Валерий Юрченков
ТЫСЯЧА МЕЛОЧЕЙ[1]
43
Эмалевый крестик в петлице
И серой тужурки сукно...
Какие печальные лица,
И как это было давно.
Какие печальные лица,
И как безнадежно бледны –
Наследник, императрица,
Четыре великих княжны...
Георгий Иванов прав. Именно так все и было. Только тогда, в июле 1903 года, наследника еще не было, императорская чета только мечтала о нем. По тогдашней традиции Николай II и его супруга обратились к своему святому покровителю – Серафиму Саровскому, поехали на богомолье в Саров, на поклон к мощам. Свои впечатления от поездки император записывал в дневник. Вот одна из записей:
«17 июля — четверг.
В 11 часов приехали в Арзамас. В шатре у платформы были встречены дворянством, земством, городами и крестьянами Нижегородской губернии. Сели в экипажи и отправились в путь по хорошей и пыльной дороге.
Проезжали через большие села. Крестьяне встречали снаружи, выстроенные вдоль дороги. Пили чай в палатке в 40 верстах от Арзамаса.
На границе Тамбовской губернии опять большая встреча от всех сословий. Очень живописны крестьянки в своих нарядах и мордовки также.
В шесть часов въехали в Саровскую обитель. Ощущалось какое-то особое чувство при входе в Успенский собор и затем в церковь святых Зосимы и Савватия, где мы удостоились приложиться к мощам святого отца Серафима».
Императорское богомолье привлекло паломников со всей России. Один из них, И. П. Ювачев, написал воспоминания, сопоставимые с записями Николая II: «Вдруг народ заволновался: Государь поедет! Государь поедет! В самом деле, на мосту и на той стороне реки заметно движение войск. Казаки еще энергичнее стали отгонять толпу от моста; но зато вся дорога украсилась двумя широкими лентами народа. На ярком солнце красиво выделялись пестрые ситцы крестьянок. Одна группа из десяти-двенадцати человек обращала на себя особенное внимание. Это были девушки Тамбовской губернии. Пестрота их костюма, с преобладанием красных, розовых, малиновых цветов, поразительна. Кроме множества желтых и зеленых ленточек, нашитых на платье и развивающихся с головного убора, они ухитрились и свои кофточки составить из кусков ситца, разных рисунков. Противоположностью им была группа мордовок в белых полотняных рубахах до колен. Головные уборы их тоже отличались. У тамбовских они представляли шишечку, выдающуюся вперед, а у мордовок – в виде высокого подъема над лбом. Но все они были в лаптях. Выделялись костюмами также рязанские женщины...»
44
В 1812 году патриотический подъем охватил буквально всех. В прошении на имя начальника Нижегородского ополчения крестьянин села Никольское М. И. Поляков писал: «Имея силы к поднятию оружия, осмеливаюсь Вашего Сиятельства всепокорнейше просить в составленное ныне под начальством Вашим военное ополчение меня определить». Строчки эти, покрытые архивной пылью, были извлечены на свет историком. А вот страстный призыв Фомы Меликова, прозвучавший на собрании жителей Краснослободска, уже современникам был широко известен. Он говорил: «Граждане, вот француз вошел в нашу Россию, сказывают, где бы он ни шел, везде жгет и грабит, сказывают, что он злодей. Как же нам не ополчиться, как не вооружиться? Целые российские города лежат покрытые пеплом... Вечная память Минину, нельзя не помянуть столь достойного мужа. Граждане! Этот Минин был нижегородский мещанин. Когда поляки пленили Москву, тогда Минин первый открыл любовь свою к Отечеству, первый стал говорить к своим согражданам: братья, Москва пленена, Россия пропадает. Что же мы думаем? Чего ждем? Пойдемте наголову побьем врагов и защитим Отечество, а для содержания войск – вот мое имущество, давайте и вы свое... Докажем, граждане, что мы россы».
45
По принятию монашества Степан Иванович Тихомиров получил имя Симона и был назначен во флот иеромонахом. Позднее Симон стал наместником Александро-Невской лавры, был архимандритом Горецкого Успенского монастыря в Переяславле-Залесском. В 1735 году он принял руководство Саввино-Сторожевским монастырем, а в 1739 году рукоположен в епископы Суздальские и Юрьевские. Владыка Симон был членом Синода Русской Православной церкви с назначением к исправлению текущих дел по канцелярии. Умер владыка Симон 15 декабря 1747 года, а родился в 1683 году в Темниковском уезде.
46
«Вся власть Учредительному собранию!» – один из лозунгов, которым жила Россия в 1917 году. И вот осенью выборы состоялись. В Саранском уезде в них приняло участие 60794 человека. За эсеров голосовало 48663, большевиков и меньшевиков-интернационалистов – 4400, национальный блок (мусульмане и т. д.) – 4014, кадетов – 3100, народных социалистов – 26, меньшевиков и Бунд – 191 человек. Интересные цифры, по крайней мере позволяющие судить о том, какой выбор был сделан.
47
В 1700 году в мордовском крае объявился человек «от раскольников из-за Волги» по имени Иоанн Корелин. Он «хождаше по низовым градом и по селам прося милостыни». В конце концов он обосновался в Темниковском уезде неподалеку от кельи иеромонаха Исаакия, в схиме Иоанна – основателя Саровского монастыря. Между ними начались прения о вере, завершившиеся принятием И. Корелиным монашества под именем Иринея. Сам Исаакий по этому поводу писал: «И от того часа новообращшийся монах Ириней всегад у меня бысть в послушании велице: ничтоже бо о себе творяше, но вся со благословением делаше, и к Богу часто припадая моляшеся со слезами и о прежде бывшем своем согрешении зело каяшеся и скорбяше, яко толико время неведения ради в такой прелести и в злобе диавольской пребывал бяше».
48
В 1787 году в Саранск приехал уроженец города Страсбурга Филипп Пфелер. Он был определен сюда на службу врачом, после того как сдал экзамен в Медицинской коллегии и получил право практики. Саранских жителей Ф. Пфелер лечил недолго, вскоре он перебрался в Москву и стал работать младшим доктором Московского госпиталя. В 1836 году за службу новому Отечеству Ф. Пфелер получил чин действительного статского советника. К этому времени он был уже широко известен и в научных кругах как автор ряда медицинских работ: «Описание желчного камня чрезвычайной величины», «О самопроизвольном разорвании покрова лица», «Случай воспаления локтевого сустава». И столь блистательная карьера начиналась в нашей провинции.
49
В Крымскую войну в мордовском крае, как и в былые времена, формировались ополченские дружины. Части, набранные в западных районах, вошли в состав Тамбовского ополчения, которое выступило на фронт в 1855 году. Перед ним была поставлена задача обороны Приазовья от возможных нападений неприятеля. Перед отправкой ополчения выступил губернатор К. К. Данзас: «Дружины тамбовского ополчения! В эти трудные, но славные минуты, когда верные сыны России как милости и с нетерпением ждут своей очереди подвергнуть достояние и жизнь к стопам возлюбленного государя своего, настал и ваш желанный час и вы, сопровождаемые жаркими молитвами целого края, станете грудью за веру и царя, за Отечество и семейства ваши, за все, одним словом, что так бесценно дорого всякому русскому сердцу. С пламенными мольбами ко Всевышнему, но без тревог и опасений, напутствуем мы вас, избранные достойные сыны Отечества, и да осенят вас среди нечестивых полчищ вражеских священные слова вашего знамени и крест, который, как богоявленное видение благочестивого Константина, прорицаем вам успех и славу: сим победиши. Друзья! Славные имена, славные примеры живы в душе каждого русского! Покажите же и вы себя достойными ваших предков и новой бессмертной славой украсьте имя русского. Этого ожидает от вас царь и вся Россия».
Тамбовское ополчение выступило из губернского города тремя колоннами на Ростов, Таганрог и Мариуполь. В тактическом отношении оно оказалось в подчинении атамана Войска Донского, который 30 апреля 1855 года издал приказ-обращение к ополченцам: «По высочайшей воле я удостоился начальствовать над вами, Тамбовские дружины! Каждому радостно было видеть, как усердно спешили вы на зов Отечества, а я, встречая вас, восхищался молодецкими ратниками и готовностью каждого из вас выполнить геройски долг верноподданных. Я не ошибся! Вы единодушно принялись за службу царскую, и в течение нескольких месяцев дружины были уже в состоянии состязаться с опытными войсками. Я твердо был убежден, что при первой встрече с неприятелем грудь мирного тамбовского жителя доказала бы Отечеству, как она тверда и как бьется в ней сердце русское за святую родину! Готовясь с вами разделить боевую жизнь, я много ждал от вашей доблести, но мир, дарованный Богом и царем, драгоценнее всех военных подвигов. Мир возвращает вас в недра семейств ваших!»
50
3-й батальон 24-го Симбирского пехотного полка, службу в котором проходили и уроженцы восточных районов мордовского края, был награжден Георгиевским знаменем с надписью «За отличие при Кулевче 30-го мая 1829 года».
51
Бывали случаи, когда от службы в армии пытались отлынить. И это в общем-то понятно. Армейская лямка надолго, если не на всю жизнь, отрывала крестьянина от земли, от хозяйства. И потому нередко было и такое. Староста села Хлыстовка Петр Кирилов, «рядовой из мордвы новокрещен Федор Трофимов с товарищами» доложили в Шацкую провинциальную канцелярию о том, что «ходили они в дом новокрещена Василия Яковлева для поимки в рекруты их села новокрещена Ивана Карпова, который у него Яковлева имели в работе, и онной де Карпов, уведав про ту поимку, заперся в анбар, и в том анбаре топором отрубил у правой руки два пальца». Иван Карпов был выслан в Шацк, где решили, что он «в службы быть годен».
52
В 1802 году темниковский помещик Никифоров поссорился с одной из своих соседок, напал на нее «со многолюдством и нарядным делом и, учиня великий шум, уграживал всех побить до смерти».
53
«К нам едет ревизор!» – слова эти Николай Васильевич Гоголь взял из повседневности XIX столетия. В условиях роста бюрократического аппарата ревизия выступала практически как единственное средство удержать чиновников от казнокрадства и хоть как-то наладить дела. Но вот возникает вопрос: а кто они – ревизоры? Что ж, вглядимся в их лица.
В 1799 году Нижегородскую губернию ревизовал тайный советник, сенатор Алексей Богданович Челищев. Было ему в это время 55 лет, и имел он за плечами опыт и военной, и гражданской службы. Его карьера начиналась при дворе, он был пажом. Позднее был переведен в армию, в 1762 году получил чин поручика и направлен в Померанию, затем состоял штабс-капитаном при П. А. Румянцеве, служил в конной гвардии. В 1779 году А. Б. Челищев был произведен в бригадиры для определения к статским делам, в 1785 году стал действительным статским советником, в 1798 году произведен в тайные советники, назначен сенатором. Так что ревизия Нижегородской губернии была первым серьезным делом новоиспеченного члена Сената.
Если ревизия А. Б. Челищева была, как ныне говорят, комплексная, то профессор Каспар-Фридрих Реннер в 1815 году проверял только училища Пензенской и Тамбовской губерний. Знаний для этого дела ему было не занимать. Ведь К.-Ф. Реннер обучался в крупнейшем европейском университете в Геттингене, а позднее работал в нем. В 1808 году после присуждения степени доктора философии он принял приглашение попечителя Казанского учебного округа и начал преподавать математику в Казанском университете.
Судьба следующего ревизора, пожалуй, более интересна. В 1826 году Пензенскую и Симбирскую губернии проверял князь Алексей Алексеевич Долгоруков. Происходил он из знатнейшего рода и по тогдашней традиции еще в детстве был записан в армию. А далее началась достаточно типичная карьера: 1791 год – прапорщик, 1795 год – премьер-майор, 1798 год – подполковник и орден св. Анны 3-й степени, 1799 год – полковник. Перелом в судьбе князя произошел в 1808 году, когда он получил назначение на пост симбирского граждаского губернатора. И вот тут А. А. Долгоруков проявил незаурядные организаторские способности. Он оказал существенное содействие строительству в губернии суконных фабрик и таким образом наладил поставку солдатского сукна военному ведомству в большом количестве. В условиях войны в Финляндии он организовал закупку и доставку в столицу большой партии хлеба. В суровую годину войны 1812-1814 годов князь А. А. Долгоруков сформировал Симбирское ополчение и командовал им до выступления в поход. Позднее организовал закупку лошадей для кавалерии и артиллерии по умеренным ценам. В 1815 году А. А. Долгоруков был переведен в Москву, в 1816 году пожалован чином тайного советника, в 1817 году назначен сенатором. Спустя десять лет князь стал министром юстиции России.
Ревизия Пензенской и Симбирской губерний проводилась А. А. Долгоруковым на предмет «изыскания причин побегов помещичьих крестьян» и была осуществлена с блеском. Не случайно он был пожалован алмазными знаками ордена св. Анны 1-й степени.
Три разных человека, три разные судьбы. Общее одно – служение в меру своих сил и способностей России.
Сын пензенского губернатора Филипп Филиппович Вигель написал «Записки», в которых блестяще представил не только столичное, но и провинциальное общество. Причем последнее было показано не в лучшем свете. Поэтому в 50-е годы XIX века один из московских литераторов, отмечая желчность автора «Записок», писал:
Ты, с виду кающийся мытник,
России самозванный сын,
Ее непрошенный защитник,
На все озлобленный мордвин!
55
Имена провинциальных политиков конца XIX – начала XX века, наверное, известны лишь специалистам. Между тем, были в среде их личности интереснейшие. К примеру, Николай Федорович Езерский – депутат I Государственной думы от Пензенской губернии. Родился он в декабре 1870 года в семье потомственного дворянина в Дрездене. В 1894 году окончил юридический факультет Московского университета и начал службу в ведомстве Министерства народного просвещения. В мае 1898 года Н. Ф. Езерский был произведен в титулярные советники. С февраля 1902 года работал инспектором Дирекции народных училищ по Мокшанскому и Городищенскому уездам.
Н. Ф. Езерский был очень активным земским деятелем. Определяя свою жизненную цель, он писал: «Чтобы быть хорошим земским деятелем, надо прежде всего помнить свой долг перед народом, служить своему краю и своему Отечеству ревностно и честно и забыть старую скверную поговорку «моя хата с краю, ничего не знаю»: кто в чужой хате дал разгореться огню или заразе; тот и сам от них пострадает». С момента образования кадетской партии Н. Ф. Езерский входит в ее состав, начинает издавать в Пензе газету «Перестрой». На ее страницах увидели свет материалы о революционных выступлениях в мордовском крае, выборах в Государственную думу и т. п.
Н. Ф. Езерский был достаточно хорошо известен в губернии и, наверное, поэтому легко прошел в депутаты I Государственной думы. В ней он выступал с либеральных позиций. Например, во время прений по докладу аграрной комиссии он заявил: «Мы должны говорить народу: подождите еще немного, мы боремся за вас, верьте нам, держитесь мирно и спокойно».
В 1917 году Н. Ф. Езерский баллотировался в депутаты Учредительного собрания. После революции он эмигрировал. Дальнейшая судьба неизвестна.
56
Петру I армия досталась в плачевном состоянии, она не отвечала требованиям времени, была громоздкой. Желание участвовать в военных действиях испытывали немногие, и бегство было распространенным явлением. Естественно, государство стремилось его пресечь, рассылая своих представителей «сыскивать», «выбирать», «высылать». В 1683 году в Темникове, Нижнем и Верхнем Ломове, Керенске этим занимался стольник Михаил Иванович Еропкин. «А на Москве те рейтары отсыланы в Рейтарский приказ, а солдаты в подмосковные села и Коширу для пашенной работы, а иные в Стрелецкий приказ в стрельцы».
57
Г. Р. Державин, будучи тамбовским губернатором, в 1786 г. составил записку «Мнение о судоходстве Тамбовской губернии», в которой рекомендовал правительству: «Не угодно ли будет на Тамбовскую губернию распространить учреждение, изображенное в указе 1781 года ноября 26-го дня в 14 и 15 пунктах, относительно определения над строением судов смотрителей и плотников; а равномерно и послать из адмиралтейской коллегии офицера и ластоваго мастера для осмотра рек Мокши, Цны, Вада и Выши, каковой конструкции и в какое время удобнее по них суда плавание иметь могут, и наблюсть обстоятельства, изображенные в уставе о водоходстве в 4 статье: какой пропорции выгоднее для сего плавания суда иметь можно...»
Великий поэт попытался учесть все выгоды осуществления его предложений. По его мнению, это позволило бы учредить почтовую контору и упорядочить сообщение, сняло бы затруднения при обмене медной монеты, побудило бы крестьян «делать для удобнейшей молотьбы хлеба крытые овины». Центром судоходства на Мокше, как представлял Г. Р. Державин, стал бы Темников, где можно было построить судоверфь «потому, что лес в оном находится близь Мокши в изобилии».
Однако не только положительные стороны были учтены тамбовским губернатором. Он писал и о препятствиях: «Кроме сего находятся по Цне и по Мокше такие кривые луки или кулиги, что стремление встречных или побочных вод стержню противоборствует, отчего бывает, что по неизвестности прямого хода бьются суда неделю и более на таком расстоянии, которое бы в несколько часов пройти можно было. В отвращении которого неудобства и в споспешествование скорейшаго судов плавания нужно знающим лоцманам установить единожды известный и прямой ход, означа его по обеим сторонам по примеру сухопутных дорог, вместо насаженных деревьев, пловучими на веревках бочками, привязав оныя к каменьям, или для дешевизны камышевыми наплавами, связав оныя в пучки величины потребной. Можно также изредка вместо верст поставить на высоких местах столбы, которые бы гораздо над горизонтом возвышались и были издалече усматриваемы судоходцами».
Как видно, Г. Р. Державин обладал не только поэтическим даром.
58
В 1809 году инсарские рабочие произвели «великий бунт», поводом к которому было предписание Пензенской казенной палаты «взять из мастеровых рекрутов» за неуплату заводовладельцем подушных. Рабочие оставили свои места и собрались у конторы. Они жаловались на недостаточную плату, неполучение провианта, нежелание владельца в связи с остановкой завода отпускать их в «партикулярные» работы, незаконные употребления в господских работах, жестокие побои. «Буйно крича», мастеровые ушли с завода. В мае 1812 года по делу было принято решение – за неповиновение владельцу и бунт против земского суда шесть человек были приговорены к высылке на поселение с зачетом в рекруты, менее виновные наказаны плетьми по 50–75 ударов.
59
В 1733 году в Саровской пустыни обитало 36 монахов. Сохранился документ, позволяющий установить их национальность. Судя по нему, из мордвы происходило шесть человек – фактически это первые, известные нам, монашествующие. Монах Иуст (в миру Иоанн Коробейников) – в обители с 1708 года, пришел при Иоанне и был им пострижен; в монастыре занимался «рукоделием» – лапти плел и свечи делал. Монах Исая (в миру Илья Плакидин) и монах Антоний (в миру Афанасий Плакидин) приняли постриг в 1731 году; последний стал монастырским звонарем. Из деревни Нороватовой Кадомского уезда был родом монах Никодим (в миру Никифор Чоканка), а из села Воскресенского Арзамасского уезда происходил монах Иларион (в миру Иоанн Плакидин), принятые в обитель в том же 1731 году. Монах Иларион, несмотря на солидный возраст – 74 года, стал находкой для монастыря из-за своего плотницкого таланта.
(Продолжение следует)
