Еще находясь в тяжелом облаке раздражения после телефонного разговора с Анастасией, Влад так резко сдал назад свой «мерс», что слегка задел «красный» облупленный «Запорожец», который он заметил лишь в последний момент. Тут же из него, как пробка из бутылки с негодным шампанским, выскочил невзрачный мужичок с лицом перепуганного пионера.

Влад, не обращая на него никакого внимания, осмотрел свою машину: пустяки, царапина еле заметная... На «Запорожец» он и не взглянул. В злом раздражении смачно сплюнул – и так вышло, что попал прямо на светло-рыжие башмаки мужика.

– Ну что? – спросил Влад, глядя сквозь него.

Мужичок перепугался еще больше. Он отскочил от Влада, раскрыл рот, но, кажется, подавился воздухом.

– Так сколько заплатишь? – грозно спросил Влад. Он решил немного поиздеваться над «Ванькой» (этим именем он называл всех без исключения, кто, как казалось ему, был пришиблен нищетой и бедностью). – Как же ты, Ванька, в машину-то мою впендюрился, а? Глаза у тебя есть, нет?

Мужичок лишь смог выдавить на лице нечто вроде смазанной улыбки: уж прости Христа ради, сам не знаю, как это вышло...

Влад посмотрел-посмотрел на старого пионера и вдруг почувствовал, как улетучивается злобно-надсадное настроение и нечто, вроде легкого смеха, растет внутри.

– Что, Ваня, на базар приехал?

– Чево? – пискнул «Ваня». – А... да.

– Понятно. Продавать-покупать? Ну, колись, не съем.

Чувствуя, что беда вроде бы обошла стороной, мужичок попытался улыбнуться еще шире и ласковее:

– Купить вот... пальто дочери...

– Просек. А сколько твое пальто стоит? – у Влада мелькнула мысль, от которой ему еще смешнее стало.

«Ваня» лишь развел руками:

– Не посмотрел еще...

– Ну-ну... А денег-то у тебя достаточно? Хватит?

«Ваня» побледнел. Влад покровительственно хлопнул его по плечу:

– Ты что такой пугливый, Ваня? Боишься, деньги отниму? Так ты не виноват. Я сам в тебя въехал. Или ты? Сам запутался... Так кто же виноват, Ваня?

У мужичка опять чем-то сдавило горло. Влад про себя подумал: «Ну ладно, хватит, поиздевался, а теперь порадуй мужика, да так, чтобы с ним еще большая натуга вышла». Он достал бумажник, порылся в нем и протянул мужику стодолларовую купюру:

– Я, я виноват. Признаю. Бери за причиненный ущерб. Может, и на пальто хватит.

Тот отшатнулся, лицо его исказила какая-то странная судорога, а глаза, того и гляди, сейчас закатятся под лоб. Влад подошел к нему, сунул деньги в его корявые негнущиеся пальцы и, еле удерживаясь от смеха, чуть не чмокнул, как отца родного, в лоб.

«Ну, вот и первый новогодний подарок!» – удовлетворенно подумал Влад, шагая мимо высокой городской елки, от которой так явственно пахло дремучим лесом, заснеженной поляной, всем тем, чего так не хватает городскому жителю. Она была наряжена, вот-вот зажгутся гирлянды, и Влад подумал о том, что же ему несет новый год...

Он шел в бар и время от времени улыбался как бы про себя. Эта встреча с мужичком немного разрядила его внутреннее напряжение.

Серый уже ждал его, сидел за дальним столиком. Они молча, за руку, поздоровались. Узкое, словно выструганное из жесткого дерева, лицо Серого, как всегда, было непроницаемо.

Влад закурил, поудобнее устроился, спросил:

– Пить будем?

Серый пожал плечами. Влад подумал, что тот никогда ни от чего не отказывается, поманил официантку и заказал коньяк и свое любимое тушеное мясо с черносливом.

– Вот такие дела, Серый, – он затянулся, выпустил дым ровными колечками. – Время не терпит. Надо все быстро провернуть. У меня уже загранпаспорта готовы: на себя и Костика.

Серый разомкнул губы:

– Надо так надо. Не передумал, значит?

– Ну сколько можно?! – вдруг разъярился Влад. – На хрена мне мозги ломать, искать какие-то варианты... У меня сына отобрать хотят. Учителка вшивая! Ей не нравится мой образ жизни. Ну и пошла куда подальше! А сына – не тронь! Чтобы в нищете рос?! Нет уж, он мой сын, мой! Достала она меня, понимаешь, Серый, достала, вот она где у меня! – и Влад чиркнул себя по горлу.

– Баба она все же, – опять чуть разомкнул губы Серый. – Со школы ее знаем. Ты тогда за ней столько бегал...

– Ты за кого меня держишь, Серый? – Влад даже привстал и чуть не перегнулся к нему через столик. – Мне еще сопли пустить, что ли? У меня сына отбирают! Мало ли что в школе было... А сейчас этих баб – вон сколько, хоть горстями греби. А эта юношеская любовь ничего не стоит!

– Ладно, давай выпьем, – Серый разлил коньяк. – Очень уж ты заведенный, как я посмотрю. Но и вариант ты больно крутой задумал.

Влад медленно, со смаком выпил коньяк, сладко выдохнул, кинул в рот черную сморщенную черносливину.

– Ты пойми, Серый, это единственный вариант. Единственный. Если Костик останется после развода у нее – он для меня пропал. Воспитает так, что сын отца возненавидит. Меня замучила своими нравоучениями и его достанет. Чуть что – «не в деньгах счастье, не в деньгах счастье» – верещит, как сорока. Я ведь с ней кое-чем делился. Ну, в пределах допустимого. Думал, в одной связке, семья как-никак. Начну рассказывать: то достал, это пробил, а она – «а зачем это нужно, не слишком ли роскошно?» Ну баба попалась! Другая бы в меня, как клещ вцепилась: дом что надо, есть в нем, что душа пожелает, летом – в любой уголок земшара можно смотаться... А эта – какая-то нафталином, что ли, пропахшая. Ну в Костика вцепилась... Я ведь – пожалуйста, деньги ей даже предлагал, чтобы сына оставила...

Серый внимательно, лишь изредка бросая взгляды по сторонам, слушал Влада, снова разлил коньяк, потеребил вилкой мясо, но есть не стал. И казалось, что все то, что говорил Влад, ему было давно известно, и он слушает этот монолог только из вежливости.

Влад, заметив, что коньяк готов к употреблению, прервался, спросил:

– Хлопнем?

И выпил одним махом, а Серый сделал два глотка и поставил пузатую рюмку на стол. Влад ел жадно, почти не жуя, а Серый разрезал мясо на мелкие кусочки и долго пережевывал, глядя прямо перед собой задумчивым взглядом.

«Аккуратист хренов! – думал тем временем про себя Влад. – Вот всегда так. Надо вначале все просчитать, взвесить, обдумать. Чтобы никаких проколов не было. Но с другой стороны – он у нас спец по таким делам. Одно плохо: женушку мою знает. В одной школе учились все трое. Жалко, что ли, ему ее? Другого бы поискать для такого дела, но зачем? Серый все сделает по уму, не подкопаешься. Единственное, как я понимаю, что ему не по душе: бабу валить придется, а не кого-нибудь... Ну и что? Время сейчас такое. Деньги решают всё».

– Ну что, Серый? – Влад доел мясо, поковырял мизинцем во рту: коронку менять надо.

– Ты за границу надолго? – спросил Серый.

– Ты не думай, я не лох какой-нибудь. Вначале похороним, честь по чести. Похожу горем убитый. А потом куда-нибудь пристрою учиться: в Сорбонку или Гарвард какой-нибудь...

– Значит, решено раз и навсегда?

– Окончательно и бесповоротно.

– Ладно, я все сделаю.

– Много, надеюсь, с меня не сдерешь?

– Не сдеру.

– Сколько все-таки?

– Потом. Позвоню.

Влад вышел из бара в самом благодушном состоянии. Коньяк еще действовал: внутри все размякло. Серый – человек дела, раз сказал – значит, сделает.

«Мерс» стоял на месте, а «Запорожца» и след простыл. «Купил мужик пальто-то», – удовлетворенно подумал Влад.

* * *

Крупный новогодний снег, как и любовь, приходит внезапно и светло. Еще вчера поздним вечером под ногами плюхала и чавкала отвратительная жижица из гремучей смеси тяжелой дождевой воды, крупинчатого снега, грязи, а сегодня ранним утром хмурые городские дали до отказа забиты пухом расшалившихся не на шутку тяжеловесных мокро взъерошенных густых снежинок, то упрямо, всем хором падающих вниз, то неохотно, дремотно, вразнобой взлетающих вверх...

Настя вдруг вспомнила детство, то, с каким нетерпением она ждала, когда отец привезет из леса высокую, до потолка, разлапистую елку, от которой сумасшедше пахло хвоей, и то, как любила она вешать конфеты на колючие ветки, как пахло хорошо в сельском доме от мандаринов и апельсинов, которые она в первую очередь доставала из подарков... А теперь вот стоит в углу маленькая искусственная елочка, от которой уже ничем не пахнет. Да и подарки... Сын перекормлен ими. Что для него запах апельсина?

Настя уже собиралась в школу, как вдруг раздался телефонный звонок. Она взяла трубку.

– Сережа? Здравствуй! Что? Нет, у меня все в порядке. Хочешь до школы подвезти? Ладно. Выйду вовремя.

Боже, как чудно на улице! Настя нарочно подставила лицо снежному всплеску ветра. Как он нежно холодит теплое лицо... Как он тихо и неназойливо напоминает о детстве, когда было все так просто! Как он первобытно чист, искренен и ясен! Чудо, просто чудо этот снег...

А вот и серая машина Сергея. «Ауди», кажется. Костя в них хорошо разбирается. При мысли о Косте у нее опять стало нехорошо на сердце: не дай Бог опять Влад в школу нагрянет. Испортит Костю – тот уже начинает пыжиться: вон у меня папка какой крутой, на такой машине раскатывает. Да еще при ребятах какой-нибудь дорогой подарок всучит. И для школы уже старается: компьютеры подарил, и там его с распростертыми объятиями встречают. И не объяснишь ведь им, директор в ответ: «Анастасия Петровна, я понимаю, у вас личные проблемы с Владиславом Николаевичем. Но он для школы так много делает. Вы и нас поймите. А кроме того, он – отец Кости. Так что имеет полное право...» Что тут сделаешь? Хорошо, что мама иногда Костю забирает, Влад почему-то туда не смеет соваться...

– Ты что такая озабоченная? – Сергей, как и всегда при редких встречах, был краток и учтив. – Проблемы?

– Нет, ничего. Ой, это мне? Спасибо, Сережа, но в честь чего?

– В честь Нового года. С наступающим тебя, Настя.

– Спасибо. С ума сошел, – Настя бережно уложила на колени большой букет черных роз (ее любимый сорт). – Где ты достал их? – искренне удивилась она.

– А, – махнул рукой Сергей. – Как у тебя жизнь? Я слышал, ты с Владом разводишься?

– Да, развожусь, – вздохнула Настя. – Как говорится, не сошлись характерами. А ты все один?

– Один, – Сергей повернул к ней сухое, аскетичное лицо и улыбнулся, как он один умел, только глазами.

– Пора, пора, мой друг, – пошутила Настя, чувствуя, даже в машине, как от роз идет тот теплый, дурманяще-сладкий, слегка приторный и чуть пощипывающий ноздри аромат, который она так любила.

Сергей промолчал, внимательно разглядывая дорогу. Снег огромными кляксами расползался по стеклу, хотя работали дворники.

«Ах, Сережа, Сережа», – подумала Настя, слегка поправляя розы. Вот почти вместе росли: она, Влад, Сергей. Только они с Владом учились в одном классе, Сергей – в другом. После восьмого за ней стал рьяно ухаживать Влад. А однажды она увидела глаза Сергея... Но он был замкнутый, весь в себе, а Влад нахально бесстрашен, ловок, умел нравиться. Многие девчонки ей завидовали... Вот и выскочила за настырного Влада уже на первом курсе педагогического института. И вначале все вроде бы было хорошо. Но потом Влад как с катушек съехал: бизнес, бизнес и еще раз бизнес. Вероятно, думал, что все, что Насте нужно, он сумел сделать: и особняк построил, и платья дорогие приволок, и денег, сколько хочешь – столько и получи... Но так невозможно жить, так жутко жить, когда твои чувства к человеку оцениваются только деньгами. Вот Сергей тоже бизнесом занимается, но кажется, он совершенно другой человек...

– Послушай, Настя, – она, занятая мыслями, и не заметила, как Сергей остановил машину. – Наверное, развод много нервов отнимает. А ты не хотела бы где-нибудь отдохнуть? За границей, конечно, где сейчас тепло и солнце... Костю бы взяла.

– Да ты что, Сережа! – Настя вскинула на него удивленные глаза. – Учебный год в разгаре. Никто меня не отпустит. Да и я особенно не рвусь... Потом, боюсь, Влад Костю со мной не отпустит. Здесь все сложно... Знаешь, Сережа, если честно, я не хочу, чтобы Костя с Владом встречался.

– Почему? – Сергей, положив руки на руль, смотрел прямо перед собой, и нельзя было понять по его лицу, о чем он думает.

– Он помешался на деньгах. Раньше он был другим. Теперь он стал богатым. И у него такое кредо: если у тебя есть деньги – значит, ты человек. Денег нет – ты быдло. Вот ты тоже бизнесом занимаешься, и я все понимаю: у вас свои правила. Но неужели, чтобы быть бизнесменом, надо все презирать, кроме денег? Нет, я не хочу, чтобы Костя стал вторым Владом. Чтобы деньги заслонили для него все. Ты понимаешь, Сережа?

– Понимаю, – Сергей снял руки с руля, но в сторону Насти так и не посмотрел. – А кем же хочешь, чтобы сын твой стал?

– Нормальным человеком. Пусть небогатым, но нормальным. Чтобы любить мог сердцем. А не просчитывал все в голове, как на калькуляторе...

– Но подожди, Настя, – Сергей завел мотор, заработали дворники, очищая панораму дороги. Время ведь другое. Романтики первые гибнут в этом мире. Да и потом, насколько я знаю Влада, он так просто не отдаст тебе своего сына...

– Да, – грустно ответила Настя. – Я даже не представляю, как отвязаться от Влада. Не представляю. Но я буду бороться за Костю. Как? Я, Сережа, и сама не знаю как... А насчет романтиков... Книги пока, слава Богу, пишут и музыку сочиняют. Так было, есть и будет.

– Может быть, с Владом можно как-то договориться?

– Ну что ты, – Настя печально покачала головой. – Это невозможно. Поедем, Сережа, а то я опаздываю на урок.

До самой школы они не перекинулись ни словом. Выходя из машины, Настя поцеловала Сергея в щеку:

– Спасибо за розы. И никакой у них не траурный цвет. Правда, Сережа? Влад никогда в цветах особо не разбирался...

Через день бизнесмена Владислава Куроедова нашли в собственном особняке мертвым. Он был убит одним-единственным выстрелом – в голову.