В первой половине XIX в. в провинции наряду со столичными архитекторами активно строили местные зодчие. Большинство из них были академическими эпигонами, далеко не все получили широкое признание. Исключением стал Михаил Петрович Варенцов, взявший псевдоним «Коринфский» и плодотворно работавший в Нижегородской, Симбирской, Пензенской и Казанской губерниях. В 2003 году исполнилось 215 лет со дня рождения замечательного архитектора.

Михаил Варенцов родился в 1788 году в семье мещанина. В ряде публикаций профессоров Ф.И.Сетина и В.К.Абрамова (не подтвержденных документально) указывается мордовская национальность архитектора. Его родной город Арзамас был построен по приказу Ивана Грозного и к концу XVIII века превратился в один из красивейших уездных городов. Богатевший за счет торговли, Арзамас имел более 20 храмов и пять монастырей прекрасной архитектуры. Варенцовы часто бывали по торговым делам в Москве, и Михаил заинтересовался новейшей столичной архитектурой – классицизмом. Пытливый юноша взялся самостоятельно изучить античную архитектуру по переводным учебникам. Решающим фактом в его судьбе стало знакомство с арзамасским художником академиком А.В.Ступиным и учеба в его художественной школе. 22-летний Михаил Варенцов учился всего два месяца и стал одним из первых выпускников прославленной школы. В 1810 году он окончательно выбрал архитектурное поприще и начал работать над проектом церкви для родного города.

Летом того же года Варенцов сопровождал Ступина в Санкт-Петербурге. Именно здесь Варенцов увидел то, к чему стремился в своих мечтах – величественные постройки и ансамбли в зрелом классическом стиле. Патроном молодого архитектора-самоучки стал вице-президент Академии художеств А.С.Строганов, известный своим покровительством талантов «из народа». Варенцов был определен к академику А.Н.Воронихину (бывшему крепостному А.С.Строганова, сделавшему при покровительстве последнего карьеру столичного зодчего). В 1810 году А.Н.Воронихин украшал интерьеры строгановских дворцов, занимался стройками Санкт-Петербурга, Петергофа и Павловска. Поселившись на квартире академика, Варенцов стал работать на строительстве десятником.

Варенцову как лицу мещанского сословия было отказано в поступлении в Академию художеств. А.Н.Воронихин устроил ему свободное посещение классов, и в течение года Варенцов учился в Академии. В декабре 1810 года на академической выставке за композицию в классическом стиле он был удостоен серебряной медали. В 1811 году А.Н.Воронихин завершал строительство Казанского собора, на этой строительной площадке проходили обязательную практику воспитанники Академии художеств. Убежденный в преданности Варенцова избранному пути, А.Н.Воронихин выступил перед президентом Академии и императорским домом с просьбой исключить своего ученика из мещанского сословия. Этот указ был подписан. На академической выставке 1811 года Варенцов получил серебряную медаль первого достоинства, что свидетельствовало о завершении обучения в Академии.

Осенью того же года скончался А.С.Строганов – Варенцов и Ступин потеряли своего влиятельного покровителя. Варенцов вернулся в Арзамас к своей семье; городским властям он представил законченный и утвержденный проект собора.

Варенцов жил и работал в Арзамасе с 1812 по 1823 год. В 1814 году он организовал архитектурное училище, где обучались 15 юношей, в том числе сын Александр. В Арзамасе по проектам Коринфского были построены многие жилые и учебные здания, но самым крупным его творением стал Воскресенский собор. Он был заложен летом 1814 года как памятник победе в Отечественной войне, завершено строительство было лишь в 1842 году. Коринфский выполнил реконструкцию всей Соборной площади и привел ее к гармоничной масштабности. Пятиглавый собор доминировал в городской панораме, образованной многочисленными церковными и монастырскими главами. Собор стал «магнитом», стягивающим пространство всего городского центра. И сегодня с ближних и дальних точек и в разных ракурсах он замечателен. Массивный цоколь придает зданию монументальность, главы, увенчанные шлемовидными куполами, и портики ионического ордера придают собору крупную масштабность. Здание прекрасно сохранилось, его интерьеры украшены росписями художников Арзамасской школы Серебряковых, резной иконостас виртуозно выполнен братьями Ломакиными.

Коринфский активно проектировал и строил в Нижегородской губернии. Есть все основания считать, что около 1822 года Коринфский выполнил проект замечательной церкви Иоанна Предтечи в Саровской пустыни. Как правило, церкви Коринфского этого периода представляют ротонды со сферическим куполом и колокольнями, увенчанными шпилем. У молодого архитектора случались и неудачи: в 1816 году был отклонен его проект нижегородского дворянского собрания (эксперты Академии художеств сочли здание напоминающим храм). В 1816 году в Министерстве просвещения рассматривались кандидатуры на престижную должность архитектора Казанского университета. Казус с проектом дворянского собрания исключил Коринфского из рассматриваемых кандидатур.

В 1823–32 годах Коринфский работал в Симбирской губернской строительной комиссии, им было выстроено немало гражданских зданий. Наиболее значительная постройка Коринфского в Симбирске – кафедральный Троицкий собор, завершивший ансамбль центральной площади и посвященный местному ополчению, сражавшемуся с Наполеоном. Коринфский разработал великолепную композицию одноглавого храма с мощным барабаном, ступенчато вырастающим из четверика. Троицкий собор строился в 1825–41 годах.

В 1829 году Коринфский получил в Академии художеств долгожданное задание на проект карантинного здания на 250 человек, расположенного на морском берегу. После блестящего исполнения проекта в следующем году Коринфский был избран академиком архитектуры, затем получил дворянское звание, а звучный псевдоним был за ним закреплен официально.

В 1832 году Коринфский переехал в Казань и жил там до конца своих дней. После возведения главного корпуса Казанского университета в 1825 году его автор П.Г.Пятницкий был назначен городовым архитектором. Должность университетского архитектора оказалась вакантной. В 1832 году Коринфский был назначен архитектором университета и членом университетского строительного комитета. Архитектор стал работать в тесном сотрудничестве с ректором, председателем строительного комитета Н.И.Лобачевским. После командировки в Петербург Коринфский занимался интерьерами главного здания, однако, его главной целью стало создание университетского ансамбля.

Коринфский соединил учебные постройки в великолепный ансамбль, решенный в едином стиле. Казанский университет – это крупный общественный комплекс, созданный по схеме городской усадьбы: симметричная пространственная композиция, главное здание формирует парадный уличный фасад, а «двор» застроен «флигелями». Коринфский выстроил в 1834–38 годах анатомический театр, библиотеку, химическую лабораторию, обсерваторию (проект выполнен с Н.И.Лобачевским), затем – хозяйственные постройки и клинику, объединив все улочкой и площадью. В 1848 году университетская площадь была завершена памятником Г.Р.Державину. И в последующие годы архитектор занимался учебными зданиями: запроектировал Родионовский институт благородных девиц, реконструировал Первую мужскую гимназию. С 1837 года он преподавал в Казанском университете в должности профессора.

В Казани Коринфский продолжал проектировать и церковные здания. По его проекту в 1842 году был построен величественный собор Грузинской Божьей Матери Раифского Богородицкого мужского монастыря близ Казани.

Коринфского как зодчего, педагога и общественного деятеля, разумеется, волновал вопрос, насколько его архитектура соответствует духу времени. В конце 1830-х годов в общественном сознании классицизм стал ассоциироваться с казарменным государством Николая Первого, с обезличивающей силой и тотальным нивелированием. Переоценка мастером эстетических ценностей классицизма наступила под влиянием общественного мнения. Это видно по архитектуре его приходских церквей. После отклонения проекта церкви в селе Муратово, решенной в ампирных формах, Коринфский решил попробовать себя в неорусском стиле. По его проекту в 1856 году (уже после смерти архитектора) в селе Отарки была выстроена Покровская церковь. Она стала единственным (и удачным) примером неорусской эклектики Коринфского.

В 1843 году Коринфский выполнил проект здания казанского дворянского собрания, и он также не был утвержден. Проект был изменен, фасады построенного в 1852 году здания имитируют итальянское палаццо. По проекту Коринфского в формах ампира был выстроен лишь колонный зал собрания – великолепный по облику и акустике. В 1848 году Коринфский выполнил интерьер дворца казанского генерал-губернатора, построенного по проекту К.А.Тона в кремле. И в этой важной работе архитектор остался верным классицизму.

Проекты Коринфского конца 1830–40-х годов считались неудачными, разочаровывали заказчиков «старомодностью». Его работы отклонялись и переделывались под предлогом высокой стоимости (обсерватория, университетская клиника). Медленная карьера обманывала оптимистические надежды архитектора. И все-таки, заслуги Коринфского были оценены по достоинству. Он был причислен к потомственному дворянству, удостоен ордена Станислава и пожалован землей. Как профессионал он реализовал свой талант в полной мере, о чем сообщил потомкам в своей автобиографии. Коринфский скончался в 1851 году, он похоронен на Арском кладбище, надгробие в форме распятия было выполнено по проекту самого архитектора.

Композиционная манера была найдена Коринфским еще при создании проекта арзамасского собора, и она не претерпела больших изменений на протяжении трех с половиной десятилетий. Зодчий не связывал архитектурный образ с размером и рангом поселения, он отвергал провинциальность как тематическую вторичность, идейную измельченность. Всюду архитектор работал с крупномасштабной объемной композицией. Собор в уездном Арзамасе равноценен собору в губернском Симбирске. Архитектору удалось сформировать первоклассные ансамбли и в уездных городах, и в губернских (разумеется, в малых городах можно было создать всего лишь один ансамбль – соборную площадь).

Итак, культурная принадлежность архитектора не вызывает сомнений – Коринфский формировал в провинции среду русского классицизма. Однако, по мнению упомянутых в начале статьи исследователей, Коринфский являлся одним из первых представителей профессиональной мордовской культуры.

Русскую культуру имперского периода создавали, разумеется, не только русские, среди ее творцов было немало и европейцев, и представителей многонациональной России. За исключением казанских татар, создавших развитую исламскую культуру на всех социальных уровнях и городскую культуру, этнические группы Поволжья – это аграрные сообщества. Крестьяне являлись носителями общинного сознания. Национальные особенности отождествлялись ими с конфессиональным и ограничивались локальной территорией уезда, губернии. Вместе с тем, имперская власть создавала мультиэтническую аристократию, которая интегрировалась в государственную элиту с помощью русского языка, столичного образования и европеизированной культуры. Именно к такой аристократии и принадлежал академик Коринфский, вырвавшийся из ограниченного уездного мирка в рафинированный мир классической европейской архитектуры, к масштабной деятельности прославленного зодчего.

До середины XIX в. национальность подданных империи, за редким исключением, не указывалась. Так, во второй половине XVIII в. был известен архитектор П.Е.Егоров, чуваш по происхождению, работавший в Санкт-Петербурге. Егоров был соавтором крупных архитекторов и принимал участие в создании Мраморного и Зимнего дворцов, Смольного монастыря, ограды Летнего сада. Для Егорова и Коринфского русский классицизм стал архитектурным образом многонациональной, бесконечно простирающейся империи. Быть гражданином империи, согласно их воззрениям, означало быть верноподданным Императора Всероссийского, независимо от факта своей этнической принадлежности. Мордовская деревушка, где родился Петр Варенцов, и великая империя были для Коринфского несовместимыми понятиями. Строя в провинции, архитектор ясно осознавал свою миссию: он воплощал своей архитектурой знаки государственной власти «на местах», прославляя военную мощь державы, незыблемость ее порядков.

Пафос творчества Коринфского базировался на идеологии большого стиля. Классицисты были убеждены в существовании единых, общих для всех культур истин, универсальных оснований. Они уверовали в необходимость полного преображения среды на основе нормативной эстетики. Задачей архитектуры мыслилась гармоничная среда, благотворно влияющая на граждан, интегрирующая их в единое, иерархически выстроенное общество. Эстетической ценностью классицизма стало возвышенное – приближающееся к метафоре сакрального представление о предельном обобщении, наиболее полном проявлении внеисторического и вненационального.

Существует расхожее мнение, что классическая архитектура XVIII – начала XIX веков была экспансией европейской культуры. Однако крупный исследователь отечественного зодчества Д.Аркин убедительно доказал, что классическая архитектура не просто «приноровилась к русским условиям» – «классицизм чеканил новый национальный стиль». Коринфский учился у петербургских архитекторов рубежа XVIII–XIX веков – Баженова, Казакова, Захарова, Воронихина. Они твердо усвоили европейский путь национального развития, но им был чужд европеизм поверхностный, подражательный. Отвергнув ученическое копирование, они решительно заняли в европейской архитектуре самостоятельное место. Поэтому русский ампир стал истинным выражением национального самосознания начала XIX века. Во-первых, он не только завоевал столицу империи, но очень быстро проник повсюду, вплоть до деревни. Русские строители разработали недорогие, уютные деревянные постройки с алебастровой лепниной. В классицистических ансамблях воплотилась просторность, размах  – наши главные пространственные ценности. В русском классицизме, в том числе в постройках Коринфского, воплотились казалось бы прямо противоположные качества – и величественность, и задушевная камерность. Во-вторых, наша классическая архитектура была отсылкой не только к прогрессивной Европе XVIII века, но в не меньшей степени, к античности и к суровому новгородско-псковскому зодчеству.

До 1830-х годов древнерусская архитектура рассматривалась «зодчеством варварским». Признанные ныне шедевры допетровской эпохи характеризовались одним из историков николаевской поры как «грубые готические здания, изукрашенные самою безыскусственною мозаикою» (о существовании строительного искусства у «инородцев» тогда ни-
кто и не подозревал). Классицисту Коринфскому казались слишком мелкими, незначительными художественные задачи, поставленные архитекторами поколения в 1830–40-х годов. Архитектура сужалась последними до «текста», информирующего об исторической, национальной и социальной характеристике заказчика. Напротив, новому поколению архитекторов ампир казался выхолощенным стилем, ущемляющим творческую свободу. Архитектура классицизма представлялась им набором парадных фасадов, прикрывающей заброшенную среду. Классицизм уступал права историзму медленно, особенно в провинции.

Оппозиция имперского и национального в отечественной культуре XIX в. чрезвычайно интересна. Проследить ее эволюцию можно на примере династии Коринфских. Совершенно не случайно архитектор взял «говорящий» псевдоним, отсылающий к античности, а не «Эрьзя», как всемирно известный мордовский скульптор С.Д.Нефедов, представитель эпохи, в которой самобытно-национальное стало значить очень много. Если архитектор Коринфский был проводником универсально-имперских культурных ценностей, то его внук стал апологетом ценностей национально-русских. Аполлон Аполлонович Коринфский (1868–1937) был выдающимся собирателем и пропагандистом русской народной культуры. Литератор, этнограф, исследователь русского фольклора Среднего Поволжья, он опубликовал 10 книг, в том числе объемистую «Народную Русь» (1901), в которой были собраны колоритные описания обрядов, образов и символов веры великорусского народа.

Апологет ампира, свободно творивший в рамках канона, архитектор Коринфский не мог выйти за рамки стиля, когда время подвергло испытанию эстетические ценности классицизма. Заслугой зодчего стало то, что он мыслил не отдельными постройками, а целостным городским пространством, ансамблем. Он энергично менял ландшафт, осваивал новые типы зданий и оставил после себя достойное архитектурное наследство.

В 2003 году началась капитальная реконструкция дворянского собрания в Казани, расположенного на главной городской площади. В рамках федеральной программы помощи уникальным комплексам в исторических городах России приступили к реконструкции ансамбля Казанского университета. В Ульяновске сделан проект восстановления разрушенного в 1930-е годы Троицкого собора. Лучшие творения Коринфского будут стоять века.

А в заключении – предложение к идеологам национального возрождения, вспоминающим о своих великих предках лишь на всевозможных симпозиумах: восстановите поломанное надгробие зодчего-мордвина Коринфского на Арском кладбище в Казани!

Фото автора