(Сороковой республиканский туристический слет глазами рядового очевидца)
Но есть такое там,
И этим путь хорош,
Чего в других местах
Не купишь, не найдешь:
С утра подъем, с утра
И до вершины бой.
Отыщешь ты в горах
Победу над собой.
Юрий В и з б о р
1967 г.
29.05.2009 г. Шесть вечера.
Наш автобус прибыл на Суру – традиционное место проведения республиканского туристического слета. Поскольку автобус по габаритам не сможет проехать к самому лагерю, выгружаемся на определенном расстоянии. В назначенном месте нас встречает член нашей команды – Сергей Пьянзин.
– Сергей, здорово.
– Здоровей видали.
– Как дела?
– Обстановка резко ухудшилась.
– Почему?
– По двум причинам. Первая, и главная, вы приехали. И вторая, наше место заняли.
Наш слет так обычно и начинается – с шуток Сергея Пьянзина – обладателя самого неповторимого чувства юмора из всех возможных на свете. Вернее, одного из них. Мы обнялись. Грех не обняться с хорошим человеком, если год не виделись.
Выгружаемся. Палатки, спальные мешки, рюкзаки высотой до двух метров, снаряжение, продукты.
– Дима, а что в этом пакете?
– Понятия не знаю.
Если с первой «неприятностью» (нашим приездом) уже ничего нельзя было сделать, то со второй мы справились без видимых проблем. Наше место нам, конечно же, освободили. Нашу команду Приборостроительного завода на турслете уважают; да и место это нами за десятилетия уже «намоленное».
Начали обустраивать свой табор. Обустройство включает в себя – установку примерно десяти палаток, длинного стола для всей команды, скамеечек для сиденья, разведение костра.
Но вот, наконец, все необходимые работы произведены: стол и скамейки укреплены, над ними натянут тент на случай дождя (в полном смысле «поляна накрыта»), заготовлены дрова на все три дня, гордо реет фирменный флаг нашей команды, разведен костер, на нем скоро окажется шашлык-башлык.
Первый тост. Он по старой доброй традиции за капитаном. Пока говорит наш лидер, я в стиле классического уже фильма «Семнадцать мгновений весны» представлю его. Итак, «информация к размышлению».
Тутаев Гайяз Халитович. Для нас просто Гена. Пятьдесят с небольшим лет, руководитель одного из основных цехов Приборостроительного завода. Он из числа тех, кого обоснованно называют «организаторами производства». Но Гена, помимо прочего, потрясающий организатор нашей команды. Всё держится на его плечах: выбивание автобуса, комплектование снаряжения, оборудования для проживания (столы, скамейки, котлы, шампура, палатки, спальные мешки и тысяча других мелочей и «крупночей») и т.д. и т.п. Если все мы приезжаем сюда немного «побегать» и много «отдохнуть», то он и здесь на работе: комплектование команды, подготовка снаряжения, повторение туристических секретов... перечислять можно долго и всё равно половину забудешь.
Кроме того, это спортсмен от Всевышнего... Стройный, поджарый. В текущем зачете республиканского Гран-при по ориентированию в своей возрастной группе он на первом месте, оставив позади ряд мастеров спорта. За плечами – десятки очень серьезных походов, в том числе и в качестве руководителя группы. Словом, это уже легенда мордовского туризма, цвет ее сегодняшнего дня и, надеемся, ближайшей четверти века. Мы так и рассчитываем – будем приезжать сюда до своих семидесяти пяти лет, а если Гена будет с нами, то и дольше.
Для меня это тоже, скорее всего, юбилейный слет. По моим подсчетам он – двадцать пятый. У меня самый лучший статус: я – классический «чайник». И даже не здорово начищенный, зато со «свистком», то бишь с ручкой в руках. Об одном жалею, что все эти годы ничего не записывал. Для занимающегося в той или иной мере литературным трудом ничего не нужно придумывать...
Монолог у костра.
Гена Тутаев:
– Первый мой поход был в 1976 году. Тридцать три года назад. Западный Кавказ – первая категория сложности. Как мы говорим – «единичка». Следующий год – Тянь-Шань, вторая категория. Потом – Центральный Кавказ, третья категория. Потом – Восточные Саяны.
Затем у меня случился перерыв – 81–83 годы. Армия. У меня отсрочка была, и я пошел служить не со своим годом. Вернулся и сразу же первый раз пошел руководителем. Как раз Сергей Нищев первый раз с нами пошел. У нас тогда половина команды была с завода. На следующий год был руководителем группы, поход уже второй категории сложности. Здесь, как в жизни: от простого к сложному. Пошли мы в Фанские горы, это на Памире. У Юрия Визбора песня есть:
Я сердце оставил в Фанских горах.
Теперь бессердечный хожу по равнинам.
И в тихих беседах и шумных пирах
Я молча мечтаю о синих вершинах.
Ну, а потом каждый год – чисто спортивные походы. Дома-то разве усидишь. 87 год, Центральный Кавказ. Четвертая категория сложности. С нами «зубры» были – Решетов Юрий Дмитриевич, Рябов Евгений Николаевич. Мастера спорта по горному туризму, единственные в Мордовии. Их двое, да еще нас пятеро. В 88 году – поход пятой категории сложности, Памир – он и есть Памир.
1989 год. Мы приняли участие в первенстве России. Команду вел Юра Решетов. Ну и – мы заняли на первенстве России по горному туризму третье место. Диплом, медаль, все как положено. В 90 году повел группу на Алтай. Группы обычно бывают от 6 до 12 человек. Иногда до 15-ти. Больше и не надо.
1991 год, снова первенство России. Снова Фаны. Снова третье место. Так что есть что вспомнить, есть что занести... 93 год. Северный Тянь-Шань. Как руководитель похода-«четверки» выполняю норматив кандидата в мастера спорта.
И тут у меня начинается перерыв. Ладно бы только у меня. Кругом разруха. Союза уже нет. Какой уж тут Тянь-Шань. На Кавказе неспокойно. В походы мало кто тогда ходил: и некуда, и не на что. Некуда: на Кавказе воюют. Наши люди в плен попадали. Володя Николаев с ребятами в плену был. В настоя-
щем плену, не игрушечном. Да и с деньгами тогда у всех было не очень. А в поход сходить – это не на ближайший рынок за картошкой, сотни рублей не хватит.
Десять лет перерыв был. Начал ходить в 2003 году. Опять каждый год. В основном – Приэльбрусье, Центральный Кавказ. Не очень дорого и обязательно выход к морю. Походы – и спорт, и отдых: два в одном. Когда в свое время были на Тянь-Шане, выходили на Иссык-Куль. Когда ездил в Саяны – купались в Байкале. Здорово, что и говорить.
Последнее. В 2008 году я руководил походом третьей категории сложности – «кругосветкой» вокруг Эльбруса. С одной точки начали, на нее же и вернулись. 11 дней похода. В истории мордов-
ского туризма такого еще не было. Нас было 11 человек. Трое из нас три раза поднимались на Эльбрус. Поименно: Тутаев, Сергей Маврин, Антон Макаров.
Первый подъем был на четвертый день похода. Ачкерьяльский лавовый поток, по нему поднялись на восточную вершину Эльбруса. Эльбрус-то ведь – двуглавый (для тех, кто не знает). Потом спускаемся к «Северному приюту». На шестой день – новый подъем: с другого места, по другому маршруту. Снова поднимаемся на восточную вершину (она чуть пониже). Потом четыре перевала, и мы пришли на «Приют одиннадцати». И со стороны «Приюта одиннадцати» мы поднялись на западную вершину. Высота 5642 метра. До этого на вершину Эльбруса дважды поднимались два человека (это было в 2004 году). А вот теперь мы трое поднялись три раза. Рекорд? А вообще я на Эльбрус поднимался пять раз.
Вот ты спрашиваешь: «Зачем идете в горы вы?» У каждого ведь по-разному. Первый поход познавательный. Интересно же что-то неординарное сделать впервые. Всё очень понравилось: тут и отдых, и романтика, и испытание. Загорелся и спортивный интерес. Словом, всё это оказалось мое. Мужчина всегда должен стараться подняться всё выше и выше.
Чтобы стать мастером спорта по горному туризму, нужно быть руководителем двух походов пятой категории сложности. У меня, наверное, это уже не получится. У нас на подходе к этому званию, скорее всего, Дима Глебочкин. Дай Бог ему доброго здоровья. Оно в горах не помешает...
Я задумался: если «кругосветка» вокруг Эльбруса с трехразовым подъемом на вершину – поход третьей категории сложности, что же представляют собой походы пятой категории сложности, в которых Гена неоднократно бывал?
Первый вечер нашего общения – он всегда самый важный и насыщенный. Все-таки не виделись целый год. Это ведь только завтра начнутся соревнования, а сегодня – замечательное дружеское общение. Вечер незаметно переходит в ночь, ночь сначала становится все гуще и гуще, в небе звезд – головы не оторвать. Мы бы любовались ими долго, как астроном Глазенап, но тамада возвращает нас в реальность:
– Дорогие друзья! А сейчас слово предоставляется...
Его труды пропали не даром. Уже в третьем часу ночи с одного конца стола послышалось довольное:
– Хорошо!
И тут же с противоположного конца:
– Так хорошо, что уже плохо...
Еще примерно через пару часов. Кто-то из наиболее утомившихся:
– Ну, всё. Хватит пить с утра.
Несколько человек в крайнем удивлении:
– А что, уже утро?
Эта шутка вызвала новый прилив смеха, поскольку сомневаться в приходе нового дня уже не приходилось.
Тут очень вовремя высунулся из своей палатки немного отдохнувший Сергей Пьянзин. Оглянувшись окрест, он выбрался полностью и подошел к нашему столу.
– А, Леонидыч пришел. Это мудро...
Это было действительно не глупо, ему сразу же протянули стакан.
Сергей сделал театральную паузу, осмотрел окружающую действительность, махнул стаканчик и вместо «зажевать» – выдохнул:
– Началось в деревне утро...
Если Леонидыч проснулся, самое время представить и его. «Информация к размышлению», практически голосом Ефима Копеляна:
– Пьянзин Сергей Леонидович: еще одна из легенд мордовского туристического движения. В движении этом он уже более тридцати лет. Сергей никогда не возглавлял его и не определял направление развития, но всегда (особенно в молодые лета) был в золотой середине. В его активе походы... – словом, не сосчитать.
Туристические заслуги и достижения Сергея – это только одна ипостась его личности. Другая, не менее важная, а может быть, и более – это просто очень хороший и добрый человек.
Есть такой уже довольно старый анекдот.
Красивая девушка садится в такси и говорит:
– Шеф, поехали!
– Куда?
– Без разницы. Мне везде рады.
И Леонидыч – любимец всего лагеря. Ему в каждой команде,
у каждого костра рады. По этой причине он иногда надолго покидает наш табор: нужно обойти всех знакомых – поприветствовать, повспоминать:
– А помнишь, на Кокшаге...
– А помнишь, ты весло...
– А помнишь, тебя веслом...
Сергея Пьянзина я совершенно искренне отношу к очень небольшому кругу лиц, обладающих замечательным чувством юмора. В тексте не передать характерность его глуховатого голоса, выразительность пауз и интонаций.
Как вам, к примеру, вот эта его фраза:
– Катиться вниз всегда легче, чем катиться вверх.
Если бы это произнес Конфуций – это бы звучало очень глубокомысленно, но когда это произносит Леонидыч – это предельно смешно. Тем более, что он всегда произносит шуточные фразы словно по хронометру – очень вовремя.
30.05.09 г. Восемь утра.
Да, действительно наступило утро. Каждый за ночь поспал то количество часов, какое посчитал необходимым. Мне вполне хватило трех. С возрастом начинаешь дорожить минутами, приносящими светлые, праздничные эмоции. К тому же именно с этого слета я понял, в чем мои функциональные обязанности как члена команды. В соревнованиях от меня толку уже немного. Достаточно большой вес делает меня малоконкурентноспособным и во время лазанья по деревьям, и во время соревнований на катамаране, и во время бега по пересеченной местности, что называется ориентированием. Важно вовремя уйти «на пенсию» и найти себе новую нишу. Мне кажется, я ее нашел – ведение этих записей. Еще раз повторюсь: очень сожалею, что не записывал все эти годы перлы и «нетленки» за членами нашей команды.
Каждый крутится в своем беличьем колесе. И нет смысла из него выпрыгивать. Пока жив, пока перебираешь лапками – всё равно в какой-нибудь из вариаций беличьего колеса окажешься. А здесь оно – твое беличье колесо – удивительным образом останавливается. Каждая наша встреча, как пушкинский «изумрудный» орешек: и выглядит красиво, и сохраняется в памяти надолго.
Лагерь потихоньку просыпается. Во многих местах уже горят костры, готовится завтрак. Легкая роса, очень светлое солнечное утро. Нужно отметить, что погода все эти три дня была отличная (с вечера пятницы до трех часов дня воскресенья). Что такое хорошая погода на Суре? Это когда день солнечный, но не очень жаркий, присутствует легкий ветерок и отсутствуют по этой причине комары. Именно такая погода и сопутствовала нам всё это время.
За водой мы ходим на турбазу завода «Электровыпрямитель», она расположена выше лагеря метрах в трехстах. Пройдя через небольшой лесок по петляющей тропинке, форсировав водную преграду в виде небольшого ручейка и поднявшись на косогор, вступаешь на территорию базы. Точнее, оказываешься на ее окраи-
не. Здесь находится гидрант – источник влаги для всего нашего лагеря. На склоне возвышенности – удивительные ландыши. Очень высокие, крупные, растущие на песке, словно на мощной подушке удобрений. Красота. Мы часто не замечаем красоту окружающей нас действительности. Но здесь не заметить этого не возможно. Высоченные сосны: стройные и красивые, словно сошедшие с картин Ивана Ивановича Шишкина. Кругом песок – чистый и теплый. В Мордовии не так много залежей песка, а здесь, в родном Кочкуровском районе, он представлен очень убедительно. Внизу, после спуска с косогора, несколько родников образовали цепь полуозер-полуболот. Пейзаж на любой вкус, разве только Айвазовскому нет здесь работы, но думается, что наш известнейший маринист, побывав здесь, с удовольствием переквалифицировался бы в «речканиста». Уж больно Сура здесь красивая.
Умывшись, почистив зубы, набрав канистру воды, полюбовавшись несколько минут удивительным утром и замечательным пейзажем, возвращаюсь в табор. Скоро соревнования.
Первый вид соревнований – туртехника. Команда состоит из четырех человек – троих мужчин и одной представительницы женского пола. Мужская часть команды – наш капитан Гена Тутаев, а также Володя Филаткин и Сергей Гостяев. Все предельно спортивные, кто с большим, кто с меньшим, но все равно с достаточным опытом. Это лучший вариант состава. Женскую часть команды у нас всегда представляла Марина Надина. Помимо многих имеющихся спортивных достижений, у нее есть еще одно неоспоримое преимущество – она очень легкая. Почти обязательный элемент туртехники – переноска «пострадавшего». Лучшую «пострадавшую», чем Марина, и придумать нельзя. Если ее нельзя унести в кармане, то в рюкзаке – запросто.
В этот раз вместо Марины выступала Оля, семиклассница, если я правильно помню, школы №3. Она нас всех просто покорила. В состав команды своей школы она не проходила из-за высочайшей конкуренции, а нам пригодилась более чем. Умненькая, расторопная. Ведь мы выезжаем на подобные соревнования не так часто: раз в год это точно, в остальном – как получится. А их школьная команда занимается систематически, проходит теорию, затем эту теорию отрабатывает на практике.
Было очень интересно наблюдать, как девочка, которой не больше четырнадцати лет, учит и подсказывает опытным и матерым туристам, возраст которых около сорока или хорошо за сорок, что и как нужно делать.
– Нет, «академический» вяжется не так... Веревку сюда, а здесь карабин... Да где вас учили?
Наш капитан Гена Тутаев с удовольствием передал на время бремя лидерства внезапно возникшему неформальному лидеру и дополнял ее ценные указания своей весомой фразой:
– Слышали? Выполняйте.
Но вот необходимая тренировка завершена. Ребята экипированы (обвязки, карабины, веревочные «усы», перчатки).
Наша команда стартовала одной из последних – одиннадцатой из тринадцати. Ребята соревнуются, мы, где можем, сопровождаем их в виде почетного эскорта. Это не возбраняется правилами.
Первый этап – нужно связать выпавший тебе по жребию узел: «академический», «восьмерка», «булинь», «прямой», «стремя», «ткацкий» и проч.
Мало того, что ты не знаешь, какой узел тебе выпадает, но также неизвестно, как нужно будет его вязать: с открытыми глазами, с завязанными, а то и вовсе – за спиной.
Но, тем не менее, это испытание выдержано успешно.
Вторая задача – подняться на одну из сосен, пройти по незамысловатой конструкции, а затем спуститься по веревке. Всё это с использованием всех правил техники безопасности. Здесь очень важно не забыть какой-нибудь обязательный элемент страховки. Погонишься за скоростью – заработаешь штрафные санкции. А они перекрывают с лихвой какой бы то ни было выигрыш по времени. Поэтому очень важно не спешить, а делать все качественно.
Теперь уже функции формального и неформального лидера в одних руках – нашего капитана Гены Тутаева. Он, как всегда, командовал: подсказывал, указывал, требовал именно этих действий, а не иных. Все шло не сказать что «по маслу», но довольно успешно. Больше всего я переживал за девочку Олю. По этим самым соснам и я не один раз метался, опоясанный мыслимым и немыслимым снаряжением, и могу честно признаться, что на самом верху иногда бывает страшновато. Но, видно, семиклассницы с ТЭЦ-2 никого и ничего не боятся. Она справилась со своей задачей не хуже остальных.
Затем стремительное перемещение на следующий этап соревнований. До него бежать метров триста-четыреста. Этап делится на две задачи. Сначала переправа через водное препятствие по бревну с помощью шеста и страховки, затем, чуть дальше – переправа уже на понтоне от катамарана. Водным препятствием по традиции служит одно из болот, формой напоминающее бумеранг. И снова очень важно соблюдать все правила техники безопасности: если упираться шестом, то так, чтобы не унесло течением «бурной реки»; чтобы веревки действительно страховали, а не имитировали страховочный процесс.
Бревно бревном, а оно всё равно проложено в воде, так что даже в случае удачной переправы ноги промочены выше щиколотки.
Эта переправа не оказалась сложной. Самый сложный этап всех соревнований по туртехнике – это переправа на понтоне. Там очень много всевозможных «заморочек». Даже в болоте есть свои подводные «течения». Здесь таковыми являются очень строгие правила переправы. Чуть что – штрафные баллы. Не туда прицепил страховочную веревку – штраф. Не одел перчатки – штраф. Помогает партнер по команде, где не надо, – штраф. Переправляясь по натянутому тросу, нужно быть стопроцентно уверенным, что переправа завершится благополучно. Понятно, что здесь и сейчас это всего лишь имитация реальной переправы, что это всего лишь игра, и если человек сорвется с троса, то в лучшем случае упадет в воду, из которой будет немедленно изъят. Но всё должно быть на полном серьезе. «Тяжело в учении – легко в бою», – как учил Александр Васильевич Суворов.
Гена повышает свою капитанскую требовательность в разы: подсказывает, направляет. С учетом того, что градус напряжения поднялся до того, с которого начинается кипение воды, то команды его приняли форму требовательного крика. В иных случаях это помогает. Но вот и это препятствие преодолено.
Пока ребята преодолевали следующий этап, мы – сочувствующие зеваки – пошли на следующий подъем по склону реки.
Снова и снова восхищаюсь родной природой. Сколько вокруг красивых мест! Сура здесь делает плавный поворот, углом в сорок пять градусов. Очень высокий песчаный берег, с которого открывается дивная панорама. На противоположной стороне реки шикарный пляж. Вокруг всё поросло лесом, в том числе убедительные, уходящие вверх на сотни метров, холмы. На этом месте посидишь полчаса и станешь патриотом. Всевышний создал эти места благословенными: то есть благословил нас, чтобы мы здесь жили. Но вернемся к соревнованиям.
Подгоняемая капитаном Геной Тутаевым наша команда прошла этап пусть не на пределе скорости, но вполне добротно. Пора возвращаться в лагерь.
Гена – максималист. Уже в лагере он по-прежнему переживал за ошибки, по его представлениям имевшие место быть, комментировал особенности прохождения трассы. Словом, мысленно перемещался с этапа на этап, пытаясь там что-то поправить.
Чуть позже выяснилось, что в этом виде соревнований мы
заняли четвертое место. Остановиться в шаге от пьедестала, конечно, немного обидно, но, с другой стороны, это ведь и не предпоследнее место.
Все, особенно болельщики, честно заслужили отдых. А тут и время обеда. Пообедали, лежим на лужайке около лагеря, загораем.
Монолог Димы Кубасова.
– Ты спрашиваешь, в скольких походах я был? А я считал?.. Не. Никаких горных. Я же – классический водник. Ну, иногда – подводник. По-разному бывало.
А реки-то какие красивые – Инзер, Нугуш... Много их можно перечислять, да вы и сами знаете. Урал, Алтай, Саяны – туда я и сам ходил, и других водил. И только катамараны. На наших байдарках на горных речках делать нечего. Байдарка – это здесь, в средней полосе, отдых.
Эх, вот случай забавный был. Да уж лет пятнадцать назад, плюс-минус... Как-то мы с Кисляковым (партийная кличка – Кэп) решили пройти связку Китой и Онот. Слышали про такие речки? Ну, понятно. Есть такие красавицы в Саянах. Прошли до стрелки, вышли на берег Китоя, построили катамаран. Были также Олег Комаров, Вовка Чабушкин, ну и другие пацаны. Встали, в общем, на стрелку, заночевали, утром же стартовать. Утром Чаба встал чуть раньше нас, потом заглядывает в палатку и спрашивает: «Мужики, а понтон-то где?» А мы ему: «Да пока ты отошел, аборигены его и срезали». Он шутит, мы шутим. Он смеется, мы ржем. Всем весело. А вышли из палатки и правда – нет понтона. Увели местные: в хозяйстве пригодится. Ну и что делать? Погоревали-погоревали, а потом все вместе громко выдохнули и сказали: «Не судьба». Полстраны проехать, столько пройти, пешеходка тогда сильная была: перевал прошли, тропу еле отыскали, километров и не считали. Всё сделали, всё осилили. Ну и что теперь сделаешь? Так и вернулись. Самый короткий поход в моей жизни...
Когда я пришел с того похода, то на полгода свалился. То ли от нервов, то ли действительно пешеходка тяжелая была, то ли всё вместе. Полгода мне жена «утку» подкладывала. На мне все уж крест поставили, классический инвалид, да и только. Какие ему походы, до туалета бы сам добирался и то хорошо. А потом – большое спасибо Олегу Котлову, ты, Иван, запиши-запиши фамилию. На него многие в том походе наезжали, ведет себя, мол, как-то не так. А он иголками, какими-то китайскими штучками, колол-колол. Я благодарен ему... по самое это... Словом, дальше некуда...
А через девять месяцев я повел в новый. Эх, тоже тяжелый поход. Связка рек – Инзер и Лемеза. Это Южный Урал. Ничего провел. Пешеходка там тяжелая – порядка двадцати восьми километров. А пороги там – жуть. Один из них – Черный камень, четвертой степени сложности...
А вот еще случай. Повел я как-то ребят на саянскую Оку. Есть Ока и в Саянах. А у меня опять проблемы со здоровьем. И с глазами, и со спиной. Ребята несли сначала за меня рюкзак, а потом, можно сказать, и меня самого. Самое смешное для них было, когда их командир (ваш покорный слуга) вылезал из палатки. Я мог это сделать только на четвереньках. Более того, я мог только на четвереньках и перемещаться. Чуть привстанешь, что-то защемит и кранты. Я и ел-то около палатки только на четвереньках. Как дворовый пес у собачьей будки.
Жена мне потом дома: «Ну, когда же ты угомонишься?» А я ей: «Горбатого только могила...»
Иван, ты только мне потом покажи, чего тут начеркал. Я же должен завизировать твой милицейский протокол: «С моих слов записано верно. Дмитрий Кубасов. Дата, подпись».
А про регалии. У меня восемь лауреатских медалей. Но это не за туризм. Начиная с ансамбля «Литова», потом театр юного зрителя, потом – народный театр, до заслуженного работника культуры чуть не дотянул...
Дима Кубасов – действительно неординарный человек. Внешне он чем-то смахивает на флибустьера: тельняшка, в ухе – серьга, на поясе – здоровый тесак, похожий на кортик. Думается, если бы он родился в средние века, то обязательно пиратствовал бы: если не на большом корабле, то на средних размеров катамаране.
Есть у Димы одна фирменная, исключительно «кубасовская» вещь – алюминиевая кружка. Алюминиевая кружка – вещь не исключительная, но такая, как у Кубасова – это да. Во-первых, внутри толстый-толстый слой чайной накипи. Думается, что кружку не то что ни разу не мыли, но даже ни разу не споласкивали.
Кубас на это обычно отвечает:
– Для туриста это западло.
А во-вторых, снаружи она одета берестой. Береста снята с молодой березки и держится много лет исключительно за счет естественного стремления обвить что-то похожее на ствол, только чуть больше диаметром. Береста замечательно оберегает пальцы от горячего чая. Как Дима не скажет:
– Эта кружка была со мной во всех походах. А в скольких еще будет...
Снова загораем, пребывая в неге. Рядом лежит Сергей Николае-
вич. Среди очевидных его достоинств есть и такая – густая, некогда предельно черная шевелюра. Но по неизвестной науке причине цвет волос с годами почему-то меняется. Кто-то из девушек предложил:
– Сергей, какой ты седой! Давай мы тебя покрасим.
– Не надо.
– Как не надо? Тогда давай хоть замелируем.
– Дайте спокойно помереть.
Володя Филаткин:
– А сейчас спокойно умирают только мелированные.
К разговору подключился и Сергей Пьянзин:
– Нет, ты у нас спокойно не умрешь. Ну, а коль случится – мы тебе на праздничный последний костюм рюкзак оденем. Рюкзак с белыми тапочками смотрится очень даже ничего...
Раз уж мы заговорили про седую голову Сергея Николаевича, то остановимся на ней более подробно. «Информация к размышлению». Нищев Сергей Николаевич – человек в Мордовии хорошо известный. Таковых на Западе именуют «self men» – «человек, сделавший себя сам». В недавнем прошлом – глава администрации одного из районов города Саранска, ныне Сергей Николаевич в ранге заместителя руководителя одного из ведомств решает хозяйственные вопросы большой важности. Но это там, в городе, он – высокий руководитель, а здесь, на слете – один из нас. Думается, что от этого он получает большое удовольствие: это ведь так здорово – хоть в чем-то быть рядовым.
Но не только административная карьера отличает жизненный путь героя моего рассказа, но и серьезные спортивные достижения. К примеру, он тоже, как и Гена Тутаев, дважды бронзовый призер России по горному туризму. За его плечами походов – считать и считать.
Словом, он вместе с Геной Тутаевым – еще одна живая легенда туристического движения Мордовии. В команде для всех просто «Сергей», а здесь, в тексте, именуется по имени-отчеству, только чтобы не путать с еще одним Сергеем – Гостяевым.
Есть удивительная разновидность человеческих отношений – дружба. Только Господь знает, почему из, как минимум, сотен людей, с кем сталкивает тебя судьба, ты выбираешь именно этот небольшой круг, составляют который те, к кому ты можешь применить слово «друг» без натяжек.
Сергей Нищев – один из двух моих самых близких друзей, с кем мы прошли по жизни уже более четверти века. Мы встретились и подружились, еще когда на наших головах не было ни одного седого волоса. А теперь на две головы приходится не больше одного – не седого.
На всю жизнь останутся в памяти слайды, которые Сергей демонстрировал нам, возвращаясь из своих походов. Они производили мощнейшее впечатление сочетанием видимой красоты земной природы и
безусловной тяжестью туристического похода. Если вслед за Владимиром Высоцким спросить каждого вскинувшего рюкзак на плечи: «Зачем идете в гору вы?», то вариантов ответа может быть довольно много. За романтикой, за тем, чтобы собственными глазами увидеть то, что подавляющая часть людей не увидит никогда ни по одному, даже самому современному телевизору, испытать себя и т.д. и т.п.
А на слайдах было: вершины в снегу, перевалы, дающие возможность людям и животным переходить из одной плоскости мира в другую, удивительное сочетание красок синего-синего неба (в горах его почти достаешь рукой) и камней. А среди этих, казалось бы, безжизненных камней небольшие, а иногда и достаточно крупные озера, не очень пышная на высоте, но все же растительность. Цветы – неброские, но с удивительным очарованием красок и соцветий. А названия-то какие красивые! К примеру, эдельвейс. Да тут из-за одного названия потащишься к кому-нибудь на кулички!..
А на слайдах – цепочки людей, идущих уже без особого энтузиазма (энтузиазм в горах, впрочем, не совсем уместен), высоченные, чуть ли не в человеческий рост, рюкзаки, обожженные солнцем и всеми ветрами мира лица и многое-многое другое, дающее понять, что туристы – не продвинутые экскурсанты, а пахари, которых поискать.
Среди всех слайдов (а их были сотни и сотни) на всю жизнь запомнил один, лучше всего передающий красоту и сложность туристического похода. Крупным планом – две ладони, сложенные мини-блюдцем. А в ладонях – ягоды, по форме и цвету – вылитая черная рябина. Ягода иссиня-черная. А ладони еще чернее, то ли от ягоды, то ли от рюкзаков, то ли из-за отсутствия воды. Ягоды в черных-черных ладонях, не больше половины стакана.
Может быть, за этой половиной стакана кислых ягод люди и тянутся в горы. Мы-то поумнее, пойдем на ближайший рынок и купим ягод, крупных и сладких, целое ведро, а кто-то через полстраны по горизонтали, а потом несколько километров по вертикали...
Наверное, этот мир стоит того, чтобы посмотреть на него с высоты птичьего полета.
Нет, в горы идут не дураки, как может посчитать среднестатистический обыватель, а философы. Впрочем, философии полно не только в горах. Зайди в любую российскую подворотню, провались в канализационный люк из-за спертой кем-то крышки, пойди куда-нибудь за справкой... Зря, что ли, в России так хорошо пишутся «философические письма»? И не только одним Чаадаевым.
Следующий вид соревнований – водный туризм – мы откровенно провалили. Серго Орджоникидзе в свое время утверждал, что «у каждой накладки есть фамилия, имя и отчество». Самое время поименно перечислить тех, кто, мягко говоря, не принес славы нашей команде.
Что же случилось? Дистанция была не сложной. С места старта отплывает на байдарке Сергей Гостяев. Одновременно отплывал катамаран, на котором трудились остальные члены команды. У каждого плавсредства свой маршрут, а задача простая – лодка должна обогнуть буй и, прицепившись за ним к катамарану, в связке вернуться на финиш. По времени ребята показали второй
результат, отстав от победителей на одну-две секунды. Но байдарка задела своим корпусом за буй, заработав тем самым минуту штрафа. В итоге – седьмое место.
Как-то незаметно приблизился ужин. Во время ужина главное – не пережевывание и переваривание, а удивительная атмосфера праздника. Пусть даже вокруг не надуты гирлянды красочных пузырей. И разговоры, разговоры, разговоры. Если бы я не любил так поесть, столько бы успел записать! Вот только десятая, а то и сотая часть из всеми произнесенного...
Чуть ли не каждая фраза – жемчужина. Люди из шоу-бизнеса утверждают, что нельзя предугадать, какая песня станет шлягером. Так и здесь. Припасенная шутка не обязательно вызовет взрыв смеха, а вот фраза, сказанная вскользь, вроде бы случайно может оказаться мини-шедевром. Считаю, что в сокровищницу юмора можно смело, без натяжек, включить вот эту часть мини-рассказа Натальи Богдановой о своем житье-бытье:
– Подруга купила квартиру, а я купила пачку сигарет.
Причем фраза была произнесена с такими интонациями, что покупка пачки сигарет в сравнении с покупкой квартиры – всем показалась более эффективным вложением капитала. Тем более, что с сигаретами здесь иногда случаются перебои.
Когда люди «работают на одной волне», то включения в общий разговор бывают и коллективными. Только несколько примеров. У Сергея Нищева сползла повязка с области локтя. Обнаружился приличных размеров, но уже идущий на поправку ожог. Лена Пьянзина:
– Сергей, давай перевяжу...
Чуть ли не хором стали цитировать Гоголя:
– А зачем? Ежели человек помрет, он и так помрет. А ежели выживет, он и так выживет.
Володя Филаткин решил поделиться размышлениями:
– А я вот думаю...
Ему не дали закончить фразу коллективным недоумением:
– А зачем думать-то?
Володя Филаткин посоображал-посоображал, да и согласился:
– И то правда...
Сергей Нищев увидел Ию Пьянзину с тонкой дамской сигаретой в руках.
– Ия, ты куришь? А зачем?
– Да дура я.
– Это понятно. А куришь-то зачем?
Ну и, конечно, Сергей Пьянзин со своей периодически произносимой шикарной фразой, которая мне безумно нравится:
– Мон тон мерян конкретно.
Для тех, кто не знаком с мордовским-эрзя языком, перевожу. «Мон тон мерян» – аналог русского «я тебе говорю». Если бы Сергей произнес ее на русском целиком, фраза была бы одной из самых серых в великом могучем, а вот сочетание мордовских слов с русским рождает выразительную фразу.
И снова про Леонидыча.
Невысокий, в очках, оправа которых была модной (да и то не очень) в начале семидесятых, со слегка съехавшей на сторону бородкой. Его нельзя назвать сколь-нибудь выдающимся атлетом. Кажется, что он несет высоченный рюкзак только силой своего духа. Но никто из ярко выраженных лидеров, супер-пуперных здоровяков не способен принести в коллектив столько тепла, сколько приносит Леонидыч. Уверен, что Сергей никогда никому не принес зла, что он не поднял с земли мелкую неприятность и не притащил ее другому – «на, подержи».
Классики утверждают, что «гений и злодейство несовместимы». И Сергей своим примером подтверждает этот тезис. Да-да, без шуток я считаю Леонидыча гением. Гением добра и гением юмора. Не каждому из нас дано свершить что-то гениальное или выдающееся. Поэтому каждого из нас характеризуют детали, мелкие штрихи бытия. Только два небольших штриха к портрету Сергея Пьянзина.
Он привез на этот турслет восемь пачек «Примы». Почему «Примы»? Потому что если бы он привез на турслет блок сигарет подороже, то от его месячного дохода почти ничего не осталось бы. А почему восемь пачек? Чтобы самому не «стрелять» и угощать тех, кто будет в этом нуждаться. Согласитесь, это если и не развернутая, но все равно характеристика.
И второй штрих. Леонидыч, как Прометей, несет нам не только свет тепла, но и тепло света. Поколениям, выросшим при социализ-
ме, не нужно пояснять, что такое «лампочка Ильича». Украшением же нашего лагеря является «лампа Леонидыча». Это интереснейшее изобретение, если его слегка пропиарить (рублей на триста – пятьсот), то за него элементарно можно получить Нобелевскую премию.
Обыкновенная консервная банка. Но не широкая, а та, что чуть повыше. Когда-то Леонидыч, надо думать, с удовольствием съел какую-нибудь «сайру», затем полностью отрезал верхнюю крышку, приварил ко дну железную скобу из толстой проволоки. Концы этой скобы торчат выше уровня банки примерно на сантиметр и перехвачены чуть ниже полоской металла, служащей держателем фитиля. Внутри банки помимо фитиля и этой скобы – застывший парафин. Но вот фитиль зажигается, от огня и скоба, и полоска металла нагреваются, парафин плавится, и эта разновидность светильника, можете не поверить, горит с вечера до утра, давая света чуть меньше, чем гидроэлектростанция. А у Леонидыча таких ламп две. Если их разместить на разные концы стола, то света нам более чем достаточно. Действительно, все гениальное просто. И скажите после этого, что Леонидыч не гений...
Ужин в нашем таборе никогда не заканчивается. Просто он плавно трансформируется в завтрак. Примерно через час после начала ужина Сергей Нищев встал из-за стола, залез в свою палатку и вылез через несколько минут, что называется, «при полном параде». За столом не удержались от оценок.
– Сергей, какой ты красивый, как пожарная машина.
– Если я такой красивый, то зачем вы мне нужны? Пойду к другим.
И пошел. И нас с Геной Тутаевым с собой забрал.
Дело в том, что три недели назад у Сергея Николаевича случилась серьезная неприятность – полувековой юбилей. Да и то, какая уж неприятность? Неприятность была бы, если бы он (юбилей) взял и не случился. Пятьдесят лет прожитой жизни – замечательная возможность «проставиться», не только перед командой (что было уже сделано), но и перед такими же «зубрами» туристического движения, как и он сам. И мы пошли, как Сергей не скажет, к «спартаковцам». «Спартаковцы» – это не восставшие много веков назад рабы и даже не фанаты известного футбольного клуба. «Спартаковцы» – это старая гвардия туристического движения и одновременно того же движения элита. Была такая команда «Спартак» в свое время в туристическом движении Мордовии, одна из самых сильных, собиравшая призовые места мешками.
Мы пришли на очень красивую поляну в сосновом лесу и стали ее «накрывать». В этом процессе мне досталась одна из ответственных миссий (надо же похвастать) – приготовление шашлыка. Точнее, его уже приготовил Николаевич, а мне осталось только довести его до необходимых кондиций над углями. Кто хоть раз занимался шашлыком, подтвердит: удовольствие доставляет не только его поглощение, но и возня над шампурами и костром. Есть в этом занятии что-то мушкетерское, шампур очень похож на шпагу.
Пока готовится это знаковое для нашей местности блюдо, идет неспешный душевный разговор из серии «бойцы вспоминают минувшие дни». А бойцы-то – известные в туризме люди: Евгений Николаевич Рябов, Николай Гаврилович Баранчиков, Александр Николаевич Гаваев и многие другие.
Есть что-то неповторимое в том, чтобы встретить полночь не в собственной спальне, а почти в глухом лесу, у костра. Неплохо, когда над твоей головой люстра в пятнадцать рожков, но когда над ней предельно высокое и беспредельно черное небо с несосчитываемым количеством ярких звезд... Это неповторимо, это незабываемо.
А разговоры идут и идут. Любое, даже самое прожорливое брюхо можно набить минут за пятнадцать. В крайнем случае, за полчаса. Но невозможно утолить жажду общения с людьми, с которыми связывает очень многое – походы, соревнования, неизбежно возникающие в первом и во втором случае трудности и радости. Туристический рюкзак включает в себя очень многое. Гораздо больше, чем умудрились в него впихнуть при сборах. Единомышленники есть везде, в любом винном магазине тусуются единомышленники. Другое дело – что объединяет людей. В данном случае какая-то замечательная неугомонность, способность находить уют там, где, по мнению уважающих себя домохозяек, его не может быть ни при каком раскладе. Не обязательно у туриста кто-то из предков был цыганом, но что-то кочевое живет в душе каждого из них. Туристы никогда не воровали лошадей (надеюсь, что не воровали), но, сидя в байдарке или на катамаране, каждый ощущает себя «в седле». Редко какая из туристок умеет гадать по картам, но все туристы, независимо от пола, хорошо читают карту маршрута, по которому идут, неплохо ориентируются на местности и верно возьмут азимут даже без компаса.
Не случайно у туристических костров одна из наиболее любимых песен начинается со слов:
Не бродяги, не пропойцы,
На простор семи морей
Вы пропойте, вы пропойте
Славу женщине моей.
Нет, туристы все-таки немножко (а может быть, и множко) бродяги, и никогда не откажут себе в удовольствии спеть у костра. Костер для туриста – особый манок. Вполне возможно, что их далекие предки намерзлись без живительного огня, а теперь их потомки как-то пытаются компенсировать недостачу тех теплокалорий.
Костер, друзья-единомышленники, каждая вторая фраза начинается со слов «А помнишь?».
Мы вернулись в наш табор на рассвете. Ужин был в самом разгаре.
Из всех опытных ребят в нашей команде Леонидыч оказался единственным универсалом – был в горах и в водных походах. И в том, и в другом случае ходил «троечки», а в походах-«двоечках» неоднократно бывал руководителем.
Монолог у костра.
Леонидыч:
– «Вы хочете баек? Их есть у меня». Штук триста на первое время хватит? Записывай, если не лень...
На Алтае это было. Под перевалом встали на ночевку. Метрах в ста от нас – скальная стенка. Мы хорошее место выбрали около нее. Сплю. Сон снится: будто весь народ куда-то пропал, а мне рюкзаки оставил. Тут свой-то не допрешь, а их уже с десяток. Ну, я и попер. Иду, мучаюсь, ноги подкосились, и меня рюкзаками словно завалило. Просыпаюсь в ужасе, слышу – грохот дикий. Камнепад. Ну, думаю – трындец. Завалит сейчас. Хотел выбежать, спасти свою бесценную жизнь, а потом подумал: «Ну, выбегу я, а остальных завалит. И куда я потом, дезертир с бесценной славой? Руки ж никто не подаст».
Дай, думаю, еще посплю. Но тут уж не уснешь. Ворочался-ворочался. Нет, все же надо вылезать. Вылез, а оказалось: наши-то все давно отбежали куда подальше, я последний. И не поймешь: то ли – благородный, то ли – тормозной. Но и мне кусочек зрелища достался.
Камнепад: зрелище красивое, но жуткое. Метрах в ста опять же от нас таким языком мощным спустился. А если бы сюда к нам поближе, то «слизнул» бы нас такой язычок и не заметил. И был бы мой сладкий сон с рюкзаками – «в руку». Место для ночевки нужно всегда очень внимательно выбирать, а то и не проснешься.
Камнепады почему случаются? Горы разрушаются по естественным причинам. Попадет вода в расщелину, а в течение суток большой перепад температур: от очень жарко до минусовой. Вода замерзает, начинает распирать. Первый камешек покатился, второй – и пошла плясать губерния...
Прикурив от лампы, стоящей на столе и носящей его имя – «лампа Леонидыча», Леонидыч продолжил рассказ:
– А вот еще был случай. Тоже, кстати, на Алтае. У нас руководителем была Галя Аношкина. Идем, а перед нами, как перед сказочными героями, две тропы. Группа пошла по одной, а я – самый умный – по другой, вдоль воды. Ежу понятно, здесь удобнее и короче. Хорошо иду, душа поет: обгоню всех, встречу на месте, где тропы сходятся, спрошу: «Где вы так долго мотались?» И вдруг за поворотом – тропа засыпана, да как еще засыпана! Камнепад был мощный, чувствуется. Что делать? Тут либо по воде сплавляться, либо лезть на осыпь. Поскольку сплавляться не на чем, то полез. Лезу по камням, хвалю себя последними словами. Долго меня тогда группа ждала. Только я притащился, Галя мне за «нарушение трудовой дисциплины» определила меру пресечения – вечером котлы чистить, чтобы блестели.
Но день-то длинный, то привал, то чего. И я целый день: кому воды принесу, кому чайку подам. Шестерю, в общем, как могу. Галя Аношкина растаяла: «Ладно, заслужил. Прощен. Амнистия».
Это я к чему рассказал: не надо в походе считать себя умнее паровозной гайки. Есть руководитель, он за всё и всех отвечает. Причем не образно, а своей головой. Сколько случаев было... да что там говорить...
Здесь к разговору подключился Гена Тутаев.
– Сергей, ты про телеграмму расскажи. Это было еще в середине восьмидесятых. Собрались мы в поход. Две группы. Параллельный маршрут. Одну я должен вести, другую – Сергей Пьянзин. А Сергея в колхоз угнали, советское же время было. А тут работы: снаряжение, бумаги нужно оформлять. Подал я за обоих заявки на маршрут в маршрутно-квалификационную комиссию, жду подтверждения. Долго подтверждения не было, а время поджимает. Цейтнот. Наконец подтвердили. Шлю Сергею телеграмму: «Утвержден руководителем. Срочно выезжай». И подпись. Сергей, давай дальше сам рассказывай...
Пьянзин с видимым удовольствием подключился.
– В Шокше мы тогда трудились. Есть такое село в Теньгушевском районе. Ни свет ни заря – в окно колотят. Из правления прибежали, телеграмма пришла на председателя: «Сынок, тут тебе депеша». Они чего перепугались? В телеграмме же не указано, руководителем чего я «утвержден». Может быть, их района. А может, и республики. А может, как не скажет чапаевский Петька: «...и в мировом масштабе». А я у них – обычный колхозник: подай-принеси, бери больше – кидай дальше. Так вот, чтобы я «не осерчал», они меня прям «под белые ручки»... Чуть ли не на персональном самолете из Теньгушева в Саранск отправили. Ну, доложу вам: «кукурузник» – не «боинг». Да и ребята меня с утра маленько проводили. Я и не надеялся, что час этот закончится. Меня в горах ни на одной высоте так не мутило, как в этом, с позволенья сказать, летательном аппарате...
Из воспоминаний Сергея Нищева о своем первом походе.
– После канатки вступили в царство снегов. Здесь настоящая зима, но пасмурно, туман, видимость ограниченная. Мы первыми в этот день начали подъем к «Приюту одиннадцати». Сразу же после канатки начинается довольно крутой подъем. Путь промаркирован деревянными вешками. Ледник «закрыт», то есть занесен снегом (лед, трещины), и мы движемся среди строго маркированных вешек. Нам непривычна такая высота, не хватает воздуха, голова немного кружится, несмотря на то, что солнце закрыто облаками, греет, как на раскаляющейся сковородке, идти тяжело, делаем периодически короткие, на 1–2 минуты, остановки. Нам тяжеловато, а каково нашим девушкам-туристкам? Наконец в 11.30 выходим к «Приюту одиннадцати», затратив на подъем около двух часов. «Приют одиннадцати» – высокогорная гостиница обтекаемой формы, расположенная на высоте 4200 м. Погода не улучшилась, вершины Эльбруса не видны. Там проводим около часа, отдыхаем, пьем кофе с бутербродами, покупаем значки, открытки с видами на Эльбрус, в маршрутной книжке ставим штампик «Турбаза «Приют одиннадцати».
Спуск начинаем при более благоприятной погоде, туман рассеялся. Выглянуло солнышко. Радость безумная. Снега, солнце, эйфория – нам никакие преграды не страшны!!!
Сегодня духи гор к нам благосклонны, при спуске по канатно-кресельной дороге на 1–2 минуты выглянула из облаков двуглавая вершина Эльбруса. С замиранием сердца мы смотрели, широко открыв глаза, на застывший в небе невозмутимый в царстве вечного покоя Эльбрус. Такое не забудешь никогда.
На станции «Мир» посетили Музей боевой славы защитников Эльбруса и кавказских перевалов в период Великой Отечественной войны. Его экспонаты знакомят с героической обороной Кавказа, рассказывают о боевых действиях на этом высокогорном участке фронта...
31.05.2009 г.
Ну, и последний вид соревнований – ориентирование. Задача – найти пятнадцать «КП». «КП» – бумажная треугольная конструкция, наполовину закрашенная розовым цветом. Это чтобы в лесу на каком-то расстоянии ее можно было увидеть. У стартующих в руках карта, на которой нанесены «КП», компас и «легенда» – «привязка» к местности. К примеру, «легенда» утверждает, что первое «КП» находится в микроямке, второе – на пересечении дорог, третье – на краю болота, четвертое – на склоне холма... Ну, и так далее. В среднем длина дистанции семь с половиной – десять километров. Ну, а кому не повезет, кто заблукает... тут – до бесконечности.
Важно отметить на соответствующем бланке все «КП», сделав это по времени быстрее остальных. Настоящие мастера этого дела на компас и не смотрят, достаточно карты. В этом виде соревнований много азарта, движения.
Официальная команда, по которой ведется зачет, три человека. Двое мужчин и женщина. В нашем случае это – Гена Тутаев, Володя Филаткин, Марина Надина. Ребята свое дело знают. «Вне конкурса» на трассу вышел и Александр Петрович Карабанов. Тут о нем поподробнее...
Совсем недавно сделал ужасное открытие – я уже года три не верю в Деда Мороза. А ведь мне нет еще и пятидесяти лет. Как не скажет Рената Литвинова: «Как страшно жить...»
Но очень здорово примиряет с окружающей действительностью наличие добрых и по-хорошему светлых людей. Таких людей в нашей команде очень много. Самое время рассказать еще об одном из них – Александре Петровиче Карабанове. Петрович – наш талисман. Несмотря на уже достаточный пенсионный стаж (напомню, что у мужчин России он начинается в шестьдесят лет), Карабанов каждый год в конце мая прибывает на место нашей встречи перед отправкой на Суру – спорткомплекс Приборостроительного завода. Он необязательно приходит первым, но обязательно с одним из самых больших рюкзаков. И непременно с парой удочек. За четвертьвековую историю наших совместных с ним поездок на Суру не было и года, когда бы он не брал с собой удочки. На моей памяти он развернул их за это время не больше двух раз. И оба неудачно. Оба раза Петрович подвел итоги своих усилий короткой фразой: «Не клюет». При этом нисколько не убивался; рыбацкое счастье – вещь на Суре, во время турслета, не обязательная.
Петрович – очень симпатичный и внешне, и внутренне человек. Все должности на земле помимо прочего делятся еще и по следующей шкале – «сидячие» или «стоячие». Так что кто-то из нас за свою родину часть жизни «постоит», а кто-то и «посидит». Петрович всю свою жизнь за родину «стоял», в прямом смысле этого слова, у токарного станка. И стоит до сих пор, потому что специалистов такого уровня гораздо меньше, чем пальцев на одной руке. Дай Бог каждому из нас в своей профессии достичь хотя бы четверти тех высот, на которые поднялся Александр Петрович Карабанов.
Этот туристический слет – сороковой по счету. Петрович помнит все со второго. На первом он не был. Именно по этой причине, на его взгляд, он не может быть отнесен к числу «отцов-основателей», тех, кто стоял у истоков... По нашему же мнению, Петрович – заслуженный «аксакал» туристического движения без каких бы то ни было натяжек.
В молодые годы Карабанов тоже совершил достаточное количество походов, но в настоящее время у него осталась только одна, но, по классику, «пламенная страсть» – ориентирование. До сих пор он принимает участие в большинстве стартов в течение года. А это около десятка и выше. Каждая страсть, помимо удовольствия, несет и печаль. Присутствует она и в случае с Петровичем. На каждой ноге связки порваны, и не один раз, и именно во время соревнований. То перепрыгивая через бревно, то подвернув неудачно ногу в какой-нибудь микроямке. Возможно, это кого-нибудь и испугало бы, но не Петровича.
В ориентировании самое важное – «взять» первое «КП». Как говорят туристы – «привязаться к местности». Кто хоть раз был на турслете, тому «отвязаться» от него очень сложно. Думается, что у Петровича это вряд ли получится.
С особой теплотой Петрович говорит о супруге:
– Каждый раз бухтит: «Ну, куда ты, старый дурак»? А рюкзак все равно помогает собирать.
Самый верный признак хорошего человека – к нему тянет, с ним хочется общаться, хочется оказаться в его светлой и заряжающей остальных ауре. Кто-то возразит: нас много к чему тянет: к смазливой девчонке, к бутылке, к чужому карману. Всё определяет послевкусие. После общения с хорошим человеком появляются хорошее настроение, дополнительная энергия. Во всех остальных случаях в душе опустошенность. Не каждого седого человека можно назвать светлым. Петровича – можно. Он этого заслуживает...
Китайская философия учит: «Кто делает большие шаги, не может долго идти». Сделав три небольших шажка в итоговой таблице, наша команда заняла общее третье место и была награждена по этому поводу грамотой и ценным подарком в виде нетолстого конверта. В принципе, это одно из наших традиционных мест. Их по большому счету два – второе и третье. Оба они, если я правильно помню, на пьедестале. Так что мы не зря здесь трудились и веселились.
Ну, вот и подошел к концу очередной республиканский туристический слет. В этот раз – сороковой, по-своему юбилейный. Не надо путать рассказ о слете с официальным отчетом о нем же. Это разные жанры. В моем рассказе есть частный взгляд на три очень бурных, насыщенных дня, вовсе не претендующий на истину в последней инстанции. Если кто-то изложит свою версию – с удовольствием почитаю.
Антон Павлович Чехов в «Письме ученому соседу» устами автора письма приводит очень важную причину, по которой люди не могут жить на Луне. «Правительства не могут дозволить жить на Луне, потому что на ней по причине далекого расстояния и недосягаемости ее можно укрываться от повинностей очень легко».
Наверное, на Луне действительно можно укрыться от многого, начиная от различного рода «повинностей», завершая семейными разборками. А от чего пытаемся укрыться мы, так стремясь сюда, на очень красивый изгиб Суры, на эту красивую и большую поляну, в почти шахматном порядке покрытую во многих местах соснами и зарослями кустов?
Думается, цель одна: зарядиться друг от друга позитивной энергией, сумасшедшим зарядом положительных эмоций, которых хватает минимум на полгода. Да-да, примерно полгода мы живем прошедшим слетом, а затем следующие полгода готовимся к новому. Человек жив, пока есть места, куда стремится его душа. Наши души стремятся в том числе и сюда. А значит, мы, по крайней мере, еще живы.
Замечательная повесть братьев Стругацких «Пикник на обочине» завершается следующим эпизодом.
Сталкер (человек, который проникает в Зону и контрабандно выносит оттуда вещи неземного происхождения, оставленные космическими пришельцами) отправился в свою последнюю экспедицию – за Золотым Шаром. Этот Шар, по легенде, способен выполнить любое желание. После многих неимоверных трудностей и смертельных опасностей он наконец приближается к Шару и начинает судорожно думать – что же попросить? Все домашние заготовки (а они были очень важными для решения больших личных проблем) вылетели из головы.
Он подошел к Шару, и из глубины сознания возникла и была им озвучена следующая просьба – «СЧАСТЬЯ ДЛЯ ВСЕХ! ДАРОМ! И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫМ!»
«Пикник на обочине» – название очень близкое к тому, что происходило здесь, на Суре. Несмотря на соревновательную часть слета, для каждого приехавшего сюда эти дни были, в первую очередь, отдыхом, украшенным общением с друзьями. Думается, что все мы здесь были счастливы или испытывали эмоции, близкие к этому. И мы были счастливы практически – даром! За счастье не всегда нужно платить тройную цену. Счастье – в нас самих, а не вне нас.
И еще очень важное – отсюда никто не уехал обиженным. Даже те ребята, чья команда заняла последнее место. Туристы вполне согласны с олимпийским девизом: «Важна не победа, а участие».
Время паковать чемоданы, время собирать рюкзаки. Время сворачивать наш табор. Как там у Визбора:
Крылья сложили палатки,
Их кончен полет.
Сложена первая палатка, вторая, пятая, последняя. Уложен первый рюкзак, второй, пятый, последний.
Своими руками мы разрушаем маленький мини-городок, и от этого становится немного грустно. И уж совсем грустно становится, когда мы спускаем флаг нашей команды – команды Приборостроительного завода. Все, вот теперь праздник действительно завершен. Прощай, юбилейный сороковой, встретимся на сорок первом.
