Анна и Константин СМОРОДИНЫ

В дверь позвонили.

– Сами мы не местные. Погорельцы-переселенцы. Подайте что можете.

Две женщины и мальчишка с ними. Как раз одежду кое-какую откладывали – джинсы, куртку детскую, ещё приличную вполне.

Отдаём – принимают. В тот же день куртка обнаружилась брошенной у мусоропровода. Такой смущающий эпизод…

И ещё один. По соседству с нами в деревне живёт спивающийся местный житель. Но – в отличие от многих и многих – незлобивый, спокойный какой-то, тихий. Потому народ дачный его охотно подкармливает: остаются продукты, хлеб, крупы – всё ему несут и его кошкам, которых несколько. Милосердие оказывают. Стоит оно недорого, а в ответ – благодарность скромная, так что даже полезность своих действий ощущаешь. Прошлой зимой увезли пьяницу к себе сердобольные родственники. Некому стало отдать половинку хлебной краюхи. Никому не нужна открытая пачка масла, початый пакетик майонеза… Некому стало в этом деревенском уголке оказать малую милость. Закрылась возможность. Просто как оконце – захлопнулась. И ещё штрих. Сосед, взявшийся кормить кошек, кормит их обильно и удивляется: не съедают!..
То ли привычны кошки охотиться и мышами сыты, то ли некачественными продуктами, которые у нас всех вместо нормальной еды, наелись.

Словом, и тут она – лишняя жертва. Которую уже и принять некому, и не нужна, и ни к чему. А тут и ещё примеры подобрались.

Вслед за страшными пожарами прошлого года и всеобщим сбором средств прошла по телевиденью серия репортажей о скопившейся на складах и невостребованной одежде и обуви. Неновое, ношеное, пусть и приличное, не требуется. Люди не хотят. Во всяком случае, не в тех масштабах понадобилось, в каких собрали. Может, и распорядиться не сумели те, кто занимался распределением. Легкомысленно отнеслись к чужому порыву душевному, сами душой и совестью не откликнулись. Кстати, дорогие магазины пожертвовали – так и хочется сказать: скинули неликвид – ремни с вычурными пряжками, сапоги на каблуках и прочую экзотическую продукцию, по сути, не нужную большинству людей.

Есть замечательная традиция: к Рождеству дарить подарки. Подарки эти напоминают о тех дарах, которые принесли Младенцу Христу волхвы. К праздникам устраиваются распродажи. Раньше мы только слышали, что так – на Западе, а теперь и у нас в витринах то и дело выставлены гигантские буквы: «РАСПРОДАЖА». В одном из телерепортажей показывали немцев, ломящихся в магазины, дабы что-то купить подешевле. Прямо скажем: люди живут довольно обеспеченно. А на подарках стремятся сэкономить. В праздничный день одаривают друг друга никому не нужной ерундой, бессмысленными вещами, в которые не вложено ни капли человеческого тепла. Назавтра те, кого одарили, относят подарки в магазин и требуют, чтоб их приняли обратно, скандалят и возмущаются. Вот такая праздничная профанация. Традиция сохраняется, а суть испарилась. Многие по этому случаю вспомнят добрую пословицу: дорог не подарок, дорого внимание. Где это «дорогое» внимание? Теперь и у нас – распродажи и магазины подарков, торгующих вещами, бессмысленными и обременительными в наших тесных жилищах: вазами, лампами, свечами и пр.

Знакомая матушка сказала: «Отдавать надо лучшее!» Но даже в церковь частенько стараются спихнуть залежалое, несвежее: батон с плесенью, червивые пряники, засохшие конфеты. По другой пословице: на тебе, Боже, что мне не гоже. Но это – не «жертва», та же самая обманка-профанация. И она никому не нужна.

Но, может быть, это конкретно в нашей жизни так сужаются возможности милости и вовсе это не примета времени? И всё же общий вывод напрашивается: надо замечать возможности сделать что-то, иначе они улетучиваются почти мгновенно.

Собственно говоря, остро востребованными остаются две вещи: деньги и сострадание. Но ими обладают чаще всего разные социальные категории, и сойтись им вместе трудно.

Один святой говорил: оказывать милосердие следует стремительно. Только подумал, решил – и делай сразу, иначе отойдёт, покроется суетой-шелухой, не сделаешь. Превратишься в мечтателя о всяких благих делах, а самих дел-то и нет.

Сегодня Церковь сориентирована на социальное служение. Много оказывается помощи больным детям и старикам. Конечно, тем, кто погружён в благотворительную деятельность, изнутри видны её проблемы и необходимость этой деятельности. Наверное, нет у них ощущения «лишней» жертвы. Зато снаружи хорошо заметно следующее: мгновенное афиширование на сайтах и в СМИ этого служения. Иной раз что-то и преувеличивается. Да, общество должно знать о благотворительном служении, вдруг кто-то заразится добрым примером и сам станет волонтёром-помощником. А кто-то у себя в епархии захочет заняться тем, чем занимаются другие, – тут и опыт, и взаимообмен. Но, повторяя строку Симонова: «И всё же, всё же, всё же…» Одно из главных качеств доброты, милосердия, сострадания – сокровенность. Тайно твори добро!.. За что ж иначе Господь воздаст?.. Но мы живём во времена тотального пиара, мы его заложники, его дети. Видимость, а не сущность становится главным. Вроде есть видимость – есть бытиё. Если о событии не сообщили СМИ – его не было. Это циничное утверждение рождено нашим временем, когда кажущееся принимается за действительное.

Ушло из быта долгое, многократное использование вещей. Зашитого, ненового – не надо. Одна наша знакомая, выросшая в бедной крестьянской семье, мечтала иметь комод с бельём, это казалось ей знаком сказочной роскоши, и накопила за жизнь несколько шкафов. Сама она умерла рано, а вещи потеряли цену, детям они казались устаревшими, не «в струе». Так и выходит, что сами прочность и добротность обесценились.

«Две лепты», скромное пожертвование евангельской вдовы, сегодня дать некому. Нет и людей, способных понять ценность этих «двух лепт». А они были, такие люди! Архимандрит Тихон (Шевкунов) рассказывает в своих записках о казначее Псково-Печерского монастыря, отце Нафанаиле, в заплечном мешке которого на равных могли лежать сухари, принесённые какой-то бабкой, и миллион рублей от богатея-бизнесмена. Для самого казначея и то, и другое имело великую ценность как поданное в монастырь Богом. Такого святого понимания уже почти совсем нет в нашей жизни, а вот пренебрежительное, высоко-
мерное отношение к скромной людской жертве встречается – увы! – часто.

Вот, например, просят оказать помощь матушке-вдове – детям на «приличное образование». Это словцо «приличное» режет душу. У некоторых это в Лондоне. А обычная школа, где наши дети учатся, – это «приличное» образование или как? Как определить эту тонкую грань, проходящую через совесть?..

Меняется жизнь, меняются реалии. Многое должно быть осмыслено и понято в новых
условиях. Одно остаётся неизменным: жертва – это всегда отдача себя. А сколько «себя» отдать – это уж человек решает сам. Доступной для всех остаётся жертва в семье, без которой немыслимы тесные отношения с самыми близкими людьми. «Приближаясь, люди колют друг друга своими иголками», – говорила героиня известного фильма. Обламывать свои иголки – разве ж это не труд?.. И труд, и жертва, которая никогда не может стать лишней.