Мила МЕЛЬНИКОВА

Перед отправкой в XX этноэкспедицию «Волга – река мира» организаторы каждого участника настойчиво оповестили: «Не забудьте обязательно взять с собой национальный костюм!» «Забыть-то я не забуду. Только вот где его взять?» – терзал меня вопрос. Спасибо, выручили друзья-артисты, выделившие подходящий по размеру наряд из театрального гардероба.

А на теплоходе выяснилось, что почти у всех членов многочисленной этно-команды из представителей разных ре-
гионов России и ближнего зарубежья, в том числе у мужчин, имелся подлинный или стилизованный мордовский наряд. Не зря остальные пассажиры-туристы норовили между делом сфотографироваться в компании с колоритными мордвами.

Однако в центре всеобщего внимания оказалась Татьяна Швецова. И не только потому, что ее костюм был самым ярким, а его хозяйка – высокая, тоненькая – выделяется модельной статью. Дело в том, что этот эрзянский наряд она создала собственными руками. Полностью от начала и до конца. На всё про всё, говорит Татьяна, ей потребовалось пять лет.

– Сама подбирала нужную ткань, нитки. Конечно, кое-что читала про национальный орнамент и технику его выполнения. Поближе с особенностями эрзянских костюмов меня познакомила коллега, поэтесса Раиса Степановна Кемайкина, которая для себя вышила несколько этнических нарядов, – рассказывает Татьяна.

Крестница «Чилисемы»

Мастерица выросла в эрзянском селе Багана Шенталинского района Самарской области.

– У родителей нас пятеро. Две старшие сестры и брат, и младшие-двоняйшки – я и брат Саша. С детства мы все говорили на родном языке, пели эрзянские песни. Правда, аутентичных этнических нарядов в середине 1980-х уже не сохранилось. Я видела лишь на фото свою бабушку по маминой линии в эрзянском костюме. Хотя знаю, и у бабушки по отцовской линии был национальный костюм. Но еще до моего рождения старшие сестры, пока взрослые не видели, порезали его на игрушки, – вспоминает Татьяна.

– Кода меня спрашивают, почему у меня девичья фамилия Мокшанова, я в шутку отвечаю: «Потому что мой отец Мокшанов». Если серьезно, то у нас полсела Мокшановы. При этом я понятия не имела, что, кроме эрзян, есть еще мордва-мокша и шокша, пока не попала в Саранск.

А в Мордовию ее привела... поэзия. Вроде среди родственников литературного дара ни в ком не обнаруживалось. Предки трудились главным образом на земле. Однако стихи начали возникать в сознании Тани, как только научилась читать. Но сначала она думала, будто их нужно писать обязательно на русском. Потому что к праздникам школьники готовили и выразительно декламировали стихи на русском, на уроках и в учебнике – тоже на русском. Вот и она старательно складывала в рифму русские слова и отправляла по-детски наивные куплеты в районную газету. И бесконечно радовалась, обнаружив их на страницах «Шенталинских вестей».

А потом в школьной библиотеке ей в руки попался журнал «Чилисема», где Таня с удивлением обнаружила стихи на эрзянском. Тоже решила попробовать и поняла, что на родном языке ей гораздо проще «высказать» свои чувства, эмоции. Это думать, анализировать, решать задачи по физике можно и на русском, а душа
поет всё-таки на эрзянском.

На способную школьницу из самарской глубинки обратили внимание в республиканском Союзе писателей Мордовии. Несколько раз приглашали в Саранск на семинары для молодых литераторов.

И окончив школу, Таня Мокшанова уже точно знала, что хочет продолжить учебу на филологическом факультете саранского вуза. Правда, мечтала связать судьбу с журналистикой. Но возглавлявший тогда журнал «Чилисема» Николай Ишуткин и другие опытные наставники посоветовали: «Лучше поступай на национальное отделение. Важно освоить тонкости родного языка. Тогда и журналистикой, если захочешь, сумеешь заниматься».

Деликатно опекавший, неформально, по-отечески заботливо шефствовавший над начинающими талантливыми авторами Николай Ишуткин, по сути, определил и профессиональное будущее Татьяны.

В общем, теперь она нисколько не жалеет, что выбрала национальную филологию. И круг общения, сложившийся в Саранске, неоднократно убедил ее в правильности принятого решения.

Однако судьба – барышня непредсказуемая, и чувства – еще более загадочное и чаще необъяснимое явление. Избранником Татьяны оказался русский парень. С супругом они, разумеется, общаются на русском. А вот их сын и дочка знают оба языка.

– Для меня важно, чтобы мои дети понимали и сохранили язык предков, – признается Татьяна. – Хорошо, что в городских школах Саранска сейчас преподают не только зарубежные, но и национальные языки. Хотя учить их непросто, особенно, если основным коммуникативным инструментом в обыденности детям служит русская речь, и понятийный аппарат формируется на русском. Но мои дочка и сын понимают эрзянскую речь, мы же частенько навещаем моих родных. Сложнее с грамматикой. Но я принципиально не делаю домашние задания за детей. Пусть с ошибками, но выполняют сами. Важны не оценки, а то, насколько они разбираются в тонкостях словообразования и правильности употребления суффиксов, окончаний, сумеют сформулировать свои мысли.

Нарядная мечта

Несколько лет назад Татьяну, теперь уже Швецову, пригласили присоединиться к артисткам самодеятельного эрзянского фольклорно-этнографического ансамбля «Ламзурь».

– Только у всех участниц коллектива были национальные костюмы, а у меня – нет. И для выступлений всякий раз приходилось одалживать эрзянское платье у подруги. Но мне очень уж хотелось иметь собственный концертный наряд. Благо, старшая сестра Люба хорошо шьет. И мы с ней буквально за день сострочили на машинке симпатичный комплект. Правда, получился такой стилизованный вариант, расшитый тесьмой и лентами вместо орнамента. А у меня появилась идея – сделать не стилизованный, а настоящий праздничный этнический наряд «покай», какие носили мои бабушки и прабабушки, – вспоминает историю приобщения к рукоделью Татьяна.

Нашла соответствующую литературу, изучила некоторые труды исследователей о специфике кроя и орнамента национальных костюмов. Пригодились практические уроки Раисы Кемайкиной. Она показала Татьяне технику вышивки «эрзянь тештине» – восьмилучевой звездочки. Только Раиса Степановна, прежде чем приступить к работе, наносила орнамент на ткань графитовым карандашом.

– Но эрзянские мастерицы раньше не пользовались никакими «черновыми» наметками. И у меня узор орнамента рисовался в воображении, – поясняет Татьяна . – Я его сразу «писала» иглой и нитью, без предварительных схем на бумаге и графитовых точек-линий на полотне.

Любопытно, что в старину именно так эрзянские рукодельницы создавали мудреные геометрически письмена, служившие не просто ярким дизайном праздничной женской одежды, но содержавшие важную информацию о хозяйке: из какой она семьи, местности, замужем ли, сколько родила детей и т.д.

Причем изготавливался наряд именно в такой последовательности. Сначала вышивали узор на холсте, размером в две длины платья, затем выкраивали рукава и сшивали боковины. На светлом полотне узор распределялся по подолу, поднимался вверх по центру лицевой стороны, а также по манжетам и вдоль плеча, предплечью, вокруг ворота. Лишь когда орнамент был полностью выполнен, от полотна отрезались излишки ткани по пройме рукава, вырезалась горловина, стачивались боковые швы так, чтобы сохранить геометрическую симметрию орнамента.

Так и Татьяна. Разыскала подходящую ткань двунитку из однородного хлопка, чтобы потом платье «дышало». И взялась за воплощение своей мечты.

Узорчатое письмо в наследство от предков

– По сути, я ведь не знаю многих тонкостей этического искусства, – признается Татьяна. – Видимо, мне помогает генетическая память, которая у нас в крови. Я вышивала по счету нитей. Если вдруг обнаруживала ошибку, распускала стежки и заново вышивала участок, где допустила оплошность. Краски выбрала яркие, линии делала четкие в соответствии с объемной ковровой техникой, – уточняет Татьяна.

Процесс растянулся на несколько лет, поскольку в обыденности у каждой женщины хватает других неотложных дел и обязанностей. И у Тани, кроме основной работы, текущие семейные хлопоты, дети, заботы по дому и тому подобное. Но она старалась найти час-другой и на рукоделье.

– Порой вдохновение накатывало волной, и я не замечала, как засиживалась за пяльцами до пяти утра. Или, если ехала навестить родных в Самарскую область, специально брала билет в «сидячий» вагон, чтобы по дороге вышивать у окна под мерный стук колес.

Некоторые знакомые посмеивались: «Что ты возишься с этим рукодельем, как старая бабушка?»

– Ничего подобного, – парирует в ответ Таня. – Наоборот, шить и вышивать испокон веков девочки учились в раннем детстве. А юной девушке до замужества полагалось собственными руками приготовить себе приданое, в том числе свадебный наряд.

Зато 12-летний сын Михаил и 10-летняя дочка Маргарита с восхищением следили за творческим процессом: как ловкие мамины пальцы колдуют над светлым холстом, как острая иголка с красной нитью ныряет в ткань, оставляя на поверх-
ности ровные стежки, как аккуратные эрзянские звездочки постепенно образуют безупречные узорчатые тропинки на белом полотне.

– Ух, ты! Как здорово! – не уставала повторять Рита, явно порываясь тоже взяться за пяльцы. Правда, пока не отважилась.

– Занимаясь вышивкой, я чувствовала необычайную легкость и умиротворение, – откровенничает Татьяна. – Возникало ощущение, будто я разговариваю со своими предками-женщинами, и они мне подсказывают, что и как правильно делать. Признаюсь, порой просто подмывало желание – поскорее завершить эту работу. Но лишь потому, что у меня появился замысел следующего платья. Я уже знаю, как оно будет выглядеть. И головной убор надо еще доработать. Свой первый эрзянский убор я торопилась завершить к поездке на фестиваль «Шумбрат!» в Ульяновск и просто не успела сделать так, как задумывала...

В своем наряде, расшитом красно-черно-белым орнаментом, Татьяна Швецова невольно привлекает удивленно-восторженные взгляды окружающих. В четко выверенных переплетениях нитей не только этнические, родовые, семейные сведения, в них – тепло души и светлые чувства мастерицы.

Пока продолжалась долгая кропотливая работа, между делом у Татьяны сложились строчки:

Словно летний румяный восход,

Мир украсив собой спозаранку,

По селу величаво идёт

Солнца красного краше эрзянка.

Белоснежного платья простор

Вышит мудростью, верно, народа –

Вызывает искристый восторг

Рукотворное чудо природы.

Ах ты, музыка в сердце, играй!

Пусть расскажут нежнейшие нотки,

Как волнуется пышный пулай

От её бесподобной походки.

Гордо голову держит она,

А в глазах доброта – как награда.

Оттого что достойна сполна,

Мчатся вслед ей влюблённые взгляды.

Так идёт по дороге земной

До конца с молодого начала.

И известно ей только одной,

Что за век ей судьба изваяла.

С присущим ей упорством теперь Татьяна взялась за изготовление нового платья, а еще думает смастерить этнический чепец «панго» или «сороку» и традиционное набедренное украшение «пулай». Она уже запаслась шерстяными нитями для эрзянского пояса, даже медные монетки и ракушки, необходимые для изготовления украшений-оберегов, раздобыла.