Елена Дедина

* * *

Осень. Ясень. Осенины.

Дождь висит цепочкой длинной –

От земли до неба нить.

Но земля не хочет пить.

Лужи, лужицы, ручьи –

Недопитые, ничьи.

Осень. Клены. Позолота.

В этом ласковое что-то,

От церковной тишины,

От крадущейся волны.

И глядит в лицо, чиста,

Скорбь последнего листа.

* * *

Зачем нахожу я терпенье

Для вечных мучительных тем

И не подхожу к разрешенью

Вполне разрешимых проблем?

Блажен, кто решает их смело –

Его не опутает лень:

Он утром конкретное дело

Наметит на нынешний день.

В усталости, в дыме и в поте,

В подтеках поверженных бед,

Он вечером этой работе

Сломает упрямый хребет.

А я не черчу и не строю,

Все дальше от всех и чужей,

Затем, что намеченных мною

Никто не пройдет рубежей.

Не скучно живу – отрешенно...

Мы так бесконечно малы,

Как мал незаметный мышонок

У ног неподвижной скалы.

Но если он выси не видит,

Свой тихий лелея мирок,

Его никогда не обидит

С вершины взирающий рок.

Он даст ему радость под силу,

В пределах терпения – боль

И в общем довольно красиво

Обставит мирскую юдоль.

Все будет:

пьянящая слава,

И мудрость, и грех, и пиры,

Восторг, детвора и отрава –

В пределах... мышиной норы.

Но есть нераскрытая тайна,

И знать эту тайну – страшись!

Я вверх поглядела случайно

И видела горнюю высь.

Смутил меня свет воссиявший...

Бегу от хулы и хвалы,

Как всякий, до срока узнавший

Размеры – свои и скалы...

* * *

В родной стране,

где каждый вздох знаком,

В своей стране я стала чужаком:

На вывесках – чужие письмена,

И у детей – чужие имена,

Чужое носим, курим и едим,

Чужое ставим, славим и глядим.

Теперь в опале мудрость и душа,

Как все, что не приносит барыша,

И в рамках унизительной игры –

Полны прилавки глупой мишуры.

Повсюду жар соблазна и греха –

Ночлежки, пьянь и жаркие меха.

Ни знамени, ни герба, ни границ,

Ни добротою просветленных лиц.

И только боль – огромна и тиха...

Столбняк души. И оторопь стиха.

* * *

Снова в гости – к речке, к роще,

К пыльной лебеде.

Ива косыньки полощет

В ледяной воде.

Оглушительною тишью

В этот синий час

Разговор стрекоз неслышный

Провожает нас.

В пересверках, переливах

Льется шелк реки,

А на отмели пугливо

Мечутся мальки:

Серебром мелькнут их спинки –

И опять покой.

Бабье лето паутинки

Носит над рекой...

Все как было остается,

Вид всегда один.

Почему ж так сердце бьется

От простых картин?

* * *

О, как я люблю бессловесно

И этот сырой горизонт,

И желтые сумерки леса,

И листик, прилипший на зонт,

Чуть слышное мягкое пенье

Дождя за окном до утра!..

Какое повсюду смиренье!

Какая святая пора!

Березы желтеющий локон,

И тонкие краски зари –

Как это светло и высоко!

Как сладко и горько внутри!

И слезы не могут излиться

Растаявшим птицам вослед,

И тихо ложится на лица

Небес опрокинутый свет.

* * *

Не было нас. И не будет.

Жизнь – это миг исключенья.

Как невнимательны люди

К этим коротким мгновеньям!

Жизнь – ненадолго. Роскошен

Дар, не оцененный толком.

Другу будь другом хорошим,

Помни: и он – ненадолго.

Из темноты мирозданья

Вырванный высшей рукою,

Счастье прославь и страданье –

Это недолго с тобою.

Воздух втяни – как он сладок!

Неба окно голубое,

Тихие полосы радуг –

Это недолго с тобою.

Бурной весны дуновенье,

Трезвые мысли о хлебе –

Эти земные мгновенья

Не повторятся на Небе.

Досочки времени шатки.

Дни мои, сны мои, лица –

Как они кратки и сладки!

Господи, дай им продлиться!

Пейте губами и грудью

Жизнь: мы всегда у порога.

Не было нас. И не будет.

То, что мы есть, – слава Богу!

* * *

Мгновеньем прошла неделя,

Неделей промчался год.

А помнишь, как мы хотели,

Чтоб было – наоборот?

Да что там – хотели?! Было!

Минута цвела, как жизнь,

И вечность в заре сквозила,

И плавились рубежи!..

Но время сменило скорость,

И грянул нежданный гром:

Жизнь – как сумасшедший «скорый»,

Все смазавший за окном.

Ни правила, ни уклада –

Разнузданность и размах,

И то, что обдумать надо,

Свершается впопыхах.

И взором пронзая гонку

Ослепшего с ночи дня,

Я веку кричу вдогонку

(Услышит ли он меня?):

«В такой чехарде не пишут,

Не любят, не говорят!

Чужую беду не слышат,

За промахи не корят!

Не каются, не прощают,

Вино бытия не пьют,

Блаженства не ощущают,

Акафисты не поют.

Всё – игрища показные,

Неискренние дары...

Нет, так не живут, родные!

Так в пропасть летят с горы...»

И ночь у подножья встретит

Запекшийся с кровью прах.

Но рады глупые дети,

Что ветер свистит в ушах...