Наталья ЗАМУЛКО-ДЮБУШЕ

Говоря во Франции со своими земляками, ловлю в их фразах одно желание: «Скажи, что тебе здесь плохо». Вот не найти во Франции нашего толстого, в ладонь, украинского сала, квасу, черного хлеба и т.д.

Нет, уже не могу сказать, что мне плохо. И тут помогает пример с нашей плакучей ивой. К счастью, ива может произрасти от своей ветки.

В иву, которую я очень полюбила здесь, во Франции, попала молния. Позвонил мне на работу муж-француз, сообщил:

– Нет твоей подружки, убило во время грозы…

Я, среди речи французской, в бюро, обложенная техническими переводами и завистью коллег (эмигрантка с работой – редкость), отметила со славянским фатализмом: «Все, конец нашей жизни с ним. Предпосылки уже сложились, а теперь этот сигнал от природы. Нет моей плакучей ивы…»

А через год мы подали на развод. В весну того же года пустила ива от боковых почек новые гибкие ветки. Значит, выживу и я, это уже себе в успокоение. Будут новые ветки, молодые. А корень в земле, теперь уже французской. И будет он питать это опаленное дерево соками. И наступило однажды такое утро, когда, проснувшись, может, впервые за все время, почувствовала покой, тишину, расслабление. Как у себя дома – подумалось. Новая страна стала им.

Ива та же, но менее сильная, шумит удлиненными блестящими листьями, радуется жизни. Тем и сильна эта жизнь, что побеждает рано или поздно.

Ну, а соотечественники бывшие уже с другой стороны заходят, с политической. Чтобы тебе было стыдно. Мол, оставила страну в ответственный момент. По-моему, все моменты в жизни стран, людей – ответственные. Для меня уже давно стало правилом – не важно, как в бой попал, а важно, как из него вышел. А выйти надо всегда победителем. И потом, никто меня дома не назначал президентом, несущим ответственность за страну. И за все заплачено! Думалось, что никому ничего не должна.

На работе дома, на Украине, у меня был начальник. Пришел к нам позже меня. Тяжело притирались. Любила свое дело, как курица крылья простирала. А вдруг случайный человек? Нет. Повезло. Честный был человек, творческий. Стал другом на всю жизнь. И сейчас могу на него рассчитывать. Во времена моего отъезда взял много ударов на себя, берег. Таскали его на выяснения за меня, номенклатурную единицу. Чего, мол, не доглядел?

«Ишь куда замахнулась, прямо в Париж! Чего дома не хватило-то?» – все по привычке, икотка сталинская, всем до всего дело! Страх в генах, провинция моя дорогая. А он в ответ (режиссер к тому же, не удивишь сюжетами из театра жизни): «Вы что-то имеете против интернациональных браков?» В ответ немая пауза. Перестали бомбить крейсер в своей же гавани.

Подруга, талантливая журналистка, что ни слово – то картина, образ. Обняла дочь меньшую мою, что уезжала со мной. Надела на пальчик колечко на память. И так доверительно, как взрослому человеку.

– Мама твоя – солдатик мужественный с вещевым мешочком за плечами, идет в Европу, чтобы вас всех спасти. Помни это.

И мне слова в память оставила:

– Ива ты моя, тянули тебя за верхушку к земле, топтали, ветки твои обрывали со свистом, думали – податливая. А ты разогнулась последним усилием, все поразметались в стороны – и свои, и чужие. Свети нам оттуда, словом правдивым, характером сильным. И тем, на том берегу, к которым едешь, покажи нашу силу, духовность. Пусть удивляются, а удивляясь, может, начнут понимать суть нашу славянскую.

Улетала, всех любя, жалея, мучаясь угрызениями совести. Оставила тех, кого любила больше всего на свете. Старших детей невозможно взять с собой. У них своя судьба и дорога. А твоя какая? Что гонит из дома своей земли? Тоже судьба, путь писательский, одинокий. Непонятная всегда, белая ворона. Очутилась в чужой стае невиданных птиц. Им все равно, какая ты, ходят, любуются своими только хвостами. Тишина. Значит, этот покой ты искала для творчества, так называемый путь к себе. Хорошо, что биологический календарь выполнила: подарила три жизни. Пойдут дальше тебя твои дети.

На чужом берегу тоже задают иногда вопросы. Рассказываешь. И про путь, и про испытания, и про свой народ. Слушают. Энергию твою тянут, не шевелясь. Примеряя судьбу твою на себя. Не примеряется. Не находят отклика, аналогов в уголках холодной души латинской. И как резюме:

– А вы не думаете вернуться назад? – иными словами: чего тебе, такой богатой на историю, тут делать? Ничего не поняли. Начинай все сначала. Что путь есть только вперед, что гражданство – дело мучительного выбора. Решился, нет обратного хода. И быть подвешенным между небом и землей – задача нечеловеческая. Человек должен ходить по земле и подчиняться законам страны, если не хочет остаться изгоем посреди Европы.

Не все могут купить остров в Тихом океане и сидеть там полусумасшедшим Робинзоном. Пошел дождь – прячься в шалаше, светит солнце – рви бананы, лови рыбу. Такая простая жизнь уже не существует. Конец ХХ века на дворе.

Некогда нам с ивой плакать. Путь продолжается, тяжелый, непредвиденный. Чужбина испытывает на прочность каждый день. А тишина и покой существуют в том царстве, куда живых не пускают. А когда пустят, мы забудем все, что было с нами на этой земле.

ФРАНЦИЯ. ПУАТЬЕ