Владимир ВАЩАЛКИН

 

*   *   *

 

Тревожно, что день ото дня

Уныние желанья глушит,

И смертный страх слезами душит

И исповедует меня.

 

О, этот страх невыносим,

Когда отчаянье пророчит

В смятении бессонной ночи –

То вечный зной, то лютость зим.

 

Убийственна смятенья страсть –

В ней нет любви и доброй воли…

Нет-нет, к любой былинке в поле

Губами я готов припасть!

 

Как Божьей милости прошу

Душевной зоркости и слуха,

И мудрости бесстрастной духа

В себе, что я еще ношу.

 

*   *   *

 

Не смотри ты отрешенно,

Не лелей свою печаль,

Затаясь под капюшоном, –

А к душе моей причаль.

 

Серебристый, громогласный

Дождь пролился, и опять

В поле светлом, в небе ясном

Отступает осень вспять.

 

Ощущая дня прохладу,

Созерцая синеву,

Все, что сердцу – ох, как надо –

Мы увидим наяву.

 

*   *   *

 

Ах, что же, что же мне сказать?!.

Мы рядом, но уже не вместе –

И никакой на свете вести

Нас воедино не связать.

Немало было слов и дел,

И было в чувствах все так ясно,

А оказалось вдруг, напрасно

Меня мой радовал удел.

Как ты надменна, холодна

В своей неведомой мне страсти –

Немилостивей нету власти,

Что надо мной тебе дана.

 

*   *   *

 

Ни жаркий день, ни пламенный закат

В бессоннице твоей не виноват –

И зрение напрасно не кори –

Пустынных улиц тусклы фонари.

Там кто-то затаился или спит,

А страх безмолвия тобой испит…

В проем окна сквозит из-за гардин

Немая тьма, в которой ты один.

Да-да один… Тебе немало лет,

И как же горек привкус сигарет!..

И все томительнее сердца стук

В твоей обители сердечных мук.

 

*   *   *

 

Я задернул занавески

И закрыл входную дверь.

У меня есть повод веский

Для ревизии потерь.

Вместе с дымом сигаретным

И рядить мне, и тужить,

И о свете несусветном,

И о том, как дальше жить.

В мире зыбком, в днях летящих

За последнюю черту

В думах жалую все чаще

Я земную маяту.

В ней что было, то и будет

С головы моей до пят –

И неправедные судят,

И неправые корят.

Может, Божий свет отрадный

Гнев мой предостережет?

Как же больно!.. Ах, неладный! –

Сигарета пальцы жжет.

 

*   *   *

 

*   *   *

 

Повинуясь душевной сирене,

Повернуть бы течение лет

В оглушительный запах сирени,

В ослепительный солнечный свет,

В безмятежную детства отраду,

В мир воркующих сизарей…

Непременно вернуться мне надо

И как можно, как можно скорей.

 

*   *   *

 

Где к цветам застенчиво ластились вьюнки,

Для своей симпатии я сплетал венки.

Солнышки цветочные – за цветком цветок –

Заплетал я бережно в каждый завиток.

 

В благодатном мареве солнечного дня

Запах одуванчиков волновал меня.

А русоволосая дива-егоза

На меня насмешливо строила глаза.

 

Не грустил, не маялся, что была она

Только во внимание явно влюблена.

Вспоминаю с нежностью о своей весне,

Той, что как привиделась в юношеском сне.

 

*   *   *

 

Ночь деревенская пахнет навозом,

Прелой соломой, душистой травой,

И очарована лунною грезой,

И соловья ворожбой горловой.

 

Ночь деревенская – сердцу отрада,

Ночи уклад как мычание прост, –

С вечной природой душевного лада

И близким, и ясным сиянием звезд.

 

*   *   *

 

Грустишь, дружище? Не грусти,

Как эту грусть мне вынести,

Когда усталость так томит…

И боль никто не утолит –

Плоть не мертва и не жива,

Вен набухают кружева,

Но горестней телесных мук

Сердечной радости недуг.

 

*   *   *

 

Не скрывайся и горько не сетуй,

Что летят все быстрее года,

Словно мчится по стокам вода

Нудных ливней холодного лета.

 

Посмотри, воробьиная стайка –

Под ненастья безрадостный вой –

Бойко прыгает по мостовой,

Свою участь неся без утайки.

 

Слышишь, как зарождается осень

В зябком трепете стройных осин?

Только, Боже тебя упаси,

Заглядеться в небесную просинь!

 

*   *   *

 

Еще, быть может, буду я крылатым,

И безмятежным будет мой полет

До самых синих солнечных высот,

Где невесом и светел каждый атом.

И, проникаясь стройностью явлений,

Любуясь их вселенской чередой,

Я поплыву мерцающей звездой

Во времена грядущих поколений…

Когда им грусть навеет жизни вечер,

Когда тепла в душе уставшей нет,

В глаза блеснет звезды летучий свет,

Высвечивая миг сердечной встречи.

 

*   *   *

 

Сверстаны мысли в логический ряд

Без наводящих к суждениям лоций,

И от нахлынувших пылких эмоций

Щеки горячечным жаром горят.

 

Не уклонившись от вечных забот,

И, нагружая немеренно плечи,

Ты проливаешь свой пот человечий –

Мышцам отраду дарующий пот.

 

Пусть же достанет уменья и сил

С радостью жить до последнего вздоха –

Чтобы ты только от нежности охал

И от азарта души голосил.

 

*   *   *

 

Мой милый, добрый старый друг,

Где бродишь ты – здоров ли ныне,

Когда у жизни вкус полыни,

Нам за бесценок сбытой с рук?

Ты не ищи, кто виноват,

Что Русь на веру оскудела,

Которая душе радела –

И алчности смакует яд.

Куда бы твой не длился путь,

Какой не встретился прохожий –

Всем промысел желая Божий –

И обо мне не позабудь!

 

*   *   *

 

Сила небесная изнемогла.

И навалилась постылая мгла.

Скука мертвящая стала видней

В неодолимом унынии дней.

Некуда ехать и нет новостей,

Только остуда знобит до костей

И наливаются болью виски

От небывалой сердечной тоски.

Что же ты делаешь?!. Слышишь, очнись?!.

Боль пересилит небесная высь

И перевесит души твоей вес

Тяжесть немилую стылых завес.

 

*   *   *

 

Смотрю, смотрю во все глаза

Я на святые образа…

Припоминая, что крещен,

Пришел я в церковь и смущен:

Не знаю, где и как мне встать,

Оберегая свою стать,

Чтоб никого не тяготить,

И святость храма не смутить.

Смотрю, смотрю во все глаза

Я на святые образа.

Ах, до чего же хороша

Во взорах русская душа!

Мне в ликах открывает храм

И старины жестокость драм,

И муку смертную в глазах,

И свет души в скупых слезах.

Смотрю, смотрю во все глаза

Я на святые образа.

С икон лучится вновь и вновь

И состраданье, и любовь.

 

*   *   *

 

Только истина одна,

Правда многолика!

Алчности улика –

Та, что каждому дана.

 

К истине не подходи

Со своею мерой,

Если можешь – веруй,

Но о вере не суди.