешь сейчас на квартиру к Бакину и заберёшь телефон Семёновой.

– Но как я туда попаду?

– Возьмёшь ключи у задержанного.

– А у него есть с собой ключи?

Завадский почесал затылок.

– Ну, придумаешь что-нибудь, не маленький.

– Понял, – с готовностью ответил Чайкин. – Разрешите выполнять?

– Иди. – Завадский снова почесал затылок. – А знаешь что, вместе поедем. И прихватим Бакина с собой, пусть переоденется хотя бы.

 

* * *

Они стояли возле квартиры Бакина в ожидании слесаря уже полчаса, несмотря на то что Чайкин трижды звонил в диспетчерскую. Наконец снизу послышался писк электро-замка и скрип открывающейся двери.

– Ну, наконец-то! – воскликнул Чайкин и в очередной раз посмотрел на Завадского, который на удивление сохранял спокойствие.

Бакин вообще стоял в стороне, уткнувшись взглядом в носки своих зелёных тапочек.

Слесарь, худощавый мужичок лет под шестьдесят в очках с обмотанной чёрной изолентой дужкой, с пожелтевшими от табачного дыма усами, неторопливо поднялся по лестнице, демонстративно нарушая запреты на курение в местах общего пользования. В руках у него был небольшой кожаный чемоданчик.

– Кто хозяин? – проскрипел он, не вынимая изо рта сигарету.

Завадский кивнул на Бакина. Слесарь окинул взглядом сгорбленную фигуру в домашнем халате и тапочках, задержался на мгновение на закованных в наручники запястьях и повернулся к Завадскому.

– А вы?

Завадский предъявил удостоверение.

Больше у слесаря вопросов не было. Он подошёл к двери, поковырял ногтем замок, затем достал из чемоданчика какую-то железяку. Щёлк! И дверь открылась.

– Готово, – сказал он и, не прощаясь, пошёл вниз по лестнице.

– Лихо! – воскликнул Завадский, присвистнув.

Чайкин, остолбенев, смотрел на открытую дверь. И только Бакин, словно пробудившись ото сна, ошеломлённо щупал закованными в наручники руками замок, трогал «собачку» и поглаживал косяк, пытаясь понять, в чём тут фокус.

– Погодите! А деньги? – крикнул он вслед уходившему слесарю.

– В другой раз, – не оборачиваясь, ответил тот и скрылся за дверью.

– Ну, что встали? Заходим! – распорядился Завадский.

В квартире царил беспорядок. Возле старого потёртого дивана стояла батарея пустых баклажек из-под пива. На прожжённом в нескольких местах журнальном столике – грязная посуда, полная миска шелухи арахиса, ополовиненная бутылка дешёвого виски. Ну и в довершение всего – скомканная одежда на покосившемся стуле, возле которого скромно лежали носки.

При этом чуть ли не полстены напротив дивана занимал огромный плоский телевизор.

– Хозяйский? – уточнил Завадский.

– Мой, – ответил Бакин.

– Не будем терять время. Давайте сюда телефон.

Бакин взял со стола мобильник и протянул Завадскому.

– Это её? – спросил тот.

Бакин кивнул, и Завадский передал телефон Чайкину.

– И ваш тоже.

Бакин пожал плечами и полез в карман висевших на стуле джинсов. Извлёк потрёпанный смартфон с треснутым стеклом.

– А теперь переоденьтесь, только побыстрее.

– Но как же я? – спросил Бакин и вытянул вперёд руки в наручниках.

– Ах, да!

Завадский расстегнул «браслеты» и повернулся к Чайкину:

– Ну, смотри.

Он кивнул на телефон Алисы, который Чайкин задумчиво вертел в руках.

– Я же ПИН-код не знаю, – ответил тот.

– Там нет ПИН-кода, – подсказал Бакин, натягивая
джинсы.

– О! И вправду нет! – воскликнул Чайкин, включив телефон.

– А ваш? – спросил Завадский, пытаясь включить телефон Бакина.

– А мой – один, девять, девять, пять. Только он разрядился, наверное.

– Точно, разрядился. Ладно, потом поглядим.

Завадский спрятал телефон Бакина в карман.

– Так, тут десять неотвеченных звонков от какого-то Баси, – объявил Чайкин, просматривая телефон Алисы.

– Это от меня, – пояснил Бакин. – Я же говорил, что звонил ей, искал её.

– Тут ещё эсэмэски! – продолжал Чайкин.

– Ну, конечно, там эсэмэски! – воскликнул Завадский. – Это же телефон. Люди уже четверть века пользуются эсэмэсками.

– Сан Саныч, вы отстали от жизни. Сейчас уже ими почти не пользуются – всё больше мессенджерами. Вотсапом, Вайбером.

– Слушай, Чайкин, не парь мне мозги! Ты сам сказал, там эсэмэски.

– Ну, да. Она переписывалась с каким-то неизвестным номером.

– Вы смотрели её телефон? – спросил Завадский у Бакина.

– Не успел. Я, когда домой пришёл, сразу выпил. – Бакин показал на ополовиненную бутылку на столе. – И отрубился. А потом вы пришли.

– Вам знаком этот номер? – Чайкин показал ему телефон.

– Не знаком.

– Ну-ка дай сюда, – Завадский выхватил у Чайкина мобильник. – Любопытно! «Срочно приезжай. Нужна помощь. Екатерининский парк». Ответ: «С ума сошла? Не могу». Она: «Срочно! Иначе напишу твоей жене». «Еду», – продолжил читать Завадский. – Та-ак, что там дальше? Ага! Она пишет: «Заезжай в парк». И снова она: «Заезжай». Всё. И что ей могло от этого неизвестного понадобиться в столь поздний час? А, Бакин?

– Понятия не имею.

– А может, это она вам писала?

– Но это же не мой номер!

– Кто вас знает! А вдруг у вас есть второй телефон? Сейчас у многих по два, по три номера.

– У меня только один.

– Проверим.

– И я не женат.

Завадский почесал затылок.

– Может, она писала бородатому? – предположил Чайкин.

– Так ведь она же с ним и ушла, – напомнил Завадский и повернулся к Бакину. – А?

– Мне так показалось, – ответил тот. – Они друг за дружкой ушли. А вместе или нет...

– То есть теоретически Семёнова могла уехать в парк раньше, а потом вызвать туда бородатого, так, что ли?

– Выходит, что так, – согласился Чайкин.

Бакин только пожал плечами.

– Сомнительно, – размышлял Завадский. – Почему она сразу не сказала, куда едет, если собиралась встретиться с ним именно в парке?

– Ну, может, не успела? Или в тот момент ещё не решила?

– Или она встречалась не с бородатым, а с кем-то ещё. Ладно, пробьём номер, выясним, кто владелец, и проверим, есть ли у него борода.

– Значит, вы меня больше не подозреваете? – с надеждой в голосе спросил Бакин.

– Кто это вам сказал? – нахмурился Завадский. – Оделись? Всё, на выход. Ключи не забудьте.

Все трое вышли из квартиры. Бакин запер дверь.

Завадский отобрал у него ключи и приказал:

– Руки!

Бакин послушно вытянул руки перед собой, и Завадский снова накинул на них «браслеты».

 

IV

Номер мобильного телефона, на который писала покойная Алиса Семёнова, был зарегистрирован на имя Алексея Сергеевича Гладилина, генерального директора автомобильного салона «Илиада». Выяснив это, Завадский и Чайкин сразу же направились в автосалон.

Их встретила миловидная секретарша с кукольным личиком и сообщила, что Алексея Сергеевича на месте нет, и где он, она не знает.

– Но вы можете поговорить с его заместителем, Ильёй Ивановичем, – предложила секретарша.

– Ну, что ж, – сказал Завадский, – пожалуй, поговорим.

Секретарша сняла трубку, промурлыкала туда несколько слов и, улыбнувшись, пригласила посетителей пройти в соседний кабинет, на котором висела табличка «И.И. Адамов».

– Добрый день!

Из-за стола встал темноволосый мужчина тридцати с небольшим лет, как тут же отметил про себя Чайкин – с гладко выбритым лицом.

– Прошу, – Адамов указал на стоявшие вокруг стеклянного журнального столика кожаные кресла.

Завадский сразу сел, а Чайкин несколько мгновений колебался, решая, на какое из оставшихся трёх кресел приземлиться. Адамов терпеливо ждал, и как только Чайкин наконец определился, сел напротив.

В кабинет заглянула секретарша и вопросительно посмотрела на Адамова.

– Чай, кофе? – обратился Адамов к гостям, сопровождая вопрос натянутой улыбкой.

– Чай, – ответил Завадский.

– А мне кофе, – попросил Чайкин, – со сливками.

– Воды, – сказал Адамов, повернувшись секретарше.

Она кивнула и скрылась.

– Итак, господа, чем могу быть полезен?

Завадский достал из кармана пиджака удостоверение и показал хозяину кабинета.

– Капитан Завадский, – представился он. – А это лейтенант Чайкин.

– Я уже понял, – кивнул Адамов. – Так чем могу помочь?

– Мы хотели побеседовать с гражданином Гладилиным, но его нет на месте.

– Да, он сегодня почему-то решил не приходить на работу. И на звонки не отвечает. На него это не похоже. Неужели он попал в какую-то неприятную историю?

– Мы пока не знаем, как раз уточняем детали.

– Ну что ж, с удовольствием отвечу на ваши вопросы.

Секретарша расставила напитки на журнальном столике.

– Спасибо, Катя, – поблагодарил Адамов.

 Чайкин проводил девушку заинтересованным взглядом.

– Я заметил, что у вас один секретарь на двоих, – Завадский, взяв чашку, осторожно отхлебнул.

– Да, – ответил Адамов, даже не прикоснувшись к стакану с водой. – Мы специально сделали так, чтобы кабинеты были напротив, а между ними одна приёмная. У нас же всё-таки не Собес и не нотариальная контора, так что одного секретаря вполне хватает.

Чайкин схватил чашку и принялся активно дуть на дымящийся кофе. В это мгновение у него в кармане зазвонил телефон, и он едва не облился. Поставив чашку на столик, он достал мобильник и, взглянув на экран, подскочил.

– Я на минуту, – бросил он и выбежал из кабинета. – Да, алло!

– Андрей? – раздался в трубке голос Екатерины Андреевны.

– Сейчас, – пробормотал Чайкин, покосившись на
секретаршу. – Я скоро вернусь, – сказал он ей и вышел на внутренний балкон, наподобие бельэтажа, с которого открывался вид на гудевший, словно улей, торговый зал, заставленный автомобилями.

– Ну, что? – крикнул в трубку Чайкин.

– Что за тон? – возмутилась Екатерина Андреевна.

– Извини, тёть Кать, здесь шумно.

– Ты где?

– В автосалоне «Илиада».

– И что занесло тебя в эту греческую обитель?

– Почему греческую? – не понял Чайкин. – Это наша, отечественная компания. Мы общаемся с руководством.

– Мы – это, я полагаю, ты и Завадский?

– Да.

– Это как-то связано с тем делом?

– Тёть Кать, ну я сейчас не могу об этом...

– Ты всегда не можешь, как только я начинаю задавать тебе серьёзные вопросы. Хватить юлить! Отвечай!

– Ну, да, – промямлил Чайкин. – В общем, мы про-
смотрели мобильник Алисы...

– Вы нашли её телефон? – перебила Романова.

– Да, он был дома у Бакина.

И Чайкин вкратце рассказал об их поездке на квартиру бармена и переписке с Гладилиным, найденной в телефоне Алисы Семёновой.

– Любопытно! – проговорила Екатерина Андреевна. – Я сразу поняла, что бармен не виноват. Вы его отпустили?

– Нет. Завадский решил – пусть посидит.

– Тиран! Сам бы как-нибудь посидел денька два... Ладно, может, так оно и лучше. А то вдруг этот молодой человек задумает сам заняться расследованием, дров наломает. Да и опасно – убийца способен и его убрать... Так где, ты говоришь, живёт Гладилин?

– Я не говорил. Я не знаю.

– Как не знаешь?

– Он зарегистрирован в каком-то захолустье, вряд ли он там живёт, а его реальный адрес мы ещё не успели выяснить. Сейчас вернусь и...

– Немедленно сообщи мне!

– Тёть Кать, как ты себе это представляешь, а? Как я при Завадском буду тебе звонить и сообщать секретную информацию?

– Напишешь эсэмэску.

– Тёть Кать, ну зачем тебе это?

– Затем же, зачем был нужен адрес Бакина – проконтролировать. Или ты уже забыл, что если бы я не вмешалась, не видать вам бармена.

– Ну, хорошо, – нехотя согласился Чайкин и дал отбой.

Он поспешил обратно, но Завадский как раз открывал дверь кабинета. Адамов вышел следом – проводить гостя.

– Катя, – сказал он, обращаясь к секретарше, – дайте, пожалуйста, товарищам из полиции домашний адрес Алексея Сергеевича.

Секретарша взяла листок и красивым почерком вывела подробный адрес Гладилина. Чайкин хотел было схватить записку, но Завадский его опередил и сунул листок себе в карман.

В лифте Чайкин не сдержался и спросил:

– Куда едем, Сан Саныч?

– Да тут недалеко.

– А какой адрес?

– На Щепкина.

– А дом?

– Чайкин, сейчас тебе зачем?

– Ну, посмотрю, как ехать, нет ли пробок, и вообще.

– Ну, посмотри, – Завадский отдал ему записку с адресом Гладилина.

Делая вид, что изучает карту и маршрут проезда в смартфоне, Чайкин незаметно отправил эсэмэску Екатерине
Андреевне.

«Попробовал бы не отправить, – подумал он. – Она бы меня потом... Не только пирогов – бубликов лишила бы!»

– Посмотрел? – прервал его размышления Завадский.

– Посмотрел, – ответил Чайкин и с облегчением вернул ему листок.

 

* * *

В этот час улица Щепкина была забита машинами. Пришлось припарковаться в двух кварталах от нужного дома и топать пешком. А тут ещё, как назло, начался дождь. Зонта ни у Завадского, ни у Чайкина, конечно, не было, поэтому они порядочно вымокли, пока добрались до нужного подъезда.

На звонок домофона долго никто не отвечал, и Завадский уже решил, что они зря сюда притащились, как вдруг в динамике щёлкнуло и насторожённый женский голос спросил:

– Кто там?

– Полиция! – громко произнес Завадский, нагнувшись к панели домофона. – Откройте, пожалуйста.

– Но... я не вызывала, – неуверенно ответила женщина.

– Иногда мы приходим сами. Открывайте!

– А то нам придётся вызывать спецназ, – добавил Чайкин.

– Входите!

Щёлкнул замок, и Завадский с Чайкиным вошли в подъезд.

– Спецназ? – переспросил Завадский.

– Ну так, для солидности, – отозвался Чайкин.

– Ты давай-ка поосторожней свою солидность выпячивай. А то тётку кондратий хватит.

Квартира Гладилина находилась на третьем этаже. И хотя Чайкин успел нажать кнопку вызова лифта, Завадский заявил, что это баловство, и направился к лестнице. Чайкин немного помешкал, но всё же последовал за старшим товарищем.

Вместо привычной пупочки звонка, возле квартиры висела белая коробочка видеофона с чёрным глазком камеры и продолговатой клавишей. Завадский нажал на клавишу. Из-за двери донёсся басовитый звук гонга.

– Полиция, – Завадский, не дожидаясь ответа, приблизил к камере раскрытое удостоверение.

Дверь открыла красивая молодая женщина в шёлковом брючном костюме зелёного цвета, чем-то напоминавшем кимоно. Несмотря на измождённый вид, на лице у неё был свежий макияж, а чёрные волосы аккуратно собраны в пучок на затылке.

– Вера Борисовна Гладилина?

– Да.

– Капитан Завадский. А это лейтенант Чайкин. Мы можем войти?

– Проходите.

Завадский покосился на свои туфли.

– Не снимайте, – разрешила женщина.

Они прошли в гостиную. Комната была обставлена
роскошно, однако это не бросалось в глаза, как иногда бывает в домах, где хозяева покупают мебель исходя только из соображений цены – чем дороже, тем лучше. Здесь же вся мебель была на своём месте и гармонично сочеталась с другими элементами интерьера.

– Вера Борисовна, – Завадский устроился в элегантном кресле с резными ножками и деревянными подлокотниками, – где ваш муж?

– Я не знаю, – ответила Гладилина, продолжая стоять, глядя перед собой.

– Когда вы в последний раз его видели?

– Вчера. Вечером, перед сном.

– А ночью он никуда не отлучался?

– Ночью я спала.

– То есть вы хотите сказать, что ночью он мог незаметно покинуть дом и...

– Я этого не говорила!

– Но вы это допускаете?

– Ничего я не допускаю! Просто когда я ложилась, он был чем-то занят. А когда утром проснулась, его уже не было. Видимо, ушёл на работу – он часто уходит рано.

– Но на работе его нет, – заметил Чайкин.

– Ну и что? Мало ли какие у него дела.

– Вот нам бы и хотелось узнать, какие, – задумчиво произнес Завадский. – Но не можем его разыскать.

– А почему вы решили, что я должна знать, где он?

– Вы же всё-таки жена.

– Это не значит, что Алексей делится со мной всеми своими планами.

– Ну хорошо, допустим, вы не знаете наверняка, где ваш муж. Но вы же можете предположить, куда он отправился?

– Не имею ни малейшего представления.

– У вас есть какое-то другое жильё: квартира, дом?

– Квартира старая есть, мы её сдаём. А дома нет.

– Может, он у кого-то из друзей?

– Я не знаю! – громче, чем следовало, воскликнула Гладилина.

– Может, он в каком-нибудь клубе? – предположил Чайкин.

– Что?

– Спортзал, бассейн...

Звук гонга прервал их разговор. Завадский и Чайкин переглянулись и вопросительно посмотрели на хозяйку. На её лице промелькнул испуг, она побледнела, но всё же взяла себя в руки и с безразличным выражением уставилась в окно.

«Дин-дон-н-н-н!» – снова донеслось из прихожей.

– Вы кого-то ждёте? – спросил Завадский.

– Нет, – буркнула Гладилина.

– Может, всё-таки откроете?

Гладилина посмотрела на него с таким видом, будто Завадский оторвал её от крайне важного дела и, дёрнув плечом, вышла из комнаты. Завадский кивком велел Чайкину проследить за ней. Чайкин на цыпочках вышел в прихожую.

– Добрый день! – услышал он знакомый голос. – Моя фамилия Романова. Екатерина Андреевна. Какая у вас тут обувка интересная! Я по поводу вашего мужа... Андрюша, ты чего там прячешься?

Чайкин выглянул из-за угла. Гладилина обернулась и растерянно посмотрела на него.

– Это наш... внештатный сотрудник, – пробормотал Чайкин. – Екатерина Андреевна, что вы здесь...

– Перестань! – оборвала его Романова и повернулась к Гладилиной: – Я пройду?

И не дожидаясь ответа, бодро прошествовала в гостиную.

– Александр Александрович, здравствуйте! – сказала она и уселась на краешек кресла, чуть боком.

– Виделись, – буркнул Завадский.

– Ах, да! Мы же действительно виделись сегодня. И не единожды.

– Не единожды. – Завадский покосился на заклеенный лейкопластырем палец.

– Милочка, – обратилась Романова к вошедшей следом за Чайкиным хозяйке, – у вас изумительно пахнет кофе. Не угостите чашечкой?

– Конечно, – растерянно пробормотала Гладилина.

– А вы что же? – спросила Екатерина Андреевна у Завадского.

– Спасибо, я ничего не хочу, – ответил Завадский.

– И я, – помедлив, сказал Чайкин и почему-то вздохнул.

Гладилина пошла на кухню.

– А вам не вредно пить столько кофе, в вашем-то возрасте? – проворчал Завадский.

– Кофе, Завадский, значительно улучшает мозговую деятельность. Так что рекомендую, вам это не помешает.

Завадский фыркнул и отвернулся. Через минуту Гладилина вернулась с подносом, на котором стояли две перламутро-
вые чашечки на тонюсеньких блюдечках. Мужчинам, которые от напитков отказались, она всё же принесла по стакану холодной воды. Чайкин не удержался и, схватив запотевший стакан, громко отхлебнул. Завадский осуждающе посмотрел на него. А когда Чайкин после этого вытер губы тыльной стороной ладони, Екатерина Андреевна недовольно кашлянула и покачала головой.

– Великолепный кофе! – оценила Романова. – «Лавацца Оро», не так ли?

– Да, – удивлённо отозвалась Гладилина.

– Екатерина Андреевна, – не выдержал Завадский, – может, вы всё-таки объясните, чем вызвано ваше появление здесь? Я уже не спрашиваю, как вы узнали адрес. – капитан покосился на Чайкина. – Хотя это тоже было бы любопытно узнать.

Екатерина Андреевна выдержала театральную паузу, поставила чашечку с блюдцем на журнальный столик и с
достоинством изрекла:

– Что касается последнего, Завадский, то раскрывать свои источники я не намерена. А что до моего появления здесь, то я всего лишь хотела убедиться в своём предположении. Так вот, теперь я точно знаю, где тот, кого вы ищете. Я имею в виду Алексея Сергеевича Гладилина, – Екатерина Андреевна взглянула на внезапно побледневшую хозяйку дома, – вашего мужа, милочка. Но мне бы хотелось, чтобы супруга сама нам всё рассказала.

Гладилина не стала отпираться, она просто молчала, глядя на дно своей чашки.

– Поясните, пожалуйста, – потребовал Завадский, обращаясь к Романовой.

– Ну, хорошо. Я пообщалась кое с кем во дворе и узнала, что Алексей Сергеевич рано утром отбыл на своём автомобиле в неизвестном направлении. Казалось бы, он мог отправиться куда угодно. Но резиновые сапоги, которые я увидела в прихожей, сразу навели меня на определённую мысль. Если ещё каких-нибудь пятьдесят лет назад... Хотя для вас, мои дорогие, это целая вечность. Так вот, если каких-нибудь пятьдесят лет назад в Москве можно было встретить людей, разгуливающих в резиновых сапогах – в дождливую погоду, разумеется, – то сейчас такую обувь надевают разве что на даче. А учитывая, что спешно покинувший дом Гладилин был, по словам очевидцев, одет в охотничий костюм, я с уверенностью могу сказать, что он отправился за город.

– Вы же сказали, что у вас нет загородного дома, – обратился Завадский к Гладилиной.

– Дача, по всей вероятности, записана не на него и не на супругу, – продолжала Екатерина Андреевна, – поэтому он, равно как и Вера Борисовна, рассчитывал, что об этом убежище никто не узнает.

– Что скажете? – спросил Завадский, вновь обращаясь к хозяйке.

– Дача оформлена на его сестру, которая живёт за границей. И у неё другая фамилия, – ответила Гладилина.

– То есть вы сейчас подтверждаете, что ваш муж находится на даче?

– Да.

– Так какого ж чёрта вы нам тут мозги пудрили?

Гладилина расплакалась.

– Завадский, не будьте таким бесчувственным, – встрепенулась Екатерина Андреевна.

– Бесчувственным? Да мы тут уже полчаса торчим, пока эта мадам перед нами комедию ломает.

– Я не ломаю, – всхлипывая, ответила Гладилина. – Я... Он сказал, что у него проблемы. Большие. Что ему надо ненадолго... Что он... Что к нему могут прийти, и тогда надо сказать... что он... что я не знаю, где он.

– А он вам сказал, что именно произошло?

– Нет.

Завадский достал из своей потёртой кожаной папки несколько снимков и разложил их на столике.

– Вам знакома эта женщина?

Гладилина взглянула на фотографии и сразу перестала плакать.

– Нет, – уверенно покачала головой она и отвела взгляд. – Кто это?

Екатерина Андреевна тоже посмотрела на снимки, на которых была запечатлена убитая Алиса Семёнова. Затем перевела взгляд на Гладилину.

– А мне кажется, вы её видели. Постарайтесь вспомнить.

– Нет, не видела! – чуть не вскрикнула Гладилина. – Зачем вы мне это показываете?

– Потому что у нас есть основания подозревать вашего мужа в убийстве, – Завадский спрятал фотографии обратно в папку.

– Что?! – Гладилина вскочила.

– Сядьте, пожалуйста.

– Ну уж нет! Я такого не потерплю. Врываетесь в мой дом, обвиняете моего мужа бог знает в чём...

– Вера Борисовна, – успокаивающим тоном сказала Екатерина Андреевна, – не стоит так волноваться. Никто вашего мужа не обвиняет. Капитан Завадский сказал, что есть основания подозревать. Для того чтобы эти подозрения снять, необходимо побеседовать с вашим мужем, понимаете?

– Понимаю, – буркнула Гладилина.

– Если вы не видели мужа со вчерашнего дня, как вы узнали, что он поехал на дачу? – спросил капитан.

– Он позвонил.

– Понятно... Ну что же, остаётся только выяснить адрес вашей дачи.

– Можно я поеду с вами? – попросила Гладилина.

– Думаю, это лишнее.

– Почему же? – не согласилась Екатерина Андреевна. – Напротив, это будет очень кстати. Вера Борисовна поможет без проблем попасть в дом. Так ведь?

– А то мы сами попасть не сможем! – воскликнул Завадский.

– Вот именно! – вторил ему Чайкин.

– Мне он сразу откроет, – подтвердила Гладилина, – а вам... Если он боится, если думает, что вы его в чём-то обвиняете, он... Или...

– Оружие в доме есть? – осведомился Завадский.

– Нет.

– А охотничий костюм вашего мужа?

– Да он просто так его купил, в лес ходить или что по дому делать, в саду. У нас сроду никакого оружия не было. Только... сабля какая-то висит на стене. То ли чей-то подарок, то ли... Не помню.

– Ясно, – сказал Завадский. – Ну, хорошо. Поехали!

Окончание следует