Беседа с протоиереем Валерианом Кречетовым
Кроткие наследуют землю
– Отец Валериан, современные старцы в связи с событиями на Украине предсказывают грозные события. При этом у Паисия Святогорца есть свидетельство, что в последней большой войне будут участвовать русские.
– Недавно я услышал, как в одной из передач о событиях в соседней нашей местности (той части России, которая называлась Украиной) ставился вопрос: кто имеет право судить, легитимны ли выборы президента, референдумы или нелегитимны? Все нерусские слова... И у меня тоже возник вопрос: почему отношения между двумя странами, частями одного народа – славянского – нужно выяснять на иностранном языке? И вдруг раздался один нормальный голос: «Право имеет судить один только Бог». А тем более не могут этого делать страны, которые не зарекомендовали себя такими уж справедливыми.
Те, кто совершает сегодня преступления – расстреливает невинных, мирных жителей сжигает, – без сомнения, ответят перед Богом. Некоторые и здесь уже начинают отвечать, но окончательный ответ все равно будет дан перед Богом. Мы в свое время учили стихотворение Лермонтова, и эти слова звучали не аллегорией и не образным выражением, помните?
Но есть и Божий суд, наперсники
разврата!
Есть грозный судия: он ждет;
Он недоступен звону злата,
И мысли, и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете
к злословью:
Оно вам не поможет вновь...
Когда-то мне задали вопрос: как относится Церковь к Земельному кодексу? Все есть в Евангелии, поэтому я ответил: Блажени кротции, яко тии наследят землю (Мф. 5:5). И я был очень утешен и обрадован, когда нашел тот же ответ у святителя Николая Сербского. Он сказал просто: «Великие завоеватели чужих земель, после смерти своей, не смогли захватить с собой завоеванные земли, не смогли передать в наследство потомкам своим. Земли, захваченные Александром Македонским и Цезарем, Чингисханом и Наполеоном, не их сыновья унаследовали, но другие, которых они не знали и за которых не воевали.
Как же, спрашиваете? А так. Оттого, что человеческая логика неверующих людей не согласуется с логикой Господа. Посмотрите на Россию. Это самая большая страна из всех стран мира. И это страна кроткого народа. Величайшей страной нашего века обладает самый кроткий народ мира. Вот очевидное доказательство истинности слов Христа – «блаженны кроткие, ибо они наследуют землю». Воистину не требуется доказательства очевиднее и яснее, чем православная Россия и православный русский народ. Бесконечные захватчики и насильники владели землями, которую унаследовали кроткие русские» (Свт. Николай Сербский (Велимирович). «Земля недостижимая. Сквозь тюремное окно». – Ред.).
Больше того, не нужно далеко ходить: до сих пор на Красной площади лежит труп – у него ведь потомков-то нет вообще. Его потомки явно ничего не наследовали, хотя крови было пролито достаточно, и лично мне пришлось в жизни видеть печальные последствия этого на потомках довольно известных лиц.
Поэтому те, которые пытаются сейчас что-то делить, а уж тем более их потомки, согласно Евангелию, не наследуют эту землю. Для того, чтобы это понять, возможно, потребуется время. Но что такое 10, 20 лет? В истории это – мгновение. За 70 с лишним лет чего только не было в России, и кто только не собирался что-то наследовать – многих уж нет. И это все пройдет.
К проблемам, которые сейчас волнуют людей, – а как будет, что, – нужно относиться очень просто. Что Бог ни делает, все к лучшему. Бог передом правит. И без Божией воли ничего не совершается.
Мы недавно праздновали Победу. И действительно, в начале войны – я сам свидетель, был ребенком – мы оказались в оккупации без единого выстрела: проснулись – вокруг немцы. Казалось, всё отдавали чуть не без боя, а потом как начали наступление – дошли до Берлина. Кто-то хорошо пошутил – Россия не начинает войну, она обычно ее заканчивает. Поэтому все очень просто. Мы не начинали ничего и не начинаем. Но если нужно будет, закончим, конечно. История свидетельствует эту истину. Что тут особенного переживать-то.
Мы сейчас собрались в Донском монастыре, спокойно беседуем, идет богослужение, а я помню, как приходил сюда, когда все было закрыто. Только в маленьком храмике один раз в неделю служил отец Николай Голубцов – батюшка тихонечко молился, собирался народ. Ну, кто мог тогда подумать, что будет здесь опять монастырь? Кто мог представить себе, что дочь Сталина будет крестить отец Николай?! А что главой нашего государства будет верующий человек, и в голову не могло прийти! Когда кричали, что покажут последнего попа по телевизору, всё закроют – кто мог подумать, что всё это исчезнет, «яко исчезает дым»?! Бесы, конечно, есть, и еще есть те, кто их слушает. Этих людей можно только пожалеть, потому что потом они вместе и окажутся, а там перспектива-то очень безрадостная. Случалось, некоторые задумывались, когда было уже поздно, – Господь милостив. Один почивший раб Божий явился в советское время своему другу.
– Сходи, – говорит, – попроси отца Сергия, чтобы он меня отпел.
(Протоиерей Сергий Орлов. – Ред.)
Друг удивился:
– Так ты ж партийный!
– Да тут никаких партий нет.
Здесь принимали в партию, а там из партии уже принимали – кто покаялся, конечно.
Идет жизнь земная, но есть жизнь духовная. Когда-то у нас в России везде были монастыри, храмы, а внутри шло отпадение от Церкви. Ведь когда повернулось всё, что ж сразу оказалось столько неверующих? Значит, где-то они были, где-то зрели. Всё разрушали, громили; многие вскоре пожали плоды своего беззакония. Но прошли годы, и я сподобился крестить и венчать потомков тех, которые тогда были замучены. Их ближайшие родственники еще боялись, скрывали свою принадлежность к Церкви, но это время прошло. И так проходит все.
Мы живем в прибавленное время
Все эти разговоры о том, что будет... Что-то будет, конечно. Сейчас ли, позже – трудно сказать. «За покаяние прибавлю, за беззаконие убавлю», – говорит Господь. Когда-то отец Тихон (Агриков), схиархимандрит Пантелеимон, сказал: «Мы живем в прибавленное время». Когда люди начинают сокрушаться, задумываться, Господь прибавляет время. Сколько – один Бог ведает.
Я знал рабов Божиих, которым было по 90 с лишним лет, они уже скончались, и им было предсказано оптинскими старцами, что они дождутся антихриста. Не дождались. Отец Иоанн Кронштадтский говорил – вот те, которые, увидят последние времена. Да, времена были страшные. Но этих людей уже нет. Да что там говорить, при Иоанне Златоусте думали – скоро конец. Полторы тысячи лет прошло после этого, чуть побольше. Все эти предсказания исполнятся, как исполнились слова о гибели Ниневии – но через несколько сот лет. Когда жители города покаялись, Господь их помиловал. Поэтому самое главное-то – каждому жить по-христиански.
Кстати, отец Сергий когда-то произнес удивительные слова: любовь Божия такова, что, мне кажется, Господь почти всех поми-
лует. Как же это, ведь в Священном Писании сказано о Страшном суде? А может, и на Страшном суде помилует. Хотя, если задуматься, не так все просто. Когда будет Страшный суд? Сто, двести, триста, тысяча лет до этого, может быть, пройдут. Я как-то спросил отца Сергия – скоро ли конец? Он говорит: «Да кто его знает, может, еще 100 лет. У Бога столько средств, вот так все повернет, заснем при одной власти, проснемся при другой». И это все исполнилось.
Да, есть такая надежда, что Господь помилует. Но если мы сейчас, в этой жизни стонем – ой, заболело (а сколько нам еще осталось – 30, 40, 50, едва ли кому-то в этой аудитории еще больше 60 лет жить-то), то что будет там?
Есть прекрасный пример в письмах Паисия Святогорца. Один человек люто болел, страдал (думал даже покончить свою жизнь самоубийством, но все-таки не стал этого делать) и возопил к Богу. Ему Ангел явился и говорит:
– Тебе тут еще год болеть. Или же три часа в аду.
Тот отвечает:
– Лучше три часа в аду, чем этот год невозможный.
– Хорошо, – говорит Ангел, – Господь милостив к тебе.
И поместил его туда, но даже не в место мучений, в клокочущую бездну, а только во тьму, где нет времени. И он в одиночестве, в состоянии страха находился, как ему показалось, десятки лет, и Страшный суд вроде уж прошел, а про него забыли. И он возопил:
– Господи, что же это, и тут справедливости нет; там-то я мучился, и здесь.
Ангел явился ему:
– Что с тобой, раб Божий?
– Меня тут оставили, про меня забыли, это обман!
Ангел удивился:
– Да что ты, первый час только доходит.
– Первый час? Да лучше я до Второго Пришествия буду там мучиться, чем здесь два часа!
Вот примерно пропорция – здесь и там. Да, Господь помилует, но сначала здесь – 30, 40, 50 лет, потом там еще помучаешься, где пострашнее... Может, после Страшного суда и получишь прощение, а можешь и не получить. Ведь почти всех, но не всех же Господь помилует. У нас иногда говорят: «Мы поживем так, Господь простит». Может, и простит. А готов ты там за этот грех столько мучиться? Некоторые говорят: не так страшен бес, как его малюют. Я думаю, что и пострашнее еще, – так не намалюешь, как там.
Главное – жить по-христиански
В общем-то всё просто: здесь, на этой земле, сколько отмерено – нужно жить. Жить и не грешить. По крайней мере, стараться. Если в чем согрешаем, в том каяться, исправляться. А сколько чего будет – это уже, знаете, система измерения очень сложная.
Есть такая современная притча: у одного человека были возможности, и он жертвовал на Церковь, но жил грешно. А потом наступил конец, и ему говорят: согласно прожитой жизни, тебе по таким-то грехам положено туда, на мытарство – там у бесов целая большая таможня. Он говорит:
– Я ведь столько жертвовал!
– Денежки мы вам вернем.
В этой жизни одни воруют и у них все сходит с рук; а другие садятся в тюрьму. И у нас рассуждают: этот немножечко украл, и столько-то ему дали, а тот загреб, и ему ничего. Да ты благодари, что тебе здесь дали, а не там. Там этот срок будет подольше и посложнее. Там режим строгий. Когда-то одному такому, как говорят теперь, «крутому», предложили поставить на место человека, который зарвался. А он ответил духовно: «Ну, это ему доброе дело будет, если мы им займемся, страшнее, если им займется Бог».
Нужно здесь готовиться к более сложному, тогда там будет проще. Почему Православная Церковь установила посты? Во время постов человек переходит на простую, более суровую, скромную пищу. Напоминание о простом строе жизни, стиле питания очень полезно. Сейчас, например, реклама идет, многие лечат спину. Но когда поклончиков сто с лишним поясных или земных поделаешь, и спина вроде по-другому гнется, и ноги ходят. То есть Господь заботится о нас – и не только о душах, но и о телах.
Что там санкции какие-то? Все это ничто по сравнению с тем, если Господь кем-то действительно займется. Страшно впасть в руки Бога Живаго (Евр. 10:28) – сказано. Представляете, что такое засуха? Но в засуху еще можно поливать. А если зальет все, сметет целые селения? Когда у нас случилось наводнение на Дальнем Востоке – никакой границы не осталось, в воде граница была. Человек – довольно слабое существо. Все его так называемые изобретения – это колосс на глиняных ногах. Мы помним, как цунами выкинуло часть флота Японии на берег. Торнадо какой-нибудь пройдет по аэродрому – остается металлолом. Что такое техника? Ничего. Люди забывают про Бога. В одно мгновение Господь может произвести мощное излучение, и вся электроника прекратит работу. И у нас стала бы полная тьма. То есть у Бога столько средств, что, как отец Сергий сказал, Он в одно мгновение может все повернуть. И тогда вспомним друг про друга и про дружбу.
Однажды Господь навел Потоп на землю – на все времена этот пример. Вы знаете, как во время мощных наводнений на возвышенных сопках, горках собирается вся живность. И волки сидят, и зайцы, и лисы – не жрут друг друга. Потому, что пузыри пустишь, не до еды – быть бы живу. Как начнет всех мести, будут хвататься друг за друга – враг ты, не враг ты – только спаси.
Бедный человек, в гордыне своей ослепший, в безумии своем заблудившийся. Собирал, собирал, перевел куда-то все свои средства, а потом – раз, инсульт, инфаркт, и готов – всё. Не говоря уже о том, что целые собрания людей на современных видах транспорта отправляются одновременно на тот свет – и могучие, и немогучие. Но все эти примеры как будто никто не видит и не слышит о них. Один оснащенный всеми средствами самолет не может сесть, а другой среди тайги где-то на какой-то аэродром приземляется. Да я сам штурман и знаю, что это невероятно почти: найти аэродром, не оборудованный, заброшенный, а ведь еще нужно сесть...
Поэтому нужно спокойно жить, трудиться, молиться, в своей семье стараться мир соблюдать, любовь, а все остальное, великое, Господь совершит.
Уж куда там римский правитель Понтий Пилат: Я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя (Ин. 19:10). Хотел-то ведь отпустить, а подписал – распять. Ирод собирался расправиться со Спасителем, но Его предупредили: ...изыди и иди отсюду, яко Ирод хощет Тя убити. Господь ответил: Шедше рцыте лису тому – се изгоню бесы и исцеления творю днесь и утре, и в третий скончаюся (Лк. 13:31-32). Лис ничего не мог сделать, потому что воли Божией не было.
Эти примеры евангельские – на все времена. Поэтому нужно спокойно, с надеждой взирать на то, что происходит.
А что касается информации – знаете, есть шутка такая: меньше знаешь, крепче спишь. Почему? Начинаешь что-то воображать, представлять себе, думать. Самое главное, что от этого ничего не меняется, но все эти размышления отвлекают от молитвы.
Свобода в Духе
– Батюшка, а можно как-то готовиться к таким временам?
– Каждому нужно готовиться. Надежда на милосердие Божие велика, Господь милостив, но все-таки хочется, чтобы Он помиловал еще в этой жизни. Не говоря уже о будущей. А если уж там так трудно, тогда не нужно здесь стонать. Поэтому я думаю, тут все понятно: роптать не нужно, осуждать, завидовать. Зависть – это признак неполноценности, говорит Иван Ильин. Кстати, есть выражение – белой завистью завидует: человек в другом видит что-то, и ему хочется достигнуть того же. Но самому достигнуть, а не у другого отнять. Ведь черная зависть завидует от того, что у другого есть, а у меня нет, и поэтому у него нужно отнять. А так называемая белая зависть рассуждает: пусть и у него будет, и у меня. Ну, что ж, это неплохо. Можно выровняться по верхней планке (для этого, правда, нужен труд), а не по нижней.
Равенство – дело хорошее, если иметь в виду духовное равенство, как поют в чине погребения: ...раб бо и владыка вкупе предстоят, царь и воин, богатый и убогий в равнем достоинстве; кийждо бо от своих дел или прославится, или постыдится. Здесь – все временное, поэтому лучше уж там. Есть такое изречение, что свобода, о которой у нас много очень разглагольствуют, есть право на неравенство. Потому что если будешь свободен, волен что-то делать, но другой не захочет, чтобы это делали, какое же тут равенство?
А истинная свобода – это свобода в Духе, как говорит святитель Николай, свобода золотая. Аминь, аминь глаголю вам, яко всяк творяй грех раб есть греха. Раб же не пребывает в дому во век, сын пребывает во век. Аще убо сын вы свободит, воистинну свободны будете (Ин. 8:34). Человек, свободный от страстей, от греха,– свободен. В противном случае – он раб греха. Пьяница, курильщик, наркоман, блудник – это все рабство. Истинная свобода, истинные равенство, братство возможны, когда все имеют одного Отца – Небесного.
Как-то я услышал интересное рассуждение. Привели группу детей с замедленным развитием, как говорят, а один из них размышляет: «Мы обращаемся к Богу – «Отче наш». А Матерь Божия – для всех нас матерь. Значит, Иисус Христос – нам брат». А ведь он повторил слова Спасителя: И простер руку Свою на ученики Своя, рече: се, Мати Моя и братия Моя, иже бо аще сотворит волю Отца Моего, Иже есть на Небесех, той брат Мой, и сестра, и Мати Ми есть (Мф. 12:49-50).
Другой ребенок (это мне уже мой племянник рассказывал), мальчишка лет пяти, сидя на заборе, рассуждал: «Как трудно быть Богом. Все видишь, все знаешь, всех нужно терпеть и всем прощать». Какая высота!
Так что действительно Богом трудно быть. У нас, как я уже сказал, часто забывают о главном: за все придется отвечать. Поэтому сейчас легко берут на себя звания – все или президенты, или генеральные директора компаний. Я даже не имею в виду государство. А кто же все-таки что-то делает? С этим трудно. Иногда спрашиваешь: «Какая у вас профессия?» – «Менеджер». – «А что вы делаете-то?»
Это, знаете, как в свое время Шаляпин ехал, а извозчик у него спросил: «Барин, а кем ты работаешь, что делаешь?» Он говорит: «Я пою». – «Да это мы все поем. Я спрашиваю – что ты делаешь-то?» Ямщики пели раньше.
Богу лишнего не переделаешь
Не так давно в Россию приезжал митрополит Неофит. Я его лично знаю, приходилось с ним встречаться на Кипре. И он дал прекрасное интервью, сказал, что игумен должен быть в послушании у братии, а отец или родители – у своих детей. Монастырь и семья – для разных характеров. (Говорят: «Характерами не сошлись». Это всё – болтовня. Характер есть, а ругаться, грешить не нужно.) Он говорит: «У меня – система примера. Если ничего не получается, тогда молюсь – Господи, ну что сделать с ним, помоги! Если и после этого человек не исправляется – что ж, тогда старец станет святым, а послушник потеряет возможность уподобиться ему».
То есть отношение – не свысока, не начальственное, а как в Евангелии, помните? Иисус же призвав их, глагола им: весте, яко мнящийся владети народы соодолевают им, и велицыи их обладают ими. Не тако же будет в вас, но иже аще хощет в вас большим быти, да будет вам слуга; и иже аще хощет в вас быти первым, да будет всем раб. Ибо Сын Человечь не прииде, да послужат Ему, но да послужит и даст душу Свою избавление за многи (Мк. 10:42-45).
Отец Сергий Орлов (о котором я рассказывал), до того как стать священником, был директором школы. Вставал в 4 утра, у них было подсобное хозяйство, и он скотный двор чистил, скотину кормил.
Еще пример. Один игумен приближался к кончине, и братья ему говорят: «Отче, открой тайну твоей духовной жизни, как ты мог нами управлять, ведь мы неуправляемые?» Он ответил: «Хорошо, скажу, братья. Когда я вам давал послушание или указание, я был уверен, что вы этого не сделаете или сделаете не так, как я прошу. И поэтому, когда что-то делали, я был рад. Ну, а нет – так нет, чего и следовало ожидать».
И это, между прочим, относится не только непосредственно к игумену какому-то, к начальнику. Это можно использовать в семье, на каждом шагу. Можешь просить, не надеясь на то, что сделают, и тогда будешь со всеми в мире. Не сделал – ну, значит, не сделал. Это как сказано: Не надейтеся на князи, на сыны человеческая, в нихже нестъ спасения (Пс. 145:3). Конечно, враг-то хитер. Он старается, чтобы человек не просто не сделал, а чтобы все было наоборот, поперек. Вот тут уже нужен подвиг, некоторое совершенство. А обычно так: раз не делает – начинаешь сам.
Кстати, теперь только до меня дошло, как нас мамочка воспитывала, Царство ей Небесное. Она была человек очень простой, духовный. Скажет – за водой нужно сходить. Мы между собой три брата, конечно, начинаем пререкаться: «Я уже ходил, пусть он». Тогда она брала ведра и шла сама: не сделали, значит, не сделали. А нам стыдно уже, конечно, и мы отнимаем ведра.
В добре не переработаешь, у Бога лишнего не сделаешь, это точно. Трудись ради Бога, ради ближнего, и все будет просто. Никто тебе не обязан: сделают – хорошо, не сделают – значит, так и надо, этого и следовало ожидать. Еще важно, каким тоном говорить. У одной ра-
бы Божией есть дядя, даун, ему уже 60 с лишним лет. Она просит его сделать что-нибудь. А он: «А ты можешь поласковее мне сказать?» – «Сделай, пожалуйста». – «Хорошо, у меня будет время, и я сделаю».
И он сделает, кстати. Не сразу, но потом сделает, если «поласковее» быть: «Если можешь, пожалуйста, сделай». И потом жди. Не сделает, значит, самому нужно трудиться.
Поэтому когда перестраиваешь свою душу, то вокруг все хорошие такие... Если кто-то наоборот что-то делает, ну, значит, терпение вырабатываешь. А как спастись, если ничего не терпеть? Все очень просто в жизни-то. Где просто, там ангелов со сто. А что касается современной жизни – что будет, сколько будет? Помните слова: ...люди будут издыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную (Лк. 21:26)? Вот этим не нужно заниматься – ждать. Это все равно что смерти ожидать: «Вот помру». Помрешь, конечно, без сомнения. Но нужно что-то делать пока, нечего отлынивать-то, куда-то закапываться.
Я как-то приехал к старцу отцу Николаю Гурьянову, сподобился, а он говорит:
– Тебе можно умереть, пойдешь к Богу, там хорошо.
Думаю: «Батюшка, наверное, умолил за меня, грешного». Хотел сказать – благословите. Потом думаю: «Не слишком ли будет? Что-то еще не сделано». В другой раз приезжаю к батюшке, а он спрашивает:
– Ты боишься умирать?
– Батюшка, да я как-то не думаю об этом. Все равно никуда не денешься, умирать нужно, но никак не успеваю ничего сделать. Да и жалко вроде – столько иногда Господь вещей интересных дает в жизни, хочется поделиться.
– Долго жить будешь!
Поэтому за ваши, за батюшкины молитвы Господь тут меня терпит. «Христианство – это жизнь», – мой папочка любил говорить. Поэтому, когда видите что-то вокруг себя, помните прежде всего, что над всем Господь. А что касается остально-
го – знай себя, и будет с тебя.
Из беседы со слушателями Высших Богословских курсов при МПДА в Донском монастыре
