О ЦВЕТАХ, О БАБОЧКАХ, О ПЧЕЛАХ...
* * *
Моей бабушке Марии Григорьевне Усиной
и приютившей ее с моей маленькой матерью –
Марии Евграфовне Ермаковой,
которая со дня моего рождения была мне такой же родной и близкой.
Проезд в снегу глубоком,
Невзрачный дом, и дым
Одной струей высокой
Колеблется над ним.
Закат на небе розов,
Декабрьский воздух густ.
И весь покрыт морозной
Искристой пылью куст.
Мне все давно знакомо,
Мне все известно тут.
Я знаю: в этом доме
Меня все время ждут.
Я знаю, что ночами,
Когда ветра гудят,
Две женщины печальных,
Два ангела не спят.
Они лежат устало,
Измотаны за день.
Скользит по одеялу
Ветвей густая тень.
Стучат часы, старея,
Белеет циферблат.
Опережая время,
Мгновения летят.
И вечности дыханье
Поет в гортанях труб,
Что наша жизнь – страданье,
Терпение и труд,
Где войны, смерть и голод
Выходят из углов –
И льется в окна холод
Нетающих снегов.
И разум не умеет
Забыться, не дыша, –
Но есть любовь – и ею
Еще жива душа.
Пусть не горит лампада,
Но в комнате светло –
И смотрит кротким взглядом
Мария сквозь стекло,
Прижав к себе Иисуса,
Она глядит во тьму,
Не ведая искуса
Блаженству своему...
Три сна
Я сплю, и снится мне, что сплю я в чистом поле
И вижу сон: со всех сторон земли
К покатому холму сошлись по доброй воле
Живые существа – и прилегли в пыли.
Кого здесь только нет: лисицы и коровы,
Верблюды, львы и лошади – они
Вздыхают и молчат, и лики их суровы,
Но их глаза горят, как ясные огни.
А на холме пастух. Он без кнута и дудки.
Но что в его руках? – я не могу понять.
И от блаженства их становится мне жутко,
И напрягаюсь я, чтоб этот сон прервать.
И просыпаюсь вдруг – уже в иной постели,
И давит низкий свод, и не подымешь рук,
Чтоб ласково смахнуть пригревшихся на теле
Белесых слизняков и ядовитых мух.
Мне дышится легко, но смрад мое дыханье,
Я счастлив, хоть за ним, за счастьем, видно дно,
Где в тине золотой таится колыханье
Того, что мне во сне постигнуть не дано.
Но радость, что идет оттуда пузырями,
Щекочет мне виски и рвется, словно смех,
И я лечу, лечу, как в вывернутой яме,
Где вверх – и значит вниз, а вниз – и значит вверх!
И я лечу, лечу, и дикий рев обвала
Мне перепонки рвет, свистит, гудит в трубу,
И вскакиваю я, и пальцами устало
По чистой простыне бессмысленно скребу.
Будильник отзвенел. Девятый час. Из окон
Струится зимний свет, и облетевший сад –
Весь черный ввечеру – стоит в снегу глубоком,
И красные лучи в ветвях его горят.
Какой мне снился сон? А впрочем, что за дело!..
Поет по венам кровь: забудь, забудь, забудь! –
Настал прекрасный день на старом свете белом,
Нас ждет вчерашний хмель – пора пускаться в путь!
СТАНСЫ
Н.Поснову
1
Солнце пылающим кругом
Тонет в морозном дыму.
Был ли кому-нибудь другом,
Любящим был ли кому?
2
Грусть заметенной равнины,
Сумерек сизый свинец.
Что вы видали от сына,
Бедные мать и отец?
3
Сухость пронзительной стужи,
Зябких ночей тишина.
Что в этой жизни от мужа
Ты ожидала, жена?
4
Хлопьев колючая вата,
Мутный рассвет декабря.
Где же все то, что когда-то
Я оставлял для себя?
5
Зимнего утра усталость,
Вымерзший сад на корню.
Что же я чувствую жалость
К каждому новому дню?
6
Вьется, кружится пороша,
Выдут и пуст окоем.
Что же я мучаюсь прошлым
Больше, чем в прошлом самом.
* * *
Понапрасну, без смысла и цели,
Ты меняешь и это, и то.
Льются дни, убегают недели,
Утекают, как сквозь решето.
Что ж останется в мутном осадке,
Что блеснет самородком на дне,
Если все, что имел, без оглядки
Растворяешь ты в мертвой воде?
Ничего! Только бурая пена,
Только память потери в руке,
Только сердце, стучащее мерно
На соленом, как соль, сквозняке.
Так ответь: много ль надо усилий,
Чтоб отдать первородство свое? –
Ты ведь тоже был сыном России,
Плоть от плоти и крови ее!
Чем же стало наследство негоже,
Что облаял его ты, как пес?
Что нашел ты родней и дороже
И любви материнской, и слез?
Ладно, ладно! Не стоит, не стоит!
Ни себя не вини, ни ее!
Где-нибудь кто-нибудь успокоит
Одинокое сердце твое.
Но ее одиночество – тише! –
Не тревожь и не бейся спьяна! –
Пусть и плач из-за двери услышишь,
Но дверей не откроет она!..
О цветах, о бабочках, о пчелах
Не о городах и не о селах,
Не о том, что прежде и потом.
О цветах, о бабочках, о пчелах,
Больше ни о ком.
Не о мной измученной подруге,
Не о друге и не об отце.
О цветах, проснувшихся в испуге,
С крупными слезами на лице.
Не о маме с бабушкой, лежащих
С вечною печатью на устах.
О беспечных бабочках, сидящих
На крестах, оградах и цветах.
Не о людях, живших и живущих,
Пусть другой слова о них найдет.
О бесстрашных пчелах, берегущих
Смерть цветов, сгустившуюся в мед.
Не о городах и не о селах,
Не о том, что прежде и потом.
О цветах, о бабочках, о пчелах,
Больше ни о ком.
