СОЛНЦЕ

Он родился на Ионическом море, на берегах, где много солнца, тенистых садов и светлых статуй, и, словно чайка, купался в лазури, сиянье и запахах вечно теплых вод. Мать часто носила его в прохладной тени какого-то дерева, чья листва благоухала запахом сна.

Несчастный поэт! Еще ребенком он уехал в край, на берегах которого плачут ветры и где на бледном продрогшем небе светит белое холодное солнце. И одна мысль, как незаживающая рана, ему постоянно напоминала его солнечный берег, густые сады и мирные статуи. Вместе с волнами и ветрами он плакал горько и безутешно на песчаных отмелях чужого и равнодушного моря.

Но когда его волосы, светлые, как увядшая листва, стали белыми; когда его страстные, красивые очи, которые когда-то были цвета ветвей зимнего лимона или прозрачного моря, стали мутными; когда он в своих венах ощутил зиму, после которой уже никогда не придет весна, тогда он вернулся в Ионию.

Там всё было как прежде. Но он не был прежним: и солнечные берега веселого и страстного Ионического моря не мог узнать! До боли он зажмурил глаза и заглянул в себя. И, о чудо! – там он видит то прежнее солнце, то восхитительное и огромное солнце, когда-то светившее, чтобы всё вокруг жило, и листья навевали сон, и видна была белая холодная кровь статуй, струившаяся в мирном камне, и казалось, что он жив и страдает глубокой и сильной страстью человека.

То было Солнце Молодости, которая прошла, солнце, которое светило еще где-то в глубине вечерних сумерек одной души и которое давало всему, что освещало, чудесную, магическую красоту Иллюзии.

Потому что действительность для нас выглядит так, как мы хотим этого в душе.

СЕМЯ

Он сеял и пел, сеял и пел. Он сеял черные и белые семена своего сна. Теплые весенние ветра благоухали, а животворные апрельские дожди поливали серебряные борозды. И после того пустыня покрылась цветами и румяными плодами. Всюду выросли колосья по пояс и леса до небес.

И он шел всё дальше за солнцем и звездами, и сеял в пустоши и пел в тишине. Он не оглядывался и не знал пути назад к своему очагу.

Он не думал о том, что ветер может унести семена в реку, а утренний мороз – убить молодую поросль. Он не думал о том, что могут прилететь черные и белые птицы и склевать из сияющих борозд черные и белые семена. Он шел всё дальше и сеял, и пел.

Но когда его голос утих и рука ослабела, и когда он пошел, чтобы вернуться назад, то заблудился в море колосьев, которые сам посеял, и во мраке лесов, которые сам воздвиг... Между ним и остальным миром теперь стояли до самого неба ядовитые растения его сна.

ПРИТЧА О СИЛЬНОМ

К одной цепи были крепко прикованы за руки и шею два каторжника, слабый и сильный. Слабый думал о рабстве и был подавлен, а сильный думал о свободе и был бодр. Несколько раз сильный хотел одним усилием разорвать оковы и бежать, но это душило бы и убивало слабого.

Однажды ночью сильный не спал. Он думал о своих горах, где прежде ходил сильный и безжалостный, как сама природа; где его боялись вепри; где он, изранив руки до крови, поднимался до орлиных гнезд, старых птиц убивал, а молодых крал; и где он рушил скалы, чтобы услышать из бездны голос их гибели; и где он жил, сильный, свободный и шумный, как водопад.

Ночь была темна, и сторожа спали. Неодолимое, свирепое желание свободы охватило его. Оковы натянулись и разорвались. Он поспешил мимо удушенного товарища, мимо стражи, через поле с черной травой, через реку с черной водой, в которую бросился, как молодой и сильный зверь, и доплыл до берега свободы. Из-за гор выплывала огромная, кровавая полночная луна...

Его встретила Природа с улыбкой, с радостью, приняла с благословением в свои объятья. Потому что сильные для нее всегда правы.

ВЕЧЕРНЕЕ

Маленькая белоснежная сельская церковь на равнине у быстрой зеленой реки. Заросший травой луг не огорожен, и на нем пасется крупный молодой осел. В траве лежат несколько больших заброшенных плит, возможно, на могилах каких-то знатных господ. Осел неторопливо жует траву прямо возле старых надгробий и именитых могил.

Так проходит день. Наконец солнце садится между гор и бросает на реку свой последний кровавый луч. Сельский церковный служитель на колокольне недолго ударяет в колокол, и вечерний звон многократно отражается в ближнем черном сумеречном лесу. Река медленно затихает.

Осел поднял голову, большой и сильный. Его влажные, блестящие, большие глаза невольно загляделись в долину, полную звуков. И тогда он издал рев, отвратительный, одинокий, хриплый, но полный молодости, сил и какой-то удивительной, непреодолимой радости жизни. И, как и набожный голос колокола, тот голос поднялся в небо.

ЗЕРКАЛА

Она хотела увидеть свою несравненную красоту, но не было на свете зеркала. Тогда она сказала своему любимому: «Открой мне твои большие зрачки, чтобы я увидела свою красоту».

Большие зрачки человека, который любит, открыли свои сияющие зеркала. Женщина вынула из своих волос цветок и заколку, окуталась волосами, как тенью, и засмеялась от радости.

И начала играть, как пламя, как лучи, как тени, как рожь, как волны, как змея, как кошка, как ночные призраки.

И в той радостной и дивной игре она разбила зеркала. А когда разбила те зеркала, больше не знала, какова она, прекрасна или отвратительна. Потому что в темноте с исчезновением тех зеркал не стало и ее самой.

МАЛЕНЬКАЯ ПРИНЦЕССА

Маленькая принцесса со светлыми, словно лунный свет, волосами, взгляд которой был мудрым и дыхание подобно аромату желтых роз, – маленькая принцесса устала от жизни, и она печальна.

На широкой мраморной террасе над морем, возле огромных ваз, в которых тихо умирали ее хризантемы, она плакала украдкой долгими пасмурными вечерами. Неясная ностальгия и непонятная печаль усмиряли ее кровь и ее тело, подобные крови и телу лилии.

Теплыми ночами, когда воздух наполнен золотой пылью звезд, и пока на мрачных стенах спят мирные павлины, и когда все цветы открывают свои сердца, открывалось и сердце маленькой принцессы. Поэтому те ночи были так полны грусти и теплоты.

А когда она умерла, неслышно и спокойно, как увяли ее хризантемы, долго на кафедральном соборе пели старые колокола. Голоса тех колоколов были мирными и торжественными, как голоса давно умерших священников.

ПРОРОКИ

У села появился пророк из какой-то далекой земли. Вокруг него собрались дети, собаки и куры. Сельский дурачок оказался при этой встрече и побежал в село, чтобы сообщить о прибытии пророка. Он рассказал, что у пророка борода светится, как солнце, глаза его как у волка, ноги как у утки, и никто не понимает, о чем он говорит.

Но в селе уже был один пророк, который выглядел красивее, и его понимали и дети, и животные.

Сельский дурачок предложил свести двух пророков, как двух петухов, чтобы они сразились перед людьми. Все согласились, что это действительно будет смешно, так как их пророк из села не сможет глядеть на солнечную бороду того, другого, ужаснется его волчьего взгляда и будет растоптан ногой, подобной утиной лапе.

Но пророки не схватились, как петухи.

Оба говорили о Добре и оба искренне верили: встретили на пути истину, которая вовеки одна. Между тем, было воскресенье и народ пришел посмеяться, а не мудрствовать, и не ожидал ничего другого. Хотел только видеть, как один пророк падет в пыль у ног другого, с утиными лапами вместо ног, чтобы посмеяться над обоими.

Пророки продолжали говорить у села на перекрестке, но быстро оба остались одни. Первым оттуда убежал дурачок, погнавшись за собачонкой, и примчался в село самой короткой дорогой.

Весь народ быстро последовал за дурачком.

ТВОРЕНИЕ

Смотрю, как черный лесной паук всё время после полудня ткет на темном сучковатом стволе одного старого дерева широкую сеть. Он ткет без устали и непрестанно. Искусные кружева, которые он выпрядает, выходят из его груди, из сердца, и сотканное им становится всё крепче и красивее.

Лес наполнен теплом и звуками. По нему вдохновенно скользит зеленоватый солнечный свет. Всё время целые маленькие хоры листьев сопровождают ритм того мрачного умельца, того неустанного ткача. А он прядет всё веселее, всё страстнее, всё нетерпеливее, создавая непонятные и чудные фигуры.

Знает ли черный лесной паук, что значит его мастерство? Знает ли, что выткал западню? Кто ответит? Но он не в силах хоть ненадолго остановиться, даже на мгновение. Маленький артист, он страстно выпрядает из своей груди, из сердца, из больного и неясного сна, и любит созданное.

Он вплетает в свою ткань окончания тонких голосов, льющихся из гнезд... И впрядает в свою сеть сияющие солнечные лучи, что падают с неба. И вяжет свои узоры, которые подсказывает его мрачная и непостижимая энергия, стремящаяся к совершенству облика и высокому слову мудрости...

А когда всё было готово, он – как Создатель когда-то – блаженно загляделся на свое шелковое Творение.

ПЕСНЯ ХРИСТУ

Ты останешься одинок на озере, где проповедовал убогим рыбакам, что счастье в бедности, а спасение в любви. Христиан не останется на земле. Твое имя не будут произносить в церк-
вях, не будет тех, кто молится. От востока до запада будут петь хоры новому сыну небес, который принесет другую истину для других людей.

Но ты будешь и тогда, когда христиан не останется на земле. И когда вырастет терние на пути всех твоих мучеников, ты один останешься жить, светловолосый и красивый, молодой, потому что первый указал на пути сердца, как на пути божьи.

Останешься, но увидишь, что евангелия было недостаточно. Потому что Бог для людей не в постигнутой истине, а в вечном поиске. Тебя все оставят, потому что ты уверовал, что его нашел. Бог страшен только в предчувствии и неизмерим только в ожидании.

И когда все люди отрекутся, и когда тебя вновь все осмеют, останутся еще поэты, чтобы восхищаться тобой. И вечная Магдалена вновь оботрет своими волосами твои окровавленные ноги. Ведь в памяти останется только то, что осталось в человеческом сердце.

Перевод с сербохорватского Н.Шиловой