Фантастика
Счастье – в космосе
Александр Голиков
ДА ОСИЛИТ ИДУЩИЙ...
2083 год от Р. Х.
Недалеко от Пикадилли
ДЖЕФ
Колонна из трёх военных джипов выдвинулась от убежища «Черинг-Кросс» и помчалась к площади Пикадилли. Я на своём «хаммере» шёл замыкающим, слишком уж ценен груз за спиной, а у последней машины шансов прорваться всё-таки больше. Быстро смеркалось, щупальца едкого белесого тумана тянулись из многочисленных подвалов и подворотен, накрывая призрачным саваном завалы битого кирпича и бетона, оседая каплями испарения на уцелевших окнах первых этажей и давно погаснувших рекламных вывесках. Туман нёс с собой запахи тлена, гнили, тухлятины. Запахи разложения, запахи смерти. Даже в закрытой машине некуда от них деться.
- Долго ещё, Джеф? – спросила с заднего сиденья Фло. В голосе охотницы усталость, но ни капли раздражения – везут, и ладно, а дальше посмотрим. Я мельком глянул в панорамное зеркальце: Фло уставилась в окно на проносящиеся мимо руины, и казалось, охотница прикидывает, где сподручнее заняться \\\\\делом\\\\. Задачу-то ей обрисовали буквально в двух словах, на ходу. Но с некоторых пор хватало и этого.
- Пара кварталов и будем на месте, тут самый удобный путь, не так много завалов... Джессика, ты как? – это уже важному и ценному «грузу», маленькой девочке, что забилась там, сзади, в уголок, только глазёнки сверкают. Она явно боялась. И правильно. Подступающая ночь – время монстров. Их безраздельного господства. Их вотчина и владения. Хотя и днём на улицах тоже не безопасно: Лондон со временем превратился в филиал ада с соответствующими персонажами.
- Нормально... Только немножко страшно, - прошептала девчушка, но я уловил. И обнадёживающе подмигнул – ничего, мол, прорвёмся.
Фло завозилась на сиденье, прошипев ругательство сквозь сжатые зубы; чувствовала она себя в машине неуютно, словно в клетке, ни развернуться как следует с автоматом, ни клинок выхватить: тесно и неудобно, если вдруг бой, если неожиданно \\\\нагрянут\\\\.
Будто в подтверждение, идущий впереди джип вдруг резко вильнул в сторону, задел передними колёсами груду кирпичей, мигнул задними габаритными огнями и завалился набок, по инерции продолжая движение уже на боку, высекая из асфальта искры. Что-то огромное, с длиннющими лапами пристроилось наверху и вскрывало джип как консервную банку. Мне пришлось вдарить по тормозам и выкрутить руль, чтоб не въехать на полной скорости в бочину опрокинувшейся машине. «Хаммер» занесло, и тут же нечто массивное бухнулось и к нам на крышу, а ещё одна тварь свалилась прямо на капот. Мелькнули на секунду растопыренные лапы и отсвечивающие красным глаза, и через мгновение лобовое стекло разлетелось вдребезги. Пронзительно закричала Джессика, когда вытянутая морда сунулась вперёд и раскрыла клыкастую пасть. Омерзительно дыхнуло зловонием, и я инстинктивно отпрянул, вжался в спинку, но рука уже тянулась к «магнуму», что торчал рукояткой кверху между передними сиденьями, да вот только не успевал, опаздывал на какие-то доли секунды. Лапа твари дёрнулась вперёд, к горлу, да тоже не успела – автомат охотницы оглушительно грохнул, и пули сшибли чудовище с капота, как лёгкую кеглю. Я ошарашенно вертел головой, но пистолет уже был в руке и теперь шансы как минимум уравнялись. Вторая тварь вонзила в крышу свои когти и выдирала оттуда куски, рвала её, словно картон. Выпустил пол-обоймы вверх, особо не целясь, и там взвыло; машина качнулась, когда тварь спрыгнула. Да только на это её и хватило – сдохла рядом с «хаммером», разорванная тяжёлыми пулями.
- Фло, из машины!.. Адские гончие!
Та живо выбралась наружу, я следом.
Нашему джипу ещё повезло, устоял на колёсах, зато остальные машины метрах в сорока дальше, валяются на боку, а вокруг с десяток гончих, рвут в клочья, только визг стоит. Фло было дёрнулась, вскинула автомат и... опустила оружие, вспомнив про Джессику. А та забилась в самый угол машины, ручонки прижаты к горлу и огромные глазища на бледном пятне лица.
Улица достаточно широкая, дома тёмными глыбами застыли вдоль дороги, мусора не так много. Там, где лежали машины сопровождения и где пировали монстры, как раз и был поворот на площадь Пикадилли – пару кварталов всего и не доехали, чёрт бы побрал этих гончих!
Я рывком открыл дверцу, наклонился внутрь, помог Джессике выбраться, спиной ощущая близкую и смертельную опасность – адские гончие «гончими» назывались не просто так, а уж облик их не случайно имел и эпитет «адские»: огромная уродливая голова с пастью крокодила, мощные лапы с убийственными в своей крепости и остроте когтями, мускулистое тело и длинный хвост с жалом на конце, что у твоего скорпиона. И нападают стаей, в которой с десяток особей. То, что пару таких мы сейчас завалили, ещё ни о чём не говорило. Остальные непременно продолжат охотиться, уж это-то я знал наверняка. Потому перезарядил «магнум» и огляделся в поисках выхода, ни на секунду не забывая, что совсем рядом, буквально на мушке, исчадья ада.
- Туда! – указал на арку между домами, довольно неприметную, сразу и не разглядишь. Фло схватила девочку за руку (не до нежностей) и побежала в ту сторону. Джессика не отставала, откуда и силы-то взялись. Я же пристроился замыкающим, двигался спиной вперёд, «магнум» в вытянутой руке. И вдруг вспомнил о «бардачке» в машине и о том, что там оставил. И замер на месте. Последнее, что отдал бы не растерзание монстрам – свой маленький альбом с семейными фотографиями.
- Фло... – чуть ли не шёпотом окликнул охотницу. Та уже успела добраться до арки, но расслышала, остановилась. Вопросительно глянула. Джессика её руку не отпустила, наоборот, вцепилась и второй, да покрепче. Глазёнки испуганно сверкают, будто вопрошая: опять что-то случилось?..
- Дальше одни, я вас догоню.
- В чём дело? – Фло явно не понравилось моё намерение вернуться.
- Забыл кое-что в машине.
- Оно того стоит?
- Стоит...
- Хорошо. Ждём пару минут и... В общем, тебе лучше побыстрей, сам знаешь.
- Знаю. Девчонку береги пуще глаза. Если у меня не получится, доставь её к Пикадилли, там общий сбор. Всё, вперёд! Гоу, гоу!
И побежал обратно к «хаммеру». Не хотелось думать о непоправимом, могу ведь и не вернуться, но Фло, в случае этого непоправимого, всё сделает правильно, она умелый боец, вытащит и себя, и девчонку. Надеюсь. Потому что надежда единственное, что тут ещё не похоронено.
Мощные фары джипа освещали остов дома напротив, я даже разглядел какую-то картину на стене, угол кровати и ещё что-то массивное в глубине, но такие детали уже не трогали – всё ценное давно выбрано, от города осталась лишь пустая кирпично-бетонная оболочка с провалами окон и лестничными маршами, немыми свидетелями бегства людей. Остатки их сейчас пытались выжить, прячась от монстров в метро и наспех оборудованных подземных бункерах. Хлипкая защита, хрупкая надежда...
Я уже был возле машины и даже успел раскрыть переднюю дверцу, когда отпущенное мне время закончилось: то самое массивное в глубине комнаты открыло глаза и поднялось на мощных лапах, покачиваясь. Уродливая башка с костяным гребнем раззявила пасть, обнажила лезвия клыков. Чудовище довольно резво для своей комплекции ринулось вперёд, проломило стену с окном, как фанерную декорацию, очутилось перед капотом «хаммера», взревело, поднялось и страшным ударом передних лап смяло металл капота, изуродовало двигатель и выпустило дух из шин. Покрышки лопнули с оглушительным звоном-хлопком. Вторым ударом монстр накрыл салон, и машина стала похожа на изувеченную груду металла, в которой с трудом можно было опознать джип. Словно пластмассовая игрушка побывала в руках великана. Я чудом не попал под этот пресс, едва успел отскочить. Разрушитель! Проклятье, откуда он тут взялся?..
Думать и сопоставлять некогда, а пистолет против этой махины просто игрушка. Жаль, чуть-чуть не успел, ведь почти дотянулся до «бардачка»... Я никогда не пасовал перед опасностью, расчётливость и холодная голова не раз спасали жизнь, но сейчас единственный выход был отступить, укрыться где-нибудь... Возможно, это бы и помогло, и спасло, если бы не адские гончие.
Хриплый рык раздался где-то сбоку, совсем рядом, и я отскочил от машины ещё дальше, развернулся, целясь на звук. Вот они... Штуки три, присели, готовясь к прыжку. Была у тварей такая особенность - замереть на мгновение перед тем, как ринуться в атаку. И я в полной мере этим воспользовался, всаживая пулю за пулей прямо в оскаленные морды. Только одна гончая и увернулась, чтобы тут же прыгнуть вновь. И опять я успел отскочить, да споткнулся в самый неподходящий момент. Пуля ушла в небеса, а хвост твари, издав при стремительном замахе зловещее «ш-ш-ших», вонзился острым концом в бедро, пробив броню, кость и асфальт. Чудовище мотнуло башкой, издав утробное «хрр-р», и выдернуло жало. Рыча от оглушительной боли, я повалился на землю, из перебитой артерии кровь хлестала, как из крана, окрашивая ярко-красным и ноги, и асфальт, и спущенное колесо «хаммера». Туман ещё был жиденький, и сумерки бледными, так что видел достаточно, чтобы понять главное – всё, отвоевался. Разрушитель пока стоял столбом, а гончая, раскорячив лапы, примеривалась для второго удара.
С тоской посмотрел в сторону арки, отцепляя от пояса фосфорно-магниевую гранату. Показалось или всё же рассмотрел в подступающем тумане две размытые фигурки? «Гоу, гоу... - прошептал обескровленными губами, - чего медлите?». Поднёс гранату к груди, зажмурился и активировал заряд.
ФЛО
- Не смотри!
Девочка не возражала, ручонками обхватила живот и даже, наверное, глаза зажмурила, прижавшись щекой к пластинчатой броне, – правильно, нечего туда смотреть, потому что я выцеливала голову Джефа. Тот, как всегда, без шлема, и лазерный целеуказатель зелёной точкой плясал у него то на лбу, то на щеке, и точка эта всё никак не могла успокоиться – руки у меня тряслись. Промажу ведь, молнией пронеслось в голове, наверняка только раню, лишнюю боль причиню. А что делать? Живым его отдать? Он бы точно за такое спасибо не сказал. Припала к оптическому прицелу. Целиться стало полегче. И совсем было собралась стрелять, когда в последнюю секунду разглядела, что именно делает Джеф. И опустила оружие - Джеф всё решил за нас обоих.
На месте изувеченного «хаммера» расцвёл ослепительный цветок огня, раскидывая сгустки пламени во все стороны. Ударная волна расшвыряла и мёртвое, и живое в радиусе метров сорока, а сопровождающий её грохот резанул барабанные перепонки, и я очумело затрясла головой. ФМ-граната на редкость убийственная штука, у самой на поясе парочка таких же, но со стороны глядеть на это буйство огня и грохота нежелательно. Если, конечно, ты не в шлеме с полихромным забралом. А я как раз с непокрытой головой – ну не люблю эти кастрюли, пусть они и трижды полезны. Джеф вот тоже... не любил.
Некоторое время смотрела, как оседает пыль, смешиваясь с наступающим туманом, как горит и плавится асфальт с остатками джипа – там всё было кончено. Джеф, Джеф... Прирождённый тактический разведчик, если это вам о чём-то говорит, сколько всего пережил, из скольких передряг живым выбрался, а тут попали в обычную засаду и всё, ничего не осталось от человека. Только память. Это да, это я постараюсь, чтобы помнили...
Быстро повернулась и присела перед девчонкой, лицом к лицу. Спутанные светлые волосы, чумазое личико и огромные глаза ярко-синего цвета, глядящие с надеждой, – глаза эти больше всего и запоминались в её внешности. Простенькое платьице, кроссовки на ногах, ремешок на талии – на вид подросток подростком, девчонка девчонкой, вот только из-за этого ребёнка погиб лучший разведчик из всех, кого я знала. Но задание есть задание, нужно во что бы то ни стало доставить её на станцию «Пикадилли». Зачем именно, знал Джефф. А моё дело маленькое – верти головой на триста шестьдесят да стреляй метко.
- Слушай... очень... внимательно... - медленно проговорила, чеканя каждое слово. С полминуты у меня было, чтобы доходчиво, на пальцах, разъяснить, что именно сейчас от неё требовалось. – Пойдёшь рядом, с левой стороны, двигаться будем очень быстро, перебежками от укрытия к укрытию, не отвлекаться, только вперёд. Ты всё поняла?
Пока говорила, Джессика послушно кивала, а при последнем вопросе кивнула особо энергично, мол, всё понятно. Тогда я распрямилась, убрала автомат и вытащила из спинных ножен энергоклинок, глянула на индикатор заряда – зелёный, полный.
- Вот и славно... Ну что, пошли? – добавила буднично, словно речь шла не о смертельно опасном рейде, а о воскресной прогулке в Квинс-парк.
- Ты не волнуйся, тётя Флоренс, - назвала меня полным именем Джессика и впервые посмотрела смело, открыто, а не как раньше, затравленно и пугливо. – Я умею за себя постоять. Только не всегда получается. Хорошо получается, когда мне страшно. В машине было очень страшно, но я не успела... – по-моему, даже плакать собралась, личико сморщилось, стало жалким, потерянным.
- Вот и я не люблю машины, они как консервные банки, а ты в них куском мяса, - пробормотала себе под нос, оглянулась напоследок на место гибели Джефа и скомандовала. – Вперёд! Успеем ещё нареветься.
«Надо же – тётя Флоренс... Какая ещё, дьявол меня побери, тётя? Двадцать четыре всего!» – подумала мимоходом, устремляясь под арку и краем глаза косясь на Джессику. Та, как и приказала, пристроилась слева. Умничка, клинок-то у меня в правой.
Я уже прикинула по навигатору маршрут, осталось лишь его пройти и желательно быстро, без потерь и стычек. Второе, правда, от меня зависело мало, тут главное осторожность и скрытность, кто знает, что на уме у тварей? Хотя, как правило, одиночные цели их интересовали постольку-поскольку. На то и надежда.
Клинок под углом к земле, рука чуть опущена – это чтобы одним движением, коротким взмахом поразить цель сразу, воткнуть лезвие и тут же выдернуть, а дальше уже дело энергозаряда. Редко когда требовалось бить дважды, обычно хватало и одного, чтобы монстр сдох в конвульсиях, мощный разряд электричества те отчего-то на дух не переносили. Мелкие, по крайней мере. С крупными было сложнее. Но тут уж мои выучка и умение как раз и нужны. И ещё, наверное, везение. Ох, как оно нам сейчас необходимо...
Пока везло, чтоб не сглазить. Перебрались через груду кирпичей, потом боком вдоль стенки уцелевшего дома, чуть ли не прижавшись к ней спинами. Быстрая перебежка на другую сторону улицы, потому что дальше не пройти, всё перегородили ржавые даблдейкеры с выбитыми стёклами, а перед ними ещё какая-то сгоревшая хрень из легковушек, улица забита плотно, словно кто-то баррикаду строил. И несколько скелетов поодаль. Наверное, один из первых очагов сопротивления, раз истлеть успели. Хотя кто его знает, сейчас в Лондоне всё происходит очень быстро. Особенно – смерть. Без малого десять лет она тут хозяйничает, делает что хочет, и конца её пляске не видно.
Я глянула в экранчик навигатора, закреплённого на левом запястье. Так, начинается. Показывает, что от курса отклонились в сторону, и отклонились прилично. Если б не засада, то уже бы доехали, а теперь петлять приходится, как зайцам, чтоб в пасть местным волчарам не угодить. Это раздражало и ожесточало, потому что бояться я уже перестала, смерть стала привычным антуражем, слёзы давно кончились, остались лишь ненависть, злость и желание убивать. Потому и охотница. Потому ещё и жива...
- Тётя Фло... - тихонько позвала девчушка. Я вопросительно нахмурилась, и она глазами указала вперёд и вверх, прижав ладонь к губам. Глаза сделались совсем уж огромными, я чуть не утонула в этой голубизне. А посмотрев, куда указывала Джессика, замерла. Сердце, пропустив пару тактов, а потом отчаянно захлёбываясь, понеслось вскачь, готовое разорвать грудную клетку и вырваться на волю. Я стиснула зубы и приказала себе успокоиться, ни к чему сейчас зашкаливающие эмоции и оголённые нервы.
Мы стояли в узком проходе возле стены уцелевшего дома. Стена торцовая, глухая, а буквально в метре нависает туша автобуса, так что только этот лаз и остаётся, чтобы пройти дальше. Я, наверное, рано успокоилась, раз почувствовала за спиной надёжную опору в виде стены, потому и занялась маршрутом. А вверх посмотреть не догадалась? Джессика вот догадалась, и теперь оставалось лишь замереть на месте и молить бога, чтоб не заметили.
Жар-летун, как мы его называем. Самое, пожалуй, смертоносное создание из всех, с кем приходилось иметь дело. И рядом с десяток прилипал, не менее опасных. Вся компания парила метрах в пятидесяти от нас, как раз над баррикадой и как раз в той стороне, куда мы и направлялись. И вот пойми, что они тут делают, то ли специально кого дожидаются, или так, от нечего делать кружат. Если б не девчонка, приняла бы, наверное, бой, посшибала бы клинком прилипал, те всегда первыми лезут, а потом уж при помощи автомата разобралась бы и с основной целью, оптический прицел весьма тому способствует, тут главное летуна не подпускать близко, даже броня не всегда спасала от термических плевков. Но Джессика путает все карты, она словно гиря на ногах, какой уж тут открытый бой. Хотя... Пожалуй, есть один вариант. Как раз в силу способностей тактического разведчика.
- Лезь под автобус и не высовывайся, - тихо попросила Джессику, убирая клинок и вновь беря автомат. Оглядываться не стала, девочка на редкость послушна и исполнительна. Ну, этому учат в подземных бункерах ещё с пелёнок, иначе просто не выжить. Медленно и осторожно привинтила на ствол насадку для бесшумной стрельбы (в машине только собиралась, да вот не успела), сделала пару осторожных шагов вперёд, едва протискиваясь между стеной и корпусом автобуса. Теснота сейчас мой союзник, попробуй выковырни меня отсюда, это не открытое пространство, жар-летун вряд ли накроет здесь прямым попаданием, и прилипалы не окружат, не присосутся к броне и не сработают по типу кумулятивного заряда, а поодиночке они на раз-два убиваются. Тем же энергоклинком.
Я протиснулась ещё дальше, не сводя глаз с опасной компании. Жар-летун, похоже, что-то почувствовал, вдруг замер на месте, но прилипалы продолжали кружить рядом, действовали они, судя по всему, по команде. Эдакий симбиоз тварей, основанный на единственной задаче, – уничтожать, убивать, сжигать. Теперь же шансы уравнялись, теперь я была в засаде. Подняла автомат, приложилась к оптике и поймала зелёной точкой целеуказателя бок летуна.
На первый взгляд ничего особенного, видали и пострашнее. Большущий овал фиолетового цвета со множеством поблёскивающих ячеек, в них-то и копился тот самый смертоносный заряд, выстреливаемый летуном с завидной точностью. Подвела точку к середине овала и выстрелила три раза подряд, чтобы наверняка. Отдача ощутимо толкнула в плечо, машинка-то у меня мощная, полуавтоматический «Борей» с подствольником, никому мало не покажется. Летуну и не показалось, лопнул с треском, рассыпался на части, только ошмётки в разные стороны. Готов, сволочь! Одной тварью в этом несчастном городе меньше.
- У тебя всё нормально?
- Всё хорошо, тётя Фло, только немножко страшно, - приглушённо донеслось из-под автобуса. Голос не дрожал, значит, порядок. А то, что страшно, это нормально. Умеет, когда надо, держать себя в руках, не истерит, не паникует и под ногами не путается. Последнее мне даже важнее прочего, потому что атакуй жар-летун первым, пришлось бы живо уносить ноги.
Прилипалы устремились вниз, пришлось выхватить клинок – тут он самое то, когда толком не развернуться, а можно лишь сверху по цели да на всю длину руки. Одно из наших преимуществ: твари в подавляющем большинстве своём неразумны, лезут напролом, никакого понятия о тактике и стратегии. Сейчас именно их безмозглостью и жаждой убивать в полной мере и воспользовалась, им как-то всё равно, что косят их направо и налево, они берут численностью, нахрапом и какой-то запредельной ненавистью к нам, людям. Атакуют всегда яростно и идут до последнего. По исполнению – идеальные солдаты. Но никакие - по логике боя.
Первого прилипалу проткнула ещё на подлёте, как раз с вытянутой руки, затем таким же приёмом ещё двух, только брызги в стороны, лопались они от касания лезвия сразу, будто перезревшие помидоры, только «мякоть» там была чёрная и запах соответствующий, вонью шибануло как от развороченного скотомогильника. Вот оно, затхлое и червивое нутро их экспансии. Или вторжения, что вернее.
Последнего я достала в прыжке, тот вдруг вильнул в сторону и вверх, но спикировать не успел, клинок оказался проворнее. Некоторое время просто стояла, прикрыв глаза и тупо приходя в себя, стараясь дышать носом, воняло по-прежнему страшно, вокруг всё в ошмётках плоти, да и сама изгваздалась. Сейчас бы ополоснуться, смыть всю эту мерзость, продезинфицировать оружие и броню, но, как всегда, ни времени, ни возможности. Поэтому подобрала автомат, заглянула под автобус (Джессика сидела под ним тихо, как мышка) и велела:
- Давай на волю, милая, надо идти дальше.
Подождала, пока девочка выберется, а то мало ли, в таком мегаполисе каждая щель, каждая ниша запросто может стать источником опасности, твари умели выбирать места засады, на это у них мозгов хватало. Потому и крутила головой, и машинально отсчитывала минуты – время уходило безвозвратно, таяло, превращалось в песок и скрипело под ногами мёртвыми секундами.
Туман всё густел, ночь неотвратимо падала с небес лезвием гильотины, отсекая всякую надежду добраться до цели засветло. Нужно было срочно найти укрытие, схорониться там до утра, находиться тут ночью - самоубийство.
- Тётя Фло, у тебя ничего попить нету? А то моя сумка там осталась... - махнула она в сторону, откуда пришли.
Я подала ей фляжку с тонизирующим. Пусть горько на вкус, зато бодрит, освежает и вообще полезно для здоровья.
- Спасибо, вкусно, - она вернула фляжку, я тоже сделала пару глотков. Посмотрела на экранчик навигатора, может, что подскажет? В районе Пикадилли я ориентировалась плохо, меня вообще взяли сопровождающей в последний момент, я же с другой станции, так уж получилось, что случайно застряла на «Черинг Кросс». Задание узнала уже в машине, от Джефа. Фактически в последнюю минуту. Такое иногда бывает, когда нет под рукой опытных и проверенных в деле людей. «Береги пуще глаза» - вдруг вспомнила последнее, что сказал Джеф, и посмотрела на девчонку. Та о чём-то задумалась, наклонив голову на бок.
- Тебе не холодно? – сняла перчатку, потрогала ей лоб. И отдёрнула руку – кожа вдруг оказалась неожиданно горячей, словно к утюгу прикоснулась. Да у неё жар, температура зашкаливает! Этого ещё не хватало...
- Всё хорошо, тётя Фло, - Джессика подняла голову, и я отступила на шаг, упёршись спиной в стену. Глаза девчонки буквально светились ультрамарином. – Просто когда страшно и я \\\\\\на взводе\\\\, мне отчего-то становится жарко внутри. Ещё там началось, в машине, но я не успела, тётя Фло, не успела...
И заплакала, глотая слёзы, судорожно вздыхая и по-детски шмыгая носом.
Я молча смотрела, как она плачет, мыслей никаких. Вернее, их целый ворох, но ни одной толковой. Потом присела, обняла, начала успокаивать, приговаривая, что всё будет хорошо, всё пройдёт. И стало тепло, уютно, и на душе полегчало. Сколько так простояли, не помню, только очнулась вдруг сразу, словно из небытия вынырнула. Реальность напомнила о себе вонью, тупорылой мордой даблдейкера, темнеющим небом и глазами цвета ультрамарин напротив. Десятилетие кошмара породило таких вот детей с умопомрачительными способностями, это был наш ответ на вторжение, наш клинок против их брони и ужаса. В нашем убежище тоже были двое необычных ребятишек, близняшки Мэри и Пит. Могли как-то аккумулировать энергию и бросать её сгустки в цель. Знать бы ещё, что именно Джессика может. Не просто же так мы везли её к Пикадилли.
- Схорониться нам надо, Джес, чтоб не нашли, не достали, понимаешь? – я говорила с ней как со взрослой, ибо по-другому нельзя. Нас двое и не имело значения, кому двадцать четыре, а кому лишь десять с небольшим, перед лицом смертельной опасности сейчас обе равны. – Лучше всего найти какой-нибудь подвал, но поиски займут кучу времени, которого нет, да и не факт, что найдём подходящий, без нечисти. Поэтому...
Я выпрямилась и посмотрела на двухэтажник, уставившийся в никуда слепыми фарами.
- Поэтому предлагаю забраться в автобус и в нём переночевать. Мне этого не хочется, если честно, не люблю машины, но другого выхода нет.
Джессика серьёзно, по-взрослому кивнула. Лишние слова не нужны, и так понятно, что делать. Глаза у неё снова светло-голубые, ультрамарин исчез, растворился где-то внутри.
- По крайней мере, какая-никакая, а крыша над головой и сиденье под задницей, - пробормотала себе под нос и поставила ногу на бампер. Подтянулась, уцепилась за руль и юркнула внутрь автобуса. Хрустнули осколки стекла под локтем, когда протянула руку Джессике.
- Давай помогу. Надеюсь, тут будет уютно...
Внутри полно битого стекла, сиденья сплошными лохмотьями, поручни погнуты – символ Лондона выглядел как после ночи безумного шабаша.
- Осторожно ступай, не поранься. А вообще давай-ка на второй этаж, может, там почище.
Там действительно было чище. Я нашла по центру салона идеальное место: слева целое сиденье и справа такое же, и окна не вдребезги.
- Садись слева, а я тут, напротив устроюсь.
Сказано – сделано. С удовольствием вытянула ноги, энергоклинок с автоматом положила рядом, пойми ещё, что понадобится в первую очередь. Сняла бы с удовольствием и броню, следом тяжеленные ботинки, отстегнула бы к чёрту всю портупею-разгрузку, чтобы проветриться, освежиться, осталась бы на ночь в одном термобелье, лето в разгаре, но... Вот именно – но. Дремать придётся во всеоружии, но это самое малое из неудобств, к тому же привычное. Я выщелкнула из «Борея» магазин, заменила на полный, передёрнула затвор и посмотрела на Джессику. Она неподвижно сидела на своем месте.
- Попробуй лечь, должна уместиться, - я кивком указала на сиденье. Джессика попробовала, повозилась немного, свернулась калачиком и успокоилась. Что бы ей под голову подложить?
Вытащила стилет и вырезала у соседнего сиденья прямоугольник дерматина. Хоть что-то.
- Держи, сверни вдвое, всё руке мягче, не так отлежишь.
- Спасибо.
- Сейчас ещё нарежу, тут много.
- А ты?
- А у меня броня мягкая, - усмехнулась невесело и пошла курочить сиденья. Наполосовала целый ворох дерматина, даже укрыться можно. Из тёмной кучи только нос с глазами и видны. Ничего, нормально, главное - Джессику почти не заметно, если толком не приглядываться. Хотя слабое утешение, твари реагируют прежде всего на тепловое излучение, не последнее дело и наш запах. А потом уж смотрят, если есть чем. Жар-летун, например, органов зрения вообще не имеет, что не мешает ему цель обнаруживать с невероятной точностью. Это мне ещё повезло, что первые его увидели.
- Тётя Фло, а что у тебя на талии такое красивое?
Я опустила глаза, усмехнулась. Да уж, красивое. Но и смертоносное тоже. Хотя наши техноумельцы меньше всего думали о красоте, когда делали эту штуку, но зато второе качество воплотили в полной мере. Эффективность прежде всего. Ну, а то, что блестит, так это свойство сегментов, тут использовался какой-то специальный сплав, я даже не знаю, какой именно. Мне главное, чтоб работало. Без осечек и промахов.
- Это на самый крайний случай, Джес, - я прикоснулась к ленте, - «змеиный язык» называется. Хотя мне больше нравится «бросок кобры». И знаешь что...
Нащупала сбоку застёжку, щёлкнула и сняла пояс.
- Иди-ка сюда.
Джессика выбралась из-под вороха, встала в проходе и с любопытством уставилась на пояс в моих руках. Я подогнала его по размеру, для этого наложив один сегмент на другой, и закрепила «Кобру» на талии девочки. Та даже дышать перестала, чуть ли не с благоговением рассматривая изящную вещицу. Осторожно провела пальчиком по выпуклостям и вопросительно посмотрела. Но во взгляде куда больше восторга, конечно, чем интереса. Так ребёнок смотрит на новую красивую игрушку, ничуть не заботясь её истинным предназначением.
- Это, Джес, веерный парализатор, стреляет иголками с парализующим синтетическим ядом, будто змея кусает. Тут в общей сложности две тысячи иголок, хватит, чтобы отстреляться и выйти из боя, если силы не равны. А такое частенько случается, это я на собственной шкуре испытала. Но ты запомни главное: вот эту кнопку. С её помощью задействуешь механизм отстрела сегментов, но нажимай на кнопку в самом крайнем случае. Дальше «Кобра» всё сделает сама. И ещё запомни: стреляет «Кобра» лишь по ходу движения, поражает всё, что ты видишь перед собой, может и своих зацепить, потому она исключительно в арсенале разведчиков и охотников.
- Таких, как ты?
- Именно таких. Одиночек. Ты всё поняла?
- Ага! Нажимаю кнопку и бегу со всех ног обратно. А змея их сама покусает.
- Умничка... А теперь ложись и попытайся уснуть.
Джессика кивнула и забралась под импровизированное одеяло, повозилась там, поудобнее укладываясь, и затихла. Я ничуть не жалела, что рассталась с «Коброй», наоборот, надо было раньше отдать. А девочка она смышлёная, сообразит, когда оружие применить. Если, конечно, оно ей вообще понадобится, при её-то способностях, спрашивать о которых, кстати, считалось дурным тоном, зачастую и сам ребёнок не знал, какой силой и какими возможностями обладает. Да и раскрыться эта сила, как правило, могла в исключительных обстоятельствах и при сильных эмоциях. Страхе, ненависти или ярости. Так что гадать на кофейной гуще не выход. Как сложится, так и сложится. Но «Кобра» лишней точно не будет.
Я взяла оставшийся кусок дерматина и, брезгливо морщась, попробовала оттереть броню. Пахло уже не так, ошмётки плоти подсохли, но сидеть во всём этом не хотелось. Кое-как почистилась, швырнула измочаленный кусок в соседний оконный проём – там как раз не было стекла. Глотнула тонизирующего и задумчиво посмотрела на девочку.
Наверняка уже заснула. Наш мир с некоторых пор стал очень враждебным, игра со смертью на каждом шагу, тут и взрослый-то не всегда справится, что уж о ребёнке говорить. Однако худо-бедно, но пока справляемся. А что дальше, так я верю, что будущее как раз за такими Джессиками. Природа сделала свой выбор. Мы, взрослые, лишь бряцаем оружием и смотрим через оптический прицел, а за нашими спинами наши дети день ото дня становятся всё сильнее и сильнее. И это правильно. Природа не терпит пустоты и слабости.
На улице тихо. Со второго этажа я вижу, как туман медленно наползает на улицу, сочится во все стороны, словно пытается с городом познакомиться поближе. Десять лет уже знакомится. Выражение «это было давно и меня там не было» в моём случае не годилось – это было недавно, всего десять лет назад, и я там была, как раз четырнадцать исполнилось, когда появились первые твари и началось... Потом уже поняли, что именно туман всему причина, именно из него монстры и появлялись. Он неведомым образом скапливался в подвале примерно каждого пятого дома, загустевал, тяжелел и вываливал из себя полчища нечисти. Мы до сих пор гадаем, почему так случилось, до сих пор не понимаем, отчего это произошло, но факт остаётся фактом: именно из тумана твари и лезли. Из знаменитого лондонского тумана. Вот так... Мало того, эта субстанция напрочь блокировала и связь, одни помехи в эфире. Правда, днём, когда туман частично рассеивался, ещё можно было как-то совместные действия координировать, но по ночам такая роскошь нам уже недоступна. Хотя мне не очень интересны причины всего этого, куда важнее последствия. А они таковы, что сижу сейчас в автобусе и пытаюсь выжить...
Чёрт, а это что такое?
Я наклонилась к окну и тревожно всмотрелась в клочья тумана. Огромная тень маячила на самой границе баррикады. Отсюда казалось, что нечто переминается там с ноги на ногу, не решаясь двинуться дальше. Но я слишком многое повидала, чтобы доверять этой нерешительности, потому нащупала автомат, поднесла к плечу и посмотрела в оптический прицел, но случайно задела стекло глушителем и замерла, ругая саму себя за неосторожность, потому что стукнуло громко и совсем не вовремя. Отодвинулась чуть назад и снова к оптике. Но тени на прежнем месте уже не было...
ДЖЕССИКА
Ей повезло родиться такой. Мама говорила: всё к лучшему, она может выжить, не улететь в пропасть со всеми, а задержаться на краю, зацепиться, выкарабкаться при помощи своего дара. Отец соглашался, кивал сдержанно, смотрел с любовью и надеждой, брал на руки, колол щетиной, целуя, и опять надолго уходил туда, где пахло смертью и ненавистью. О, этот запах она не спутает ни с каким другим. Он был повсюду, проникал в любую щелку, от него не убежишь, не спрячешься, от него не было спасенья ни днём ни ночью. Особенно – ночью...
Сейчас тоже не было. Джессика честно пыталась заснуть, даже начала было дремать, проваливаться в тёмную яму без сновидений, но вдруг резко очнулась – ужас наполнил лёгкие, ни закричать, ни вздохнуть. Да и кричать нельзя – услышат, потому что ужас этот пришёл оттуда, с улицы...
Она медленно села, дрожа от страха. Тот наполнял каждую клеточку тела, и тело впитывало его, словно губка. Но он всколыхнул и освободил её второе «я», данное ей с рождения. «Светлую сторону» - как говорила мама, прижимая к груди и улыбаясь. «Тёмную сущность» - хмурился отец. Джессика не понимала, что это рвётся из неё на волю в минуты отчаянья и страха, сшибая на пути все преграды, но никогда не сопротивлялась, наоборот, принимала рвущееся с благодарностью приговорённого. И сейчас сделала то единственное, что подсказывало ей второе «я» - полностью в него погрузилась, доверила ему своё тело, разум и душу...
ДА ОСИЛИТ ИДУЩИЙ
Флоренс всё ещё рассматривала улицу через оптику, пытаясь поймать исчезнувший неожиданно силуэт, когда вдруг что-то почувствовала у себя за спиной. Резко повернулась и обомлела.
На месте Джессики разбухала, раздавалась вширь и высоту некая субстанция, от девочки почти ничего не осталось, кроме глаз в ультрамариновом блеске и ленты «Кобры», шедшей по верху чего-то текучего, изменяющегося. Трансформация протекала на удивление быстро, невозможно было уследить за деталями перевоплощения, буквально секунды через три напротив Флоренс уже сидела громадная кошка с длинным гибким хвостом и мощными лапами. «Оборотень... Вот даже как...» - пронеслось в голове у охотницы, и она невольно отшатнулась, вжалась в стенку. До клинка уже не дотянуться. «Стоп! Это же Джессика, она на моей стороне!» - следующая мысль принесла некоторое облегчение, а с ним и понимание того, что происходит. Но страшно было по-прежнему. А кто, собственно, сказал, что оборотень непременно должен быть на её стороне? Метра полтора в холке, сплошные бугры мышц и эти глаза, сплошь ультрамарин, – всё подавляло запредельной мощью и жутью, веяло от существа не земным и знакомым, а чем-то иным, совсем нездешним. Оборотень поднялся на лапах, мгновение - и уже рядом, смотрит глаза в глаза, как совсем недавно, у арки, сама Флоренс смотрела на Джессику. «Как похожа на пантеру, только громадную... ма-ма... что делать?!» - Фло очень редко паниковала, но сейчас была близка к истерике. Вид клыков, что на расстоянии выдоха от тебя, не давал собраться, загонял в ступор, лишал всякой воли к сопротивлению. Да и зачем, подумала охотница, всё равно ведь ничего не успею...
Но рвать её никто и не думал. Пантера наклонила массивную голову и совсем по-кошачьи потёрлась о нагрудную броню. Флоренс выдохнула и очень медленно, очень осторожно подняла руку. Пальцы подрагивали, касаясь шерсти. Какая мягкая, невольно поразилась Фло. Второй рукой обняла за шею и ничуть не удивилась, нащупав там «змеиный язык». И уже совсем расслабленно уткнулась лицом в чёрное, почти плюшевое. Джессика издала утробный звук, лишь отдалённо напоминающий «мр-р-у», нехотя отстранилась и уставилась в окно. Хвост заходил ходуном, и Флоренс наконец-то окончательно пришла в себя, осознала в полной мере, где она, с кем она и что вокруг.
Пантера подобралась, присела и сиганула в разбитое окно, автобус даже качнуло. Флоренс схватила автомат, сунула энергоклинок за спину и рванула следом. Пока выбиралась, успела порезаться, но все мысли о другом, не до мелочей. Спрыгнула, протиснулась к выходу и, выхватив клинок, устремилась в ту сторону, куда умчалась Джес-оборотень.
Тумана вокруг много, он вяло шевелил своими щупальцами, отростками и прядями. Белесая взвесь укрывала город невесомой простынёй, хоронила под саваном, желала этому месту лишь одного – смерти. И явно в этом преуспела.
Фло замедлила шаг, потом вовсе остановилась. Как раз рядом с бывшей огневой точкой. Поставив ногу на мешок с песком, вся превратилась в слух. Очень пожалела, что не взяла детектор движения. Набила разгрузку боеприпасами и гранатами, а эту штуку оставила. Думала, быстро управятся, туда и обратно, но вышло не по плану, а, как оно частенько бывает, по обстоятельствам.
Услышав справа какую-то возню и громкий рык, не раздумывая, бросилась в ту сторону. Она не боялась, страх ушёл куда-то, превратился в статиста. Сейчас вперёд её гнала жажда убивать, и не было ничего важнее этой жажды.
Первое, на что наткнулась – Слепень. Рогатая бестия с выпученными глазами. Естественно, мёртвая. Голова почти оторвана. Только что прикончили, кровь так и хлещет. Рядом ещё один. Этого пополам разорвали. Третьему выдрали ноги, и он ещё ворочался, бешено вращая глазами и беззвучно разевая пасть. Клинок ему в глотку Флоренс воткнула, даже не замедлив шага, продолжая идти на звуки резни. Казалось, двигается она через скотобойню. Изредка добивала. И почти не удивлялась увиденному. Только тот громадный силуэт, что заметила тогда в тумане, не давал ей покоя. Куда он мог деться? И кто это был? О Джесс, как ни странно, совсем не думала. Просто не представляла, кто бы той мог помешать утолить такую же жажду.
И вдруг совсем рядом зарычало, заревело, что-то с грохотом обрушилось, туман колыхнулся, будто простыню встряхнул кто-то большой и сильный, и Фло разглядела впереди тень в мутно-белой взвеси. Тень приблизилась, выросла небоскрёбом, заслонила собой полмира – Разрушитель. Фло никогда не встречала таких здоровенных, даже оторопела на миг. Что-то тёмное, гибкое и быстрое полосовало когтями голову твари. Пантера. Джес-оборотень. Боже, как она там держится? У Разрушителя не голова, сплошные костяные гребни, их даже гранатомёт не брал, что могли тогда когти?
Но, наверное, могли. Или когти были не простые. Разрушителя мотало, он ревел и ломился вперёд грузовым составом. В какой-то момент ему удалось стряхнуть Джесс, и та чёрной молнией ввинтилась в белесый туман, пропала из вида.
- Джесс! – заорала Флоренс не своим голосом. Разрушитель как раз замахивался, чтобы добить, но услышав вопль охотницы, замер. Фло с ненавистью метнула в подставленный бок чудовища энергоклинок. Тот вошёл по самую рукоять, Разрушитель взвыл не хуже «Боинга», но ни грамма боли в этом рёве, одна слепая ярость. Он сумел развернуться, снеся попутно угол дома, кирпичи посыпались и один саданул прямо по голове Флоренс. Удар был тяжёлым, наотмашь, но, уже падая и теряя сознание, успела всё-таки увидеть, как по телу монстра змейками побежали зигзаги разрядов. Тьма погасила сознание, подарила тишину и мнимый покой. Хоть ненадолго. Хоть на чуть-чуть...
...Очнулась от чьего-то прикосновения. Со стоном поднесла руку к голове - пальцы оказались в крови, в висках громыхали литавры с барабанами, было очень паршиво. Но нашла в себе силы оглядеться. И первое, кого увидела рядом, – Джессику. Голую. Её трясло, но вряд ли от холода.
- Джесс... жива...
Девочка не ответила. Смотрела уже нормальными глазами, но пусто в них было, как в высохшем колодце. И, наверное, из последних сил к ней приползла.
Флоренс, морщась от боли, кое-как уселась, достала фляжку, протянула Джессике. Та молча взяла, но отпила немного.
- Спасибо, тётя Фло...- голос тихий, почти неживой.
- Сейчас, подожди чуть-чуть... Да где же он? – Фло шарила по разгрузке, чертыхалась, пальцы не слушались, лишь с третьей попытки нащупали инъектор. Вытянула шприц-ампулу, наклонилась над девочкой – ших-х – всё, обезболивающее введено. Второй укол сделала себе, с облегчением выдохнула: лекарство действовало почти мгновенно. И тут увидела Разрушителя. Тот неподвижной глыбой лежал чуть в стороне, и были отчётливо заметны множество блестящих точек на шкуре монстра. «Кобра» сделала своё дело, весь яд ушёл по назначению.
- Ещё легко отделалась, тварь, - пробормотала Флоренс.
Джесс вдруг судорожно вздохнула и медленно повалилась на бок. Фло дёрнулась, успела подхватить на руки, но в голове при этом будто граната взорвалась - каким-то чудом сама не потеряла сознание. Мир двоился, перед глазами свистопляска, сердце стучало как бешеное.
- Ничего, сейчас полегчает... Сейчас я соберусь, и мы пойдём дальше... Сейчас всё будет хорошо, только потерпи немного, – бормотала Фло, укладывая Джессику на землю. Потом взялась отстёгивать нагрудную пластину. – Сейчас, милая... Сейчас...
Она сняла кирасу и некоторое время просто сидела, приходила в себя; ощущение того, что тебя только что вытащили из камнедробилки, преобладало над всем остальным. А каково тогда Джес? После Слепней, Разрушителя и обратной трансформации? После тяжелейшего боя, в котором Флоренс почти не участвовала? Она посмотрела на девочку. Глаза закрыты, дыхание едва заметно, и очень бледная. Флоренс сняла с себя тунику и осторожно натянула её на девочку, прикрывая наготу. Джессика ни на что не реагировала, ей сейчас было всё равно, второе «я» ушло, и она наконец-то провалилась в ту самую тёмную яму без сновидений, где ни единой искры света, ни единого звука.
Флоренс снова надела нагрудник, после кое-как перевязалась бинтом из персональной аптечки. Ещё повезло, что обломок кирпича прилетел по касательной, кость цела, только кожу содрало, зашивать всё одно придётся. Но это потом, это уже на базе, а сейчас куда важнее другое – Джессика. Кто сказал, что всё закончилось? В любую минуту их могли обнаружить, почувствовать, взять след. Тут есть кому. Надо выбираться, рассиживаться некогда. Ибо времени как не было раньше, так его не прибавилось и теперь. Несмотря на скорое утро.
Но прежде, чем двинуться дальше, Флоренс сходила к поверженному монстру, выдернула из туши энергоклинок, по привычке огляделась – не ждут ли какие сюрпризы? И точно, один такой имелся, метрах в десяти спокойно лежал и поблёскивал «змеиный язык». Она не поленилась, подобрала и осмотрела. Пустой. Как-то Джесс умудрилась его всё-таки использовать. Наверное, чиркнула когтем по спусковому механизму, а дальше дело техники. Она опять закрепила пояс на талии, посмотрела в навигатор и вернулась к Джессике. Сунула клинок в ножны, автомат повесила на плечо и наклонилась над девочкой. Кто сказал, что всё закончилось? Что победа за нами и оркестр уже готов сыграть торжественный марш? Что праздничный салют вот-вот расцветёт в небе, а тебя ждёт заслуженная награда? Кто сказал, что всё успокоилось, и цветы вновь пахнут мёдом?
Нет. Кошмар и не думает заканчиваться. Он ждёт тебя вон там, в тумане, за ближайшим углом и в ближайшем подвале.
Флоренс подняла Джессику на руки, поцеловала в щёку, сделала первый неуверенный шаг, потом второй, третий и пошла прямо в туман, раздвигая его как занавес.
Под торжественный марш и сияющий в небе многоцветный салют...
Наталья Крофтс
И мир сошёл с ума по вертикали
* * *
Илья Васильевич Стрельцов проснулся в час дня с твёрдым знанием того, что он – гений. Галилео, Ньютон, Эйнштейн – и теперь он, И.В. Стрельцов, академик, почётный доктор наук Кембриджа, заведующий кафедрой прикладной темпоральной физики Московского инженерно-физического института, и прочая, и прочая, и прочая.
Вчера вечером в засекреченной лаборатории, наконец, произошло событие, позволившее Стрельцову уверенно воскликнуть:
– И всё-таки она вертится!
Вернее, работает.
Кряхтя под душем и растирая стареющее тело мягкой мочалкой, Илья Васильевич ещё раз прокручивал в мозгу детали испытания и прикидывал план первой статьи, в которой он сообщит миру о результатах своего великого открытия. С особым удовольствием представил академик, как скривится этот надутый бульдог Киркпатрик, утверждавший к месту и не к месту, что направление, разрабатываемое кафедрой Стрельцова – тупиковое и что заниматься этим могут только неизлечимые фантазёры у себя в гараже, а никак не профессиональные учёные в институте мирового значения. Со скромной улыбкой академик мысленно раскланялся перед рукоплещущим залом на церемонии вручения Нобелевской премии и вскользь подумал, на что бы ему потратить полученный миллион. Наконец стал перебирать в памяти, кого из помощников следует особо отметить в публикациях. Китайца Киу Ли – в первую очередь. Как старался, мальчишка, ах, как старался! Ночей не спал, из лаборатории не вылезал... Золото, а не сотрудник. Сашу Велемирова тоже следует отметить: четверть идей всего проекта – его, ничего не скажешь. Задирист, груб, неряшлив – но с головой парень. Надо ещё подумать, как потактичней упомянуть мексиканца Пабло Кастейаноса и американца Клайва Бектола. Звёзд с неба эти двое, конечно, не хватали, но работали честно, добросовестно. Ладно, ладно, это всё потом. А пока – назад, в лабораторию: он лично проведёт ещё пару проб... Чтобы всё было без сучка, без задоринки. И тогда после ужина он с чистой совестью засядет за статью. Через пару дней, когда всё будет перепроверено, он доложит «наверх» о небывалом прорыве.
Приближающееся светило науки его пёстрая свита увидела ещё из окна лаборатории. «Идёт! Шеф идёт!» – пронеслось по этажу. Стрельцов, выбритый и свежий, с неизменным бумажным стаканчиком кофе в руке, быстро прошёл между столами, одной рукой привычно подхватил белый халат, протянутый услужливым Киу, и направился к заветной бронированной двери. Его помощники засеменили следом.
Перед тем, как набрать код, Стрельцов оглянулся:
– Киу, ты – на пульт. Клайв – на записи, Саша...
– Илья Васильевич, можно, я – в кабину? – хмуро протянул растрёпанный, как невыспавшийся воробей, Велимиров.
– Нет, в кабину сейчас пойду я, – отрезал Стрельцов. – Ты сегодня на мониторе. Пабло, будешь ассистировать. Вопросы есть?
Как только за личной командой шефа закрылась массивная дверь, оставшиеся в лаборатории зашептались: «Слыхали, Сам пойдёт! Ага! Во дела!» Кто-то тихо присвистнул. Видно, время обезьянок и морских свинок давно прошло. Впрочем, исследования были настолько засекречены, что даже самым уважаемым и надёжным работникам лаборатории перепадали только обрывки фраз. А четверых исследователей, допущенных в «святая святых» к академику Стрельцову, месяцами проверяли, перепроверяли, и всячески третировали подписками, штампами и прочим издевательством. Надо сказать, что проект был с политической точки зрения весьма непростым. Правительства нескольких стран, пронюхав о направлении работ Стрельцова, всякими правдами и неправдами пробили в группу своих граждан, так сказать, «по обмену» – оказывая давление на самом что ни на есть высоком уровне. В общем, администрации института годы этих научных изысканий стоили не одного инфаркта.
Закрыв бронированную дверь, академик Стрельцов зашёл в небольшой прозрачный цилиндр, едва вмещавший одного человека:
– Киу, пять минут ноль-ноль секунд – и тут же назад. Готов?
Китаец кивнул и сосредоточенно застучал клавишами пульта:
– Готов. Пять, тсетыле, тли, два, один. Пуськ!
Кабинка колыхнулась в воздухе, как будто была сделана из полиэтиленовой плёнки, и исчезла вместе с академиком.
* * *
– Замечательно, – бормотал себе под нос Стрельцов, производя замеры. – Умница я! Красив и талантлив.
Всё шло, как в воображаемом учебнике Стрельцова по темпоральной физике: прыжок вперёд – замер – разгерметизация – замер – герметизация – опять замер. Даже при открытии двери, когда незнакомые стерильные запахи будущей Москвы ударили Стрельцову в ноздри, приборы весело подмигивали академику зелёненьким цветом и показывали только маргинальные изменения в казуальности, всё в пределах допустимого.
Можно было отправляться назад. Илья Васильевич ещё раз проверил установку на возврат в нужную ему точку времени – и нажал на «Пуск». Блестящие небоскрёбы и многоэтажные кружки магистралей начали блёкнуть, дрожать и размываться. За стенками кабины теперь стояло неясное серое марево. Впрочем, Стрельцова это не интересовало – он торопливо делал записи в своём любимом допотопном ноутпаде, быстро считывая данные с приборов. Вдруг оглушительный мерный писк пронзил всю кабину. Стрельцов глянул на пульт и выругался: прибор казуальности загорелся сначала оранжевым цветом, а потом и вовсе ярко-красным. Илья Васильевич отбросил ноутпад и быстро застучал по кнопкам. Машина зависла, чуть не дойдя до конечной цели, мягко паря в воздухе над... Москвой?
Бешено перемигивались огромные неоновые вывески с замысловатыми иероглифами, толпы людей сновали по улицам, кричали, огибали на ходу застывшие машины, томящиеся в длинных пробках. Небоскрёбы в форме пагод, смог, люди в марлевых полумасках... Из знакомых академику зданий только вяло поблёскивала вдали маковка колокольни Ивана Великого. Стрельцов ошалело глянул на точку назначения: да нет же, Москва, всё верно. И только потом, что-то сообразив, начал торопливо вводить команды в прибор казуальности. Машина обиженно замолчала и взамен стала выстраивать на экране одно изображение за другим. Вот Киу Ли, низко склонившись, передаёт бумаги важному китайцу. Вот на грудь Киу торжественно ложится орден. Вот строят Машину – уже многоместную. Четыре узкоглазых солдата заходят в неё – и перед Стрельцовым появляется сельская улочка старого Китая: плачущая женщина глядит вслед всё тем же солдатам, уходящим по длинной, пыльной дороге. Они уводят с собой маленького мальчика. Над фигурами машина высвечивает синие титры: «Мао Ичан», «Мао Цзэдун», и ещё – четыре красных мигающих надписи «Посторонний объект».
– Ну, сейчас я этому паршивцу задам, – взревел Стрельцов, потянулся к пульту – но Машину тут же сильно тряхнуло, и всё расплылось. Прибор казуальности жалобно пискнул, и серая муть за прозрачной стенкой стала опять выстраиваться в картинку – на этот раз более узнаваемую. Стрельцов с облегчением выдохнул, произнося что-то типа «уууууух», но тут же присмотрелся к изображению и опять нахмурился. Здания учёный не узнавал, модели машин – тоже, везде пестрели «Макдональдсы», «Венди» и «Тако Беллы», а купол колокольни Ивана Великого был перекрашен в красно-белые полоски, и над ним трепыхался такой же полосатый флаг. Картинки казуальности опять замелькали одна за другой. Вот Клайв Бектол вальяжно сидит за столом, помахивая толстой папкой с бумагами. Вот он уже проверяет на экране правильность реквизитов своего банковского счёта. Вот несколько людей заходят в странного вида модель Машины. И вот они что-то старательно объясняют побелевшему человечку, над которым высвечивается надпись «Дуайт Эйзенхауэр». Небо покрывают взрывы...
– Голову оторву, – прошипел Стрельцов и опять потянулся к пульту. Машину снова тряхнуло, да так, что академик, сначала больно ударился лбом о твёрдую прозрачную стену, а потом отлетел в другую сторону кабинки. Пытаясь встать на ноги, он увидел... Он вообще не увидел... Там, где только что была Москва, теперь тянулся древний лес. Кое-где под зарослями едва виднелись руины белокаменных палат и, как сломанный карандаш, торчал полуразвалившийся остов огромной колокольни. Зато чуть дальше, где кончался лес, резко выделялись красные ступени огромных пирамид, блестело золото, гремели бубны, дымились жертвенные костры. Потускневший прибор казуальности, собрав последние силы, выдавал зернистые картинки. Тёмный подвал, обклеенный лозунгами «Свободу коренным народам Мексики», Пабло размахивает папкой с бумагами перед группой таких же, как он, узкоглазых и темнокожих людей. Изображение пошло мелкими полосками, но Стрельцов ещё различил три старинных судна с красными крестами на белых парусах, яростную резню, летящие за борт тела – и мигающую надпись «Христофор Колумб» над печальной лопоухой шляпой, плывущей по кровавым волнам.
Академик взвыл, но тут же Машину стало кидать из стороны в сторону. Прибор казуальности верещал, как резаный поросёнок, по пуленепробиваемой стене кабины, сделанной из самых прочных материалов, быстро поползли мелкие трещины. За стеной теперь постоянно виднелись смены каких-то пейзажей, а на экране появилось искажённое лицо Сашки Велемирова и его последний вопль: «Не надо, хватит, я всё скажу!» Прибор казуальности ярко вспыхнул, тихо осели треснувшие стены бывшей Машины, и великий учёный скатился на крышу какого-то здания, мгновенно оказавшегося колючим деревом, а потом исчезнувшего вообще. Стрельцов тут же упал в вязкое болото, быстро затянувшееся асфальтом, на который он еле успел выбраться. Короткими перебежками академик попытался найти место, которое изменялось бы меньше всего, но ясно понял, что долго ему не продержаться. Он сел прямо на булыжную мостовую – пенопласт – асфальт – лужайку – бетон – кочку – опять асфальт, обхватил руками колени, и, раскачиваясь взад-вперёд, беспомощно заплакал. Вокруг него поднимались и рушились державы, цивилизации, миры... Уплывающее сознание гениального изобретателя первой в мире Машины Времени на прощанье ухватилось, как за соломинку, за полузабытые строки начала века:
...цвела корова в утреннем дыму,
и мир сошел с ума по вертикали,
все перепутав,
отомстив всему
тому, что было создано веками1.
Вокруг бушевала последняя мировая война.
Павел Подзоров
НЕ ШУТИТЕ С ПРИРОДОЙ
На одной из планет обитало Существо.
Планета была относительно молодая – её возраст составлял около пяти миллиардов оборотов вокруг центрального светила. Существо выбрало эту – третью от центрального жёлтого карлика планету – за наиболее благоприятные условия. Наличие влаги, отсутствие резких перепадов температур, умеренное излучение давало возможность для жизни и развития. Как давно это было...
Существо начало активно развиваться, делая условия более комфортными и постепенно заполнило всю планету, проникнув в её глубины и вознесясь над поверхностью. Создав атмосферу, оно стало наслаждаться Жизнью и копить силы. Ему предстоял очередной, качественно иной этап развития...
* * *
Василий Петрович вышел из дачного домика и бодрым шагом направился в сторону станции. Летом, спасаясь от духоты и загазованности города, вся семья переезжала на дачу. Благо, рядом проходила железнодорожная ветка и электропоезд за какие-то полчаса доставлял любителей загородной жизни в каменный мегаполис.
В пути Василий Петрович обычно не скучал. Он всегда прихватывал с собой книгу и с удовольствием посвящал время чтению, со смешком поглядывая на соседей, уткнувшихся в новомодные гаджеты. Читал он с упоением, и время в пути пролетало незаметно.
Сегодня, шагая по поросшей сочной травой луговой тропинке, Василий Петрович ощутил смутное беспокойство. Что-то было не так. Но что именно, он понять не мог. Вроде бы обычное утро, те же дорога и луг, деревья возле дома, кусты... Стоп! Точно. Кусты!
Только сейчас он понял, что вызвало беспокойство. Недалеко от тропинки росло несколько кустов роз. Ещё вчера он точно их видел, поскольку возле кустов какой-то заезжий мыл машину и Василий Петрович сделал ему замечание, видя, как струи грязной воды стекают прямо под кустарник.
А сегодня роз не было. Может, их срезал тот чужак? Василий Петрович, рискуя опоздать на электричку, повернул назад и трусцой преодолел несколько десятков метров, отделявших его от места, где росли розы.
Вопреки его ожиданиям, никаких срезов и обрубков не было. Как и следов копки. Ровный ковёр травы. Словно в этом месте розы никогда и не росли....
Василий Петрович всё-таки успел на поезд и в вагоне, рассеяно глядя на проносившиеся мимо деревья, сосредоточенно думал о загадочном происшествии. Но не мог он ошибиться – вчера розы были именно на этом месте! Выйдя на станции, он, помимо своей воли, пристально вглядывался в окружающий мир, боясь обнаружить и здесь непонятные изменения. Вот! На привокзальной площади не хватает одного из больших кустов сирени. Однако, подойдя поближе, он увидел, что старый куст просто спилили, причём варварски – задев ножовкой несколько молодых и крепких соседних кустов.
Василий Петрович облегченно вздохнул и направился в сторону работы, решив, что розы тоже, по-видимому, всё-таки выкопали, но сделали это очень аккуратно.
«Причудится спросонку такое» – подумал он, усмехнувшись. Но повернув на проспект усмешка сошла с его лица. Василий Петрович остановился. Кустарники, растущие вдоль дороги, и отделяющие пешеходную зону от газона исчезли. На всём протяжении вправо и влево, на сколько хватало взгляда, они отсутствовали. Кусты высадили только весной. Они активно принялись, зазеленели и удалять их не было никакого смысла. Да и никаких следов столь масштабной работы не было. Как и в случае с розами на месте посадок был ровный сплошной газон.
Василий Петрович почти бегом направился к своему НИИ. Попутно он фиксировал взглядом все произошедшие изменения. Вот, на пересечении улиц Механизаторов и Университетской, на клумбе полностью исчезли карликовые туи и кипарисы. Малых ландшафтных форм лишился и газон у входа в Центральную библиотеку. В сквере Энергетиков фигурно подстриженный кустарник вдоль аллей, всегда радовавший глаз, отсутствовал напрочь. Пропали и колючие кусты декоративного шиповника на улице Бобруйской.
Вспотевший то ли от жары, то ли от нервного напряжения Василий Петрович уже не удивлялся, отмечая взглядом всё новые и новые следы непонятного вмешательства. Наконец он добрался до дверей своего Института.
Родное учреждение встретило большим прохладным холлом. Предъявив дежурному красную книжечку служебного удостоверения, он направился к лифтам. Через несколько минут, миновав ещё два поста охраны, Василий Петрович вошел в свой кабинет.
Оперативный дежурный по отделу – молодой лаборант Алексей Клёнов оторвался от мониторов и встал, приветствуя своего руководителя:
– Доброе утро, Василий Петрович, – улыбнулся он. – Что там, в мире делается? Погодка вижу – что надо.
– Доброе утро, Алексей! Погода замечательная. А вот что в мире за минувшие сутки произошло, ты лучше меня должен знать. Докладывай.
Алексей взял кипу распечатанных листов и стал кратко зачитывать сводку:
– Сутки, прямо скажу, для экологии не радужные... В Бразилии вырубка лесов увеличилась почти вдвое – за счёт активизации вновь созданного консорциума «Древолюкс и К». Такими темпами через двадцать лет там останется пустыня.
Далее. Из-за мощного землетрясения в Восточной части Тихого океана в США произошли аварийные остановки сразу на двух АЭС. По нашей части – утечка радиации с выбросом в атмосферу и океан с труднопрогнозируемыми последствиями. По словам очевидцев, сосны на побережье в радиусе десяти километров полностью порыжели. Данные пока непроверенные, но, похоже, ситуация скверная.
– А сами Американцы?
– Пока молчат. Мы уже направили официальный запрос... Так, что ещё?.. Опять массовое самоубийство китов. Выбросились на берег в Новой Зеландии... В США очередное испытание сверхмощной нановодородной бомбы. 16 июля, день в день, как и первое испытание атомной бомбы в 1945-м в пустыне под Аламогордо... Отголоски сегодняшнего взрыва фиксируются метеоприборами даже у нас.
Василий Петрович тяжело вздохнул.
– Такое ощущение, будто за эти сутки люди решили Природу добить, – невесело усмехнулся он, подходя к большому – во всю стену – окну.
За окном был обычный солнечный день, обещавший стать очень жарким. Василий Петрович грустно смотрел на чудом уцелевшие средь каменных джунглей редкие островки зелени.
И вдруг, на его глазах, тополь, росший напротив входа в НИИ, поднял ветви вверх, сложил их вместе и втянулся в землю. Алексей, проследивший за взглядом начальника, открыл рот. Он тоже успел заметить исчезновение дерева. В немом изумлении они наблюдали, как деревья и кустарники исчезают одно за другим. На улице происходило что-то непонятное. Через приоткрытое окно доносились крики, шум, гудки автомобилей. А по всему городу с разной скоростью деревья втягивались в землю. После кустов настал черёд травы. Недавно радовавшие взгляд газоны превратились в тёмные куски голой земли...
А ещё через несколько минут тонкие зеленоватые нити потянулись от Земли вверх, в небо. Их были сотни тысяч. Миллионы! Словно необычный зелёный дождь, вопреки всем законам гравитации пошёл снизу вверх.
Высоко в небе из зелёных нитей стали формироваться такие же по цвету сгустки. Достигнув определённого размера, сгустки, подобно шарикам ртути, сливались в один, который, быстро увеличиваясь, накрыл тенью мегаполис и стал медленно подниматься вверх.
Аналогичное явление наблюдали все жители земли. Исчезновение растений было настолько шокирующим, что на фоне его не сразу заметили исчезновение фауны. Животные, птицы, рыбы, насекомые – всё исчезло, не оставив следа. Земля опустела. Единственными живыми существами на ней остались люди.
* * *
Василий Петрович всё понял. Утреннее событие было лишь первым действием, звоночком надвигающейся беды. Он опустился прямо на пол, провожая взглядом зелёное облако, ещё заметное в голубом небе.
– Вот и всё, Алёша, – устало сказал он. – Человечество превысило все допустимые пределы, бесконтрольно уничтожая Природу. Бездумно черпая её ресурсы, мы забыли, что она Живая... Она долго сносила все наши издевательства, но чаша терпения, похоже, переполнилась. И Она... покинула нас...
* * *
Существо, отторгнув от себя заболевшие разрушительные клетки и собрав себя воедино, отправилось на поиски нового мира...
ЗВЁЗДНЫЙ АГРЕССОР
Разведывательный космобот VA/Z-7 вошёл в атмосферу незамеченным. Отчасти этому способствовала новейшая система антипеленгации, делавшая его невидимым практически во всех известных диапазонах. Но главное – его размер был столь ничтожно мал, что увидеть его невооружённым взглядом было невозможно.
Несмотря на это, звёздный разведбот был очень опасен. Являясь представителем сильнейшей в галактике цивилизации захватчиков, он в одиночку был способен подчинить целую планету, что проделывал уже не единожды. На ходу собирая, расшифровывая и анализируя всю информацию, которой был перенасыщен эфир, агрессор вырабатывал программу действий по захвату этого мира.
Достигнув поверхности, VA/Z-7 уже определил доминирующий на планете вид живых существ. Теперь целью было скрытое вступление в контакт, для чего требовалось проникнуть во внутрь особи, изучить принципы её функционирования и подключиться к нервной системе (или её аналогу) для считывания информации и попытки установления контроля над разумом.
Это был стандартный приём. На планету засылался разведчик с широким диапазоном функций: от незаметного сбора данных до диверсионно-штурмовых. В случае успешности его миссии, на планету направлялся десант, а уже за ним – основной флот, в настоящее время скрывавшийся на орбите Сатурна, используя его кольца для маскировки. До сих пор система захвата срабатывала безотказно. Все цивилизации, имевшие биологическую основу и хотя бы незначительные зачатки нервной системы, благополучно попадали под полное влияние звёздных захватчиков.
Вот и первая жертва...
* * *
Первым звёздному агрессору попался гражданин Иванов, неспешно шествовавший в гастроном. Время было вечернее. Тёплый летний вечер пришёл на смену полуденному зною. Спешить никуда не хотелось и Иванов, улыбаясь встречным девушкам, совмещал полезное с приятным, т.е. попросту – гулял.
Увидеть пришельца он, конечно, не мог, но на очередном вдохе почувствовал, что проглотил какую-то мошку.
Разведбот быстро продвигался внутри первого аборигена. На ходу считывал его биологические характеристики и определял точки воздействия. Какая удача – нервные окончания разбросаны практически по всему организму. Можно пробовать подключаться. Агрессор выпустил швартовочные крепления и прочно заякорился в теле жертвы.
Иванов почувствовал смутную тревогу. Ничего определенного, но как-то не по себе...
Он остановился и прислушался к ощущениям внутри тела. Дабы не упасть, гражданин Иванов прислонился к стене здания и в этот момент в его голове словно разорвалась чёрная бомба. Сознание померкло...
Сбор информации для разведбота был задачей второстепенной. Особой удачей считалось подчинить себе особь. С помощью полученных сведений выйти на Командующего войсками планеты или Правителя и, подчинив их, подготовить все условия для прибытия основного космического десанта.
Информация из памяти Иванова гигантским потоком несистематизированных сведений хлынула в анализатор захватчика. В течение нескольких секунд разведбот узнал турнирную таблицу футбольных матчей, критерии красоты местных особей противоположного пола, и о ходовых качествах наземных автоповозок, именуемых автомобилями. Не желая того, он стал разбираться в бесконечном изобилии сортов пива и сопутствующих закусок. Кроме того, из глубинной памяти жертвы пришелец поневоле извлёк, почти забытую жертвой, информацию об инженерной графике и сопротивлении материалов. Боясь перенасыщения блоков анализатора, агрессор прервал контакт.
Несколько секунд ему понадобилось на оценку ситуации. В это время контроль над исследуемым был утрачен.
Иванов очнулся, обнаружив себя стоящим у стены магазина, судорожно вцепившись рукой в скобу водосточной трубы. В голове была свистопляска. Тело трясла мелкая дрожь. «Заболел, что ли?» – подумал он, доставая пачку папирос. Трясущимися руками чиркнул зажигалкой и жадно затянулся...
Вой сигнальных сирен потряс внутренности агрессора. Судя по показаниям приборов, разведбот подвергся сильнейшему газово-химическому воздействию. Немыслимое количество всевозможных ядов, в большинстве не известных пришельцу, плотным облаком окружило его.
Откуда они взялись при безобидной внутренней среде аборигена?.. Может, это реакция на подключение? Тогда нужно проявлять особую осторожность. Кто знает, какие сюрпризы ещё заключены в этом существе.
Ситуация становилась всё более опасной. Концентрация отравляющих веществ росла. Начинались необратимые нарушения во внешней защите разведбота и, если не принять мер, абориген просто растворит его оболочку. Пришелец принял решение о срочной эвакуации.
* * *
Вторую особь захватчик подбирал более вдумчиво. Справедливо (как ему казалось) рассудив, что маленькая особь должна быть менее агрессивна, чем большая, он устремился к детёнышу, сооружавшему строительную конструкцию в странной коробке, заполненной смесью кварца, слюды и полевого шпата, в которой преобладал диоксид кремния.
Повторив предыдущие манипуляции, он подключился к нервной системе и подготовился к приёму информации.
Толик играл в песочнице, строя и перестраивая замки, выпекал песочные пирожки и делал куличики. Настроение у него было грустное. Сегодня в садике Юрка – вечный драчун и забияка – попросил у него поиграть новую машинку и отломал ей колесо. Машинку только вчера подарила бабушка, которая с утра уговаривала не нести её в сад. Но Толику нестерпимо хотелось похвастаться... Вот и похвастался... Толик горько вздохнул. На глаза его навернулись слёзы.
Разведбот считывал и сортировал информацию. Её было не так много. Он узнал, что давали на завтрак в Детском саду № 24, «какая гадость» – эта пригоревшая молочная каша и что воспитательница Антонина Леонидовна – злюка. Остальной поток информации носил примерно такой же характер. Когда же агрессор наткнулся на события сегодняшнего дня и, в частности на историю с машинкой, его поразил такой эмоциональный удар из смеси обиды, горя и тоски, что он моментально отшвартовался и с максимальной скоростью покинул объект номер 2.
Улепётывая на полной тяге, частично утративший ориентацию разведбот, случайно угодил в летящий сверху жидкий шар из чрезвычайно едкой субстанции. Ранее, при анализе атмосферы планеты ничего подобного выявлено не было. И без того работавшая на пределе защита не смогла в полной мере нейтрализовать воздействие агрессивной жидкости и его оболочке был нанесён непоправимый урон.
Толик вытер закапавшие было слёзы: «В самом деле, мне уже почти шесть лет. А разнюнился, как маленький», – подумал он, направляясь к скамейке, где его поджидала бабушка с новенькой (о чём он пока не догадывался) машинкой.
* * *
Агрессор был в замешательстве. В практике Захвата такое встретилось впервые. Мало того, что не удалось подчинить себе местного жителя, не удалось даже узнать о структуре управления планетой и системе её защиты. Он участвовал в захватах не одной сотни обитаемых миров, но с такими странными существами столкнулся впервые. В памяти аборигенов хранились поистине огромные запасы информации. Но систематизировать её и выделить главное было непосильной задачей. Непонятно было, как сами они разбирались в хитросплетениях своей многоуровневой памяти и лабиринтах разнородной информации, ухитряясь при этом нормально функционировать.
Наполовину ослепший и оглохший, перегруженный потоками информации и оглушённый эмоциями странных аборигенов, захватчик решил сделать последнюю попытку, подчинив себе ещё одну, последнюю особь. После чего, в случае неудачи, приступить к отработке программы диверсий и вызову десанта. В одиночку справиться с задачей звёздный агрессор уже не мог.
Третьего аборигена разведбот подбирал с особой тщательностью.
Вот эта особь, пожалуй, послабее предыдущих... Лежит себе под деревом, видно какой-то сбой в функционировании, даже сил двигаться нет. Но при этом, судя по всему – жива. Обрадованный, хоть и потрёпанный, Звёздный захватчик устремился к цели.
На его несчастье – последней жертвой стал Петрович. В этот пятничный вечер, вдоволь «пообщавшись» с коллегами (Витьком и Степан Степанычем), он усугубил выпитую водку портвейном, а портвейн пивом, после чего, в сумеречном состоянии пошатываясь, направлялся домой. После тяжёлого жаркого дня его сморило, и сейчас он отдыхал на небольшой лужайке в парке, скрытый от бдительных стражей порядка густым кустарником.
Винные пары в организме Петровича достигли такой концентрации, что бедный агрессор не успел ничего понять. Все защитные оболочки были мгновенно разрушены, произошел микровзрыв, по своим характеристикам очень похожий на аннигиляцию...
И звёздного агрессора не стало.
Петрович очнулся. От странного толчка внутри он слегка протрезвел. Осмотревшись, встал и не очень уверенной походкой направился домой, где его ждал холодный борщ и сердитая жена.
* * *
Флагман флота захватчиков после безуспешного ожидания и многократных попыток установить связь с разведчиком, созвал экстренное совещание. Длилось оно недолго. Поскольку такой случай в истории захвата планет произошёл впервые, было решено не рисковать и навсегда покинуть солнечную систему, оставив предупреждающие маяки и занеся её на звёздные карты, как зону повышенной опасности...
СЧАСТЬЕ - В КОСМОСЕ
Ему было очень тяжело.
Сверху практически монолитная скала. Приходится искать, нащупывать едва заметные трещинки. На попытки расширить их уходят все силы. Да, силёнок бы побольше. Вода есть. Не много, но пока хватит. Потом выпадет росса. Часть, конечно, испарится, но хоть малая доля, но пробьётся, проникнет сквозь толщу грунта и камня.
А вот света нет. А без света – нет силы. Пробиваться... Пробиваться к свету, несмотря ни на что. Свет это – сила. Свет – жизнь!
Уже немного, осталось чуть-чуть. Последние усилия. Он нащупал трещину достаточной толщины и устремился туда. Осталась последняя преграда в виде плотного грунта.
Только бы добраться до поверхности. Свет поможет окрепнуть. Дать новые крепкие корни, из них - новые сильные побеги. Тогда и вода будет проникать беспрепятственно, досыта насыщая влагой.
Как удачно! Узкая щель между двух непробиваемых плит. Вот и свет впереди. Свет!
Блеклый слабый Росток устремился туда.
* * *
На космодроме было многолюдно. Посреди серой безжизненной равнины стояли провожающие. Звездолёт был готов ко взлёту и, стоящий на площадке перед люком экипаж, слушал последние напутствия.
Если бы Росток мог понимать человеческую речь, то он бы услышал:
– Братья! Много лет мы жили, не думая о судьбе планеты. Мы черпали её природные ресурсы, не задумываясь о будущем. Но час расплаты наступил. На всей планете не осталось и одного растения. Ни одного! Как радовались бы мы, увидев самое неказистое деревце. Да что там деревце – листок! Травинку!..
Выступающий помолчал. Смахнув скупую мужскую слезу, он продолжил:
– К сожалению, процесс необратим. Чтобы не погибнуть мы вынуждены посылать наши корабли к иным звёздам. Одних – в слабой надежде найти новый мир, готовый принять нас. Других – доставить хотя бы какие-то растения, способные выжить и оживить планету.
Удачи вам, братья! Как бы это высокопарно не звучало, но именно вам искать наше счастье в далёком космосе!..
Космонавты вошли в звездолёт. Люк закрылся.
* * *
Ничего этого Росток не знал. Увидев долгожданный свет, он изо всех сил рванулся и... пробился на поверхность...
Именно в этот момент из дюз звездолёта, располагавшихся прямо над ним, вырвалось всепожирающее пламя...
Ростка не стало...
Люди отправились искать своё счастье в космосе...
