Восьмиклассник Сашка Доронин приходил из школы домой и всякий раз видел мрачную картину: отец и мать в загуле, а дома хоть шаром покати. Подросток плакал, уговаривал мать бросить пить и продолжить поиски работы. Та роняла слезу и давала клятвенное обещание начать новую жизнь со следующего дня. Но всё повторялось.
Однажды в школьной библиотеке Сашка нашел газету, в которой сообщалось, что в Москве практикует доктор – светило медицинской науки, использующий новый эффективный способ лечения алкоголизма. Сашка ухватился за мысль об излечении родителей, как за спасительную соломинку. Но для лечения нужны были деньги. Конечно, большие деньги водятся в Москве... И он решился. Над младшим братом попросил взять шефство соседей – добрых и порядочных людей.
В Москву Сашка добирался электричками. В дороге он познакомился с таким же бедолагой, кочующим в поисках лучшей доли. Тот назвался Сверчком: мальчишку звали Серёжей, а фамилию он носил Сверчков. Он и впрямь походил на сверчка – маленький, дохленький, а голосок звонкий.
Сверчок был круглым сиротой. Из детского дома сбежал. За время вольной жизни успел побывать в серьезных переделках – примкнул к группе взрослых беспризорников и не раз ходил с ними «на дело».
В свою очередь, Сашка поведал Сверчку о себе и о том, что побудило его отправиться в столь нелегкое путешествие. Сверчок посочувствовал новому другу и предложил ему вариант:
– Давай ходить по электричкам и просить подаяния. Авось наскребем хотя бы половину.
Но Сашка с ходу отверг это предложение.
Тогда Сверчок подкинул новую идею:
– Давай сойдем в Подмосковье. Я знаю одну свалку, где можно неплохо подзаработать.
Друзья сошли на маленькой станции и несколько часов шли пешком. В пути перекусили, чем бог послал, переспали в лесочке под кустом и к вечеру прибыли на место.
Хозяин огромной свалки – человек пожилой и, судя по всему, много повидавший в этой жизни – поинтересовался:
– Надолго пожаловали или так, мимоходом?
Ребята ответили, что надолго.
– Ну что же, пока собирайте банки из-под пива, а там посмотрим, – снисходительным тоном предложил Смотрящий.
Платил хозяин свалки мало, хотя ребята работали от рассвета до заката. Но даже с этих жалких крох Сашка умудрялся откладывать червонцы на лечение родителей.
Однако накопления росли очень медленно. Друзья по несчастью стали клянчить у хозяина свалки пусть и тяжелую, но более оплачиваемую работу. Старик сжалился и перевел их на сбор картона. Работа действительно была тяжелой, изнуряющей. В конце рабочего дня ребята падали, обессилев, нередко забывая об ужине. Меж тем хозяин свалки платил за эту работу втрое больше, и это Сашку вполне устраивало. Вскоре он похвастался Сверчку, что если так пойдет дело дальше, то он за лето соберет необходимую сумму.
По вечерам старик-смотрящий разводил костер, на котором готовил нехитрый ужин. К костру, словно мотыльки на свет, слетались обездоленные пацаны и усаживались в кружок. Судьба загнала ребят на свалку жизни, но они не унывали.
В рассказах бывалого старика легенды тесно переплетались с реальными событиями, и было трудно разобрать, где правда, где ложь.
Но для ребят это было неважно: они слушали, тайком вздыхали и, завидуя везунчикам, мечтали найти на свалке сокровище, чтобы зажить иной, благополучной и счастливой жизнью, наивно полагая, что только богатство может сделать их счастливыми.
В копилке у Сашки набралось уже более пятисот рублей, но лето неуклонно катилось к своей макушке, и подросток переживал, что не успеет осуществить задуманное.
Однажды, в погожий летний день, на свалку прибыл грузовой автомобиль и высыпал много мусора. Когда пыль вокруг кучи рассеялась, друзья по привычке принялись обследовать ее. Неожиданно груда рухнула, и из-под осыпавшихся кирпичей выглянул необычный предмет из гладкого черного дерева.
Первым его заметил Сашка и на глазах у Сверчка извлек из-под обломков красных кирпичей большую лакированную шкатулку. Мальчишка аккуратно очистил ее от пыли, протер подолом рубашки, и она засверкала темно-коричневым глянцем. Шкатулка была довольно увесистой, и когда ребята, затаив дыхание, открыли ее, то ахнули: пред их взором предстали жемчужные ожерелья, перстни, гранатовые браслеты, колье, серьги с бриллиантовыми подвесками. Драгоценности искрились и переливались на солнце всеми цветами радуги. А на днище шкатулки оказались золотые монеты царской чеканки.
Ребята долго не могли прийти в себя: «Откуда взялось такое богатство и что с ним делать дальше?» Посоветовавшись, решили временно спрятать находку в надежном месте. При этом поклялись никому не говорить о ней и лишь изредка осматривать, причем только вдвоем.
На другой день та же машина вновь привезла обломки старого кирпичного здания. Ребята подошли к водителю и будто бы ненароком завели разговор о грузе. Водитель рассказал, что в центре столицы сносят большой старинный дом, осевший и давший трещины. Это старинный особняк, некогда принадлежащий графине Дашковской. Поговаривали, что в доме должен быть тайник, устроенный Дашковской перед арестом сотрудниками ВЧК.
– Так что копайтесь в этих обломках, ищите клад, – обратился водитель к ребятам. – Многие искали, но ничего не нашли.
Друзья незаметно переглянулись, для вида поворошили палками битые кирпичи, а затем пошли укладывать картон. Но работа не ладилась. То, что произошло накануне, казалось им сказочным сном. Их невольно тянуло убедиться в наличии шкатулки и ее содержимого.
Ближе к вечеру, во время небольшого перерыва, они решили вновь взглянуть на свое сокровище.
Рассматривая содержимое шкатулки, ребята увлеклись настолько, что едва услышали рядом шаги. Сашка, почувствовав угрозу, попытался спрятать шкатулку в тайник. Но было поздно – трое крепких парней встали у них за спинами.
– Нет у нас ничего, – зло буркнул Сверчок.
В ответ троица набросилась на мальчишек...
...Очнулся Сашка в глубокой яме с картоном. Наверху, метрах в трех, виднелся клочок бирюзового неба. Сашка попытался вспомнить всё, что с ним произошло, а вспомнив, предпринял попытку встать, но боль пронзила тело. Так он и лежал, то приходя в сознание, то впадая в забытье. Мальчик громко стонал, пока силы не покидали его.
И вот однажды в голубом проеме показалось дряблое старушечье лицо. Пропитым голосом старуха спросила:
– Что с тобой, соколик?
– Меня избили. Я не могу подняться, – еле выдохнул Сашка.
– Потерпи чуток, – сказала старуха, – вытащить тебя у меня нет сил.
Она стала приносить куски хлеба, вареную картошку, яблоки и сбрасывать в яму. А потом мальчика подняли на поверхность бомжи.
В больнице, куда доставили Сашку, выяснилось, что у него серьёзная травма позвоночника, перед которой врачи оказались бессильны.
– Инвалидная коляска – вот единственное средство, которое облегчит мальчишке жизнь,– заявил опытный эскулап.
Так, спустя год, Сашка оказался в подмосковном детском доме для детей-инвалидов. Там он узнал о горькой участи своего друга Сверчка – его нашли мертвым на той злополучной свалке.
Узнал он и о том, что его родителей, погрязших в пьянках, лишили родительских прав. Этому «помог» Сашкин дядя, вернувшийся из тюрьмы и поселившийся у них. С его приходом пьянки приняли новый размах. Дядя воровал и пытался приучить к этому делу Сашкиного брата Колю. Он запугивал, избивал мальчишку. Коля убегал из дома и подолгу где-то пропадал. Вскоре Колю направили в школу-интернат.
По весне, когда зазеленели ветлы и вовсю летали над землей майские жуки, в Луховицкий детский дом для детей-инвалидов заглянула супружеская пара средних лет, прибывшая сюда на «жигуленке».
Несколько минут спустя приезжие были уже в кабинете директора Олега Михайловича Красильникова.
– Мы из города Луховицы, – начала женщина. – Зовут меня Надежда Павловна, это мой муж Валерий Петрович, фамилия – Устиновы. Я – врач, мой муж – инженер-механик. Мы привезли детям гостинцы и хотели бы пообщаться с ними, пригласить кого-либо из них к себе на выходные...
– А у вас есть свои дети? – поинтересовался директор.
– Наш сын погиб в Чечне, – голос Устиновой дрогнул.
– Простите, – сказал директор. – Сейчас я решу несколько неотложных вопросов и займусь с вами. А вы пока отдохните, попейте чаю.
Красильников поставил на стол два чайных прибора, налил в чашки кипяток, достал из стола пакетики с чаем, сухари, сахар и вышел из кабинета.
Повестку в армию Виталик получил вскоре после окончания автотранспортного техникума. Служить ему предстояло в мотострелковом батальоне.
Вечером за ужином Надежда Павловна сказала мужу:
– Люди всячески ищут каналы, используют различные связи, словом, прилагают все усилия, чтобы освободить своих чад от службы. А у нас столько знакомых, но мы палец об палец не ударили, чтобы помочь единственному сыну.
– Так он же и слышать об этом не желает, – возмутился Валерий Петрович.
– Всё равно надо попробовать. Ведь если, не дай Бог, что-то случится, мы всю жизнь будем себя корить...
– Виталик накануне заявил мне: «Не пытайтесь отмазать меня от армии – я всё равно найду способ пойти служить, чтобы стать настоящим мужчиной. А вот вы со своими связями окажетесь в дурацком положении. Надеюсь, вы этого не желаете...»
Почти полгода Виталик провел в учебном подразделении. Домой писал регулярно. Письма были краткие, но бодрые, обнадеживающие. По их тону чувствовалось, что служба ему была не в тягость. За это время он обрел много друзей.
Приближался Новый год, и Надежда Павловна, украшая небольшую елочку, сказала мужу:
– Будем ждать Виталика, вдруг заглянет на праздник.
– Вряд ли. По праздничным дням в воинских подразделениях усиленный вариант несения службы, – заметил Валерий Петрович.
Они уже готовились праздновать Новый год, когда, как гром среди ясного неба, прозвучало на всю страну, что в столице Чеченской республики городе Грозном идут ожесточенные бои – федеральные войска сражаются с чеченскими сепаратистами. Есть убитые и раненые...
– Ой, беда, – сразу поникла Надежда Павловна.
– Да ты что, Надя, успокойся. Этого не может быть, – твердо сказал Устинов.
Они каждый день с нетерпением ждали весточки от сына. В тревожном ожидании тянулось время, но ни писем, ни звонков не было. Они написали письмо командиру части с просьбой сообщить, где находится их сын, но ответа не получили.
А вместо этого вскоре получили похоронку. А следом привезли и Виталика в цинковом гробу.
Дальше всё было как во сне: много людей, цветов, венков, похороны с воинскими почестями, награждение сына посмертно медалью...
Об обстоятельствах гибели сына родители узнали от капитана Акулова, сопровождавшего гроб с телом Виталия на родину.
23 января 1995 года штурмовая группа, которой командовал Акулов в бригаде специального назначения в городе Грозном, проводила операции по зачистке и блокированию Чеченского государственного университета. Группа вышла в район, который был в принципе обезврежен от боевиков, потому что перед ними там проходили морские пехотинцы. Задача группы была сменить их, задача последующего направления – блокирование и зачистка 15-го микрорайона, площади «Минутка», на которой действовал известный полевой командир Хаттаб.
Удерживая перекресток, штурмовая группа готовилась к сдерживанию боевиков по этому направлению. Бойцы больше полутора суток ничего не ели, потому что тыловые колонны «духи» жгли на подступах к Грозному.
Головная машина капитана Акулова удерживала центр перекрестка дорог, правый и левый фланг удерживали две другие БМП штурмовой группы. У бойцов была передышка. Огневые позиции были обозначены. Группа встала, десант спешился, в головной боевой машине пехоты остались наводчик Виталий Устинов и два его товарища.
Капитан видел его, своего наводчика Устинова, с башни пушки. Виталий достал полбуханки белого черствого хлеба. Нечаянно обнаружил и, конечно же, обрадовался. И протянул его бойцам, которые уже грелись у костра. Подавляющее число бойцов были на огневой позиции, а несколько человек развели костерок. Виталик протянул находку со словами: «Вот, ребята, хавчик Бог послал! Сейчас в воде размочим, погрызем». Там, на далекой кавказской войне – меняются ценности. Кусок черствого хлеба и вода – уже пир.
Тут к Виталику подошел мальчик лет тринадцати-четырнадцати. Чеченский паренек, протянул левую руку. Жестом попросил этот кусок хлеба. Капитан смотрел и думал о том, как отреагирует его боец. Сержант Устинов посмотрел на мальчика, на кусок хлеба и... отдал ему этот кусок.
В ответ полетела граната Ф-1, которую мальчик держал в правой руке. Граната упала прямо в люк. Чтобы не пострадали боевые товарищи, Виталик мгновенно накрыл ее своим телом. А мальчик бросился в жилой массив. Снайпер поймал паренька в прицел, и капитан ждал выстрела. Выстрела не последовало. Паша Самсонов не выстрелил...
Красильников провел Устиновых по территории детского дома, показал жилые корпуса, познакомил с детьми и сказал:
– Посмотрите, пообщайтесь. Если будет желание взять кого-либо с собой на выходные дни – мы пойдем навстречу.
Надежде Павловне приглянулась беленькая, словно козочка, девчушка в очках, с кудряшками и вздернутым носиком. Ей было лет семь-восемь. Девочка много двигалась и звонко смеялась.
– Как тебя зовут? – спросила Устинова.
– Катя Самодеева, – ответила девочка и, немного смутившись, опустила головку.
– Вот угощайся и подружек своих угости, – сказала Надежда Павловна, доставая из сумки пакеты с продуктами.
Когда пакеты опустели, Надежда Павловна спросила девочку:
– Катя, а ты хочешь немного погостить у нас в городе? Мы тебя отвезем на машине и через два дня привезем обратно. А если понравится у нас, мы и дальше будем приезжать за тобой.
– Хочу, – ответила девочка и вновь опустила глазки.
Устиновы написали заявление на имя директора, и он пожелал им доброго пути. Спустя пару дней они привезли девочку обратно, а в следующий выходной вновь приехали за ней. Так продолжалось всю весну. А летом Устиновы увезли Катю в город на каникулы, и только в конце августа девочка вернулась в детский дом.
А когда в сентябре они приехали за ней – девочка сбежала и спряталась от них. Это для Устиновых было полной неожи-
данностью. Красильников был удивлен не меньше – ведь всё шло к тому, что добрая, порядочная пара, испытавшая столько горя, скоро удочерит Катю, которой, в ее короткой жизни, уже немало досталось. Директор решил выяснить, в чем дело. Он отыскал девочку в укромном уголке парка и спросил, почему она прячется от своих знакомых, которые желают ей только добра.
– Они хорошие, но мне у них скучно и боязно. Там надо спать в отдельной комнате, где когда-то спал их сын Виталик, носить его детскую одежду – так желает мама. А я боюсь там спать. Мама рассказала, что Виталик погиб в Чечне. И я стала бояться еще больше, по ночам плакала. Они очень добрые, заставляют кушать, заботятся обо мне, покупают подарки, но я скучаю в городе по подружкам... Больше я к ним не поеду, а если отправите – сбегу...
Директор объяснил Устиновым причину и попросил их на время не беспокоить Катю.
В конце сентября Устиновы вновь заглянули в Луховицкий детский дом. Стояли прекрасные дни ранней осени. Красками пылала листва в парке с вековыми деревьями, под сенью которых спрятались небольшие жилые корпуса для детей. Лесной воздух был чист и свеж.
Красильников, как и прежде, встретил их приветливо, но тотчас сообщил, что Катю Самодееву желательно не беспокоить. За это время она дважды приходила к нему и просила, чтобы ее из детского дома никуда не отпускали. Устиновы приуныли и, прежде чем отправиться домой, присели на лавочку под развесистым кленом.
Валерий Петрович утешал Надежду Павловну, советовал ей пока не расстраиваться, убеждал, что надо немного подождать
и вполне возможно, что девочка всё поймет и тогда сама потянется к ним.
Тем временем к лавочке на инвалидной коляске приближался белобрысый мальчик. Валерий Петрович поднял голову и задержал на нем взгляд. Мальчик был красив, ухожен, но глаза были печальными. Устинов тихонько шепнул жене: «Посмотри, он так похож на нашего Виталика». Проезжая мимо, мальчик посмотрел на Надежду Павловну, в глазах которой стояли слезы, и невольно придержал коляску.
– Как тебя зовут? – спросила Надежда Павловна.
– Саша, – ответил мальчик.
– Сколько тебе лет?
– Скоро шестнадцать.
– Что с тобой произошло? – кивнула Устинова на коляску.
И Сашка всё рассказал.
Устиновы были поражены тем, что услышали из уст мальчика, хотя и не до конца поверили ему, решив про себя, что мальчик большой фантазер. Но когда они обратились к Красильникову, тот подтвердил, что всё рассказанное Сашкой Дорониным – сущая правда, и добаваил, что благодаря Саше его младший брат попал в Суворовское училище.
– Саша, – отыскав мальчика, обратилась к нему Надежда Павловна, – ты не желаешь погостить у нас дома? Мы живем здесь недалеко. Мы расскажем тебе о сыне, который недавно погиб в Чечне...
Сашка кивнул головой в знак согласия.
Директор детского дома, похоже, обрадовался, когда Устиновы попросили разрешения взять с собой на этот раз Сашку Доронина.
С первого дня Сашке понравилось в новой обстановке.
– Вот здесь жил наш сын. Устраивайся и будь как дома, – сказала Надежда Павловна. – В твои годы Виталик был очень похож на тебя...
После обеда Устиновы показали Сашке семейные альбомы, военные фотографии сына, диски и фильмы, которые он любил смотреть.
Окна небольшой комнаты, в которой поселился Сашка, выходили во двор. Старые, укрытые желтым покрывалом липы заглядывали в Сашкино окно. Под окном веселилась детвора. Сашка слушал военные песни Владимира Высоцкого, которые любил Виталик...
После выходного Сашка не хотел уезжать из этого дома, в одночасье ставшего ему родным. Устиновы заметили это, и Надежда Павловна сказала:
– Саша, если ты не против, мы будем решать вопрос об усыновлении.
Сашка только и сказал:
– Я – инвалид. Вам будет тяжело со мной...
– Ничего, – сказал в ответ Валерий Петрович. – Мы не боимся трудностей. Главное, чтобы тебе было хорошо у нас.
В свой очередной приезд в детский дом за Сашкой Дорониным Устиновы сообщили директору о своем решении.
Не всё складывалось гладко с усыновлением. Валерию Петровичу пришлось брать отпуск, чтобы собрать необходимые справки и предоставить их в городскую комиссию по вопросам опеки и попечительства. Немало хлопот выпало и на долю Надежды Павловны. Она ежедневно обивала пороги городских учреждений и просила ускорить процедуру усыновления, которая, по ее мнению, необоснованно затягивалась.
Зато как она была счастлива, когда, наконец, всё разрешилось и Сашка впервые назвал ее мамой!..
Главным, конечно, была учеба. Надежда Павловна регулярно справлялась в школе о Сашкиной успеваемости. Ей было приятно слышать, что приемный сын учится хорошо. Ребята с первого дня с уважением относились к новичку и старались помогать Саше: завидев коляску, они подхватывали Сашку на руки и заносили в класс на второй этаж. Каждое утро отец катил его на коляске в школу, а после занятий за Сашкой приходила мать.
Сашка часто приглашал друзей к себе, показывая одноклассникам альбом Виталика с воинскими фотографиями. Он с гордостью рассказывал друзьям о своем брате...
Надежде Павловне нравилось, как бережно Сашка относится к памяти о сыне.
– Мне всё кажется, что Саша наш настоящий младший сын, – сказала как-то мужу Надежда Павловна.
– Так оно и есть, – ответил Валерий Петрович.
На могилу к Виталику теперь ездили втроем.
Однажды, возвращаясь с кладбища, мать сказала Сашке:
– Сыночек, напиши, пожалуйста, своему брату Коле, чтобы он приехал к нам на каникулы. Мы будем очень рады вашей встрече...
По вечерам Устиновы много беседовали с Сашей, расспрашивали его о детстве, о родителях, о брате. А ещё Сашка подробно рассказал о том, как нашли со Сверчком драгоценности, как на них напали трое неизвестных, отобрали шкатулку, покалечили его, убили Сверчка и бесследно исчезли.
Валерий Петрович однажды спросил сына:
– А ты их хорошо запомнил? Смог бы узнать?
– Конечно, – ответил Сашка.
Посоветовавшись с женой, Устинов, не откладывая дело в долгий ящик, позвонил своему школьному другу Михаилу Старовойтову, работающему в городской прокуратуре, и поведал другу то, о чем неоднократно рассказывал им с женой по вечерам Сашка.
Старовойтов слушал внимательно, задавал уточняющие вопросы, а когда Устинов закончил, спросил:
– А почему ты не пришел ко мне сразу, как только тебе стало известно об этой истории?
– Не очень-то верил в то, что преступников отыщут...
– Отыщем, – уверенно сказал Старовойтов. – Мне только не понятно одно: почему сотрудники городской милиции, наверняка посетившие травмированного мальчика в больнице, не дали ход этому делу? – призадумался помощник прокурора. – Или мальчик побоялся рассказать правду? Надо разобраться. Давно бы всё разрешилось. А теперь всё намного сложнее...
– Но шансы есть? – спросил Устинов.
– Шансы есть всегда, даже когда кажется, что их нет совсем.
Старуха со свалки, по прозвищу Липуха, оказалась вовсе не старуха. Марии Антоновне Савоськиной, как выяснилось, было чуть за пятьдесят. Капитан милиции Курилов отыскал ее там же, на свалке.
Она хорошо помнила тот день. Липухе подфартило – ранним утром она раздобыла деньги на бутылку и закуску. Появилась возможность «поправить здоровье» и хорошо позавтракать. Стала собирать бумагу и дрова, чтобы развести костер. И тут, откуда ни возьмись, появились эти трое. Одного из них она знала – раньше он частенько наведывался на свалку. Липуха слышала, что он живет неподалеку, в деревне Рощино. Кличка его – Губа.
– Он подошел ко мне, – шепотом рассказывала Курилову Липуха, – и прошипел: «Ну что, Липуха, откупайся, иначе пришьем!» Я знала, что с Губой шутки плохи, и отдала бутылку. А потом услыхала крик и увидела, как эта тройка избивает ногами ребят. Я бросилась к знакомым бомжам, но они не решились связываться с Губой. Сверчок лежал весь в крови. Я поняла, что он уже мёртвый. Стала искать Сашку. Заглянув в яму, увидела его на дне. Решила, что он тоже мертвый. Но потом услышала, что он кого-то тихо зовет. Я бросилась за веревкой, чтобы вытащить его. Он пытался привстать, но вскрикнул от боли и потерял сознание. Я – снова к бомжам, и те вытащили его наверх. А потом мы вызвали «скорую».
Липуха провела капитана в березовый лесок и показала, где похоронила Сверчка. В тот же день труп мальчика был эксгумирован и отправлен на экспертизу.
В деревню Рощино выехала следственно-оперативная группа. Сотрудники милиции установили, что Губа, он же Губарев Алексей Максимович, ранее судим, проживает с матерью, нигде не работает.
Мать Губарева рассказала оперативникам, что последний год ее сын живет на широкую ногу и дома появляется редко.
– Лёню приютила его сожительница Верка Свиридова из соседнего поселка Стодолье. Хваткая баба. Ухаживает за ним, как за принцем, одела его, обула, но на какие шиши – непонятно, потому что сама давно не работает. И что интересно, с некоторых пор она просто воспылала любовью к Лёне, хотя раньше его не особо жаловала. Предпочитала других мужиков, у которых водились деньги, – откровенно призналась старушка.
В Стодолье оперативники попали только к вечеру. Губа действительно оказался у Свиридовой. После обильного возлияния он спал мертвецким сном.
На допросе Старовойтов предупредил Губарева, что только в случае чистосердечного признания его ждет снисхождение.
Губа тотчас стал давать признательные показания. Первым делом назвал подельников – Сергея Демина, по кличке Кабан, и Дмитрия Кульнева, по кличке Куль. А потом рассказал, что они успели продать лишь небольшую часть драгоценностей. Следователи по частям восстановили всю картину преступления. Экспертиза подтвердила, что Сверчок погиб от удара твердым тупым предметом в височную часть головы. Вскоре преступники предстали перед судом и получили длительные сроки лишения свободы.
После суда, на котором в качестве свидетеля и потерпевшего присутствовал Сашка Доронин и давал показания, Старовойтов, участвующий в судебном процессе в качестве государственного обвинителя, пригласил Устинова к себе и сказал:
– Ну что, Валерий Петрович, будем оформлять документы, чтобы твой приемный сын получил от государства часть законной компенсации за найденный клад. По моим подсчетам сумма получается кругленькая. Деньги вам понадобятся на лечение сына, а может, и на операцию. Ты об этом ещё не думал?
– Мы с Надей думаем об этом постоянно. Я недавно был в Москве, консультировался у профессора Гукасяна, высококлассного хирурга, показывал ему снимки Сашиного позвоночника. Доктор заверил меня, что есть надежда, но такая операция стоит очень дорого...
– Да поможет вам Бог в ваших добрых делах. Будем надеяться, что и деньги подоспеют вовремя, и операция пройдет успешно, – крепко пожимая руку Устинову на прощание, сказал Старовойтов. – Не пропадай и держи меня в курсе...
Сашка заканчивал одиннадцатый класс, когда из столичной клиники пришло извещение, что там готовы его принять: к операции всё готово и необходимо срочно приезжать. Указывалось, что операция платная, и называлась приличная сумма.
Устинов позвонил Старовойтову, объяснил ситуацию. Тот, услышав, что всё дело за деньгами, сказал:
– Не волнуйся. Компенсация Сашке за найденный клад уже начислена, но перечисление денег затягивается. Попробую ускорить этот процесс.
Весть о том, что Устиновы готовят сына к операции и срочно нуждаются в деньгах, мигом облетела город. В банке был открыт счет, и горожане стали перечислять кто сколько смог. Устиновы были поражены, сколько добрых, совершенно незнакомых людей выразили им сочувствие, сколько неравнодушных людей откликнулось на чужую беду.
А вскоре на специальный счет в банке Саше Доронину была переведена компенсация за найденный клад. Это была довольно солидная сумма.
В клинике Устиновых встретили хорошо. Сашку положили в отдельную палату, окружили вниманием и заботой, стали готовить к операции. Мать и отец большую часть времени находились рядом. Родители взяли отпуск и поселились у родственников в Раменском. Они ежедневно навещали сына, вдохновляли, подкармливали.
В первый же день пребывания в столице Устиновы зашли на телеграф и отбили телеграмму Коле Доронину в Тверь, в Суворовское училище. В телеграмме сообщалось, что они находятся с Сашей в Москве, где ему предстоит операция на позвоночнике.
Коля не заставил себя долго ждать. Ему предоставили краткосрочный отпуск по семейным обстоятельствам, и он в тот же день прибыл в Москву.
В Суворовской форме, которая ему очень шла, стройный, белобрысый парнишка, очень похожий на брата, произвел на всех самое приятное впечатление.
Братья не виделись больше трех лет, и встреча их была настолько трогательной, что Надежда Павловна не выдержала и заплакала. Да и сами ребята растрогались до слез. А Валерий Петрович под предлогом покурить на некоторое время покинул палату.
Коля горячо убеждал Сашку, что всё у него будет хорошо, операция пройдет успешно, врачи в столице от Бога, иначе они не взялись бы за это непростое дело, да еще за большие деньги.
Когда Надежду Павловну и Валерия Петровича пригласил к себе врач, Коля сказал брату:
– Ну и повезло же тебе, Сашка! Не было бы счастья, да несчастье помогло. И часть клада к тебе вернулась, и родителей себе нашел...
– Как жаль, что не получилось тогда у меня, – горестно вздохнул Сашка. – Не встреть я тогда Сверчка, может, всё по-другому бы сложилось. Заработал бы деньги, попробовал бы их лечить в Москве...
– Хорошо, что тетя Лиза участковому пожаловалась, и тот быстро определил меня в школу-интернат! – убежденно сказал Коля. Там мне неплохо было. Старшие ребята никогда не обижали – считали за своего парня. И воспитатели попались хорошие, и директор чуткий. Когда он твое письмо получил, тут же вызвал к себе и спросил: «Ты действительно в Суворовское училище хочешь? Вот брат письмо прислал, просит за тебя». «Да я очень хочу стать в будущем офицером», – ответил я. «Но там не легко тебе будет, режим строгий, занятия, наряды, все по струнке. Ты к этому готов?» «Да, готов», – твердо сказал я. «Ну что же, воля твоя. Как говорится, в добрый час». Вот так меня и направили в Тверь, за что я тебе очень благодарен.
– Я вспомнил, какой ты в детстве шустрый был и смелый, как книжки военные в библиотеке брал и увлеченно читал, а потом с восторгом рассказывал мне разные героические истории. Вот я и подумал, что из тебя хороший офицер получится. Только боялся, что медкомиссию не пройдешь. Но, слава Богу, всё получилось.
– Здоровье у меня действительно было не очень, часто болел. Но в интернате зря время не терял – бегал кроссы, на перекладине «солнце» крутил, а на борцовском ковре мне вообще равных не было. Так что окреп, – улыбнулся Коля.
– Вижу, скоро меня обойдешь, а ведь я был значительно сильнее тебя, – тяжело вздохнул Сашка.
– Тебя травма подкосила. Но всё поправимо... Давай
выздоравливай, – обнял брата Коля. – Встретимся после операции, и вот тогда, когда встанешь на ноги и окрепнешь, выясним, кто из нас сильнее...
После операции доктор Гукасян вышел к Устиновым, которые провели мучительные часы у дверей операционной, и устало сказал:
– Операция закончена и прошла она успешно. Теперь будем надеяться, что осложнений не возникнет, и он скоро вновь встанет на ноги. Надо заметить, что юноша крепкий, волевой, держался молодцом.
Теперь Сашка регулярно переписывался с братом и нередко встречался с ним. Коля приезжал к Устиновым на побывку, как к себе домой.
При встрече братья вспоминали свое нелегкое детство, свою деревню, своих несчастных родителей. Сашка пообещал Коле, что как только окрепнет, они вместе побывают на могилах родителей и поставят им памятник. Он сообщил брату, что приемные родители сами завели такой разговор и предложили свою помощь.
– Надо бы заодно дядьку Егора разыскать да набить ему физиономию, – сказал Коля.
– Не надо мстить, – оборвал его Сашка. – Грешно это. Его жизнь наказала...
– Я не могу ему простить, как он меня воровать заставлял, как в форточки совал, чтобы я ему ценные вещи из чужих квартир подавал, а когда отказывался – избивал, – взволнованно сказал Коля. – Когда он избил меня в очередной раз, я не выдержал и сбежал из дома. Дело было зимой, стоял сильный мороз. Как я оказался на окраине деревни, в голом поле, до сих пор понять не могу. Одет я был легко, и чтобы окончательно не окоченеть, забрался в стог и уснул. Проснулся в деревенской избе на лавке. Вокруг меня суетились женщины. Чем-то растирали, что-то давали пить. Когда я пришел в себя, мне рассказали, что жительница нашей деревни тетя Тоня поехала на санях за соломой и обнаружила в стогу меня, едва подававшего признаки жизни. Привезла домой, раздела, позвала соседей и все вместе стали растирать меня самогоном. Так и спасли, – тяжело вздохнул Коля. – И тебя старушка спасла, когда ты умирал в яме на свалке. Вот такая у нас с тобой судьба. Видно, под счастливой звездой мы с тобой родились, раз в нужный момент к нам приходят на помощь...
– А Сверчка мы перезахоронили на Николо-Архангельском кладбище, памятник ему поставили. Ведь и его заслуга есть в том, что мы клад на свалке обнаружили. Правда, я его дату рождения точно не знал и отчество. Написали просто: «Сверчков Сережа. Погиб в 12 лет. Помним, скорбим».
– Да, жаль мальчишку. Незавидная судьба. Навещай его хотя бы изредка...
– Само собой, пока я здесь. Вот скоро окончу школу, и тогда буду поступать в Тверской университет, чтобы быть поближе к тебе. В случае удачи, будем рядом на протяжении целого года, пока ты окончишь училище.
– Это здорово, братишка, – обрадовался Коля. – У нас будет возможность видеться каждую неделю. А то мы выросли в разлуке...
Школу Сашка окончил с медалью и осуществил свою мечту: поступил на юридический факультет Тверского университета.
Это было замечательное время. Будучи в увольнении, Коля пропадал у брата в общежитии. Нередко приезжали в Тверь родители.
Спустя год Коля успешно окончил Суворовское училище и поступил в Рязанское высшее военное училище ВДВ.
А затем и Александр окончил университет и стал квалифицированным юристом. Следом за ним Николай сменил курсантские погоны на погоны офицера-десантника.
Александр устроился в адвокатскую контору в ставшем родным городе Луховицы. В короткий срок он зарекомендовал себя способным адвокатом и был принят в областную коллегию адвокатов. Доронин быстро продвигался по служебной лестнице и вскоре стал известным в городе адвокатом. В его производстве находились уголовные дела различной сложности.
Николай был направлен служить в один из южных гарнизонов страны на должность командира десантной разведроты. А когда пришла разнарядка в Чечню, старший лейтенант Доронин одним из первых выразил желание отправиться в «горячую точку» на Северный Кавказ.
Первое время Александр регулярно получал весточки от брата. Николай писал, что у него всё в порядке, обычная служба. «Не волнуйтесь за меня. Это уже не 1995 год, не первая Чеченская компания. Бандиты с нами считаются, открытых стычек стараются избегать, чтобы лишний раз не рисковать. Главная их тактика – диверсии всякого рода. Так что опасность минимальная...»
Александр знал, что на деле всё обстоит не так, как писал брат. Короткие сводки из Чечни вновь были полны сведениями о серьезных потерях. Боевики часто совершали вылазки, нападали на блокпосты, населенные пункты, расправлялись со своими соотечественниками, которые поддерживали федералов. «Духи» минировали дороги, подрывали БТРы с нашими солдатами, обстреливали из укрытий колонны военнослужащих и, словно призраки, растворялись в горных ущельях, густо укрытых растительностью и плотным туманом.
Александр советовал Николаю не лезть на рожон, беречь своих подчиненных и себя, ибо дороже брата и приемных родителей у него на этом свете никого нет.
Надежда Павловна и Валерий Петрович Устиновы в последнем письме просили Николая не задерживаться на Кавказе. «Повоевал и хватит – не надо лишний раз испытывать судьбу. Мы все тебя с нетерпением ждем. Возвращайся поскорее живым и невредимым».
На это послание Николай не ответил – письма от него перестали приходить. Александр сделал запрос на имя командира воинской части, в которой проходил службу брат. Но ответа не получил. Они решили еще немного подождать, а затем повторить запрос. А пока побывали в местном православном храме и помолились за раба Божьего Николая Ивановича Доронина.
Приближался юбилей Надежды Павловны. На семейном совете было решено отметить эту дату скромно, в узком кругу. Тревога за Николая не оставляла семью.
В тот день Сашка и Валерий Петрович встали рано и тепло поздравили именинницу, вручили ей подарки и цветы. Чуть позже Надежду Павловну пришли поздравить коллеги из городской поликлиники. Среди них была близкая подруга Надежды Павловны врач-эндокринолог Ирина Сергеевна Тихомирова. Она пришла в гости вместе со своими дочерьми – Леной и Любой.
На старшую из них Александр тотчас обратил внимание. Впрочем, хороши были обе, но Люба была еще школьницей, а вот Лена была уже студенткой и выглядела более зрелой девушкой.
После застолья, Александр, улучив момент, решил познакомиться с девушкой поближе. Оказалось, что Лена учится на четвертом курсе факультета журналистики МГУ.
В этот вечер Александр проводил Лену домой. Но прежде чем расстаться, они долго гуляли по ночному городу. По просьбе девушки Александр рассказал о себе. Ее очень тронула его судьба. Она знала, что у Надежды Павловны сын погиб в «горячей точке», а теперь есть приемный сын. Но то, что она услышала, просто потрясло эмоциональную и впечатлительную девушку.
После знакомства их встречи проходили почти ежедневно. Мать Александра всякий раз интересовалась, как обстоят дела у них с Леной, и при этом хитро улыбалась. Александр догадывался, что две подруги – Надежда Павловна и Ирина Сергеевна – решили познакомить его с дочерьми Тихомировой, авось что-то получится. И вот Александр взял да влюбился в Лену, что называется, с первого взгляда. И теперь он так благодарен им.
Однажды Лена опоздала на свидание, а когда пришла, Александр по ее лицу понял: что-то случилось.
– Лена, что с тобой? – встревожился Александр.
– Знаешь Саша, у нас большое несчастье, – взволнованно сказала Лена.
– Расскажи, возможно, я чем-либо помогу...
– Едва ли. Да и не хотелось бы обременять тебя проблемами, втягивать в наши грустные и безнадежные дела.
Дома расстроенный Александр рассказал Надежде Павловне, что какое-то несчастье стряслось у Лены, но она не хочет рассказывать. И тогда Надежда Павловна рассказала ему, в чем дело.
Отец Лены, Валентин Михайлович Тихомиров, которого, увы, уже нет в живых, был кадровым офицером и участником боевых действий в Афганистане. Он умер в госпитале от тяжелого ранения вскоре после окончания той войны. Ирина Сергеевна осталась вдовой с двумя маленькими дочерьми на руках. В ту пору у нее была возможность устроить личную жизнь, но она и думать об этом не хотела. Как ни трудно было, но она свято хранила верность мужу и всю свою любовь отдавала дочкам. И вот, совсем недавно, когда дочки уже выросли, ей встретился весьма обаятельный и на первый взгляд интеллигентный человек, стал красиво ухаживать за ней, признался в своих чувствах.
Ирина Сергеевна рассказала об этом дочерям, и те поддержали ее. И лучшая подруга Надежда Павловна тоже поддержала, только посоветовала хорошенько узнать своего избранника, дабы не ошибиться. На что Тихомирова ответила: «Да, я еще недостаточно хорошо знаю его. Но он настаивает, чтобы мы быстрее оформили наши отношения. В противном случае он уедет из города и неизвестно когда сюда вернется. Но я не хочу расстаться с ним... Быть может, я потеряла голову...»
Вскоре Ирина Сергеевна пригласила Альберта Михайловича домой и представила дочерям. Девочкам он понравился – внешне приятный, галантный кавалер, с хорошими манерами. По случаю знакомства он преподнес дамам скромные подарки, чем окончательно покорил их. Ирину Сергеевну особенно тронуло то обстоятельство, что Альберт Михайлович представился ей офицером запаса.
Несколько дней он жил у Ирины Сергеевны. А потом неожиданно исчез. Сказал, что уезжает в командировку, а когда вернется, сразу же поведет Ирину Сергеевну в загс. Но вскоре после его отъезда Ирина Сергеевна хватилась своих золотых сережек и не нашла их. И не только сережек – пропало всё содержимое шкатулки и все денежные сбережения из серванта. Тихомирова отказывалась верить своим глазам и очевидным фактам, и даже некоторое время ждала возвращения Альберта из командировки. Она надеялась, что он вернется и объяснится, что вышло какое-то недоразумение, пока окончательно не поняла, что нарвалась на опытного мошенника.
Альберт был объявлен во всероссийский розыск. Прошло немного времени, и мошенник был задержан далеко от Москвы, в Забайкалье, успев облапошить еще нескольких женщин. Александр Доронин присутствовал на судебном процессе и поймал себя на мысли в зале суда: «Вот кого бы я не стал защищать ни за какие коврижки».
Большую часть похищенных денег и ценностей удалось вернуть Тихомировым.
Лена при встрече обняла Александра:
– Знаешь, Саша, что бы ни случилось в дальнейшем между нами, я всегда буду уверена, что в твоем лице обрела настоящего друга.
Однажды, придя с работы, Александр Иванович сказал родителям:
– Больше ждать не могу. Хочу съездить в Чечню и на месте узнать, что случилось с братом.
– Это рискованно, – сказала Надежда Павловна. – Надо подождать. Возможно, всё прояснится в ближайшее время.
– А пока следует навести справки через военкомат, – включился в разговор Валерий Петрович. – Пусть сотрудники воен-
комата сделают свой запрос.
Доронин прислушался к совету отца и отправился в военкомат. Начальник военкомата полковник Рудаков принял его, выслушал и пообещал, что его сотрудники немедленно сделают запрос в воинскую часть, где проходит службу старший лейтенант Николай Доронин, с тем чтобы узнать о его судьбе.
А вскоре пришел долгожданный ответ. Командование воинской части сообщало, что во время военных действий в районе Аргуна федеральные войска понесли потери – несколько десантников погибли, трое попали в плен. Среди тех, кто оказался в руках боевиков, был и старший лейтенант Доронин Николай Иванович.
Далее сообщалось, что командование части прилагает все усилия, чтобы вызволить десантников из плена.
Александр Доронин и его родители с того дня только и жили тем, что ждали новых вестей с Кавказа. Но их всё не было.
При встрече с Леной разговор теперь был только о Николае. О нем же говорили вечером, в кругу семьи, когда все собирались за столом.
Видя, как страдает сын, Надежда Павловна, утешала его:
– Сашенька, сынок, не переживай ты так. Я каждый день молюсь за Колю и верю, что он вернется домой. Снаряд дважды не попадает в одну и ту же воронку. Мы потеряли на Кавказе сына, а Колю, будем надеяться, спасут его друзья. Я слышала, что наша разведка работает четко, и каждый день удается кого-то вызволить из плена. В ближайший выходной сходим все вместе в церковь и вновь помолимся за Колю...
И они ждали. Промчалось лето, а за ним прекрасная пора ранней осени. Настала поздняя осень. Небо хмурилось и низко прижималось к земле. Беспрерывно лили дожди, нагнетая тоску и усиливая и без того скверное настроение.
Доронин вновь решил наведаться в военкомат и навести справки о брате. Дежурный офицер провел его к Рудакову. Тот пригласил Доронина присесть и сказал:
– Для вас, Александр Иванович, есть хорошие новости. Вашего брата спасли. В настоящее время он проходит реабилитацию в одном из южных госпиталей. Если желаете встретиться с ним или написать, мы сообщим вам адрес. И еще. Мне стало известно, что он представлен к боевой награде.
Оформив неотложные дела, Доронин выехал на Кавказ. В Махачкале его встретил военный наряд и на УАЗе доставил в госпиталь.
Александр с большим трудом узнал Николая. Блестящие темные глаза, заострившийся нос, бледные впалые щеки и окладистая борода, сквозь которую пробивалась серебристая седина, изменили его до неузнаваемости.
Трое суток провел Александр в Махачкале. И все три дня он находился в госпитале, у постели брата, и только на ночь отправлялся в гостиницу. За это время ему удалось совсем немного узнать у брата о том тяжелом бое в районе Аргуна. А об обстоятельствах его пленения и чудесного спасения Николай вообще не проронил ни слова. Он не желал говорить на эту тему. Больше расспрашивал Александра о работе, о родителях, о личной жизни.
И Александр рассказал ему, что встретил девушку своей мечты – редкую красавицу и умницу.
– И имя у нее замечательное – Лена. Хеленос – «свет» по-эллински. Елена, значит Светлая, – восторженно произнес Александр. – Такая удача выпадает раз в жизни, поэтому я очень ценю нашу любовь, – признался он. – И сестра у Лены очень похожая на нее, красавица-студентка. И имя у нее под стать – Любовь.
– Везет же тебе, брат! Судьба на семерых копила, а тебе всё одному отвалила! – улыбнулся Николай.
На вокзал Доронина провожали ребята из спецназа ФСБ. Командир группы, узнав, что Александр родной брат Николая Доронина, сказал:
– Замечательный у тебя брат. Бесстрашный и честный. Впрочем, тут другим не место.
И майор рассказал, как чудом удалось спасти Николая.
– В ходе спецоперации, проведенной федеральными войсками близ города Аргун, десантники попали в засаду. Завязался ожесточенный бой, в котором было уничтожено много боевиков, но были потери и среди наших ребят. В плен попали командир роты старший лейтенант Николай Доронин и два сержанта – Анатолий Новиков и Павел Игнатов.
Их долгое время искали. Потом узнали, что, возможно, их содержат где-то в районе населенного пункта Ахим-Чубарзой. И первым делом блокировали населенный пункт. Бой был коротким, но ожесточенным. Взяли в плен полевого командира, и он рассказал нам, что сержанты Новиков и Игнатов погибли в первые минуты их захвата, а старший лейтенант Николай Доронин остался жив, но был ранен и контужен.
Обнаружили его в глубокой яме, которая кишела арычными крысами величиной с персидского кота. К счастью, успели вовремя – офицер-десантник почти не пострадал.
...Осень в Подмосковье стояла яркая, роскошная. В цветном убранстве красовались деревья в парках и садах. Воздух был напоен пряными ароматами увядающей природы. Вокруг царствовала тишина.
В эту прекрасную пору вернулся домой Николай Доронин. Это был уже другой человек – от былой усталости и недугов ничего не осталось.
Бравый капитан, как вихрь, ворвался в квартиру Устиновых, когда ее хозяева еще спали, и невольно вызвал в ней переполох.
Был субботний день. Устиновы тотчас решили отметить долгожданную встречу. Пригласили Тихомировых. По обыкновению те пришли всей семьей.
Ирина Сергеевна присела на диван и залюбовалась дочками. Она думала о том, как быстро они выросли и вот теперь повстречали двух замечательных братьев. Возможно, судьба свела их не напрасно. «Дай Бог, чтобы у них всё сложилось и они были бы счастливее меня. Ребята толковые, и, возможно, девочкам улыбнется счастье. Но у Любы впереди еще годы учебы в медицинском институте. Рано ей пока думать о чем-то серьезном...» – размышляла Тихомирова.
Ирина Сергеевна тайком вытерла слезу. Это заметила Надежда Павловна. Устинова хорошо изучила подругу и догадалась о том, что растревожило Ирину Сергеевну. Она подошла к ней и увела на кухню.
– Не расстраивайся, дорогая. Даст Бог, всё сложится у твоих прекрасных дочерей и у наших замечательных сыновей. И тогда мы будем не только подругами, но и родственниками, – улыбнулась Надежда Павловна. – Вот тогда ты сможешь подумать о себе... Я хочу познакомить тебя с другом мужа – прокурором Михаилом Старовойтовым, который остался вдовцом...
– О чем ты, Наденька. Хватит с меня последнего знакомства. К тому же не успею оглянуться, как стану бабушкой, внуки пойдут, а там не до себя будет. Главное, чтобы дети были счастливы.
– Ребята не избалованные, надежные. За ними твои девочки будут как за каменной стеной.
– Дай-то Бог, – вздохнула Ирина Сергеевна. – Я так благодарна тебе, Наденька, за всё, что ты для меня делаешь. Ты всегда бескорыстно помогала мне. Не знаю, как бы я выжила без тебя...
Братья проводили сестер Тихомировых и вернулись только под утро. Александр рассказал матери, что они с Леной всю ночь просидели в парке на лавочке, где-то в глубине аллей гуляли Николай с Леной.
В понедельник Николая провожали к постоянному месту службы. Расставались ненадолго. Теперь он мог довольно часто заглядывать домой. И когда прибыл в очередной раз, то с радостью сообщил, что получил приглашение в Кремль на торжественный прием по случаю награждения орденом Мужества.
На другой день после торжества Николай предложил брату съездить на малую родину, побывать на погосте, где покоятся родители. Александр поддержал брата – они собирались это сделать давно, но всё не получалось. И вот теперь, наконец, представилась такая возможность.
Прошло много лет, как братья по воле судьбы покинули родную деревню. Теперь Любовку было не узнать – все пути-дорожки к ней заросли, всё кругом одичало, веяло запустением. В самой деревушке осталось всего несколько покосившихся хат, в которых доживали свой век старики.
Дорониных еще помнили в деревне и очень удивились, что они целы и невредимы.
С помощью своей бывшей соседки бабы Лизы братья Доронины отыскали могилы родителей, поправили их, вырубили молодую поросль, навели вокруг порядок.
Затем братья решили проделать путь, которым ходили в соседний поселок Сосновский в среднюю школу после окончания начальной школы в Любовке. По едва заметной стежке у железной дороги они отправились в пятикилометровый путь.
Вместо старого одноэтажного деревянного здания, в котором размещалась когда-то средняя школа, в центре поселка красовалось новое двухэтажное каменное здание.
В учительской оказалась учительница географии Мария Матвеевна Муравьева. Сухонькая седая женщина в очках на шнурке сразу же вспомнила любознательных братьев из Любовки, которых она учила на протяжении трех лет и которые затем неожиданно куда-то пропали.
– Поговаривали, что вас отправили в детский дом. А я всё не верила – как же так, при живых-то родителях? В войну и то каждый спасал своих детей, отдавая им последний кусок. Конечно, в перестройку тоже было нелегко, трудно было с работой, месяцами не выдавали зарплату, но люди искали выход...
Посмотреть на десантника, живого героя Чеченской войны, сбежались все ученики школы.
Много вопросов было к Николаю, и он честно отвечал ребятам.
...Свой отпуск Николай провел дома, в родных Луховицах.
Александр поднялся еще выше по служебной лестнице – возглавил городскую юридическую консультацию.
Спустя месяц Николай уехал к месту службы – в воин-
скую часть, дислоцирующуюся вблизи Подмосковья.
Перед отъездом братья договорились, что осенью, когда встретятся вновь, нанесут визит Ирине Сергеевне Тихомировой, чтобы просить благословения на брак с ее дочерьми.
Полгода промчались быстро.
После визита к Тихомировым началась подготовка к свадьбам.
В воскресенье, чудным осенним днем, к дому Тихомировых подкатили легковые машины, украшенные цветами, цветными лентами и золотыми кольцами. Кавалеры вышли из машин и направились в дом. Оттуда на руках вынесли двух белокурых красавиц в шикарных белоснежных платьях. Следом вышла Ирина Сергеевна со слезами счастья на глазах. Машины, громко сигналя, направились в сторону городского загса.
Через некоторое время Александр и Лена справили новоселье. Однокомнатная квартира в центре города с видом на красивый сосновый парк была удобна во всех отношениях – и место работы обоих рядом, и до родителей рукой подать.
В короткий срок Александр и Лена сделали ремонт, приобрели кое-что из мебели и в первый же выходной пригласили родственников на новоселье.
А через полгода справили новоселье Николай с Любой. Их маленькая, но уютная квартира тоже оказалась по соседству. И теперь они могли видеться ежедневно. Помогать друг другу советом и делом, ходить друг к другу в гости, оказывать внимание родителям, посещать могилу Виталия... Словом, жить, как живет большинство обычных людей – в заботах и хлопотах. А что еще нужно для простого человеческого счастья?!
Послесловие
О судьбе братьев Дорониных я узнал случайно. Однажды, в канун Нового года, в школу-интернат, где я работаю учителем, заглянул добрый волшебник. Он представился Александром Ивановичем Дорониным и сказал, что привез детям-сиротам новогодние подарки.
Узнав об этом, к машине сбежались воспитанники школы-интерната и принялись помогать Доронину разгружать большие коробки с мандаринами и апельсинами.
Александр Иванович уже готовился к отъезду, когда директор школы-интерната пригласил его к себе в кабинет и стал благодарить от имени детей за щедрый новогодний подарок. А потом поинтересовался:
– Что побудило вас оказать внимание детям-сиротам?
– Дело в том, что я в прошлом сам воспитанник детского дома. И я хорошо помню, как мы мечтали, чтобы у нас на новогоднем столе были мандарины и апельсины. Сегодня я кое-чего достиг, и вместе с братом Николаем Ивановичем, тоже воспитанником сиротского учреждения, мы создали благотворительный фонд для детей-сирот.
В очередной приезд Александра Ивановича Доронина в школу-интернат мне удалось встретиться с ним, поговорить, а в дальнейшем и подружиться.
Из его рассказов и родилась эта повесть.
