Нашему городу повезло, потому что среди нас жил замечательный человек и уникальный музыкант – Сергей Яковлевич Терханов.

Он родился 28 апреля 1954 года в Горьком. В детстве пел и учился в Горьковской хоровой капелле мальчиков под руководством Л.К.Сивухина. Первым учителем композиции был А.А.Нестеров. Окончил Горьковскую консерваторию им. М.И.Глинки как музыковед (класс профессора В.М.Цендровского) и Казанскую консерваторию по классу композиции (класс профессора Б.Н.Трубина).
С 1989 по 1996 год занимался у М. Л. Таривердиева и входил в состав музыкальной творческой лаборатории «Третье направление» при Всесоюзном Доме композиторов (Москва). С 1987 года преподавал в Саранском музыкальном училище им. Л.П.Кирюкова.

 Сергей Яковлевич – человек открытых чувств, открытых, прежде всего, всему Прекрасному. Он работал в самых разных жанрах – симфоническая, камерная, инструментальная, вокальная музыка, опера, балет, хореографическая миниатюра, музыка для академического, народного и детского хора. Им написана музыка к более 90 спектаклям, которые были поставлены на сценах театров России, Украины, Германии; музыка к 5 фильмам Казанской киностудии; издано 5 авторских сборников нот и выпущено почти три десятка компакт-дисков. Его творчество – глубоко личностное, всегда узнаваемо, а это в искусстве представляет особую, высокую художественную ценность.

Сергей Яковлевич – лауреат и дипломант всероссийских и международных конкурсов. Обладатель многих призов. Лауреат премии Главы РМ в области театрального искусства (2003, 2007); заслуженный деятель искусств РМ (2003); лауреат Государственной премии РМ (2005); заслуженный работник культуры РФ (2011); народный артист РМ (2014).

Иван Капитонов

Сергей

Конец 1987 года. Мне двадцать восемь лет. К этому моменту я казался себе вполне состоявшимся человеком: жена, сын, интересная работа. Казалось бы, живи и радуйся. Нет же. Друзья подарили мне на день рождения гитару. Черная, «красивашна» и не дешевая. Цель-то у подарка была одна, чтобы мы, собираясь с друзьями и их замечательными супругами, весело проводили время. Подарить гитару человеку, не умеющему играть, – бросить ему вызов. Я поднял перчатку и записался в группу обучающихся. Получить основы мастерства мы должны были месяца за три.

Мои друзья, конечно, молодцы – сделали такой дорогой подарок. Но что они не могут подарить мне ни за какие деньги – музыкальный слух. А без него... Я добросовестно выполнял функ-ции ученика, прекрасно понимая, что в случае со мной даже безграничное усердие не способно принести пользу. В один из дней наш руководитель Володя Данилов сообщил, что вместо следующего занятия мы пойдем на фестиваль авторской песни Пролетарского района нашего замечательного города. Помимо прочего, Володя Данилов был руководителем городского клуба авторской песни.

И вот означенный фестиваль. Дом культуры на Анны Лусс, 6. Тогда он еще размещался там. В зале зрителей немного, примерно сто человек. Конкурсантов человек пятнадцать, часть из них – знакомые мне ребята. Если честно, то ничего нового, неожиданного или яркого не услышал. Всё на уровне средней руки самодеятельности.

Я уже было ловчил как-нибудь незаметно слинять пораньше, чтобы оставшийся вечер посвятить чему-нибудь другому, более интересному. Но тут ведущий пригласил на сцену очередного конкурсанта – Сергея Терханова. Вышел мужчина лет тридцати пяти с бородкой, волосами, почти закрывающими уши. Был он одет в черную футболку с длинными рукавами. Гитары в руках нет. Но на сцене стоит рояль. Конкурсант сел на стул, придвинул микрофон и представил песню. Оказалось, что и музыка, и слова – его. Песня показалась интересной, но еще большее впечатление произвел его голос и манера исполнения. Голос был очень приятный, профессионально поставленный, а манера исполнения – исповедальной.

Затем Терханов пригласил на сцену девушку, она спела две песни под его аккомпанемент. В завершение он спел еще сам. Итого четыре песни. Я увидел новое лицо, лицо было интересным, явно неординарным. Среди всех конкурсантов он возвышался на две-три головы, что и неудивительно при соревновании профессионалов с любителями. На этом фестивале он получил первое место, вполне заслуженно. А мне он просто запомнился. В ходе своего выступления конкурсант рассказал, что он недавно приехал из Нижнего Новгорода, приехал всерьез и надолго. Было понятно, что в нашем городе появился очень интересный самобытный музыкант, способный украсить культурную жизнь Саранска. Приживется ли? А то махнет еще куда-нибудь подальше...

Я не искал какой-то особой возможности пообщаться с Сергеем Яковлевичем Терхановым, всецело полагаясь на волю случая. Получится – хорошо, не получится – значит, не судьба. Случаю было угодно, чтобы мы встретились через четыре года – на открытии нового кукольного театра «Крошка». Время было такое, на излете Советской власти еще не исчез дух романтизма с изрядной долей авантюризма. Почему бы и не открыть такой театр, если есть инициатива снизу, от молодых и амбициозных актеров уже существующего Республиканского театра кукол. Что-то неординарное часто рождается на изломе эпох. Здесь тот самый случай. У старой власти уже нет ни административных ресурсов, ни желания что-либо менять. Но нужно было реагировать на запросы трудящихся, и это открытие, конечно же, лежало в русле происходивших в стране перемен.

Мероприятие проходило в здании, которое еще недавно именовалось – Дом политпросвещения Мордовского обкома КПСС, к дню рождению театра было уже новое название – городской центр культуры. Ныне, после кардинальной реконструкции, мало что оставившей от здания вообще, – это театр оперы и балета им. И.М.Яушева на улице Б.Хмельницкого.

В лучших традициях мероприятий подобного рода, открытие плавно трансформировалось в банкет. Мы оказались с Сергеем Яковлевичем за одним столом и более двух часов провели в замечательной беседе. Каждому хватило времени и выговориться, и внимательно послушать собеседника. Доставляло удовольствие как то, так и другое.

Поразили глаза Сергея Яковлевича – глаза человека не от мира сего. Ничто так не характеризует человека, как глаза: ни слова, ни жесты, ни одежда, ни внешность. В глазах можно увидеть всё: скрытые до поры пороки, затаившуюся на время корысть, чистоту помыслов и многое-многое остальное. Как на детекторе лжи, все потроха, всё хорошее и скверное – всё в глазах. Может быть погрешность в оценках, процента полтора, не более. Остальное – всё в глазах.

У Сергея Яковлевича – глаза большого ребенка, до сих пор верящего, что жизнь – это красивая сказка с добрым концом. Он не всегда смотрел в лицо собеседника, периодически и на довольно длительное время уходя в себя, что-то рассказывал не человеку, сидящему напротив, а самому себе, может быть, небесам. Возможно, он считал очень нескромным пялиться на кого-то всё время. Это были глаза Дон Кихота. Именно с той самой встречи ассоциации Сергея Яковлевича с этим литературным персонажем стали для меня более чем очевидными.

У моего появления на этом открытии были определенные основания. Но их было в разы больше у Сергея Яковлевича, к тому моменту на музыкальном небосклоне нашей республики уже занявшего определенное место. До меня уже не раз доходили оценки Терханова – как композитора, музыканта – самого положительного толка. В творческом багаже Терханова к тому времени находилась музыка к нескольким кукольным спектаклям. Так что театр, создаваемый на наших глазах, стоял на пороге очень продуктивного союза с Сергеем Яковлевичем как со своим постоянным и надежным партнером.

Эти два с лишним часа пролетели очень быстро. Приятное, а главное – полезное для твоего внутреннего развития общение всегда пролетает как миг. Словно кто-то нажал на клавишу рояля, раздался красивый звук и тот час же ушел в историю. Эти посиделки, с чисто символическим количеством шампанского, но с таким замечательным знакомством, останутся в моем сердце навсегда.

Если честно, я не сильно удивился, что наша следующая встреча состоялась более чем через десять лет. Гораздо больше удивления у меня вызвало, что она состоялась именно таким образом: мы встретились в микроавтобусе «Газель», возвращаясь из Нижнего Новгорода в Саранск. Эта «Газель» оказалась одновременно и дон-кихотовским Росинантом, и ослом Санчо Панса.

Судьба сделала королевский подарок. Мы оба сидели в передней части салона. Я сидел лицом в салон, а Сергей Яковлевич как раз напротив меня. Большую часть пути мы, практически уткнувшись головой друг в друга, проговорили, стараясь при этом не слишком мешать другим своими тарабарами-растабарами.

В этой поездке я открыл для себя нового, очень интересного человека. У нас вдруг оказалось большое количество точек пересечения.

Музыка. При всём моем дилетантизме, естественно, я являюсь ее потребителем: слушаю те или иные песни, хожу на различные концерты. И с возрастом всё сильнее и сильнее тянусь к серьезной музыке, к тому, что принято называть классическими произведениями. Рассказы Сергея Яковлевича – о своем творчестве, о том, что им написано и над чем он сейчас трудится – для меня это было более чем любопытно. Видя перед собой заинтересованного слушателя, Сергей Яковлевич сам воодушевлялся, и от этого его очередной рассказ становился еще ярче и колоритнее. Композитор, человек, способный из семи нот создать поразительные по звучанию мелодии, музыку, что уносит в небеса и даже выше: разве это не небожитель, разве это не уникум?

Хоккей. В детстве и молодости я следил за всем происходящим в этом виде спорта очень внимательно. Для ребят и парней шестидесятых-семидесятых это вид спорта номер один, впрочем, как и для всей страны. Успехи сборной, фамилии всех игроков – что буквы алфавита: разбуди ночью и спроси: кто играет в третьем звене сборной на правом краю – любой ответит без заминки.

В числе игроков сборной на протяжении многих лет не на последних ролях были хоккеисты горьковского «Торпедо» – Коноваленко, Ковин, Скворцов, Варнаков. Для меня это были почти земляки, а для горьковчанина, а ныне нижегородца Терханова – земляки стопроцентные.

Ну и футбол. Здесь можно говорить часами, если не десятилетиями. Тут и сборная, в очередной раз проигравшая всё, что можно и нельзя ни при каких раскладах. Здесь и наша родная команда – по-старому «Светотехника», по-современному «Мордовия». Сергей Яковлевич – истинно заядлый болельщик, можно только диву даваться. То, что он ходил на все матчи «Мордовии», тут даже нет сомнений. Если только отлучка, которую нельзя перенести во времени, могла не пустить его на трибуны стадиона. Более того, если позволяло время, он мог пойти и на матч второго состава «Мордовии», или, как ее еще называли – «Молодежки». Часто и в игре основного состава не было изюминки, красивой игры, что уж говорить про «молодежный» состав. Но Терханов находил какую-то изюминку и там: интересную комбинацию, яркую игру того или иного футболиста, почти музыкальную гармонию.

Сергей Яковлевич утверждал, что он в свое время был одним из лучших игроков команды Горьковской капеллы мальчиков. У Сергея Яковлевича были такие удивительные глаза, что заподозрить в нем человека, хоть раз совравшего в своей жизни, просто не приходило в голову: нет, он «не рыбак», сильно раздвигать руки, очерчивая границы своего футбольного таланта, не будет.

И еще одна удивительная точка пересечения у нас с Терхановым очень четко обозначена – наше общее знакомство с Сергеем Сеничевым. Как оказалось, у них реализовано уже несколько совместных проектов. За этими сухими, мало что говорящими словами скрывается то, что есть уже несколько песен, где слова принадлежат Сергею Сеничеву, а музыка – сами знаете кому. Меня эта тема заинтересовала еще больше. Терханов обещал ее разрешить самым простым способом – подарить мне диски, где эти песни записаны. Замечательно.

...Практически незнакомые до этого люди (посиделки, что случились несколько лет назад, не в счет) более пяти часов непрерывно общались и наговориться не могли. Обнаружилось поразительное родство душ, симпатии и антипатии практически к одним с Терхановым темам и вопросам. Мы обменялись телефонами и понимали, что следующая встреча состоится никак не через десять лет.

У Пушкина есть широко известная строка: «Бывают странные сближенья». В нашем сближении не было ничего странного, но на пороге настоящей мужской дружбы мы оказались благодаря странному случаю – совместной поездке на «Газели»...

Во время той судьбоносной встречи я поинтересовался у Терханова:

– Сергей Яковлевич, а как вы оказались в Саранске? Ведь Нижний Новгород для самореализации музыканту дает гораздо больше возможностей, чем наш замечательный город.

Терханов только развел руками и со своей неповторимой улыбкой произнес:

– Любовь...

У Сергея Яковлевича своя Дульсинея Тобосская, причем не мифическое создание, а реально существующая Муза – его жена, Татьяна Васильевна. В этом смысле Терханов был очень счастливым человеком: без ума любил свою жену, без преувеличения именно ее присутствие рядом мощнейшим образом стимулировало его творчество (да-да, художнику обязательно нужна Муза). Замечательно, что свою вторую половинку, свое семейное счастье он нашел у нас в Мордовии, в нашем гостеприимном городе Саранске. Как отец – просто обожал свою дочь – красавицу Елену. Довольно часто называл ее – Олененок. Красивое семейное прозвище.

В общем, все атрибуты странствующего рыцаря – сиречь творческого человека – у Сергея Яковлевича были налицо.

P.S. Полностью очерк о Сергее Терханове читайте в книге Ивана Капитонова «Творчество».

Людмила Кириллова

Вспоминая Сергея Терханова

Льются с милых фотографий

океаны биографий,

жизнь в которых вся, до дна,

с нашей переплетена.

И не муки и не слёзы

выражают эти позы,

не случайный интерес

и не сожаленья снова...

Свет – и ничего другого,

век – и никаких чудес.

                                                                                                                                 Б. О к у д ж а в а

2010-й год. Апрель. В Нижнем Новгороде проходил Всероссийский хоровой фестиваль имени Л.Сивухина. В одном из концертов в исполнении хора «Благовест» под управлением Льва Панкратова прозвучал хор тогда неизвестного мне композитора из Саранска Сергея Терханова «Русская любовь» на стихи Григория Мазлуняна. После исполнения долго не смолкали аплодисменты. Автора попросили подняться на сцену. Тогда-то я впервые и увидела Сергея Яковлевича. На сцене вся его фигура и взволнованное лицо выражали одновременно смущение и сдержанную радость.

Запомнилась легкая, словно летящая, походка Сергея; в ней чувствовался живой нерв человека энергичного и целеустремленного; и еще – серьезный взгляд больших светло-серых глаз. У Сергея были большие светлые глаза будто чем-то удивленного ребенка. Потом, при последующих встречах, замечала, что глаза его меняли цвет, становясь то серо-голубыми, то серо-бирюзовыми, то ярко-голубыми... Но каждый раз на тебя смотрел именно ребенок – умный, серьезный, понимающий, увлеченный, восторженный, благодарный и умеющий слушать и терпеливо ждать, не прерывая речи собеседника.

В тот вечер, после концерта, я решила дождаться Сергея Яковлевича в фойе, чтобы задать ему несколько вопросов о премьере. Как только он вышел из зала, рядом с ним всё время оказывались люди. Они поздравляли его, радостно приветствовали, крепко пожимали руку или по-дружески обнимали. Чувствовалось, что он здесь свой, что ему здесь рады. Наконец фойе почти опустело, я уже собралась с духом, чтобы подойти к нему с диктофоном, как вдруг Сергей Яковлевич неожиданно сам быстро подошел ко мне, сел на банкетку рядом и что-то стал энергично искать
в своем портфеле, не обращая на меня никакого внимания. Шуршал-шуршал страничками, я не хотела ему мешать, но подумала, а вдруг он сейчас также неожиданно убежит, как и прибежал? Тогда я ему и представилась. А главное – поблагодарила за «Русскую любовь», оставившую сильное впечатление. Вышло всё как-то просто, непарадно, неофициально и естественно, будто я не корреспондент, а он – не герой сегодняшнего вечера (о том, что он герой нашего времени, я еще не знала). Портфель был сразу забыт, а из Сережи словно «посыпались» рассказы – один за другим, и всё это проговаривалось им довольно быстро, но очень хорошим русским языком и с безупречной дикцией. Время было позднее, концерт был долгим, и на тот вечер и у Сергея Яковлевича и у меня были кое-какие планы, и его и меня ждали люди, поэтому мы решили перенести запись интервью на утро. Помню, что меня покорила его полная «боевая» готовность рассказать обо всем. Чувствовалось, что беседы с журналистами для него привычны, что он достаточно словоохотлив, а главное – ему есть о чем рассказать.

Откуда мне было знать, что в тот вечер мне было подарено не только знакомство с талантливым композитором и удивительным человеком, но и начало трогательной дружбы, глубина которой не измеряется ни количеством лет, ни числом наших – увы! – совсем не частых встреч.

В наших беседах главной темой была музыка, часто – поэзия и, конечно, всё новое, что происходило в творчестве Сергея.

Святая наука –

расслышать друг друга

Сквозь ветер, на все времена...

Сейчас мне думается: а была ли это просто дружба? И тут же слышу в своем подсознании: а разве дружба – это просто? Сергей умел дорожить друзьями и сохранять им верность как никто. О друзьях он не только не забывал, он о них нежно заботился, переживал за их здоровье, прилагал все усилия к тому, чтобы его друзья общались между собой. Со временем, почти незаметно, наши обыденные деловые отношения «переплавились» во что-то качественно иное именно благодаря особым душевным свойствам Сергея. А душа у него была... да уж, редко кто, дожив до 60 лет, сохранил такую! Сергей был чрезвычайно деликатен и щедр – без оглядки. Его никогда не волновал вопрос, с чем останется он. Его главный «фокус» был сосредоточен на тебе. Как дать тебе то, в чем ты нуждаешься, что он мог бы сделать, чтобы тебе легче работалось. Иногда моя работа была связана напрямую с его творчеством, мне хотелось познакомить своих радиослушателей с его талантливой музыкой. Безусловно, и ему тоже хотелось увеличить число людей, знакомых с его творчеством. Поэтому цель у нас была общая – что правда,  то правда. Но ведь Музыке-то Сергей служил без корысти. Свои новые творения он создавал не на заказ. Он не получал за них ни гроша, и хотя жить ему и его семье надо было на что-то, он довольствовался самым малым, не рассчитывая получить монетку за новую работу. Главной наградой для него было внимание к его творчеству: только бы кто-то послушал, только бы кто-то оценил, заметил, сыграл, спел!

А не писать он не мог. И если многие великие композиторы прошлого музыкой зарабатывали себе на хлеб и были музыкантами «подневольными», то у Сергея была одна «неволя» – его композиторская совесть. И, безусловно, призвание. Прожить день праздно было для него нравственным преступлением! Когда Сергей присылал мне диски с записью своей музыки или позже – ксерокопии нот, я поражалась, с какой опрятностью, как красиво, с какой любовью была выведена его рукой каждая буковка, каждая нотка. Не от любви к себе, не из уважения к своей личности, нет. Это было одним из проявлений его верного и преданного служения Её Величеству Музыке. Он относился к числу тех художников, кто горячо любил Искусство в себе, а не себя в искусстве.

Из дневниковых записей:

Март 2011 г. Сергей пригласил на премьеру «Алых парусов». Нравится жанр – романтиче-
ская история, нравится название Театра – «Вера». Интересно. Современные Ассоль, Грэй – возможно ли искренне сыграть их сегодня? Найдутся ли такие актеры? Оформлю командировку и сделаю эфир на Радио России – в рубрику «Фестивали, конкурсы, премьеры». Решено. Еду!

Запись после премьеры:

Апрель 2011 г. «Алые паруса» не обманули ожиданий! Я потрясена красотой и нервом музыки. Сережа – большой талант! Он просто преподносить себя не умеет. Скорее, НЕ ЖЕЛАЕТ ЭТОГО. Встретились перед премьерой и с его семьей: женой Танюшей – русалочкой и дочкой Леночкой. Как счастлив был Сергей, представляя их! Весь светился радостью. Боже, не иначе, как Ты Сам вложил в сердце Сергея такую любовь!

Леночке тогда, в 2011-м, на вид было не более 18-ти, она, подобно маме, тоненькая, изящная, «незаземленная», милая и нежная девушка с большими, одновременно грустными и улыбающимися глазами... Папина Муза. Вторая после Татьяны.

Две музы у меня:

Одна, как утро, –

Чувства пробуждает,

Прохладой вечера

На склоне дня –

Другая награждает.

И согревают душу рядом

Подснежник вместе с листопадом.

Закат, обняв в лучах рассвет,

Мне дарит драгоценный свет.

Сплелись – так странно –

День и ночь

В моих листках календаря –

Любимая и чудо – дочь,

Мелодию любви даря...

                           (С.Терханов, «Две Музы»)

Как Татьяна и Сергей нашли друг друга? Как смогли сохранить свежесть чувства? Тайна, которая нашла для меня отражение в гриновском спектакле...

Мы в зале. Свет погасили... На заднике сцены – большой экран и на нем изображение плывущего старинного корабля. Алых парусов еще нет. Всё – впереди! Поскрипывает мачта, грузный корабль плывет прямо на нас. Кричат чайки, и вдруг издалека тихо-тихо начинает звучать нежная сказочная мелодия. И сразу все сидящие в зале попали в мир ...нет, не сказки, а пленительно-волнующего Чуда! Талантливая игра молодых актеров, их выразительное пение, оригинальная постановка, динамика сменяющихся сцен – всё убеждало в том, что история Грина в тот вечер родилась заново! И всё же, всё же... Новую жизнь в известное гриновское творение вдохнула именно музыка Сергея Терханова! Взрослые зрители ощутили живое трепетное волнение юности, а маленькие – наоборот – словно повзрослели, прекрасно разобравшись, кто в этой истории плохой, а кто – благородный, и как много значит в жизни мечта и вера в то, что она непременно сбудется.

После спектакля я записывала мнения зрителей: как они восприняли премьеру? Удивила ли она их и если – да, то чем? Ответы были схожими. Всех потрясла музыка. Многие признались, что были взволнованы ее звучанием до слез. Благодаря музыке зрители открыли в себе способность воспринимать нежность и красоту, ненавидеть чёрствость и тупость «земных недочеловеков» и радоваться счастью нежной Ассоль и отважного Грэя вместе с мудрым Угольщиком! После премьеры «Алых парусов» хотелось всех обнять, хотелось дышать полной грудью, да просто – хотелось ЖИТЬ...

Сергей Яковлевич в финале вечера смущенно (его постоянная интонация) принимал поздравления. Но блестевшие радостью глаза, сдержанная улыбка и тихий, почти шепчущий голос (подумалось: наверное, «перезанимался», работая с актерами над исполнением вокальных партий) выдавали его волнение. Это был настоящий творческий триумф! Его Музыку оценили, его творчество пробудило в людях чувство Прекрасного! Все участники спектакля ликовали, победа композитора и успех премьеры были очевидны.

Декабрьские дивертисменты 

2011 год, морозный декабрь... Еду в Саранск. Когда Сергей узнал, что я веду рубрику, посвященную музыкальным фестивалям, он сразу предложил мне посетить Саранск в дни проведения Всероссийского фестиваля «Декабрьские дивертисменты».

... Никогда не забуду, как Сергей усердно старался «влюбить» меня в свой город, в свой Саранск. Прежде всего, он открыл мне великого Эрьзю. Приехали мы в музей скульптора Эрьзи, там до меня уже побывали все гости фестиваля. Сергей познакомил меня с чудным экскурсоводом музея Еленой. Он только спросил: «Вам полчасика хватит?» Я, не догадываясь о том, какой сейчас необъятный и непостижимый творческий космос мне откроется, легкомысленно кивнула, а Елена предусмотрительно ответила, мол, посмотрим... Встреча с художественным миром великого скульптора шокировала, приводила в изумление, внутри всё кричало: КАК?! И весь мир так мало об этом Художнике знает?! От его работ невозможно было оторваться, и вместо «получасика» мы более двух часов знакомились с мордовским Гением.

Сергей всё это время оставался на первом этаже. Но времени даром, как оказалось, не терял: он показывал свои новые сочинения экскурсоводам музея, с которыми был хорошо знаком, а на звуки рояля, привлеченные никогда не слышанной ими новой музыки, туда же подошли петербургские участники «Дивертисментов» Владимир Александрович и пианист Олег Вайнштейн. Стояли в сторонке и слушали. Узнав, что Сергей Яковлевич показывал свои новые романсы, Владимир попросил у автора разрешения исполнить эти сочинения и, получив согласие, заинтересовался нотами. Ноты были ему вручены. Романс «Пол-лета» на стихи Сергея Сеничева особенно понравился Владимиру, и у него даже мелькнула мысль: а не исполнить ли его в вечернем концерте? Это же здорово: петербуржцы дарят Саранску премьеру саранского композитора. Вот был бы сюрприз! Эта фантазия их всех развеселила. Однако до концерта оставалось не так уж много времени, а гостям хотелось еще и город посмотреть, и порепетировать, и немного отдохнуть перед выступлением.

Когда мы с экскурсоводом Еленой спускались по широкой лестнице на первый этаж, Серёжа ждал внизу. « Ну и ну!– без тени упрека, улыбаясь, сказал он. – Думал, не дождусь вас!» И как же славно получилось, что результатом затянувшейся экскурсии стал приятный сюрприз вечернего «Дивертисмента»: Олег Вайнштейн неожиданно для всех исполнил фортепианную версию Сережиного романса. Это сочинение переливалось всеми оттенками нежности; тема романса – хрупкая, словно льдинка, «просвечивала» в легкой, ажурной фактуре вайнштейновского переложения... Помню, я еле-еле успела тогда включить диктофон, чтобы записать этот неожиданный сюрприз. Сергею – на память. Публика встретила  концертный номер с восторгом, раздавались крики «браво», щедрые аплодисменты были наградой автору. Сергею пришлось выйти на сцену, он сдержанно поклонился залу, пожал руку пианисту. Свет прожекторов был направлен на его милое, смущенное от счастья лицо... Его Музыку услышали! Мы с Татьяной Новоженовой (всё время хочется написать – Терхановой!) без устали аплодировали, радуясь его успеху.

* * *

Сколько ласковой заботы и теплого сердечного внимания Сергей Яковлевич проявлял к людям – не описать. «Подсмотренных» мною случаев много. В орбиту его внимания попадали забытые всеми старики, тяжело заболевшие или приунывшие от жизненных невзгод соавторы, воины-афганцы, любимые педагоги, знаменитые и совсем не известные в музыкальном или околомузыкальном мире люди. Серёжа находил время позвонить, забежать, поздравить в день рождения, и меня иногда привлекал к участию в своих «благотворительных» проектах. Как же я ему за это благодарна! Он, конечно, не собирался меня ничему учить, но учил без слов – всей своей жизнью – быть внимательной к людям, беречь их покой, утешать старость, поддерживать добрым словом студентов, начинающих самостоятельный путь в искусстве. Поражаешься теперь, как он находил время для всех своих сердечных приветов?!

* * *

В течение последних лет жизни Сергея Яковлевича, общаясь по телефону, я почти каждый раз слышала о том, что он продолжает в студии запись оперы-балета «Он и Она». Он оживал, когда делился своими планами и рассказывал о своем творчестве. Рассказывал «взахлёб», торопясь, волнуясь – успеет ли поведать хотя бы о главном? Концерты, работа в жюри, участие в конкурсах, исполнение сочинений за рубежом или где-то в России, новые стихи, новые пьесы и романсы, песни и хоры, новый заказ Саранского театра кукол и т.д. и т.д. Нескончаемый поток творческих импульсов. Словно отчитывался, что дни, пока мы не общались, он прожил не зря. Трудился, не щадил себя, выполнял обещанное... Я еле-еле успевала между этими жизненно важными для него новостями вставить: «Как ты себя чувствуешь?» Даже за 15 дней до смерти я услышала успокаивающую и ободряющую фразу: «Да всё прекрасно, Людушка. Солнышко светит, за окном – березки, кот за голубями гоняется... А сейчас ко мне все мои пришли: и Танюша, и Володя, и Леночка рядом, и Владик бегает по палате, представляешь? Так хорошо, что мы все вместе. На душе – праздник. Я счастлив!» Про четыре операции– ни слова, про сеансы изнурительной химиотерапии – ни слова, ни единого стона, ни ропота, ни высказанного страха за себя. И только новые стихи – о предназначении художника, о Жизни, которая продолжится и после нас...

Сергей, дорогой, я преклоняюсь перед твоим мужеством и великодушием. Твое сердце умело любить и восторгаться так, что и на семерых бы хватило! Оттого и Музыка твоя так волнует и дает силы оставаться человеком. Она будет звучать. Непременно будет, слышишь?! Ты однажды в нашей с тобой радиопередаче процитировал строчку поэта Петра Вегина: «Уходя оставить Свет – это больше, чем остаться...» И ты его оставил. Яркий и незабываемый. И он будет светить тем, кто тянется к добру, правде и Любви – в самом высоком значении этого слова. Спасибо тебе, дорогой человек. ТЫ ЕСТЬ! Твоя жизнь продолжается и Там, и здесь. И как бы ни играли твои любимые футболисты, знай, что самый главный – мировой чемпионат в этой жизни – выиграл ты – на человечность и верность своему призванию. Высокому призванию Художника.

Уходя, оставьте Свет –

Перед ним отступит холод!

Свет собой заполнит город,

Даже если Вас там нет...