В первом номере за этот год прошел материал «Двойной портрет провинциального интеллигента», вызвавший большой интерес у наших читателей. И это неудивительно! Казалось бы, обыкновенный человек из самой что ни на есть глубинки сумел прожить не просто интересную, а духовно яркую жизнь. Мы решили дополнить его «портрет» новыми чертами.

Ольга БЕЛОМОЕВА

ОЧАРОВАННАЯ ДУША

(о  Валериане  Рябове)

Судьба распорядилась так, что мне не пришлось быть лично знакомой с Валерианом Григорьевичем Рябовым, хотя в мое первое пребывание в Зубовой Поляне это было вполне возможно. Тогда, в 1980 году, в Зубово-Полянском педучилище открылась картинная галерея на общественных началах. Известные художники Мордовии В.д.Илюхин, А.А.Мухин, В.А.Беднов, В.Н.Козлов и другие передали в ее фонды свои произведения. Но в отличие от других районов в Зубовой Поляне уже была своя собственная основа. Прежде всего это были картины бывшего учителя изобразительного искусства В.Г.Рябова, проработавшего в педучилище около 20 лет. Они и стали началом районной галереи. По той или иной причине самого автора на открытии не было. А между тем его произведения заслуживали самого глубокого внимания. В последующие годы мне не раз приходилось слышать о В.Г. Рябове от А.А. Прохорова, В.И.Колмыкова, а также читать о нем в книге И.д.Воронина, видеть фотографии, заниматься выставкой его произведений в фойе музея им. С.д.Эрьзи. Несколько лет назад мне посчастливилось читать его переписку — несколько писем от него и к нему. Так постепенно возникало настолько яркое представление об этом человеке, что стало казаться, будто я все же была с ним знакома лично. В воображении рисовался образ истинного интеллигента, человека широко образованного, умеющего и любящего поразмышлять, живущего раздумьями о том, что далеко выходит за пределы повседневного, бытового существования. думаю, именно это позволило В.Г.Рябову стать интересным собеседником выдающихся отечественных писателей, с которыми он вел обширную переписку. И.д.Воронин называет в их числе Л.Леонова, М.Пришвина, А.Новикова-Прибоя, Л.Сейфуллину и других.

По-видимому, он сочетал в себе многое из того, что традиционно считается «родовыми чертами» интеллигенции. Ощущение себя личностью, осознание собственной значимости сочеталось в нем с чувством личной ответственности перед людьми, обществом, твердость убеждений со скромностью, стремление реализовать творческий потенциал, желание обрести внутреннюю свободу с самодисциплиной — все это отчетливо звучит в его письмах, об этом свидетельствуют некоторые факты его биографии.

Нельзя сказать, чтобы она изобиловала яркими неожиданными событиями, но было в этой жизни одно увлечение, которое сейчас, при взгляде из сегодняшнего дня в прошлый, делает его заметной фигурой культурной и общественной жизни не только Зубовой Поляны, но и Мордовии 1960–1980-х годов. Это — занятия живописью, которые, судя по всему, составляли суть его жизни. Более того, можно уверенно сказать, что именно любовь к живописи оказала огромное влияние на формирование его личности. С другой стороны, некоторые особенности характера В.Г.Рябова неизбежно привели его к творчеству. Его контакты с искусством были многообразны. Поэтому знакомство с ним именно как с  художником позволяет составить более яркое представление о его личности — личности провинциального интеллигента, жизнь которого прошла в рамках ХХ века.

Завершенного художественного образования В.Г.Рябов не получил. В 1929 году уроженец г.Спасска (ныне г.Беднодемьяновск Пензенской области) приехал в Москву, где в течение года посещал классы живописи, рисования, скульптуры и черчения им. И.Е.Репина, учрежденные А.И.Хотулевым, а также первые государственные курсы ИЗО Москпрофобра. Именно с этого времени начинаются его первые опыты в живописи. Он занимался ею в свободное от работы время и тогда, когда в 1930–40-е годы работал заведующим библиотекой Московского педучилища имени К.А.Тимирязева, и тогда, когда переехал в Зубову Поляну, где с 1944 года стал преподавателем рисования и методики рисования педучилища. Опыты эти были не напрасны, он приобретал все более уверенные навыки. Ярким доказательством тому было неоднократное его участие в 1950-е годы в выставках Союза художников Мордовии, где его картины не раз были отмечены поощрительными премиями. В те годы речь шла о вступлении В.Г.Рябова в творческий союз. За это искренно ратовал тогдашний его председатель В.д.Хрымов. Но этому не суждено было осуществиться.

Наиболее много и плодотворно В.Г.Рябов работал в живописи в 1960–70-е годы. Живя вдали от Саранска, он не только писал картины и этюды, но немало занимался и самообразованием, читая множество литературы по искусству, особенно письма и мемуары выдающихся художников, анализировал их творчество. Конечно, у него были свои пристрастия. Особый пиетет он испытывал по отношению к русским живописцам. В его письмах в самых возвышенных тонах упоминаются имена Сурикова, Репина, Серова, Кончаловского, лентулова и многих других. В одном из них мы читаем: «Коровин, Константин Юон близки моей душе». В другом: «Жуковский давно близок душе моей… Вот у кого… учиться мастерству, любить и понимать родную природу!» К слову сказать, В.Г.Рябов в течение нескольких лет читал лекции по истории изобразительного искусства в Доме культуры Зубовой Поляны, и это также способствовало его росту как художника.

Все это вместе взятое, а также совершенно очевидная одаренность В.Г. Рябова не позволяют говорить о его живописи как о работах самодеятельного автора. В них подлинно профессиональное представление о том, что такое искусство живописи. Художник не понимал ее примитивно, как картинку, дотошно передающую все детали изображенного предмета. Живопись для него — не фотография, документально, бесстрастно фиксирующая объект. Живопись для него — стихия цвета, волшебство фактуры. Это — царство человеческих эмоций, ликующей красоты природы.

К сожалению, известно не слишком много его работ. Некоторые произведения находятся в частном владении. Целый ряд холстов был утерян после выставок самодеятельного творчества, проходивших в Москве, Саранске, других городах, в которых В.Г.Рябов принимал участие. А вот картинная галерея в Зубовой Поляне может гордиться тем, что обладает самой обширной коллекцией его законченных работ и этюдов, которые дают прекрасное представление о таланте мастера.

Самые большие удачи В.Г.Рябова — в пейзаже. Он любит писать переходные состояния в природе — сумерки, рассвет, закат («Июльский вечер»), межсезонье — переход от зимы к весне, например, «Весенний день». Он хорошо чувствует красоту момента, который длится, может быть, всего несколько минут. Художник успевает зафиксировать ее, но не как сторонний наблюдатель, а человек, переживающий обаяние природы, очарованный ею. Именно это и составляет ценность его произведений. Художник уверенно пользуется эмоциональным воздействием цвета, создавая на холсте яркие декоративные сочетания. Обращает на себя внимание и пастозная манера письма. Она рождает «взволнованную» фактуру, придающую изображению динамику. Возможно, в понимании выразительного цвета и фактуры он отталкивается от Юона, о котором писал в одном из писем: «Юон не похож ни на кого другого. У него не только свой «почерк» — у него свое неповторимое «лицо» — это чистейший русский художник».

Ощущение пространства и времени в работах В.Г.Рябова можно определить как «здесь и сейчас». Автор делает нас соучастниками того, что он изображает. Он как бы переносит нас в пространство картины, которое почти всегда включает у него ближний, средний и дальний планы, и предлагает вместе с собой разделить радость открытия и постижения красоты. Иногда он включает в изображение стаффажные фигурки, которые усиливают эффект соучастия, вносят элемент действия в картину («Июльский вечер», «Вечерняя тишина»). Но главным героем его работ остается природа: синие тени на мартовском снегу, коричнево-красная земля, освободившаяся из-под снега, мягкие очертания водоема под вечерним небом, красный диск закатного солнца, просвечивающего сквозь густую листву… Все это написано человеком истинно русской души, человеком, очарованным красотой родной природы.

Менее уверенно чувствовал себя художник в портрете — фигуры схематичны, статичны, им не хватает ощущения жизни; быть может, несколько однообразны композиционные решения его пейзажей, автору недостает свободы, раскованности. Во всем этом сказывается отсутствие систематического, законченного образования, а также удаленность от Саранска, от художественной среды, невозможность целиком отдаться творчеству. Но это не мешает нам вывести живопись В.Г.Рябова за рамки дилетантизма. Неблагоприятные обстоятельства не позволили этому талантливому человеку в полной мере заявить о себе как о живописце. И это не вина, а беда художника. Гораздо хуже, когда вполне профессиональные авторы скатываются на халтуру, плодят кич, не слишком задумываясь о своей ответственности — ответственности Мастера перед публикой.

Чем же была живопись для В.Г.Рябова? она не просто заполняла его свободное время. Она давала ему возможность развивать его творческий потенциал, что так важно для любого мыслящего человека; она позволяла ему заняться самообразованием и тем самым обрести состояние внутренней свободы, ощутить себя личностью.

При этом по-настоящему интеллигентный человек, В.Г.Рябов не был самовлюбленным и претензионным. С присущими ему требовательностью к себе и скромностью, он считал, что художнику следует «делать все без торопливости, не кое-как, бояться приблизительности, продумывать, перечувствовать каждый сантиметр работы — будь то натюрморт, композиция и т.п.». Фактически это — его собственная программа в искусстве.

Юбилейные даты, вероятно, тем и хороши, что заставляют вновь осмыслить прошлое, заново осознать значимость того или иного человека. В.Г.Рябов прожил долгую жизнь (1901–1986), главным содержанием которой стало совершенствование себя. Он выполнил миссию, достойную провинциального интеллигента, явив готовность жить высокими мыслями и чувствами и поддержав нить творчества из века прошлого в век будущий.