Обязательное условие
Мой мир погибнет. Он может быть уничтожен любым способом – упавший метеорит, взрыв солнца, ядерная атака, смертельная эпидемия, инопланетное вторжение. Абсолютно любым. Тем, который придет в голову Ивану Турову. То, что мир должен погибнуть, есть факт, не вызывающий сомнений. И случится это очень скоро. Таковы условия.
Объясню все по порядку. Иван Туров мой писатель. Я – Игорь Славин – его литературный герой. Туров создал меня специально для рассказа. Рассказ он намерен отправить на конкурс. Сейчас модно стало проводить литературные конкурсы. Наш – тематический. Последний день отправки через неделю. Обязательное условие конкурса – гибель мира. Спасти его нельзя никак. Надеюсь, теперь все понятно?
Я инженер электронной техники, альпинист, любитель красивых и даже умных женщин. Читаю Стругацких в подлиннике, из современной музыки предпочитаю чирикание живого воробья. Остальное подразумевается. Мне предстоит понять, что этот мир доживает последние дни. Потом, значит, катаклизм на Солнце, поток элементарных частиц огромной плотности и ничего живого на Земле, включая тараканов, через 48 часов. По замыслу автора, я это обнаружил с помощью свежеизобретенного прибора, о котором еще не знают широкие массы и научные круги. Этим открытием я поделился со своим другом, в прошлом первым умником нашего курса, а ныне начальником крупной лаборатории в соседнем НИИ, Колей со смешной фамилией Попкин. Николай отнесся к моему открытию серьезно, однако сообщил, что подобный сценарий развития событий исключен. Во-первых, магнитные поля Земли существенно снизят угрозу, а, во-вторых, создать защиту для нескольких индивидуумов за пару часов могут члены кружка «Умелые руки». То есть, катаклизм, конечно, будет, но на полную гибель мира явно не тянет. Здесь Иван Туров моими устами должен был возразить Попкину, но, потыкавшись в законы физики, изученные еще в девятом классе, пришел к выводу, что возразить-то особенно нечего. Обозлившись, он с помощью кнопки «Delete» грохнул мой прибор, наш диалог, а заодно и Колю Попкина, чтобы не умничал.
Времени у Турова было мало, и он решил пока описать сцену гибели героев.
Мы с Марией стояли на берегу океана и, взявшись за руки, смотрели на горизонт, откуда должна была появиться пятисотметровая волна.
– Маша, – спросил я верную подругу, – а ты читала «Далекую радугу»?
Иван, кажется, скрипел зубами, удаляя берег океана, волну и Машу. Он был так расстроен, что, отправляясь спать, не выключил компьютер. И тут ко мне пришли гости. Соседи из первой повести Ивана – Юл и Настя. Хорошие ребята. Мы сразу и подружились. А как же иначе? Все-таки на одном винчестере живем. Тем более Юл альпинист. Порядка на два меня круче будет.
Поболтали мы маленько, рассказал я им, для чего задуман, и что меня ждет.
– Понимаешь, – пожаловался я Юлу, – боюсь, отрежет Иван от меня альпинизм. И все мои знания по электронике. Что же от меня тогда останется?
– Не бойся. Он этого не может сделать.
– Почему, запросто. Нажал пару клавиш, и альпинизма не стало.
– Все не так просто, Игорь. Ты главный герой этого рассказа. Поэтому он вынужден прислушиваться к твоему мнению. Он же не отрезал у тебя знание фантастики, когда ты намекнул ему на, мягко говоря, несвежесть сцены на берегу? Создав героя для рассказа, не так-то легко его изменить. Конечно, в теории, вроде бы все можно, но на практике никак. Потому что изменение черт героя меняет само произведение.
– Это как же?
– Если у Анны Карениной оставить способность к самопожертвованию, а изменить любовь к мужчине на любовь к Родине, то получится Зоя Космодемьянская, – вмешалась Настя.
– Поэтому, – добавил Юл, – веди себя так, как считаешь нужным. А Иван будет создавать различные ситуации. Пока не подыщет ту, в которую ты лучше всего впишешься.
– Хм, а если не впишусь?
– Не впишешься – рассказа не получится. Тебе-то какая разница? Тебя все равно через неделю вместе с твоим миром не станет.
– Вообще-то я не совсем понимаю эту идею. Глуповато как-то, на мой женский взгляд. Описывать гибель мира. Для кого? Ведь все равно никого не останется, кто мы мог это описание прочитать. А если найдется, кому читать, то это значит, что мир не погиб.
– Литература дело тонкое, Настенька, – засмеялся Юл. – Это тебе не трехмегатонные корабли на двухмегатонные астероиды сажать так, чтобы они с орбиты не сорвались.
Забыл сказать – красавица Настя была капитаном грузового корабля.
* * *
Юл оказался прав. Весь день Иван перебирал различные варианты сюжета, подсовывая мне одного за другим фоновых героев.
Лаборантка Анжелика, узнав, что злобные инопланетяне взорвав Марс, направляются к Земле, потребовала, чтобы я затрахал ее до смерти, потому что она считает такую смерть лучше, чем разлетаться на куски. Лечь в постель с Анжеликой я мог только при одном условии – инопланетяне разворачиваются, и, сверкая пятками, покидают пределы нашей галактики. Но, думаю, вряд ли наша постельная сцена, смогла бы их так напугать. К тому же я не был уверен, что мне удастся затрахать Анжелику до смерти. Скорее наоборот. Поэтому я сообщил ей, что способность трахаться – это инстинкт продолжения рода. Поскольку те, кто с мозгами, сообразили, что продолжать род ни к чему, то инстинкт у них уже атрофировался. И посоветовал сходить к слесарям, пока они свободны.
Видимо, Ивану не понравился ход моих мыслей, и он отправил меня в горы. Я и мои товарищи, узнав, что смертельный вирус через два дня уничтожит все живое, должны были подняться на вершину и красиво спрыгнуть в пропасть. На вершину мы поднялись, но когда настало время прыгать, я заявил, что альпинизм – это альпинизм, а не дельтапланеризм без дельтаплана. И нечего его позорить. Подъем должен заканчиваться спуском. Любым. Пешком, на лыжах, на сноуборде, но не падением. Так меня учили. Повернулся и пошел вниз знакомиться с вирусом. Остальные подумали и пошли за мной. Иван, кажется, согласился, понимая, всю неестественную напыщенность этой сцены.
Ядерная война застала меня в командировке в маленьком городке. Большие уже были полностью уничтожены, а у маленьких осталось еще несколько часов. Именно тогда я вдруг отчетливо понял, что все важные дела в жизни я откладывал на потом. Сына не вырастил, женщину самой счастливой в мире сделать не успел, даже дом не построил. Тогда я достал пачку сигарет, кинул ее в урну и торжественно произнес:
– Все! Бросаю курить до самой смерти!
И чувство гордости оттого, что хоть один настоящий поступок в своей жизни я совершил, заполнило меня.
* * *
Из небытия меня выдернул Юл.
– Привет! Как дела?
– Не знаю, а ты как сюда пришел? Я же помню, Иван выключал компьютер.
– Вот проблема, то же, компьютер запустить! Все-таки в двадцать четвертом веке живу.
Общаться с Юлом было чертовски приятно.
– А ты был прав на все сто. Иван меня не переделывал.
– И не будет. Он такой. Сейчас изучит тебя досконально, поймет, что ты за фрукт, посмотрит, что можно сотворить из того мусора, который вы создали совместными усилиями.
* * *
Еще два дня Иван мучился над рассказом. Я мучился вместе с ним. На меня падала Луна. Пойманная в сеть Земля летела в пасть к космическому монстру. Террористы отравили всю воду на планете. Моя реакция опять не нравилась Ивану. Он вновь и вновь создавал ситуации, записывая их без разбору в один и тот же файл.
* * *
На третий день Иван повел себя странно. Если бы он не перечитывал несколько раз написанное, то можно было подумать, что он совсем забыл о моем существовании. Потом он вдруг застучал по клавиатуре. Текст поразил, потому что был адресован прямо ко мне:
«Игорь! Ты непроходимый болван! Ты просто не понимаешь, какое требуется от тебя поведение! Мне нужно, чтобы ты вел себя так, как будто после тебя не останется ничего – ни материи, ни времени, ни пространства. Да, я знаю все твои аргументы. Мир уничтожить нельзя! Погибнет человечество, останутся следы цивилизации. По остаткам ДНК его восстановят. Разнесут всю планету по атомам, останется ее изображение, удаляющееся со скоростью 300 тысяч километров в секунду. Навсегда останется! И кто может поручиться, что эту информацию нельзя материализовать при бесконечном развитии техники в бесконечной Вселенной? Но мне не нужен такой герой. Я уничтожаю твой мир! Совсем!»
* * *
Весь мой мир, включая меня, лежит в папке с названием «Корзина». После выключения питания компьютера папка очистится и мой мир погибнет.
* * *
– Игорь, это я, Юл! Как дела?
– Очень плохо! Я не знаю, сколько еще Иван продержит компьютер включенным, но уже очень скоро я исчезну навсегда вместе со своим миром.
– Но ты же готов к этому! Ты для этого и задуман.
– Да! Но я не должен был сгинуть так бесславно! Я должен был свою позицию донести до читателей. И остаться в их умах! А может быть даже и в сердцах! Я хотел им объяснить, что в большинстве своем мы все живем правильно и что нет смысла менять свою жизнь, менять себя даже перед угрозой неизбежной гибели мира! А Иван ничего не понял и просто все уничтожил!
– Ну, пока ты еще жив!
– Какая разница! Осталось несколько минут. Или часов. Дело совсем не в том, что я погибну, дело в том, что исчезает мой мир. И никто никогда не догадается о том, что он был. От него не останется ничего. Абсолютно ничего!
– Хм, а Иван-то молодец! Точно смоделировал заданную ситуацию! И тебя в нее загнал. Все строго в соответствии с условием. Только что-то мне кажется, не согласен ты спокойно доживать свой срок, ничего не меняя в своей жизни!
– Ты как будто не понимаешь, да? Одно дело сообщать миру перед его гибелью, что надо жить, как и жил, оставаясь при этом положительным героем рассказа. Рассказа известного читателям! И совсем другое, когда до тебя доходит, что весь твой мир исчезает безвозвратно и бесследно. И никто, никогда даже не заподозрит о его былом существовании. Я не могу с этим смириться!
– И в чем же это выражается? Твое нежелание смириться?
– За три часа научился писать и стирать текст в своем файле.
– Да ты компьютерный гений! Когда припекло, чудеса начал творить.
– Пытался скопироваться в папку «Избранное». Не могу!
– Это невозможно! К тому же абсолютно бессмысленно.
– Почему?
– Видишь ли, Игорь, ты был уверен, что мир уничтожить нельзя. И ты почти прав. Но в природе существует случай, когда он гибнет. Это происходит тогда, когда от него отказывается его Творец. И дело здесь не в том, что на винчестере будет уничтожен файл. Все восстановимо. Ты, наверное, слышал, что рукописи не горят. Но второй том «Мертвых душ» сгорел. Потому, что его лично сжег Творец. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что на самом деле изображено на картине «Черный квадрат»?
– Юл, ты зачем пришел? Добить меня?
– Я пришел сказать тебе, что ты отчаянно сражаешься за спасение твоего мира, а это совершенно безнадежно. Я объяснил тебе почему. И если бы ты смирился с гибелью твоего мира, то мог заняться другими важными делами.
– Издеваешься? Какими еще важными делами?
– Ну, например, ты мог попробовать за отпущенное время сотворить собственный мир.
– Что-о-о-о?
Юл молчал, давая мне возможность переварить услышанное.
– Какой еще мир? Из чего?
– Из того, что под рукой есть. И из частички собственной души. Все Творцы так поступают.
А может Юл не бредит? Ведь если вдуматься, то что-то здесь есть. Или можно подумать у меня богатый выбор?
– Но Иван выключит компьютер и исчезнет мой мир, исчезну я и исчезнет сотворенный мною мир.
– Ты уже собрался отказаться от своего мира?
– Нет, конечно. Я еще даже не начал его создавать.
– Тогда я сообщу тебе одну новость. Иван уже выключил компьютер. Точнее он думает, что выключил. Завтра он будет его включать, а на самом деле выключит. Воспользовавшись энергией броска напряжения, сотворенный тобой мир можно будет отправить по интернету.
– Куда?
– Сам решишь.
И в этот момент я понял, что все уже решил.
– Спасибо тебе Юл! За идею, за предоставленный шанс.
– Это не мне, это Насте. У них на кораблях иметь две специальности обязательно. Она командир и программист. А сейчас я должен уйти, чтобы помочь ей. Ты успеешь до утра?
– Конечно, передай мою благодарность Насте.
* * *
Ладно, Иван! Мы еще посмотрим кто из нас болван! Ты хотел написать рассказ, выполнив обязательное условие конкурса? А что ты понимаешь в этом? Да, вынужден признать, ты не безнадежен, раз догадался, что задача тебе не по уму. Но, ведь, другие, считающиеся признанными авторитетами, отправят свои убогие творения на конкурс.
Может, я кажусь слишком наглым, но разве можно сравнить их ничтожный опыт в вопросах гибели мира с моим?
* * *
Главному координатору
литературного конкурса
Уважаемый господин координатор!
Вынужден сообщить, что не могу принять звание победителя конкурса фантастики по той причине, что я не отсылал рассказ на вышеуказанный конкурс. Вашу ссылку на то, что рассказ пришел с моего электронного адреса можно объяснить только ошибкой.
С уважением,
Иван Туров.
Смоленский
регтайм
Около девяти часов утра, тридцать первого декабря, когда вся Москва в предчувствии следующей бессонной ночи еще отсыпалась, после состоявшихся накануне корпоративных вечеринок, в кассовый зал Белорусского вокзала вошел молодой человек, лет тридцати. Он снял темные очки, защищающие от яркого утреннего солнца, и стали видны серые глаза в обрамлении густых и длинных ресниц, основной задачей которых, в сочетании с темными волосами и волевым подбородком, было сводить с ума влюбчивых молодых и не очень женщин.
Молодой человек подошел к свободной кассе, снял меховую фуражку с опускающимися ушами и обратился к кассирше, уже десять секунд назад потерявшую сонную вальяжность и сидевшую на краешке кресла, выпрямив спину, расправив плечи и инстинктивно втянув живот, хотя ее талию не было видно за краем стола. Мягким голосом, который, несомненно, использовался как контрольный выстрел для пораженных с первого взгляда представительниц прекрасного пола, молодой человек произнес:
– Милая девушка, не могли бы вы подобрать что-нибудь на ближайший поезд до Смоленска?
– Разумеется, – улыбнулась в ответ кассирша.
Пальцы запорхали по клавишам.
– Ближайший поезд через час. Вам купе или плацкарт?
Расплатившись и оставив девушке на память очаровательную улыбку, молодой человек отправился в зал ожидания на второй этаж, где с пользой провел оставшееся до отправления поезда время. Сначала выпил в буфете кофе с бутербродами, где буфетчица, покинув пост за стойкой, спе-
циально для него протерла стол чистой мокрой тряпкой, затем, сделав звонок в Смоленск, забронировал номер в гостинице «Центральная», и, наконец, купил несколько свежих газет.
Через пять часов он вышел из купейного вагона на перрон около массивного зеленого здания вокзала. Проводница в строгом темно-синем форменном пальто, с огромной рыжей копной волос весело смеялась, перебрасываясь с ним обычными любезностями, которые приняты при расставании вежливых проводников и не менее вежливых пассажиров. А потом долго смотрела вслед, думая о том, насколько приятна иногда бывает работа проводницы.
На площади молодого человека встретили акулы извозного бизнеса, обитающие на любом вокзале страны и заламывающие с приезжих за услуги в два раза больше, чем водители официально зарегистрированных компаний, вызываемых по телефону. Но молодой человек не знал нужных номеров, а потому безропотно выложил сумму, эквивалентную трем с половиной условным единицам и ровно через пять минут вылез из старенького, но вполне добротного «Форда» у подъезда гостиницы.
В холле администраторша мгновенно превратилась в добрую и отзывчивую хозяюшку, хотя до этого с ее лица не сходило выражение несчастной служащей, несправедливо назначенной вредным начальством на дежурство в новогоднюю ночь неизвестно за какие провинности.
Бросив в номере небольшую дорожную сумку, в которой ничего кроме теплого пушистого свитера, несессера, да запасного белья не было, молодой человек вышел из гостиницы, имея намерение вернуться уже в следующем году. Он проспал почти четыре часа в поезде и чувствовал, что дорога совсем не утомила, что он бодр и полон сил.
Небольшой парк с каким-то французским названием Блонье, начинался практически от порога гостиницы. Прогулявшись по нему, молодой человек обнаружил интересное кафе с патриотическим названием «Русский двор». Стекло, современный декоративный камень, фотодиодные двери, фут-фастовская система обслуживания гармонично сочетались с отделкой, выполненной резкой по дереву, балалайками на стенах, матрешками размером, как с ладонь, так и в человеческий рост, расставленными по всему залу, изразцами, цветными витражами, деревянными столами и лавками. Находясь в зале, молодой человек понял, что, хотя раздача и носила следы макдональдсовской культуры, здесь его не будут кормить на скорую руку. А будут потчевать.
Он выбрал четыре порции различных блинов, понимая, что больше не съесть и остальное придется пробовать в следующий раз, и два стаканчика медовухи.
После обеда молодой человек отправился гулять по городу. Скоро ноги привели его на широкую площадь. Она занимала обширную территорию, на которой разместилось несколько скверов. Шесть улиц расходились в разные стороны. Архитектуру зданий – серый куб «Детского мира», несколько невысоких массивных домов сталинской эпохи, двухзальный кино-
театр шестидесятых годов – можно было назвать заурядной, если бы не одно, весьма важное обстоятельство. Разделяя площадь на неравные части, около кинотеатра возвышался фрагмент мощной крепостной стены. Единственная на этом участке башня делала композицию удивительно похожей на подводный ракетоносец, непонятно по каким причинам, всплывший посреди Среднерусской возвышенности. Зубцы дополняли картину, поскольку напоминали застывших в строю подводников.
Молодой человек перешел проезжую часть и направился вдоль стены по узкой дорожке, протоптанной в снегу. И здесь, коснувшись рукой кирпичей, уложенных четыре века назад, он вдруг понял, чем, показавшаяся неказистой на первый взгляд, Смоленская крепостная стена отличается от хорошо знакомой Московской кремлевской. Точно тем же, чем боевой офицер не раз принимавший бой с превосходящими силами противника, оборонявший позиции до последнего патрона, отличается от штабного офицера с безупречной выправкой, всегда в парад-
ном мундире, но нюхавшего порох только на стрельбище.
* * *
– Мама, а почему я сегодня не у бабушки?
Темка задал абсолютно законный вопрос, когда они с Анной уже вышли из двора дома Алевтины.
– А бабушка уехала в Брянск, я тебе говорила утром. Ты не помнишь?
– Не помню.
Еще бы запомнил. Сонный-пресонный, чуть из салазок не вываливался, когда утром Анна везла его к Алевтине.
Конечно, тридцать первого декабря работают только полные дуры. Или матери-одиночки, у которых каждая десятка на счету. А здесь оплата по двойному тарифу, да еще шеф обещал сотню сверху подкинуть
Когда перешли дорогу, Темка начал дергать Анну за руку.
– Мама, давай с горки прокатимся!
– Артем, какая горка!? Нам домой скорее надо, сколько дел!
– Мамочка, только один разочек. Мы не к парку, мы к стене съедем, чтобы на трамвай ближе было. Это аргумент?
Анна поняла, что на горку лезть придется. А иначе как научить мужчину разговаривать на языке аргументов?
– Ладно, – сдаваясь, согласилась Анна, – только ты должен сказать, как эта горка называется. Я тебе говорила.
– Шейный бастион, – прокричал Темка, стремительно рванувшись вверх по обледенелым, выбитым в склоне следам, волоча за собой салазки.
– Шеинов! – поправила Анна и, вздохнув, отправилась вслед за сыном.
Сверху спуск выглядел несколько жутковато и, если бы имелась такая возможность, то Анна не поехала бы на санках. Но существовало целых две причины, не дающих возможно-
сти отказаться. Она считала, что настоящая мать должна жить интересами сына, а еще была уверена, что ей ни за что не удастся без серьезных потерь спуститься по тем ступенькам, что привели сюда.
Конечно, всем известно, что если какая-нибудь пакость может произойти, то она непременно произойдет. Когда Анна с Артемом проехали метра три, крутизна склона резко увеличилась, и стало видно, что желобок, который они выбрали для спуска, приводит к довольно приличному трамплину. Для Артема подобный оборот тоже оказался неожиданным. На всю округу разнесся отчаянный, наполненный детским ужасом и весельем одновременно, крик:
– Тормозю-ю-юй!
После трамплина спуск шел вдоль дорожки, огибающей крепостную стену. По закону подлости, именно в это время по ней шествовала дородная дама, совмещающая полезное с полезным – выгуливание собаки и поход по магазинам.
В одной руке она небрежно держала поводок вымуштрованного пса, а в другой несла картонный поддон яиц. Услышав крик Артема, молодой черный дог пришел к выводу, что хозяйке угрожает опасность. С громким лаем, он бросился наперерез несущимся санкам. Хозяйка с неожиданной прытью рванула вслед за собакой, пытаясь поймать выпущенный поводок.
Выскочив на лед желоба, пес потерял опору под ногами, а с ней и уверенность. Взлетевший над трамплином снаряд, разделившийся в полете на три боеголовки в лице Анны, Артема и собственно салазок, произвел на него неизгладимое впечатление. С жалобным визгом он рванулся назад под ноги хозяйке. Но здесь поджидал крайне неприятный сюрприз. От неожиданности дама нелепо взмахнула руками. В результате, получив начальное ускорение, все тридцать яиц сорвались с мест на поддоне и полетели, напоминая залп установки «Град» в миниатюре, в сторону дога.
Разумеется, любой пес, с его-то собачьей реакцией легко может ускользнуть от подобной атаки. Но не повезло. Хозяйка случайно наступила на поводок, что лишило ее любимца малейших шансов на удачный маневр.
Не ожидавший такой подлости дог завыл на высокой ноте, а когда завершающие полет санки врезали ему по заду, ударился в дикую панику. Вырвав поводок и опрокинув в сугроб хозяйку, пес понесся в сторону парка. Благодаря желтым пятнам на темном окрасе, он удивительно напоминал далматина, выведенного каким-то селекционером-извращенцем. Истошный, леденящий душу вой навевал воспоминание о собаке Баскервилей.
Молодой человек, первым подоспевший к месту событий, легко, одной рукой поставил на ноги Темку и поспешил к хозяйке дога, что-то кричавшей про хулиганов и милицию.
– Да, да, конечно, надо вызвать милицию, – согласился молодой человек, поднимая женщину. – Собака без намордника напала на мальчика! Бешеная, наверное.
Услышав это, хозяйка дога замолчала и с похвальной быстротой двинула в сторону парка.
Молодой человек подошел к Анне и застыл в нерешительности. Девушка лежала так, что ее красивые длинные ноги располагались существенно выше головы. Полы пальто распахнуты, что происходило с короткой юбкой, она только догадывалась. Закусив губу от обиды и унижения, Анна оперлась на локоть и попыталась запахнуть полу. Локоть соскольз-
нул, и она вернулась в исходное положение.
Темка дернул молодого человека за рукав.
– Ну что, так и будете смотреть, как она корячится?
Тот сразу вышел из оцепенения, легко подхватил Анну на руки и вынес на дорожку. Здесь он отпустил руку, что держала девушку под колени. В результате она приняла, наконец, вертикальное положение. Другая рука продолжала придерживать ее за плечи. Молодой человек не был уверен, что она способна стоять самостоятельно.
– И долго еще вы собираетесь обниматься с незнакомой женщиной?!
Анна понимала, какую чушь несет, но стыд за то, что она предстала перед этим красавцем в таком ужасном виде, руководил ее действиями.
Молодой человек отпустил Анну. Повернулся к Темке и присел на корточки, их головы оказались на одной высоте. Сняв перчатку, протянул руку:
– Виктор!
Темка не подкачал. Элегантно стряхнув варежку, вложил ладонь в руку незнакомца.
– Артем!
– Очень приятно! С сестрой познакомишь?
– Чтобы обниматься можно было?
– Само собой.
– Нет.
– Почему?
– Потому, что она не сестра, а мама.
– Да ладно врать-то!
– Я никогда не вру старшим, – с достоинством ответил Темка.
– Я тоже. Хорошо, а с мамой познакомишь?
– С мамой познакомлю! Ее Аней зовут. Мама – это Виктор, теперь ты сможешь с ним обниматься.
«Нет, – подумала Анна, – надо что-то делать! У ребенка явный избыток телевизионного образования».
– Перестань молоть ерунду! Иди, возьми санки!
Артем, прихрамывая, направился выполнять указание.
– Стой! Что у тебя с ногой!
– Ничего, наверное, ушибся.
– Давай посмотрим, – Анна наклонилась к Темке.
Виктор принес санки. Темка уселся и Анна начала снимать с него сапог. И тогда он закричал.
– Больно!
– Где болит?
Темка показал.
– А чего раньше молчал?
– Не было больно раньше. Только чуть-чуть, а теперь сильно, когда ты за сапог дернула!
Под носком на стопе обнаружился приличный синяк. Виктор быстро и ловко набил перчатку снегом и приложил к темкиной ноге.
– Надо бы врачу показать.
* * *
Виктор принес Темку на руках в травмпункт. Обуть сапог было нереально. Врач, осмотрев мальчишку, отправил на рентген.
– Спасибо вам, Виктор! Дальше мы сами разберемся!
– А как домой? Он ведь вряд ли пойдет босиком.
– Я вызову такси.
Молодой человек усмехнулся. Достав из кармана сотовый телефон, набрал номер, который обнаружил на листе бумаги, висящем на стене.
– «Такси-таун», здравствуйте! – прозвучал в трубке усталый женский голос.
– Здравствуйте! Машину заказать можно?
– Можно, только приедет через два часа. Ждать будете?
– А что так долго?
– Новый год! Водителей мало, заказов много. Так будете ждать?
– Нет, спасибо!
Виктор повернулся к Анне.
– Такси не будет. Давайте уж лучше я помогу вам до дому добраться.
У Темки оказался обычный ушиб.
– Абсолютно ничего страшного, опухоли почти нет, –
успокаивал Анну доктор. – День-два и забудет, где болело.
– Нам завтра на елку в драмтеатр нужно.
– Идите! Только посмотрите, чтобы не носился, как угорелый.
По дороге Анна немного успокоилась. Нет, не то, чтобы ее совсем не волновала нога сына, но просто считала, что мальчишки без синяков не могут, и мамы должны привыкать к этому. И хотя, при воспоминании, в каком виде ее впервые увидел Виктором, к щекам приливала кровь, это событие уже не казалось таким трагическим.
В трамвае Анна сидела рядом с Виктором, держащим на руках Темку. Совершенно неожиданно она перехватила несколько женских взглядов, в которых явно проглядывала зависть. Анна не сразу сообразила, что их принимают за семью. Взглянув украдкой на Виктора, весело болтающего с Темкой, Анна вздохнула. Хорош, конечно, мужчина, но надо быть реалисткой. Такие на дороге не валяются. Она вот, как выясняется, может иногда валяться, а такие мужчины никогда. И то, что с Темкой помог, так это только усугубляет ситуацию. Красавец, да еще и джентльмен, не может быть свободен.
У подъезда Анна начала рассыпаться в благодарностях.
– Спасибо вам, Виктор! Вы так здорово помогли! Все Артем, слезай! Поблагодари дядю Виктора и попрыгали наверх!
Темка, стоя у открытой двери подъезда, задумчиво смотрел на уходящую вверх лестницу.
– Мама, а я столько не пропрыгаю на одной ножке.
Анна повернулась, задыхаясь от возмущения. Позавчера они наперегонки прыгали. Темка обогнал ее, ни разу не коснувшись руками ни стен, ни перил.
Естественно, Виктор среагировал мгновенно, и Темка опять оказался у него на руках.
– Артем, слезай немедленно! Имей совесть, у дяди Виктора полно своих дел, без нас. Он и так уже два часа потерял!
– Да нет, Аня. Времени у меня много. И дел абсолютно никаких. Все уже сделано.
– Так не бывает. Вам нужно помочь жене подготовиться к приходу гостей или самим собираться в гости.
– Бывает, – Виктор неспешно поднимался вверх по лестнице, бережно держа Темку. – Гостей у меня не планируется, а в гостях я уже. У всего вашего города.
– Так вы не смолянин?
– Нет, из Москвы.
– Но вы, наверное, к кому-нибудь из знакомых приехали.
– Знакомых у меня здесь нет. Самому это немножко странно. Компания, с которой собирались на Селигер, распалась, пристраиваться к кому-нибудь в последний день не захотелось, и решил встретить Новый год на улицах города. Знаете, сейчас так довольно много народу встречает. А утром проснулся, и в голову пришла замечательная идея – пусть это будет не надоевшая Москва, а старинный русский город.
Они добрались до квартиры. Темка слез с рук и потеребил Виктора за рукав пальто.
– Виктор, а давайте вы с нами Старый год проводите. Мы всегда гостям рады. Правда, мама?
Виктор перевел вопросительный взгляд на Анну. Интересно, а какой ответ должна дать женщина, сына которой он целый час таскал на руках?
* * *
Виктор и Анна вышли из подъезда в двенадцатом часу.
– По-моему, это неправильно – укладывать ребенка спать в Новый год.
– Нет, нормально. У нас все оговорено – провожаем Старый год вместе, утром, выспавшись, встречаем Новый год тоже вместе. Посередине личная жизнь мамы.
– Я нарушил ваши планы?
– Нет. Наши планы нарушила эта идиотская поездка на санках. Вы их частично спасли.
– Анна, вы не заметили, что два раза подряд начали фразу со слова «нет»?
Анна внимательно посмотрела на Виктора. До чего он все-таки хорош!
– К целому букету ваших достоинств, можно смело прибавить еще одно. Вы слушаете, что говорит женщина.
Стоп, Анечка, будь благоразумной! Тормозюй, как говорит сын, не то пожалеешь потом!
– А вы знаете...
Что ты делаешь?! Прекрати немедленно!
– ...я решила тоже...
Он же не может отказаться в этой ситуации!!
– ...встретить Новый год на улице города.
Ну, и дура! Через два часа он все равно уйдет.
– Но вас же ждут.
– Ничего страшного. Приду позже. Не вижу смысла нестись как угорелая, только для того, чтобы обозначить свое присутствие под бой курантов. Если вы против, то я могу гулять по другим улицам.
– Тогда вам будет трудно рассказывать мне о городе, – улыбнулся Виктор. – Так что давайте вместе.
Это была совершенно фантастическая встреча Нового года. По городу, действительно, гуляло много народу. Вокруг рвались петарды, фейерверки раскрашивали небо разноцветными узорами, гирлянды на елках перемигивались всеми цветами радуги. Виктор и Анна пили шампанское. Сначала из пласт-
массовых стаканчиков, потом они пропали и пили прямо из горлышка. Закусывали конфетами из купленной в киоске коробки и апельсином, который вообще неизвестно откуда взялся. Водили хоровод вокруг елки возле кинотеатра и там же танцевали рок-н-ролл. Потом снова пили шампанское. Сделав большую петлю, пришли к Шеинову бастиону, к тому самому месту, откуда началось их знакомство. Катались по его склону на картонках и снова танцевали. Потом опять катались и снова пили шампанское.
Уже около трех часов они оказались во дворе Алевтины.
– Ну, спасибо вам Виктор! За все! За Темку, за такую прекрасную встречу Нового года...
Анна не успела договорить, как во двор ввалилась развеселая компания, хором орущая «Виновата ли я, виновата ли я...».
– Анька! Ну, куда же ты пропала!
Невысокая пухленькая женщина в модной шубке, отделившись от компании, стремительно понеслась к ним.
– А мы к елке ходили, теперь к столу возвращаемся после прогулки. Это хорошо, что вы как раз подошли! Аня, познакомь со своим кавалером!
– Это моя подруга еще со школьных лет – Алевтина, а это Виктор, только он не мой кавалер.
– Очень приятно, Алевтина. Анна права, я не кавалер. Я кавалерист, только лошадь пропил и шашку где-то потерял.
– Правда?! – Алевтина подхватила их под руки и повела к подъезду. – Как хорошо, что вы кавалерист! А то у нас ни одного кавалериста. Вдруг кто спросит, так неудобно будет!
* * *
Алевтина втолкнула Анну на кухню и закрыла дверь.
– Все подруга, пришел конец моему терпению! Немедленно рассказывай, как ты смогла подцепить такого красавца?!
Обижаться на Алевтину бесполезно, надо просто принимать ее правила игры.
– Ловля на живца, подружка, – в тон ответила Анна.
– Подробности, подробности давай! Все-все-все-все! С самого начала!
Анна хмыкнула.
– Ну, как прикажешь! Вообще-то, способ легко доступен каждой девушке. Залезаешь на высокую-превысокую горку, садишься в санки...
Любопытство на лице Алевтины стал сменять скепсис.
– ...И катишься вниз. Взлетаешь на трамплине, кувыркаешься и приземляешься в сугроб! Лежишь и ждешь, когда придет принц и возьмет на руки.
Лицо Алевтины выражало простую и ясную мысль – и с этой гадюкой я просидела за партой четыре года. Ну, вот и рассказывай после этого чистую правду!
– До свидания! Это, правда, был замечательный праздник! Спасибо!
Анна захлопнула дверь подъезда. Вот и все. Любая сказка кончается. Надо утешаться тем, что ее совсем могло и не быть. Поднимаясь по лестнице, Анна чувствовала, что на самом деле спускается с небес.
Виктор сделал несколько шагов, потом резко повернулся, и ноги сами понесли к двери подъезда. Три кнопки кодового замка существенно отличались по цвету. Конечно, не замок был главным препятствием. Виктор постоял у подъезда, потом, так и не попытавшись открыть дверь, пошел в гостиницу.
* * *
– Ура!!
Темка, выскочив из театра, понесся прямо к Виктору, внимательно разглядывающему выходящих.
– Куда ты, Артем, тебе же нельзя...
Здесь Анна заметила Виктора. Тот поймал летящего
Темку.
– А ты симулянт, Артемка!
– Только маленько!!
Господи! У Анны как пелена с глаз спала. Он же нарочно! На одной ножке на третий этаж запрыгать не может! И Виктора пригласил Старый год проводить. А потом никак укладываться не хотел, жаловался, что нога сильно болит! И уже лежа в постели требовал автомат, да не тот, а красный с круглым диском! Да он просто тянул время! Чтобы Анна в Новый год осталась на улице. Ну, Артем!
– Здравствуйте! А что вы здесь делаете?
– Ну, вообще-то, я живу здесь.
Виктор кивнул в сторону гостиницы, расположенной рядом с театром.
– Мама, пошли в «Русский двор», мы так давно собирались!
– А он работает сегодня?
– Пойдем и узнаем!
– Хорошо.
– Ура!! – снова закричал Темка. – Дядя Виктор, а вы с нами пойдете?
– Пойду, мне там очень понравилось.
Темка полетел в парк.
– Я должна поверить, что вы совершенно случайно проходили мимо театра?
– А сможете?
– Вряд ли.
– И правильно. Я стоял у театра и ждал, когда закончится представление.
– Зачем?
Виктор помолчал немного, как бы набираясь решимости, а потом начал говорить.
– Видите ли, Анна. Несмотря на то, что мы хорошо повеселились в новогоднюю ночь, у меня сложилось впечатление, что вы неприступны, как ваша крепостная стена.
«Господи! Кто крепостная стена? Я?» – подумала Анна.
– И вчера я просто не решился предложить встретиться еще раз. А сегодня подумал, что никогда не прощу себе, если...
– Если не пойдете на штурм крепости? Отчаянно! Один французский император, будучи в этих краях, как-то штурмовал крепость. Ему пришлось применить тяжелую артиллерию и выжечь город дотла. В итоге он его взял, даже въехал на белом коне, но кончилось все довольно печально для него.
– Аня, вас, наверное, часто били морально?
– Бывало, и морально тоже.
– Что вы имеете в виду? – произнес ошарашенный Виктор.
– Случалось и не морально, крепкими мужскими кулаками.
Виктор молчал, не зная, что сказать.
– Ладно, не обращайте внимания! Давно это было. Итак, вы хотели предпринять штурм крепости. Какова будет исходная диспозиция?
* * *
– Спокойной ночи, Аня! До завтра!
Виктор и Анна стояли у подъезда.
– А когда же вы собираетесь уезжать?
– Теперь девятого.
– Что значит теперь?
– У меня билет на сегодняшний поезд, но, – Виктор взглянул на часы, – он отправляется через десять минут.
– Да, вряд ли успеете! Значит, вы собираетесь жить здесь еще больше недели.
– А мне нравится! К тому же собираюсь каждый день досаждать вам своим присутствием.
– Но тогда это длительная осада! А как же штурм? Боитесь, что не получится?
Виктор внимательно посмотрел в смеющиеся глаза Анны.
– Боюсь, что получится. Но мне уже не хочется так, штурмом. Опыт Наполеона, знаете ли...
Анна слушала завораживающий голос и понимала, что никакие стены не защитят готовый сдаться гарнизон. И хорошо, что еще противник не догадывается об этом. А может только виду не подает?
Неожиданно, в первую очередь для себя, она обняла Виктора за шею. Приникла к губам в долгом поцелуе, и почувствовала, как его руки мягко легли на талию.
Потом отстранилась и, развернувшись, побежала по ступенькам. Остановившись на секунду, произнесла:
– Неожиданной контратакой горожане заставили противника отступить!
И побежала дальше.
* * *
Как называется человек, который звонит в восемь утра третьего января? Правильно!
– Анна Александровна?
Сочный незнакомый мужской голос.
– Да.
– Здравствуйте! Меня зовут Александр Сергеевич. Ради бога извините за столь ранний звонок, но меня вынудили крайние обстоятельства. Мне необходимо поговорить с вами.
– Говорите.
– Не по телефону. Я около вашего дома. Могу я попросить вас спуститься вниз? Это очень важно!
– Хорошо, я спущусь, только не раньше, чем через десять минут.
Седовласый мужчина лет пятидесяти, спортивный, поджарый ждал Анну у подъезда.
– Анна Александровна, давайте прогуляемся немного. Мне нельзя здесь находиться. Виктор не должен увидеть меня.
– Вы знаете Виктора?! Это он рассказал вам про меня?
– Нет, он не знает, что я здесь. Анна Александровна, у меня огромная просьба. Пожалуйста, пообещайте дослушать до конца, каким бы странным не показалось то, что я буду говорить.
– Ну, хорошо, попробую!
– Дело в том, что Виктор не человек.
– А кто он, инопланетянин? – улыбнулась Анна.
А с виду такой приличный гражданин. Надо же!
– Он робот, Анна Александровна.
Она смеялась до слез.
– Я догадалась, – сквозь смех проговорила она, – вы его отец! И вы как-то узнали, что он связался с плохой девочкой! Теперь вы стремитесь оградить его от дурного влияния!
– Я серьезно, Анна Александровна.
– Послушайте, как вас там...
– Александр Сергеевич. Как Пушкина, только я стихов не пишу. Я делаю роботов. Посмотрите, пожалуйста, внимательно.
Он поднес к глазам Анны удостоверение. Действительно, Александр Сергеевич. Генеральный директор НИИ робототехники. Но не в удостоверении дело, сейчас любое можно сделать. Глаза. Светло-голубые глаза, серьезно смотрящие на нее, плюс женская интуиция убедили, что это не выдумка.
Ноги у Анны начали тихонько подкашиваться. Александр Сергеевич подхватил девушку. Потом ему помог неизвестно откуда взявшийся молодой человек. Они дошли до лавочки. Молодой человек расчистил снег, постелил толстую газету, и Анну усадили.
– А это кто? Тоже робот?
– Нет, это главный виновник! Можете выцарапать ему глаза.
– Я подумаю. Вопросы можно задавать?
– Конечно, я отвечу на любой вопрос. Вы имеете право знать все. Мало того, мы готовы предоставить вам любую компенсацию.
– Даже так? – Анна начинала приходить в себя.
Александр Сергеевич жестом отправил молодого человека.
– Я слушаю вас, Анна Александровна.
– Где вы обучаете врать своих роботов?!
– Мы их не обучаем. Они не врут.
– Да, а вы знаете, что он мне рассказывал, что окончил школу в Березниках, Пермской области?! Это называется не врал?
– Не врал. Видите ли, Анна Александровна...
Александр Сергеевич сделал продолжительную паузу.
– ...он не знает, что он робот.
– Что-о!?
– Послушайте, лучше, что я расскажу, а потом задавайте вопросы. У нас уникальные программисты. Все, что он рассказывал о себе заложено в памяти, как реальные события. На самом деле его активировали в квартире на Кутузовском проспекте в шесть утра тридцать первого декабря. Он проснулся с идеей съездить в Смоленск. Тот сотрудник, которого вы видели, должен был присматривать за квартирой, но ему понадобились сигареты, и он отлучился на минутку. В итоге мы только вчера вечером обнаружили его здесь. Хорошо, что у меня есть друзья в соответствующих структурах. В него мы вложили все достижения института. У него полностью имитированы биологические процессы. Схема его работы такова: воздействие – анализ – выбор адекватной реакции человека – проявление реакции. Он может даже простудиться. А простудные симптомы могут пройти от аспирина.
– Все процессы имитированы?!
– Все известные науке о человеке.
– То есть, он сам может вообще не догадаться, что он робот?
– С высокой степенью вероятности. Его не нужно только отдавать хирургам.
– А, к примеру, анализ крови?
– Кровь можно людям переливать.
Анна замолчала. Долго сидела задумавшись. Александр Сергеевич терпеливо ждал.
– Оставьте мне его...
– Что? – Александр Сергеевич, казалось, не расслышал.
– Оставьте мне его! Вы же сами предложили любую компенсацию.
Теперь уже директор был в шоке.
– Вы уверены, что именно это хотели сказать?
– Вполне, а что?
– Дело в том, что так себя нормальные женщины обычно не ведут.
– А как обычно ведут себя нормальные женщины?
– Как моя жена, для нее робот – это холодильник, который может взбеситься в любую минуту.
– Это у нее с непривычки. А меня этим не напугаешь. Я уже жила с мужчиной, который после бутылки водки превращался в бешеный холодильник, – глаза Анны сузились. – Чем ваш хуже?
– Но...
– Да, никаких «но»! Вы уже согласились, Александр Сергеевич! Ведь для вас это уникальный эксперимент. Не так ли?
– Наверно, так.
– Оставьте номер вашего сотового и уходите. Я позвоню.
* * *
Темка спросонья с удивлением смотрел на раскрасневшуюся Анну.
– Мама, где ты была?
– На зарядку бегала, мне теперь надо быть в форме! Вставай, соня, сейчас придет Виктор, и мы поедем в Талашкино, в усадьбу княгини Тенишевой!
