Наталья ЗАМУЛКО

ФРАНЦУЗСКИЙ ШАРМ И СЛАВЯНСКАЯ ДУША

Когда говорят у нас о красоте французских женщин, то часто ошибаются. Первые, кто оспорит подобное, сами французские мужчины. От себя могу добавить, да, их женщины не красавицы, но обладают огромным шармом. Физически маленькие, большеголовые, черноволосые и черноглазые, с тонкими ножками газелей и узкими мальчишескими бедрами. Исключения бывают в сторону породы, если есть скрещивание. А по большому счету, французская нация уже старая и вырождающаяся, на 90 % имеющая одну группу крови. Исследователи генетики сразу поймут, что я хочу сказать. Но тема моего письма немного другая.

Шарм француженок заключается в умении одеться, подобрать бижу, освободиться от комплексов. И главное – улыбаться. Всегда и везде. Притом, что эти «крошечки-хаврошечки», как я их называю про себя, еще и мужественны. Потому что с женскими правами во Франции большая напряженка. Мои соотечественницы славянки, сражаясь с буднями, просто забыли, что мы самая эмансипированная часть общества. И наши законы, по части защиты наших прав, обогнали, как ни странно, европейские. Только Дания может похвалиться 47 % женщин в парламенте. А во Франции женщину допустили к избирательным урнам в 1948 году. Здесь никого не удивляет, что зарплата женщины всегда ниже зарплаты мужчины. И женщин с высшим образованием небольшое число, как и мужчин, впрочем. Дорого. В декретном отпуске женщина два месяца до рождения ребенка и два после. Далее нужно возвращаться на работу, место никто держать не будет. Француженки не кормят детей грудью. На помощь пришла индустрия, высвободила их время, сохранила грудь, но и отобрала одновременно неуловимое единение и тепло между ребенком и матерью. После войны наши матери тоже были в таких коротких декретных отпусках. Нужно было отстраивать страну, а мужчины не все вернулись с фронта.

А если углубиться во французский брак, входя в который ты должен выбрать один контракт из девяти, обязательно более выгодный в будущем. Ибо не зная тонкостей, можешь себе подписать приговор на всю жизнь. Об этом как раз и не знают наши женщины, далекие от рационализма. Здесь женщина в браке приобретает мигом этикетку, как стул с ценой, типа «мадам и месье Поль Дюпон».

 Для меня, уже к 30 годам своим успевшей дома сделать хорошую карьеру, привыкшей ставить подписи на деловых бумагах, это было странным. Я просто, мягко скажем, припирала к стене своего французского супруга четким вопросом: «Куда делось мое имя в браке?» Тут уместно привести пример с моей свекровью. Она была из богатого рода. В браке принесла мужу хорошее приданое. И тут началась вторая мировая война. Муж ее ушел на фронт, и она осталась с пятью мальчишками на руках. История, до этого момента, похожа на жизнь всех наших женщин в тот тяжелый период. Но муж моей свекрови «забыл» дать разрешение на управление счетом своей жене. И она чуть не умерла с голоду с детьми, спасли ее бижу виконтессы, которые она отдала за бесценок, чтобы накормить детей.

Мне, уже в другое историческое время, пришлось бороться и за имя свое на бумагах, и за счет в банке, что крайне удивило всю французскую родню. Я не привыкла ждать, когда на меня снизойдет благодать от супруга.

Я начала это письмо с суждения об эфемерной красоте француженок. У каждой нации есть свои красивые женщины. Но такого их большого количества, как у славян, вы нигде не встретите. Высокие, светлоликие, светлоглазые, они давно притягивали внимание европейских мужчин. Иметь жену «русскую» здесь экзотика, козырь. Мужчина в Европе, еще большая жертва цивилизации, чем у нас. Женщина очень быстро отвязала себя от кухни и ушла в общество. Для нее теперь главное – экономическая независимость. Со своим биологическим календарем она научилась справляться автоматически.

Все мужчины мира видят один и тот же сон. Встретить женщину, продолжение образа своей матери, которая бы всецело принадлежала ему и служила с радостью и жертвенностью. И тут наступает дефицит. Таких женщин в цивилизованном мире почти нет.

Благодаря более свободному теперь передвижению в пространстве, западный будущий муж начинает охоту на славянскую жену. Самовлюбленность и плохое знание истории – неважные поводыри для французских мужчин. Они думают, что славянка, из-за своей якобы бедности, все еще там, на кухне. Ожидает возлюбленного возле окошечка, сидит над детской кроваткой и, согнувшись, вяжет носки. Существует ложное мнение, что нас легко осчастливить. Здешние мужчины даже не догадываются, что наши женщины знают русскую, французскую, американскую литературу. Что они разбираются в марках хороших духов, умеют красиво одеваться при скромном бюджете. Видели и слушали в лучших театрах страны всемирно известные оперы. Научились делать из ничего хороший стол, заняты на производстве. И при этом успевают верить в Чудо, Бога, Космос, знают ключевые философские доктрины и… ждут Принца. Все это называется Духовностью и я не первая тут, задающая вопрос, как же все-таки соединить нашу духовность с их рационализмом?

Французские мужчины, на сегодняшний день таскающие на себе вериги былого величия в прошлом колониальной Франции, уравнивают нашу духовность с простотой и наивностью. Порой нам свойственна такая детская черта. Но в силу природных условий мы как нация гораздо позже пришли в этот мир. В IX веке князь Владимир только начал нас учить осенять себя крестным знаменем. Тогда как Европа четко продвигалась к инквизиции, колонизации, накапливала ярость для религиозных войн, возводилась и рушилась Римская империя. А мы только в конце XIX века освободились от крепостного права.

И все же латинянина несет на северо-восток, как заморенную лошадь. Он интуитивно ищет спасения в более примитивном, на его взгляд, мире. Там, где есть душа, добро, милосердие и где еще не все истоптано. Ведь они, все наши мужчины мира, созданные Всевышним, слабы и несовершенны от природы.

Мои дороги здесь скрестились с медиком-ученым, который занимается вопросом адаптации мужчины и женщины в Космосе. Мы говорили о Байконуре, Звездном, космической программе «Мир». Он часто ездит в Россию. И французы уже приготовили женщину-космонавта в ближайшую программу 1996 и 1997 годов. Почему именно женщину? Оттого, что японцы уже давным-давно открыли и поняли: приготовление женщины в Космос стоит дешевле. Она более совершенна от природы.

Врач, с которым я вела беседу, был очень удивлен, что я оперирую космическими терминами, знаю о существовании программы «Мир» и о городах, работающих на Космос. Для меня это ясно как божий день, что подобное знают все наши люди на Родине. Бедны, но эрудированы. То, чего нам не хватало, вычитывали в книгах, заменяли материальное духовным. Мне пришлось встретить тут одну 40-летнюю француженку, которая не знает, кто такой Жюль Верн. Французы очень мало читают. И если читают, то только то, что относится к профессии. С общей эрудицией очень туго. Дефицит перекрывается возможностью путешествовать. Но на бреющем чужую страну и культуру не узнаешь. Очень часто я слышала, как вернувшемуся из путешествия французу задавали вопрос: «А что вы там ели?» Первый раз я застыла от удивления. Как не спросить о Мадриде, музее Прадо, Андалузии? Потом привыкла. То, что француз не видел, он не может представить, даже опираясь на впечатления другого. Если мало начитан, воображение не служит тебе. Самое простое, это представить вкусовые качества еды, это идет на уровне рефлексов по Павлову. Славянин может представить многое. Помню мое первое свидание с Парижем. Еще в юности прочитав «Праздник, который всегда с тобой» Эрнеста Хемингуэя, мне было легко ориентироваться на знаменитом Монмартре. Поднимаясь вверх к церкви Сакре Керр, я знала, что на площади возле увижу множество художников, которые в считанные минуты могут нарисовать твой портрет. Я уже не говорю о таком памятнике культуры, как Нотр Дам, который находится на берегу Сены возле Латинского квартала. Это уже благодаря книгам Виктора Гюго. Уверена, что многие люди у нас способны на такое узнавание мест благодаря знакомству с классической французской литературой.

Дефект воображения, работы души накладывают отпечаток и на сферу чувств французов. Интернациональный брак – это уже не редкость. Вечный вопрос, как скрестить два менталитета, две культуры, два разных взгляда на один предмет. Порой, а может даже в 90% из ста, это невозможно. Как невозможно поженить цемент с железной батареей. Рано или поздно куски будут отваливаться. И тут даже всесильная любовь пасует перед реалиями.

Чувства и деньги в Европе давно разграничены. И французские мужчины по-другому смотрят на семью. То есть в реальности любви нет в нашем понятии ответственности за жену, ребенка, судьбу и жизнь их. Есть чувства по Фрейду – физиология. Если это уходит – рушится все. Француженку общество мужчин давно уже превратило в предмет для вожделения. Целая индустрия работает на это. И она взяла эту наживку, как слепая рыба, истязав себя диетами, одеваясь с элементом секса, борясь за вид 18-летней даже под свои 50. Наша француженка с шармом бегает в обществе, как по минному полю, чтобы не попасть в западню брака, где ты превращаешься в дополнение к мебели. Или сожительства, где нет никакой ответственности друг перед другом. Живет она в основном одна, изредка в состоянии влюбленности, переходящей в недлительный роман. Меньше верит в принца, больше в материальную независимость.

Достаточно сравнить языковое определение слова «любить» у славян и латинян. Для нас любить – значит жалеть. Для них любить – это желать. Поменяны местами две буквы, и налицо два разных подхода к вопросу.

«Сделай мне любовь»,– говорит много раз в день француженка из фильма по телевидению, включая и американское производство. Славянину это странно слышать, так как он знает с детства, что любовь сделать нельзя. Она есть в душе или нет. Так что еще большой вопрос, кто из нас ближе к природе. Славянка, которая любит душой, или латинянка, желая телом.

Европейский мужчина в полном нокауте. Последний раз мы его видели на наших славянских просторах в поисках жены миленькой, но без запросов. На двух фронтах, где он пытается воевать, – поражения.

 Славянский номер не проходит очень часто. Наша эмансипированная женщина рано или поздно скидывает узы, не дающие вольно дышать, теперь уже на скифских просторах.

Чтобы уравновесить дисбаланс, мужчина тоже выбирает одиночество. Так, по крайней мере, точно знаешь, что опасность может войти только через реальную дверь. Слушателя или собеседника можно найти в любом кафе. А в случае биологического зова, накатывающего все реже и реже (нет объекта для раздражения), есть выход – покупная любовь.

Так заходит солнце надежды интернациональных браков везде. Чем богаче общество, тем слабее институт семьи. Ценности из духовных переходят в область материальную.

Я пишу эти строки не для того, чтобы высказать «фе» Франции, которая меня обогрела. Эту страну я люблю и уважаю за ее планку Вольтера, то есть демократии. Я плачу над менталитетом современного француза, закрывшегося в своем коконе, мало информированного, пренебрегающего ценностями других культур и народов, проходящего мимо нищего в метро. Пользующегося демократией так органично, забывая, что за нее заплачено дорогую цену и что она для всех.

О себе я могу сказать, что мне повезло здесь на верных друзей. И я уже в том возрасте опытного наездника, когда не так легко выбить из седла. У каждой нации есть свои личности, есть они и у французов. Долг же писателя заключается в том, чтобы не присасываться к единичным случаям, а уметь дать общую картину, срез общества. Чтобы светлее был путь для тех, кто его начинает.

А вам я желаю любви под своим небом. На земле, где могилы предков, где мать поет колыбельную на языке своего рода. Где поются свадебные песни, где шумит поле своим колосом, и каждая травинка говорит о нашей тяжелой истории и судьбе.