Константин Смородин

Странник

Наткнулся на острые камни непонимания.

Такое время? Такие люди? Или я в неадеквате?

И на каком я нахожусь побережье? Англия?.. Германия?..

Море серое-серое... Дома советские... Может, в Калининграде?..

Что это – сон или явь? Лишь ощущенье знакомое:

острые, острые камни повсюду, повсюду.

Ноги изранены в кровь... Почему бреду босиком я?..

И ищу по свинцовому небу проблески солнца, как чуда...

* * *

Я теперь понимаю –

ты была Ангелом во плоти,

ты меня опекала

и учила: лети!

Я летал иногда

вслед за тобой,

только ниже, конечно,

и всё же – летал! –

и когда растворялся

простор голубой,

видел отчую землю,

как драгоценный кристалл.

Мне теперь одиноко,

словно в оковах – в тоске.

Но знакомые крылья

вижу я иногда вдалеке...

* * *

Просыпаюсь. Молюсь. Чищу зубы.

Вновь знакомое ощущение:

мы – последние зубры

в заповеднике просвещения.

Как свою донести правду?

Да и кому она нужна тут?

Скорее понял бы меня прадед.

А потомки?.. Те вряд ли уже поймут.

Мир становится всё вульгарней.

Тараканьи вокруг бега.

И в культурной пекут пекарне

не рогалики, а рога.

Мы загнали себя в гетто одиночества,

от внутреннего отчуждения раскисли.

Видимо, сбываются пророчества

и приближается Апокалипсис.

По порочному бредём кругу,

подводя неизбежный итог:

мы уже не нужны друг другу.

Вся надежда: всё ведает Бог.

* * *

Уходят те, кто нас любил.

Нет больше сил идти.

И ты становишься уныл.

Ах, Господи, прости!

Всё тяжелее бремена

явившихся грехов.

И всё труднее времена.

И даже Бог суров.

И понимаешь: не спроста

в твоих коленях дрожь,

и ты под тяжестью креста

согнулся, но бредешь.

И если видишь: нету сил

идти, вперёд шагнуть,

ты вспомни тех, кто нас любил,

и продолжай свой путь.

И как бы ни был Бог суров,

ты убедишься вновь, –

Он поддержать тебя готов,

послав тебе любовь...

* * *

«Мы – русские и с нами Бог!»

А может, в этом-то как раз и дело?

Бог отошёл от нашего предела,

от наших бед и воплей изнемог?!.

Но, думается, всё наоборот:

Бог – рядом! Посылает нам страданья,

чтоб закалились мы в духовной брани,

чтобы спаслись, когда держать ответ

                                                   придёт черёд...

* * *

Не слишком ли я с Богом фамильярен?

Как смею с Ним беседовать «на ты»?

Кто я такой? Иль князь? Или боярин?

Иль помыслы мои чисты?

Оставил с мамой нас отец когда-то,

не научив меня, как говорить с Отцом.

И чувствую себя я виновато,

и чувствую себя слепцом...

* * *

Не верить в Бога –

это всё равно, что не верить в смерть.

Смерть трудно принять, но она неизбежна.

И Бог – есть!

Он неизбежен, как смерть.

Логика абсурда?

Нет, логика сверхистины.

Разбойник

Слова из молитвы перед причастием:

«но яко разбойника помяни мя...» – очень точные.

Мы все разбойники разного рода друг для друга,

но в первую очередь для самих себя,

потому что больше всего сами себя грабим,

сами себя обираем, сами себя лишаем наследия...

Вот и до меня наконец-то дошло:

разбойник, разбойник, как ни крути.

Надо вовремя покаяться от всего сердца

и уподобиться благоразумному разбойнику.

* * *

Я – раб, я – царь, я – червь, я – прах...

Г.Державин

Упасть, припасть,

и плакать, плакать, плакать,

к ногам припасть:

– О, Господи, прости!

Я – прах, я – грязь, я – человек, я – слякоть,

но протяни живой воды в горсти,

омой души невидимые язвы,

и сделай ум, в грехах погрязший, ясным,

и прикоснись, и пожалей, прощая,

Ты – распятый, возлюбленный без края...

18.04.2014. Страстная пятница

Зима

Зима мостит дороги,

выравнивает ямы.

Разумно всё у Бога,

и там, где надо – прямо.

Порою, как ни странно,

и – по какой причине? –

Бог кое-что исправит,

Бог кое-что починит.

И едешь по дороге,

её не замечая,

средь деревень убогих

в убранствах величавых...

* * *

Было горько, стало кисло.

Вместо войска вышла рать.

Вместо слов всё больше числа,

сразу не расшифровать.

Было кисло, станет пресно, –

в этом ли секрет?

Но зима вдруг, как невеста,

мне сказала: – Нет.

И, фатой колючей вьюги

запахнув лицо,

ветра снежная подруга

вышла на крыльцо.

В дом весна с победной силой

ворвалась тогда:

– Ты меня спроси, мой милый,

я отвечу: «да»!..

* * *

Меня терзает бес уныния –

нет радости, хотя весна,

хотя весна и небо синее,

и даль прозрачная ясна.

И ветер ласковый, и солнышко...

Чего бы надобно ещё?

Ещё?.. Забыть про горе-горюшко,

и душу запалить свечой...

И чтоб весенним пахло ладаном,

и чтоб очистилась душа...

И Ангела призвать, и с Ангелом

сесть на пригорке, подышать...

* * *

Кто кого обгоняет: человек время, время ли человека?

Раньше на тройке по снежной дороге – мчались,

а теперь на машине – медленно – сто километров,

можно и сто пятьдесят лететь без печали.

Но как бы кто ни спешил, всё равно – не успеваем,

даже если стремишься лететь со скоростью света,

всё равно человек зависает между адом и раем,

а жизнь его сгорает в слоях времени, словно комета.

* * *

Стихи – это формулы моего состояния,

состояния души, состояния ума,

это интуитивная тропа в подсознание,

расстояния на которой условны весьма.

Стихи – это горьких дум и страданий

переработанная руда,

это блёстки, сметённые с крыши мироздания,

золотые снежинки, долетевшие сюда...