Александр Луконькин
Воля
В жаркий июльский полдень на неприметном лесном полустанке остановился нерасторопный пригородный поезд. В обшарпанный плацкартный вагон по пыльным ступеням поднялись двое пассажиров, парень и девушка. Вагон был наполовину пуст. Места их оказались рядом...
Поезд нервно дернулся и покатил. Парень положил объемную дорожную сумку в рундук. Девушка ехала налегке, в ее клеенчатой красной сумочке было что-то невесомое и необъемное. Девушка была симпатичной. Андрею она сразу приглянулась, и он, нарочито внимательно глядя в мутное окно, подумал: «Хороша... Я бы с ней с ходу в загс... скажу – давай познакомимся, а она отошьет... Едь потом семь часов как оплеванный». Девушка глядела на Андрея не мигая. Простоватое лицо парня ей показалось забавным, и она улыбнулась широко и располагающе. Андрей краем взгляда заметил эту улыбку и засмущался еще больше. Лицо его покраснело, сердце забилось в бешеном ритме.
– Оттуда? – спросила девушка Андрея.
– Откуда «оттуда»?
– Ну, с зоны.
– Почему ты решила?
– Видок у тебя...
– Ну, оттуда...
– И сколько лет без женской ласки?
– Два года.
– По пьянке, поди, кому в лоб заехал? Вон какие кулачищи...
– Нет, я смирный... Провода сняли со столбов с подельником, за цветмет.
– «Люди гибнут за металл, за металл...» – пропела девушка. – Крутой ты парень!
– А ты откуда?
– И я оттуда. Пять лет без мужской ласки. С малолетки...
– Ну и...
– Что «ну и»? Угости сначала даму. Со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было. Зовут-то тебя как?
– Андрей.
– Держи хвост бодрей, а я Катя. Не бойся, я не кусаюсь, я девка добрая.
Андрей достал из рундука сумку, вытащил из нее непочатую бутылку водки, кольцо полукопченой колбасы, нарезной батон, полторашку минералки и синюю пластмассовую кружку.
– Основательный ты мужчина, за тебя хоть сейчас замуж, – пошутила Катя, нежно погладив парня по коротко стриженной голове.
Эта неожиданная ласка сковала Андрея еще больше.
– Андрюха, нож есть? Необходимо искромсать этот натюрморт.
– Ножа нет.
– Вот всегда так. Ломай руками, будем по-походному.
Андрей крупно наломал колбасу и хлеб, поочередно свинтил «шапки» с тепловатой водки и зашипевшей минералки. Налив в кружку грамм сто сорокаградусной, протянул ее Кате.
– Ну, как говаривал один литературный герой, «желаю, чтоб все», – Катя лихо влила в себя водку, запила ее минералкой, слегка измазав горлышко полторашки помадой, спросила: – Надеюсь, ты мной не брезгуешь? Я чистая.
– Нет, нет, конечно нет... мне даже приятно из одной посуды...
– Давай, выпей и ты, и поцелуемся.
Андрей торопливо набулькал себе из бутылки полкружки, выпил водку могучим глотком. Другой рукой взял со стола «Ессентуки», хватанул соленой воды, как бы невзначай слизал с горлышка сладковатую помаду – след от Катиных губ.
– Ну, иди сюда, мой мальчик, – Катя коснулась своими губами губ Андрея, провела по ним трепетным языком... Через минуту она отстранилась: – Довольно, давай поедим.
Они ели колбасу с батоном, пили водку и жадно целовались.
– У тебя деньги есть? – спросила Катя Андрея после очередного поцелуя.
– Есть, две тыщи...
– Дай стольник, пойду возьму постель у проводницы, а ты пока матрацы с третьей полки сними. Поваляемся...
Андрей извлек из кармана брюк пачку денег, отслоил от нее сотенную купюру и протянул ее Кате. Та молча взяла деньги и ушла в конец вагона. Андрей стянул с багажной полки два полосатых клочкастых матраца, раскатал их на нижних полках. Через пару минут вернулась Катя, принесла два комплекта спального белья.
– Я договорилась с проводницей, к нам никого не подселят.
– Умница ты моя, – Андрей смело обнял Катю, попытался ее поцеловать.
– Подожди, – отстранилась та, достала из косметички две булавки, с их помощью укрепила одну из простыней на противоположных штангах вторых полок, отгородившись этой нехитрой занавеской от всего вагона... от всего мира...
Катя накрыла один из матрацев сероватой простынью, велела Андрею отвернуться. Андрей смотрел в знающий множество тел занавес и волновался. Катя раздевалась порывисто и неловко, из-за тесноты, качки и выпитого. Беспорядочно побросав одежду на верхнюю полку, Катя легла на неудобную постель, накрылась второй простыней.
– Повернись, – обратилась она к Андрею. – Иди ко мне, раздевайся, ложись рядом...
Часа через два они оделись.
– После всего, что было, как честный человек ты просто обязан на мне жениться, – хохотнула Катя.
– Я и сам тебе хотел предложить...
– Согласна я. Иди, муж, за чаем, отметим это дело.
Счастливый и изможденный Андрей поспешил к проводнице.
– Жена чаю хочет, – произнес он, подойдя к женщине в железнодорожной форме.
– Охота вам в такую жару... – недовольно буркнула мокрая от пота проводница. – Сколько стаканов?
– Четыре. И если можно, мать, конфет, печений... чего-нибудь сладенького...
– Найдем. Иди в купе, все принесу.
– Мать, а моя-то ничего, красивая.
– Молодые все красивые. Иди, следом принесу.
Когда проводница, оставив принесенное на столе, ушла, Катя нестрого отчитала Андрея:
– Ну ты, муж, охренел, сотню за такую фигню этой аферистке выложил! Дай-ка деньги мне, а то до твоего... до нашего дома без копейки доедем.
Андрей с удовольствием отдал Кате все деньги. «Хозяйственная, – подумал он с теплотой. – И не злая. Домой приедем – в медучилище ее определю, будет, как мать, фельдшером. Пусть учится, а я работать буду».
– Давай, муж, вздремнем немного, – зевнула Катя, – сморило меня от любви и водки. Ну ты и силен!
– То ли еще будет! – хвастливо проворковал Андрей и завалился на свою полку. – И правда, жена, вздремнуть не помешает.
Андрей смежил усталые веки. «Любимая моя, Катенька», – подумал он и заснул...
– Сынок, вставай, твоя станция через полчаса. Постель сдавай, умойся... – растолкала Андрея проводница.
– Щас, мамаш, пять минут полежу, очухаюсь. Кать, ты встала? Скоро дома будем.
– Э, милок, да она на прошлой станции сошла...
– Как сошла?
– Как сошла? Ногами.
– А я? Она же...
– Да не тужи ты, сынок, оно и к лучшему, что так. Девка битая, насмотрелась я на таких... Хватил бы ты с ней лиха. Иди умойся, а то туалет скоро закрою.
Андрей сел на измятую простыню, угодил ногами в тупоносые туфли. Болела голова, путались мысли. По столу катался в спешке забытый Катей цилиндрик губной помады.
Аспиды
Сергей приехал домой опустошенным, всего час назад его жизнь висела на волоске... и тут эта дура с упреками, дескать, опять в бане со шлюхами парился, а ей, законной супруге, ноль внимания... А ведь еще и медовый месяц не прошел, и моложе-то она его на десять лет, а образованней (три курса филологического факультета против его ПТУ, в котором он получил специальность сварщика, так и не пригодившуюся в жизни). И что поклонники у нее были (стишки ей читали), в отличие от него, люди утонченные, эстеты...
– Че ж ты за меня, сука, пошла?! – завелся Сергей. – На хату мою двухэтажную позарилась?! На «мерина» моего шестисотого?!
– Я думала из тебя человека вылепить!.. Меня тошнит от твоего жаргона... ты смешон, когда бьешь себя кулачищем в грудь и вопишь: я настоящий пацан! Тебе уже тридцатник, а ты – как блатняжка из подворотни...
– Ну, ну, вякни еще...
– Ты неандерталец, ты...
– Заткни свой фонтан!
– Ты...
Сергей размашисто ударил жену по лицу кулаком. Она, ойкнув, полетела в полумрак комнаты. Громко хлопнув дверью, Сергей вышел из дома, сел за руль еще не остывшего автомобиля, запустил мощный двигатель и вдавил педаль газа до полика.
«Женился, фраер, думал, красивую игрушку в дом привел... оказалось – красивую стерву. Сучара!..» – негодовал он, выруливая на шоссе.
В бане Сергея встретили радостными возгласами. Две голые проститутки помогли ему раздеться, принесли по его просьбе стакан водки, который он мгновенно осушил, от закуски демонстративно отвернулся. Через пять минут выпил еще один стакан.
– Что с тобой, Серег? – участливо поинтересовался друг и компаньон Николай, положа на его разукрашенное татуировкой плечо тяжелую ладонь.
– Все путем, Колек. Мы настоящие пацаны, и никто нас не разлучит.
– Пусть попробуют! Че, баба, что ли, на нашу дружбу наезжает? Мы ей рога быстро обломаем. Пить и есть сладко хотят, суки, одеваться в меха...
– Во-во. Я ей вломил для воспитания.
– Молоток, Серж. Мы потомки... или предки?.. Ну, ты понял. Нам не до белых рукавиц. Это наши дети будут на роялях польку-бабочку играть да в англиях обучаться. У нас ведь таких отцов, как у них, не было. А бабу учи, чтобы не вякала.
Я свою воспитал, тише мышки по дому шмыгает. Живет в достатке, одета, как артистка, а ведь все я! Давай еще по рюмашке, и тех шалашовок употребим, они для этого и созданы.
Домой Сергей вернулся утром. Чудом зарулив в ворота, он, пошатываясь, вышел из машины, тупо уставился на входную дверь, надавил потной ладонью на пуговку звонка. Минут через пять он отпустил кнопку, пробормотал: «Обиделась... Ну, я тебя сейчас воспитаю!» Выудив из кармана ключ, Сергей попытался вставить его в замочную скважину. Безуспешно.
– Тонька, открой! Драться не буду, не бойся, – Сергею вдруг стало жаль жену, стало стыдно за то, что вчера ударил ее. – Тонька, открой, черт с тобой, в обед Чехова почитаю, только открой, – он сердито пнул железную дверь ногой, затем резко дернул ее за ручку на себя. Дверь бесшумно распахнулась. Сергей едва удержался на ватных ногах. – Ну, сучара, держись! Здесь добра на сотню тыщ баксов, а она – как в деревне... Где ты, Тонька, вставай!
Сергей вошел в прихожую, щелкнул кнопкой выключателя. Мягкий свет залил обитую шелком комнату. Возле мраморной кадки с пальмой лежала Тоня. Сергей, нетвердо ступая, подошел к жене, тупо всмотрелся в лицо с распухшим носом, опустившись на колени, потрогал ее голову. На затылке в вязком месиве из волос, загустевшей крови и мозга нащупал пробоину. Островок запекшейся крови грязнил бок кадки. Сергей потрогал острую кромку каменной подушки, и в его сознании наконец-то нарисовалась картина происшедшего. Он вытер о халат жены трясущиеся руки, смахнул рукавом пиджака с лица обильно выступивший пот, вытащил из кармана сотовый телефон, набрал нужный номер и, после того как из наушника до него донеслось недовольное «алло!», крикнул в трубку:
– Колек, друган, ехай срочно ко мне!
– Серег, дай пару часов дремануть, эти соски из меня...
– Колек, друган, срочно надо, подъехай, позарез надо.
– Может, с собой кого захватить?..
– Ехай один, совет твой нужен.
– Ну, жди.
Сергей вернул телефон в карман пиджака, сел на диван, закурил. «Вот тебе и поучил... Сиди теперь... а за что? До печенок достала меня своей образованностью...» – Сергей обхватил голову руками и завыл.
Резкий сигнал автомобильного клаксона, донесшийся с улицы, привел Сергея в чувство.
«Спокойно, Серега, возьми себя в руки, не распускай соплей», – подбадривая себя, Сергей затушил о ладонь сигарету, подул на ожог и пошел открывать дверь.
– Ну, че за спешка, братан? – вальяжно вошел в прихожую Николай и рухнул своим стокилограммовым телом на диван. – Пивка достань из холодильника.
– Погоди с пивом, Колек.
– Ну, давай выкладывай, что там у тебя.
– Посмотри перед собой.
– Жена, что ли, напоролась? Ну и хрен с ней, завтра...
– Убил я ее.
– Как убил?
– Ну, вчера... двинул ей и ушел... а она на кадушку башкой налетела. Что делать, Колек?
– Дела...
– От трупа избавиться надо. Я не хочу в тюрьму, я же не хотел ее убивать. А мусора разбираться не будут, на полную катушку... А за что? Я не хочу! Давай, Колек, отвезем ее за город и бросим...
– Погоди, Серег, давай помозгуем...
– Чего мозговать?! Вот ты сел по малолетке, а за что?
– А ни за что, козла одного грохнул. Он и рождаться-то не имел права.
– А я не хочу ни за что. Ведь я настоящий пацан! И ты пацан! Помоги, Колек, от трупа избавиться.
– Ты ее трогал? Следил рядом с трупом?
– Трогал...
– Плохо. Ну да ладно. От трупа избавляться не будем.
– Как...
– Не перебивай, слушай внимательно. Ты был со мной, с моей семьей весь день. Приехал домой, а она лежит... Понял?
– Чего-то я не догоню, Колек.
– В общем, я – твое алиби. Сейчас я уеду, а ты, убитый горем супруг, ментов вызывай по трубе. Что я здесь был – ни гугу. Весь вчерашний день ты был у меня и в бане, там вообще свидетелей куча. А завтра адвоката подключим. Держись, кореш, не переиграй, понял?
– Понял.
– Ну, иди, закрой за мной калитку и вызывай легавых. А лучше знаешь что? Вызови «скорую помощь» сначала. Скажешь, что тебе показалось, что она дышит. Не боись, Серег, прорвемся. Если бы у меня тогда был такой друг, как у тебя... Хрен бы я тогда сел.
Милиционеры и медики приехали почти одновременно. Мрачный Сергей отрешенно стоял с отпитой наполовину бутылкой водки у окна. Люди в белых халатах подошли к убитой, пощупали пульс, заглянули в остекленевшие глаза.
– Ну что? – спросил капитан милиции.
– Смерть наступила часов пять-шесть назад, предположительно от черепно-мозговой травмы. Точнее покажет вскрытие. Мы здесь больше не нужны?
– Уезжайте, – разрешил капитан.
Медики подхватили свой сундучок и, тихонько ступая, ушли.
– Ну, рассказывайте, Сергей Анатольевич, – капитан сел за стол, достал из папки несколько листов бумаги и авторучку.
– А чего рассказывать, весь день на работе... Потом заехал к компаньону домой, там посидели... затем в бане немного расслабился... Приезжаю домой, а тут...
– Вы приехали домой в состоянии алкогольного опьянения?
– Ну что вы, это я после, с отчаяния, если бы не водка... покончил бы с собой. Я так ее любил, еще и месяца не прошло, как мы поженились...
– Ну, а то, что вы были у друга дома и в бане, может кто-нибудь подтвердить?
– Да, конечно... но разве об этом речь? Какие подонки! Их надо обязательно найти, совсем еще девочка...
– Вы говорили, что дверь, когда вы пришли, была распахнута.
– Да.
– Что-нибудь пропало?
– Я не был в других комнатах, а здесь – ничего.
– Давайте вместе осмотрим дом.
– Да чего его осматривать? Разве это вернет Тоню? Но если надо для дела, давайте.
Сергей с капитаном обошли весь дом. На первый взгляд все было на месте. Криминалисты в это время закончили свои хлопоты, положили труп на носилки и унесли в машину. Капитан снова сел за стол, дописал протокол, дал прочитать его Сергею.
– Вы согласны с изложенным? – спросил капитан Сергея после того, как тот отложил бумагу.
– Да. Полностью согласен.
– Тогда напишите здесь: с моих слов верно, мною прочитано, подпись и дата.
Сергей нетвердой рукой начеркал все, что от него требовалось.
– Ну, до свидания, Сергей Анатольевич, – попрощался капитан, кладя исписанные листы в папку.
– До свидания. Обязательно их найдите, товарищ капитан. Эти нелюди не должны жить.
– Найдем. Ну, а вы-то кого подозреваете, Сергей Анатольевич?
– Никого. Даже не знаю, – Сергей развел руками.
– Если что вспомните...
– Если вспомню, то сразу к вам.
Капитан вышел на улицу, осмотрел дом снаружи, сел в синебокий «УАЗ». Сергей наблюдал за ним из окна. Едва милицейская машина тронулась, Сергей радостно подпрыгнул, до-
стал из кармана телефон, лихорадочно «пробил» нужный номер.
– Колек, ты? – крикнул он в микрофон. – Все нормалек, я развел этих лохов, они поверили, поверили!
– Погоди радоваться, ехай ко мне, расскажешь.
– Да я по трубе...
– По трубе не надо, ехай.
– Колек, я в умат.
– Три часа тебе на сон – и ко мне. Понял?
– Понял.
– Больше не пей. Все.
Сергей завел будильник, поставил его на журнальный столик, рухнул на диван и захрапел. Через три часа его разбудил задорный звон. Сергей вытянулся, хрустнув коленными суставами, сладко ощутил свое сильное тело, улыбнулся, не открывая глаз. В кармане брошенного на пол пиджака запищал зуммер сотового телефона. Сергей сполз на цветастый ковер, вытряхнул из пиджака телефон.
– Але, Смольный на проводе, – пошутил он в микрофон.
– Очухался? Давай ехай ко мне.
– Может, ты ко мне, Колек? Гульнем...
– Ехай ко мне, я у тебя светиться не хочу.
– Лады, Колек, жди меня с шампанеем.
– Давай, жду.
Сергей положил на заднее сиденье «Мерседеса» сумку с десятком бутылок шампанского и сел за руль.
Автомобиль, чуть слышно шелестя шинами, летел по омытому летним дождем городу. Сергей крепко вцепился в баранку, закусил до крови нижнюю губу. Убиенную жену он не любил. Покойная была глуповатой и крикливой, с необоснованно завышенной самооценкой. Она считала, что если у нее красивая мордашка и телосложение девяносто-шестьдесят-девяносто, то все должны перед ней преклоняться. «Дура, думала, что я привел тебя в свой дом, чтобы боготворить, а я выбрал тебя как самку. Думал, красивая и образованная, дети будут в нее... Выламывалась: ах, Чехов, Достоевский, Цветаева... а сама упивалась дамскими романами, книгами для сентиментальных дур... Ну чего ты орала, дура? Шампанское бы сейчас пила, ананасами бы закусывала... Ну не хотел я тебя убивать... Ну давай направлю тачку на всей скорости в столб... Легче тебе станет? Да меня самого в тот день чуть не замочили...»
Возле дома друга Сергей остановился, вытер носовым платком слезы, сильно шлепнул себя ладонью по лицу. Из ноздри горячей струйкой побежала кровь. Сергей приложил к носу платок и пробормотал: «Это вино в тебе плачет, разве ты мало натворил, да не случайно, а?.. И ведь никого не жалел... А меня кто жалел?»
Сергей открыл дверь, сомнамбулой вышел из машины...
– Э, братан, да ты совсем раскис, – привел Сергея в чувство голос Николая.
– Где я?
– У меня дома, на диване...
– А...
– Серег, кончай хандрить, а то по трубе орал: «развел лохов», а сам... Запомни: ты не виноват. Это – несчастный случай. Ну, такой, как... ну, едешь ты по дороге, а к тебе под колеса кто-нибудь бросится... Ты же не виноват, что ему жить надоело. С тобой случилось то же самое. Ментам, конечно, так не говори, неправильно поймут.
– Я там шампанское привез...
– Погоди пока с шампанеем. Говоришь, поверили? Даже не намекнули: не вы ли, любезный супруг, свою женушку того?
– Нет.
– Ну менты, совсем оборзели, совсем не хотят работать. Жалуются, что им мало платят, да им и столько не за что давать. А может, они играют с тобой?
– Не думаю. Может, им на лапу спонсорскую помощь дать?
– Не знаю. Они, конечно, лохи, но не настолько же! Ты у них первый подозреваемый, и то, что мягко стелют, может оказаться жесткой лежанкой.
– Что же делать?
– Думать, думать и думать. Убийцу надо найти, у тебя нет кого на примете?
– Да это же я...
– При чем здесь ты, нужен бык, на которого можно это дело повесить, а еще лучше, если он возьмет на себя сам. Дашь ему денег сколько-нибудь. Какая ему разница, в каком стойле баланду хлебать...
– Заходил неделю назад ко мне... В академии вместе на сварщиков учились. На работу к нам в строительную фирму просился. Я ему вежливо отказал. Что-то там за операцию лепетал... Деньги, мол, нужны... Не взял я его.
– Что так?
– Не пьет, не прогуливает. Ему всю зарплату полностью отдай, разоримся с такими рабочими. Был бы хануриком, месяц отработал, получил зарплату, три дня погудел... Штрафанем на ползарплаты, морду набьем, похмелим и в руки кайло вложим...
– Операцию, говоришь? А кому?
– Не помню я, кому-то из близких.
– Этот должен пойти в стойло. Дай ему денег, не скупись, и на операцию, и еще. Скажешь, что пока сидит, семье по двести баксов в месяц давать будешь. Ну, и на зону ему подогрев. Что адвоката хорошего наймешь. Я тут в уме нарисовал, дело было примерно так: пришел он к тебе на работу наниматься, договорились, что он к тебе по старой дружбе домой заедет. Заехал, а тебя дома нет. Ну, а жена твоя, стерва, на пролетария наехала... Оружия пролетариата у него под рукой не оказалось, так он ее кулачищем... С хорошим адвокатом много не дадут, а по половинке выйдет. Не скупись, Серег, свобода дороже.
– Да я не против.
– А хорошего стряпчего я тебе найду. Дерет, шельма... Но твой пролетарий получит минимум. Дуй за шампанеем, по пузырю заглотим и за дело. Медлить нельзя ни минуты.
Друзья выпили по бутылке шампанского, покурили. Хмель принес приятное легкомыслие, произошедшее ушло на второй план.
– Слушай, Колек, а может, ну его на фиг, ну, того быка? Хлопот с ним... Кину ментам, они за бабки чего хочешь нароют, сами. Лень мне что-то, да и западло...
– Не расслабляйся, Серег. Мы еще вот чего упустили: мамаша Тонькина, учительша, вой поднимет... Вспоминай, где бумагу с координатами быка оставил.
– А чего вспоминать, я и так знаю, где он живет. Бывал когда-то у него дома. Адреса не помню, а поедем – вспомню, найду.
– Поехали. На моей тачке, я за штурвалом. Не возражай, знаю, как ты гоняешь.
Сергей, нахохлившись, сидел рядом с другом и словами и жестами указывал, куда ехать. Хмель улетучивался, мысли тяжелели.
– Колек, только никому... ну, что я, как баба, ныл.
– Заметано, братан.
– Заболтались, проехали нужный дом. Сбавь назад, еще, еще... стоп. А если не согласится?
– Согласится. Это мы еще с ним по-пацановски... А то улики сфабрикуем, кинем что-нибудь из его одежды за камин, пузырь из-под водки с его отпечатками под диван закатим... Согласится, куда он денется. Эй, пацан, иди сюда! – открыв дверь, Николай подозвал строчащего из игрушечного автомата малыша. – На мороженое хочешь?
– Хочу, – ответил тот, не переставая стрелять.
– Достойная смена нам, Серег, растет. На, малец, полтинник, иди... ну, говори, Серег, куда.
– В четырнадцатую. Дядю Юру Воробьева позови, только быстро.
Малец деликатно засунул купюру в карман и исчез в исшарпанном подъезде. Через пять минут он высунул ствол автомата из чрева хрущевки и длинной очередью «прошил» «Мерседес».
– Сейчас дядя Юра выйдет! – крикнул мальчик и вприпрыжку побежал по улице.
Юрий Воробьев ступил на тротуар, застегнул верхнюю пуговку рубашки, снова ее расстегнул. Непонимающе огляделся.
– Юрок, иди сюда, – крикнул Сергей, опуская тонированное стекло.
Юрий торопливо подошел к автомобилю.
– Здоров, Серег, – протянул он руку в окно.
– У тебя как со временем, покатаемся?
– А как насчет работы?
– Да будет тебе работа, садись.
Юрий робко влез в иномарку, и она, нарушая правила дорожного движения, помчалась по городским улицам, выехала за городскую черту и остановилась в лесочке.
– Давай выпьем, пацаны, ты не против, Юр? – широко улыбнулся Николай.
– Вообще-то...
– Вот и молоток. Стели, Серег, скатерть-самобранку. Шашлыков сегодня не будет, не обессудьте, а насчет всего остального... Оторвемся по полной программе. Люблю посидеть в мужском коллективе, без баб. Те любой разговор испоганят.
Сергей ловко расстелил скатерть, консервным ножом вскрыл банку с черной икрой, воткнул в нее серебряную ложку. Николай достал из багажника корзину, выложил из нее на плотную ткань ветчину, колбасу, оливки...
– Первый по полной, – разлил Николай бутылку «Абсолюта» в три стакана и первым осушил свою посудину. – Не, Юрок, так не пойдет. Давай до дна. Считай, что мы тебя сейчас на работу принимаем. Вот и молоток. Икоркой закуси, а следом ветчиной. Хорошо? То-то. Между первой и второй промежуток небольшой. Еще по соточке, потом посидим, побалакаем...
– Ну, а как с работой, Серег?
– Ноу проблем, Юрок, все в наших руках, только сначала годика на три в командировку, ты как?
– Да я хоть куда. На операцию пять штук баксов надо, срочно. Я отработаю. Можно авансом?
– Да хоть сегодня. Че мы, чужие, что ли? Помнишь, как в бурсе корешковали?
– Помню.
– Командировка вот какая, Юрок... Если не согласен, забудь, что я тебе скажу, и разойдемся.
– Я на все ради пяти штук согласен.
– Не перебивай, – жестко встрял в разговор Николай, и лицо его из радушного мгновенно превратилось в холодное, непроницаемое. – Юрок, ты взрослый мужик, не будем играть с тобой в кошки-жмурики. Ты возьмешь на себя чужое дело. Адвокат тебе скажет, что да как. Получишь трояк. На зоне тебе будет подогрев, твоя семья будет получать сотню... нет, две сотни баксов в месяц. Пять... нет, шесть штук ты получишь сегодня. Штуку я добавляю от себя, нравишься ты мне, пацан. Соглашайся. Скажу тебе по совести, в нашей фирме работать не лучше, чем сидеть в тюрьме. А может, и похуже... В тюрьме кончится срок – и ты свободен. У нас же окончание срока определяем мы. От нас сам не уволишься. Да и не заработаешь ты у нас столько. Может, и скопишь, но боюсь, что будет поздно.
– Согласен, – выдавил из себя побледневший Юрий.
– Ты все правильно понял, Юрок?
– Только без обмана.
– Запомни: назад хода нет. Сегодня гульнем, а завтра утречком к адвокату.
– Шесть штук сегодня...
– Ноу проблем. Деньги в машине.
Через два часа друзья отвезли упившегося до потери сознания Юрий домой. Жена Наталья уложила его на диван, стащила туфли – старые и дырявые.
– Где сумка? – спросил Юрий, не открывая глаз. – Где? Где сумка?!
– Да успокойся ты, на кухне твоя сумка.
– Там продукты и деньги. Спрячь, спрячь...
– Ладно, ладно, успокойся.
Юрий застонал и провалился в тяжелый пьяный сон.
Утром, едва забрезжил рассвет, Николай заехал за Юрием. С трудом разбудив его, провел на кухню, выставил на стол бутылку «Смирновской».
– Давай, Юрок, по соточке, и поедем на работу устраиваться.
– Берут? – робко поинтересовалась Наталья, теребя полу застиранного халата.
– Такого специалиста! Да с руками оторвут. Мадам, порежьте колбасу, – Николай выложил из пакета сверток и бросил ставший ненужным целлофан под ноги. – Мадам, и вы с нами, за удачу – до дна.
Дружно чокнувшись, все трое выпили по стопке, закусили ароматной колбасой.
– А вы тоже сварщик? – спросила Наталья Николая.
– Я? Ну, в некотором роде... Сварщик, конечно. Пора, Юрок.
– Можно с женой попрощаюсь?
– Прощайся, что я...
– Наташа, те деньги на операцию. Так надо. Ничему не удивляйся. Все правда. Ну, я пошел, – Юрий обнял жену.
– Что ты несешь, Юр? Гость подумает, что ты ненормальный.
– Все путем. Ну, мы пошли. Береги детей.
– Пойдем, Юрок, пора. Мадам, не на век расстаетесь, выпустите своего благоверного из крепких объятий... Ну прямо как дети. Делов-то, на работу муж едет поступать.
До машины мужчины дошли молча, молча сели в нее и поехали.
– Да не дрейфь, Юрок, я этот университет прошел... и там жить можно. Не скурвишься – к себе в дело возьмем. Надежные мужики ныне в цене, бизнесменом будешь, тачку такую тебе купим, бабы... ну и все остальное.
– Не надо со мной как с лохом, так это у вас зовется? Мы же договорились, и я свое слово сдержу.
– А ты умнее, чем я думал. И запомни, мы свое слово тоже сдержим: и тебе на зону подогрев, и твоей семье по двести баксов. Ну вот, доехали.
Адвокат провел гостей в комнату, усадил их в кресла и, извинившись, удалился в ванную. Смыв холодной водой с лица остатки сна, адвокат вернулся в гостиную, обратился к визитерам:
– Чем обязан, господа?
– Осипыч, я же тебе вчера по телефону...
– Иосифович, – поправил Николая адвокат.
– Осипыч! Научи пацана, что ему ментам впаривать, ну, чтобы минимальный срок получить. Ну, не мне тебя учить, чтобы гладко было, правдоподобно и чтобы судья, давая братану трояк, плакал от жалости к подсудимому и оттого, что нельзя его оправдать... Ну, ты меня понял, ты понятливый. Ну, про то убийство я тебе вчера сюжетец нарисовал, а дальше ты уж сам роман сочини.
– Гонорар как договаривались?
– Без базара, Осипыч, ты мое слово знаешь.
– Ну, Николай Петрович, можете ехать по своим делам, а мы с молодым человеком пару часов порепетируем.
Через три часа Юрий потерянно вошел в отделение милиции и протянул дежурному лист бумаги.
– Что это? – спросил капитан.
– Явка с повинной... Там все написано. Совесть замучила... Заприте меня в камеру, я боюсь...
В морге тело Тони обрядили в шикарное платье, уложили в обитый голубым бархатом гроб и отправили на катафалке в райцентр, в дом матери.
Хоронили Тоню в погожий полдень, на тихом, заросшем кустарником кладбище. Автомобиль Николая, на котором друзья приехали, был оставлен возле дома, в котором выросла Тоня, они, как и все, шли за гробом пешком.
Желающие попрощались с покойной, гроб закрыли крышкой и прибили ее гвоздями к домовине...
С кладбища возвращались неравными группками, кое-кто плакал. Сергей подошел к теще, виновато произнес:
– Убийцу нашли, он получит по заслугам. Простите, что не убе...
Теща отвернулась от него, закрыла рот ладонью и ускорила шаги. Сергей отстал от нее, поравнялся с Николаем и, тронув его за рукав, тихо произнес:
– Я неправдоподобно гипнотизируем, что ли... Я почти искренне верю, что Тоню убил Юрий... Странно, да?
– Да нет, успокойся, ты не виноват.
– Лет восемь назад это было... Прикололся я над соседом. Говорю ему, алкашу: сидишь, с похмелья маешься, а на горке состав с водкой опрокинулся, водяры рассыпалось вдоль
полотна... Ну и ушел. Алкаш кипеш поднял. Народ бежит к переезду с сумками, мешками, тележками... «Что случилось?» – кричу соседу из окна. «Эшелон с водярой, – отвечает, – опрокинулся», – и дальше бежит, глаза счастьем светятся. Я-то знаю, что нет никаких вагонов с водкой, а ничего с собой поделать не могу, хватаю сумки и туда... Думаю, а вдруг правда...
– Ну, была там водка?
– Откуда! Так и сейчас...
– Успокойся, Серег.
После поминок захмелевшие мужики сгрудились возле дома и по-пьяному громко, перебивая друг друга, заговорили на разные, далекие от похорон темы.
– А что, мужики, платят тут у вас деньги? – спросил, закуривая, Сергей.
– Да везде по-разному... А вообще-то негусто, а у вас? – отозвался кто-то из толпы.
– А мы их сами берем, мы предприниматели.
– Я тоже был предпринимателем, ликвидировал дело, – встрял в разговор стоящий чуть особняком тридцатилетний мужчина.
– Что так? Налоги?
– Налоги – ладно. Рэкет – ладно, приди, возьми, только совсем не разоряй...
– Что, бандиты беспредельствовали?
– Да не особо. Только зачастили со своими разговорами. Почему-то я им приглянулся. То в баню позовут, то душу свою мне изливают... Я... да чего уж там, что факир между кобрами... Ты приди, возьми сколько, благосклонность-то ваша мне зачем? Мы тебя, говорят, уважаем... От ихого уважения и закрылся...
Сергей с Николаем переглянулись и молча пошли к машине.
– Сережа, ну куда же вы? – крикнула им вслед Светлана, младшая сестра Тони и ее улучшенная копия. – Я с вами, мне в город надо, экзамены в институте послезавтра. Подождите десять минут, я только чемодан заберу.
Друзья сели в машину, Николай произнес:
– Серег, вот тебе новая жена. Не то что та идеалистка, на земле стоит, на экономический поступает. Поможешь ей поступить в институт, и она твоя. Она и так с тебя глаз не сводит.
– Как, так сразу...
– А чего время тянуть.
Светлана вышла из дома с чемоданом в руке и стремительно направилась к «Мерседесу». Мать догнала ее на полпути к машине, схватила за руку:
– Не езди с ним, он страшный человек. Я тебя умоляю! – Елена Сергеевна упала на колени. – Не пущу!
– Мама, он не виноват! Преступника нашли...
– Не езди...
– Мама!
– Еще один кролик полез в пасть к удаву! – выкрикнул кто-то из толпы.
Сергей дернулся, как от удара, прошептал, скрежеща зубами:
– Хватит с меня, Колек, давай по газам.
Перед въездом в город в их «Мерседес» врезался затрапезный «Москвич». «Вот на ком я отыграюсь!» – подумал Сергей, решительно открывая помятую дверцу. Из колымаги выскочил спортивного вида молодец, стальным взглядом пронзил Сергея и выпустил из «калашникова» в «Мерседес» весь рожок.
