Мила МЕЛЬНИКОВА

В начале 2013 года в концертном зале городского Дворца культуры энтузиасты-музыканты презентовали саранской публике уникальный вокальный проект «Юрт» (что в переводе на русский означает «наследие, очаг»). Со сцены звучали практически забытые эрзянские и мокшанские рекрутские песни, плачи, причеты в живом а,капелльном исполнении. Без всяких визуальных и аудио-эффектов, компьютерных наворотов. Тем не менее в зале вершилось чудо. Эмоциональная волна, создаваемая пятью исполнителями, откликалась в душах слушателей воспоминаниями о далёких предках, и невольно на глаза наворачивались слезы. Даже у тех, кто не знает мордовских языков, перехватывало дыхание и бежали мурашки по спине.

Геннадий Дулкин вместе с коллегами – Юрием Буянкиным, Иваном Ацапкиным, Виталием Прокиным и Андреем Ромашкиным предложили вниманию современной аудитории старинные народные песни, записанные зарубежными исследователями ещё в начале XX века и за минувшее столетие практически забытые.

– Дело в том, что сейчас в народной среде практически не звучат подлинные этнические произведения. В репертуаре фольклорных коллективов в основном одни и те же, часто стилизованные, а порой и не особо бережно осовремененные сочинения. И те можно пересчитать по пальцам. Да, по правде говоря, в местных учебных заведениях не уделяется внимания сохранению аутентичного музыкального наследия мокшан и эрзян, – сетует Геннадий Дулкин, более сорока лет посвятивший изучению мордовского фольклора.

Методика вокальной терапии

Сам он любовь к этническому творчеству впитал буквально с молоком матери. Его маму Анастасию Емельяновну знали как профессиональную плакальщицу не только в родном Сабаеве и окрестных кочкуровских сёлах, но и многих других районах Мордовии.

Хотя, разумеется, этому мастерству никогда ни в каких вузах не учили.

– Но, по сути, плакальщицы изначально выполняли важную социальную роль, – уверен Геннадий Дулкин. – Ритуал оплакивания – не просто дань памяти умершему, он помогал близким пережить боль потери родного человека, то есть служил своего рода терапией. Правда, это отдельное искусство, требующее умения управлять звуковым строем. Мама это умела. И, кроме того, прежде чем совершить обряд, она заранее узнавала дополнительную информацию о человеке, который скончался. Так что первые уроки я получил от неё. И позже даже пробовал врачевать пением больных по её «вокальной методике». Говорят, помогает.

Многоголосье единомышленников

После сельской общеобразовательной школы голосистого сабаевского паренька приняли на отделение духовых инструментов Саранского музучилища. А затем свежеиспеченного дипломированного музыканта-педагога Дулкина взяли в штат Республиканского дома народного творчества: выделили стол в отдельном кабинете, поручили курировать сельскую народную самодеятельность с соответствующим, пусть невеликим, но стабильным окладом.

– Сижу как-то я в том кабинете, слушаю записи мордовского фольклора, сделанные в Пензенской области. И вдруг заглядывает Владимир Ромашкин, – вспоминает своё первое знакомство с коллегой Геннадий. – Спрашивает: «Нравится?» – «Нравится!» – «А давай тоже попробуем спеть!»

Ромашкин к тому времени уже отучился в Казанской консерватории, горел желанием заниматься чем-то связанным с мордовским фольклором. Мы нашли этнографические записи Георгия Сураева-Королёва, Николая Бояркина, попробовали исполнить. Поняли, что на два голоса ничего толкового не получается. Оно и не удивительно, мордовское-то пение базируется на пятиголосье, – объясняет Дулкин. – Начали искать недостающие голоса. Как раз в ту пору самородок Ваня Ацапкин приехал из ковылкинской глубинки в Саранск поступать в училище культуры. Пригласили в коллектив талантливого, молодого музыканта Юру Буянкина. Правда, он тогда фанател роком, но поначалу соблазнился перспективой заграничных гастролей, поскольку национальная этническая музыка за рубежом пользуется спросом в отличие от русского рока или эстрады. Но вскоре Юра втянулся и, будучи грамотным профессионалом, к тому же этническим эрзянином, с присущей ему дотошностью принялся штудировать различные источники по истории мордовской культуры.

Для полного комплекта Владимир Ромашкин привлёк в коллектив сыновей Виталия и Андрея. Периодически к ним присоединялся зубовский бард Николай Балашкин. Так и образовалась группа «Торама», которая в 1991 году завое-
вала широкое признание, заслужив Гран-при престижного федерального телеконкурса «Голоса России».

– Действительно, нас стали всё чаще приглашать на различные фестивали в Европу, где мордовское многоголосье вызывает невероятный фурор. Хотя нам для репертуара не хватало этнического материала, – признаётся музыкант. – Поэтому мы ездили по мордовским сёлам, слушали бабушек, которые хотя бы что-то ещё помнили из песенного наследия предков. К сожалению, сохранилось очень мало и в основном женский репертуар.

«Папа» юных дарований

Позже эти песни Геннадий Дулкин учил с талантливыми городскими ребятами, занимавшимися у него в детской этно-студии.

– И много нашлось желающих петь мордовский фольклор? – спрашиваю музыканта.

– В детских коллективах нередко меняется состав участников. Одни взрослеют, кто-то не приживается, приходят новенькие. Но был период, когда у нас занималось около 60 человек, – не без удовольствия вспоминает Дулкин.

– Неужели современных подростков настолько увлекло наследие предков?

– Честно сказать, большинство всё-таки подкупала возможность попасть за границу. Но для этого требовалось поработать над собой, освоить фольклор. А уже в процессе ребята обнаруживали, что им это близко, своё, родное. Хотя среди студийцев были и русские, и татары, и наследники смешанных браков, полный интернационал. Они меня до сих пор называют «папой», – улыбается Геннадий.

Студийцам, и правда, неоднократно довелось выступать в разных зарубежных странах. Кстати, некоторые из подопечных Дулкина связали свою судьбу с музыкальной профессией, получили образование в профильных вузах. Таня Четайкина поступила в ГИТИС, Сергей Минеев теперь в штате прославленного Хора имени Пятницкого, Алина Дунаева окончила Казанскую консерваторию, сейчас преподает в Московском Государственном институте театрального искусства. Роман Галишников играет в Национальном оркестре «Морденс», сам пишет музыку.

Раритетный подарок от фанатки

– А как все-таки возник Ваш проект «Юрт», где удалось найти тот самый мужской репертуар?

– Получилась невероятная история. Конечно, мы знали, что известные российские и европейские ученые-этнографы прошлого – Хейкки Паасонен, Алексей Шахматов, Михаил Чувашов – изучали мордовский фольклор. Но одно дело – научное исследование, сопоставительный анализ, тексты, записанные словами. А как звучали эти песни? К примеру, профессор Роберт Лахс собрал обширный фольклорный материал, до начала I мировой войны объездив с экспедициями поволжские сёла. А потом летом 1917 года записал ещё более 70 песен, которые он услышал от российских военных, оказавшихся в плену на территории Австрии. В архивах Германии, Финляндии сохранились даже аудиозаписи народных эрзянских и мокшанских песен, сделанные в 1914 году этнографом О. Вайсененом.

Однажды во время очередных зарубежных гастролей ко мне подошла финская девушка Пиппа, сообщила, что она в хорошем смысле «больна этнической культурой угро-финнов» и у неё есть для меня подарок, – рассказывает Геннадий Васильевич. – Выяснилось, что она давно обратила внимание на меня и моих коллег, следит за нашими фестивальными выступлениями. Подарком оказался диск с оцифрованной версией записей Вайсенена. – В начале XX века магнитофонов ещё не существовало, исследователи записывали фольклор на восковых цилиндрах. Понятно, какое там качество воспроизведения – с массой помех и посторонних шумов. Поэтому на расшифровку этих записей нам потребовалось несколько лет. Приходилось неоднократно переслушивать заглушаемые какофонией шумов фразы, пытаясь понять слова, уловить мелодику. Занятие жутко муторное. Зато в определённый момент я ощутил, будто телепортировался в то время, когда исследователи слушали мордовские плачи и песни в исполнении моих далёких предков, – признаётся Дулкин. – Но при воспроизведении записей обнаружилась ещё одна проблема. Вероятно, по причине дефицита сменных цилиндров этнографы записывали песни не полностью. И чтобы при их исполнении не нарушалась смысловая логика, часть куплетов, признаюсь, пришлось досочинить самому, – уточняет музыкант.

И презентация старинного вокального «Наследия» прозвучала как нельзя более вовремя. Ведь рекрутские песни в мордовском фольклоре не окрашены трагическими мотивами. Напротив, они помогали солдатам перенести разлуку с близкими, укрепить боевой настрой, справиться с походными тяготами и верить в возвращение к счастливой мирной жизни.

Так что Геннадий Дулкин вместе с единомышленниками не просто вернули современникам частичку утраченного богатства этнической культуры предков. Они стараются сберечь и передать потомкам те самые нематериальные духовные ценности своего народа.