Девушка из кафе «Росинка»

Почему я люблю кафе «Росинка»? Во-первых, там очень чисто и уютно, во-вторых, там всегда приличная публика (в отличие, например, от «Ни пуха ни пера», где все время ошивается какая-то подозрительная шпана, устраивающая разборки разве что не в самом заведении, и мат стоит коромыслом). В-третьих, в «Росинке» музон приличный: более-менее слушать можно. В том же «пухе» – одна сплошная блатная «Мурка», а в «Льдинке» – попса хуже не услышишь: «Хенде хох» да «Пятки врозь». В-четвертых, качество мороженого что надо. В других – поверх нетающей глыбы полусладкого льда, откусить – зубы сломаешь, положат ломтик банана, значит мороженое банановое, ломтик апельсина – апельсиновое. А в «Росинке» пальчики оближешь, а главное – рядом с работой, а работаю я в рекламно-газетном агентстве «Силикон» компьютерщиком. Работка непыльная, если, конечно, «винт» (винчестер) не полетит – тогда улет. Слежу за вирусами – компьютерными, чтобы не безобразничали, торчу на халяву целыми днями во всемирной паутине (благо шеф юзер абсолютно не продвинутый – сидюка от индюка не отличит – и я впариваю ему сказки о сложностях интернет-связи)... Буду собака точка ру, если вру.

А о кафе я вот по какой причине вспомнил – когда на улице стоит бессменным часовым африканская жара, то не то что работать, баклуши бить лень. В такое время любо-дорого забежать в «Росинку» и остудиться мороженым и прохладительными коктейлями (не скрою, сластена неисправимый).

Так получилось и в тот раз. Шефу наплел: пошел в компьютерный салон «Марго» сменить картриджи для принтера. Наивный – поверил.

И скажу еще, что у меня, человека холостого, есть один небольшой конек. Люблю смотреть вполглаза – без всяких задних мыслей (собака точка ру буду) на симпатичные мордашки и стройненькие ножки наших городских девчонок. А вот знакомиться не люблю. Как правило, за внешностью Венер скрываются такие Мегеры, что Фредди Крюгер по сравнению с ними просто милашка. В ином случае место занято, и рядом обнаруживается типус с бицепсами Карелина. Но и в том, и в другом случаях – полное отсутствие интеллекта. Бог дает помногу что-то одно. Такой вот я самодур – не люблю дур. Поэтому, чтобы не разочаровываться, получаю эстетическое наслаждение от простого лицезрения. Собака точка ру буду.

И вот – жара, сижу, потягиваю коктейль «Титаник»: какая-то смесь апельсинового сока, пломбира и газводы «Айсберг». Как всегда, ищу взглядом симпатичные мордашки. И тут... начинается наша история. Заходит та-акая девочка, я вам доложу! И что самое главное – одна, без «Карелина». Ножки, талия, личико – не мордашка какая-нибудь! Мой тип. Буду собака точка ру если вру. И интеллект на уровне – наверное... Села за соседний столик. Заказала кофе со сливками и мороженое «Чукча в чуме» (так завсегдатаи «Росинки» называют мороженое, покрытое шоколадной или кокосовой стружкой, в котором роль «чукчи в чуме» выполняет миндаль). Если б я повел себя тогда, как всегда – то есть сидел бы себе спокойно, не рыпался – ничего бы и не случилось. Но тогда на меня как наваждение нашло – я напрочь забыл про свои железные принципы:

– Девушка, не знаю, как к вам подойти: время спросить что ли или как пройти в библиотеку...

– Спросите и то, и другое, – улыбнулась она. Ура! – не отшила!

– Вы любите Верлена? – поэзия – лучший друг при знакомстве, интересно, а она знает вообще, кто это такой.

– Нет, – я так и знал, мое сердце ухнуло – очередная дура, Рэмбо от Рэмбо не отличит, но рано переживал. Девушка добавила: – Разве я похожа на Рэмбо? Мне больше нравятся Ли Бо, Омар Хайям и восточная поэзия. 

Я так и сел: мало того, что она знала об отношениях Рэмбо и Верлена, так еще и почитала восточную поэзию, в которой я был абсолютным чайником. Я был сражен наповал. С силой отобрал стрелу у Амура и с размаху пронзил ею свое холостяцкое сердце. Век интернета не видать, если не так.

– Вы не знаете, кто такой Ли Бо? Это китайский поэт раннего Средневековья. Писал очень хорошие стихи, – просветила она меня.

– Леонид, – я готов был пожать ее руку, на каждом пальчике которой располагалось по колечку или перстеньку, похоже, девушка любила украшения. Я понял, что она – мой любимый женский коктейль: гремучая смесь красоты и ума.

– Марина, – девушка смешливо посмотрела на меня, и я забыл не только, как слова произносятся, но и как они выглядят. Я отпил своего коктейля, чтобы заглушить сухость во рту (любовный жар, собака точка ру буду, если не он), и закашлялся, коктейль, как назло, попал не в то горло.

– Осторожнее, – улыбнулась она. – Вас похлопать по спине?

Я замотал головой, полез в карман брюк, чтобы достать носовой платок и унять кашель, и в то мгновение и совершил ту самую роковую оплошность, из-за которой и разгорелся весь последующий сыр-бор. Короче, я сделал рукой неловкое движение и смахнул локтем не только чашечку с ее кофе, но и блюдечко с ее мороженым и ей же на блузку. Посмотрел на испорченную блузку и стал медленно покрываться гусиной кожей.

– Какой вы неловкий! – только успела она охнуть.

– Марина, подождите, это нестрашно, у меня на работе есть ацетон, я здесь рядом...

– Ну, какой еще ацетон? Она совсем новая, – вспыхнула Марина, отдых был испорчен. Девушка встала из-за столика и быстро направилась к выходу. Я догнал ее у самой двери, ухватив за локоток:

– Марина, дайте мне ваш адрес, сегодня вечером я зайду после работы и все вычищу.

– Не надо меня искать, не найдете, – она вырвала свою руку, выскочила из кафе – это напоминало бегство. Я было выскочил за ней, по пути чуть не снес столик, но моей красавицы и след простыл... Напротив кафе располагалась остановка, и, похоже, она вскочила в первый попавшийся троллейбус. М-да... Я вернулся в кафе за своей сумкой с картриджами, которые так и не успел заправить, сел на прежнее место и глупо уставился в потолок. Вот так, только нашел девушку своей мечты и тут же ее потерял. Старый я виндоуз, вирус я компьютерный, как я мог такую женщину упустить?! На дне вазочки оставалось немного мороженого, я взял ложечку в руки, вертя не зная для чего и... На полу у стула увидел брелок в виде изумрудно-зеленого гнома с ключами. Все-таки люди, а особенно дамы, бывают потрясающе рассеянны. Но когда я рассмотрел потерю ближе, душа моя возликовала: на брелке я прочитал не только имя и фамилию своей прекрасной знакомки – Гостева Марина, но и домашний адрес – Октябрьский проспект, 93.

Воодушевленный таким неожиданным сюрпризом, я сразу же после работы отправился по означенному адресу.

Дом этот, расположенный в частном секторе, мне сразу не понравился. Невыкрашенный, с покосившимся забором, какой-то полузаброшенный. Да еще черный кот, разомлевший от жары, увидев меня, заорал кошачий «караул» и нахальным образом перебежал дорогу, чтобы улечься возле двери дома, который, собственно, я и искал. Впрочем, я бы на его месте поступил точно так же, если кто-нибудь наступил мне на хвост. В любом случае, нехороший знак. Ко всему прочему в доме не работал звонок, и пришлось стучать.

Мне долго не открывали – наконец на пороге появилась невысокая скромно одетая женщина, лет пятидесяти. В черном траурном платье. Похоже, в этом доме недавно кого-то схоронили.

– Скажите, пожалуйста, а Марина Гостева здесь проживает? – в одном моем кармане лежал пузырек с ацетоном, в другом – баночка пива по поводу предстоящего торжества ликвидации кофейно-пломбирного пятна. В руках я вертел брелок-гнома. Женщина смотрела на меня, не зная, что сказать. Наконец она выдавила:

– Жила...

– А где она сейчас живет? – я так понял, что Марина отсюда некоторое время назад съехала.

– Нигде не живет. Марина умерла, – сухо отчеканила женщина. Кажется, я ошибся адресом, но по инерции спросил:

– Когда?

– Сегодня сорок дней.

– Сколько? – честное слово, век интернета не видать, этот вопрос вырвался у меня случайно, но не вырваться он не мог.

– Сорок, – повторила она.

Винтики в моей голове завертелись почище болтиков. Я ничего не понимал. Ошибиться я не мог. Совпадения в фамилии и имени исключались. Стоп, может, эта девушка из «Росинки» тезка этой Марины.

– Извините, – я хотел было уйти, но женщина, заприметив брелок в моих руках, тихо прошептала:

– Откуда у вас этот брелок, точно такой же был у моей дочери?

И тут-то я только сообразил показать ей брелок с ключами, на котором значились инициалы ее дочери. Я был
уверен, что недоразумение тотчас выяснится. Женщина побледнела и прислонилась к дверному косяку:

– Это Маринин гномик любимый. Она его так любила, нигде с ним не расставалась, мы его положили ей в гроб. Это ключи от дома и от машины, той самой, в которой она... – женщина не смогла говорить дальше и тихо заплакала. Она пропустила меня в дом, и я увидел свою дневную красавицу из кафе – на фотографии в траурной рамке. Женщина оказалась ее мамой. А ключи были от того самого автомобиля, на котором Марина сорок дней назад разбилась...

Вы что-нибудь поняли? Вот и я ничего не понял. Но так оно и произошло. Буду собака точка ру, если вру. Но, как оказалось, это было только начало истории.

* * *

Когда я рассказал эту историю моему приятелю Валерке Милованову, то после долгого хохота он задал мне, как я и ожидал, очень обидный вопрос:

– И сколько же ты в тот вечер выпил, Баклажанчик? – Баклажанчик – это я, так как зовут меня Леонид Баклажанов. Вот друзья и кличут меня ласково – Баклажанчик.

Я надулся, ничего не ответив, – за кого он меня принимает? Ведь знает же, что я если и пью, то по великим праздникам и в микроскопических дозах. Собака точка ру буду, если не так.

– В таком случае ты впал в детство: на полном серьезе рассказываешь такие детские страшилки. Надо только было закрыться одеялом с головой. Ферштеешь? – «ферштеешь» – его любимое слово еще со школьных времен, когда мы вместе зубрили дойч, и, не скрою, я у него порой списывал.

Валерий Милованов работал в милиции, имел чин капитана и служил не кем-нибудь, а опером. Кроме шуток. Но друзья (в том числе и я) и в глаза и за глаза называли приятеля не иначе как Милый Ваня. Он пожимал добродушно плечами и терпел. Но, как мне говорили, только от друзей – других держал на расстоянии и панибратства не выносил.

– Мистика, или дело для врача Маргулиса – «настоящих буйных мало, вот и нету вожаков», – процитировал он Высоцкого. При всем своем благодушии Валера был человек дотошный (впрочем, при его профессии иначе и нельзя) и любил докапываться до истины. Совершенно не терпел оперативников, которые списывали «глухарей» на первых попавшихся ýрок, ведя с ними торговлю, мол, если признаешься, то скостим срок и т.д. «Я хочу докопаться до истины, навесить «глухаря» на дурака любой дурак может», – говорил он, за что даже ценившее его начальство называло «последним романтиком». А им владел какой-то спортивный азарт, и если он докапывался до истины, то ходил гордый, как чемпион мира по тетколору или тетрису. 

– Я не вру, хочешь, покажу тот дом?

– Верю, но тебе, а в мистику не верю. Ферштеешь?

– Ты всегда был безбожником, – упрекнул я его, а чего он в самом деле: сколько пил, сколько спал (мол, приснилось).

– Я в Бога верю, я в мистику не верю, разницу улавливаешь? – мягко стоял он на своем.

– Собака точка ру буду, – поклялся я своей самой страшной клятвой. Яндекс его побери, он мне еще не верит. Будто я дискета какая-нибудь неотформатированная.

– Значит, ты сам чего-то не знаешь. Один предмет, ты же технарь, ферштееть должен, не может одновременно находиться в двух пространственных точках, при этом еще в двух взаимоисключающих видах – живом и неживом, – глубокомысленно изрек он. Рамблер, конечно, с этой историей, но я же не сумасшедший: если было, то было. Я ж не хакер послед-
ний какой-нибудь, чтобы вот так с бухты-барахты наплести черте что.

Видя мою обиду, Милый Ваня примирительно сказал:

– Ну ладно, ладно. Ты брелок себе случаем не оставил?

– Нет, я его маме ее отдал.

– Так где, говоришь, она живет? Октябрьский проспект, 93? Ну-ну, мне интересно взглянуть на эту мистику поближе, – рассмеялся он и предложил: – Пиво будешь?

Он еще спрашивает.

* * *

Газета «Часы» от 27 июня с.г., из статьи Сергея Коверкина «Фантомная девушка»:

«Безусловно, в нашем мире есть место мистическому и непознанному. История знает примеры фантомного появления
покойников. Отметим, что случай с Виктором Леонидовым (подлинные имена и фамилии в статье изменены) произошел РОВНО через сорок дней со дня смерти Лилии Хозяйкиной. Ее душа, отпросившись в иных мирах на часок, решила напоследок попрощаться с родным городом. Ведь погибла Марина далеко отсюда, в соседней области. Тем не менее тайна брелка, положенного ей в гроб и оказавшемся позднее у Виктора, до сих пор не раскрыта и вряд ли когда раскроется...»

Газета «Городские известия» от 1 июля с.г., из статьи Владимира Назаришвили «Игры с потусторонним миром»:

«Оболванивание горожан идет полным ходом. Люди сами хотят быть одураченными. Всему и всем верят – Чумаку, Кашпировскому, братьям Мавроди. Теперь Виктор Леонидов со своей душераздирающей, душещипательной историей «про живую покойницу Лилию». Скажи людям, что по городу на спине живого Карлсона летает не менее живой Буратино и раздает баксы всем желающим – они и в это поверят. Давайте все-таки уясним – Лилия Хозяйкина погибла, и плясать на ее мертвом теле просто свинство. Каково ее родным и близким, им и так нелегко, а сейчас на них слетятся, как коршуны-падальщики, всякие коверкины. Стыдно, господа...»

Из телеинтервью физика Арнольда Штейнбаха программе «Очевидное – невероятное»:

«То, что в наши дни люди верят в такую белиберду да еще просят с научной точки зрения объяснить ее, конечно, зрелище прискорбное. У нас ведь столько людей с высшим образованием, но и они совершенно некритично подходят к этим россказням. Спрашивается: а был ли мальчик? То бишь та девушка, тот брелок, да и сам парень? Вопрос, как говорят, риторический. Это история – проблема не физиков, а психиатров, психологов и социологов... Пусть они объяснят этот феномен массовой мистической истерии».

* * *

Компьютерный вирус меня подери, собака точка ру буду, в тетрис больше не играть, интернета не видеть – не хотел я этого интервью, не хотел. Вообще, без меня меня женили. Ведь как все дело было: я знаю отлично Серегу Коверкина, и как-то раз за баночкой пива рассказал эту историю, совершенно не рассчитывая на печать. Я же не знал, что он возьмет и отбабахает вот такую статью, спасибо хоть фамилию настоящую не указал. Ко всему прочему, еще и все перепутал: во-первых, перенес события в ресторан «Северный олень» (терпеть не могу ресторанов), во-вторых, дело было в солнечный жаркий день (я и в кафе поперся тогда от нестерпимого зноя), а он написал, что в прохладный вечер, мол, уже смеркалось. В-третьих, по его версии, я ей вино французское красное на вечернее платье пролил. В-четвертых, не исчезала она у меня на глазах, «словно дымка растаяв».

Морду надо бить за такие статьи. Файл он завирусованный, сайт недоделанный, чтобы у него каждый день винт на компе летел. Чтобы я еще раз когда-нибудь с журналистами пиво стал пить!.. Да не в жизнь. Собака точка ру буду...

* * *

Мы сидели с Милым Ваней на кладбище – перед скромным свежевыкрашенным памятником, с фотографии которого на нас улыбалась грустными глазами Марина, девушка из кафе «Росинка». Та самая, с которой я познакомился на сороковой день после ее смерти. Последним рамблером буду, если не так.

– Автокатастрофа: не справилась со скоростью на мокром шоссе, и в реку с моста, парапет невысокий был, без единого шанса, – повторил я рассказ марининой мамы.

– И где это случилось?

– Под Нижним.

– И что она там забыла?

– Она там работала в какой-то фирме коммерческой.

– А хоронить ее, значит, привезли на родину.

– Значит.

Мы шли с кладбища до города пешком. Городок у нас небольшой, можно обойти за два часа быстрого шага. И вскоре уже находились на улице Гайдара (Аркадия, конечно, а не, свят-свят-свят, Егора, не к ночи он будь помянут), которая примыкала к Октябрьскому проспекту.

– Раньше здесь, – приятель сделал ударение на слове «здесь», – было кладбище. Еще до революции. Даже есть легенда: старые покойники очень сильно осерчали на новые власти за то, что те дома на их костях строить начали. И что каждое полнолуние (я инстинктивно глянул на уже вечернее небо, так и есть, полнолуние, пейджмейкером буду) они выходят на свет Божий и ищут свои могилы. А если встретят одинокого путника, то подходят и кричат... – Валерка сделал многозначительную паузу и вдруг проорал мне под самое ухо: – «Отдай мое сердце!»

Проорал так, как будто сам был этим самым покойником, а я одиноким путником. Я вздрогнул от неожиданности, а он рассмеялся, довольный произведенным эффектом:

– Что взрослые, что дети – всему верят... Детская страшилка тебя пугает. Тебе сколько лет, Баклажанчик?

– Я глазам своим верю, – хмыкнул я в ответ – мне его скепсис стал действовать на нервы.

– Я тоже, – вполне серьезно ответил он. – Как там у Козьмы Пруткова: если на клетке с тигром увидишь надпись «антилопа», не верь глазам своим, или как-то так, ферштеешь?

– Ферштею, – угукнул я, хотя абсолютно ничего не ферштеел, просто устал спорить.

На перекрестке Октябрьского проспекта и Гайдара мы с Валеркой распрощались (он жил неподалеку – идти один квартал). Я посмотрел на небо – полная луна взирала на меня неморгающим мертвым глазом, не взирала – презирала. В ее свете люди выглядели темными живыми статуэтками. Мне предстояло топать до ближайшей остановки. Чтобы срезать путь, пошел через пустырь. Бандитов бояться – в лес не ходить. Да и что с меня взять, я что – «Пентиум» какой-нибудь навороченный, последнего поколения – потертая джинса, футболка секонд-хенд с надписью на английском – «Фантомас»... Прикид не Бог весть какой.

– Ой! – из-за поворота вынырнула какая-то девица и чуть не сбила меня с ног, она тоже срезала путь, только в противоположном направлении. Я оглянулся и оторопел – если мои глаза мне же и не врали, то это была Марина, та самая – покойница из кафе «Росинка»... «Покойники по ночам ищут свои могилы»... «Отдай мое сердце!..» Вспомнились слова Милого Вани.

Наконец я сообразил броситься за ней вслед, выскочил на освещенную электрическим светом улицу, но там уже никого не было – ни души. Если, конечно, не считать бродячую псину, отправлявшую свои дела у телеграфного столба. Клянусь интернетом, это была Марина. Та самая Марина, в той самой блузке. Живая, или...

Коротким путем я идти не решился. Все мое материалистическое мировоззрение шло коту под хвост окончательно и бесповоротно. Я бы не сказал, что до этого момента я был убежденным атеистом. Нет. Иногда, как и все, на Пасху и Рождество ходил в церковь и верил, что где-то там есть Кто-то. Но вот вплотную столкнуться с мистикой никак не ожидал.

– Я ее вчера видел, – заявил я назавтра Милому Ване, позвонив ему на мобильник. – Ферштеешь?

– Не ферштею. Кого? – похоже, он еще протирал глаза.

– Марину-покойницу, она шла по старым кладбищам.

– Зачем?

– А я знаю, видимо, по своим покойницким делам. Валер, я схожу с ума.

– Слушай, она свежий жмурик, по старым кладбищам гулять не должна, – резонно возразил друг – разговор двух идиотов. – Баклажанчик, не торопись в сумасшедший дом – может, ее старые покойники в гости пригласили.

* * *

Через три дня меня рано утром разбудил телефонный звонок:

– Ленька, срочно собирай манатки, для тебя есть сюрприз! – возбужденно тараторил Валерка. Так обычно он вел себя тогда, когда раскрывал очень запутанное или важное дело, а меня звал обмыть.

– Что за срочность?

– Тайна Бермудского треугольника раскрыта. Подъезжай на Октябрьский проспект, 93 – сам все увидишь, – заинтриговал он меня. Через час я пришел, постучался в уже знакомую дверь, которую открыл мне... Милый Ваня, собственной персоной. Причем был он в своей милицейской форме.

– Ну что, не ожидал меня здесь увидеть? Проходи.

Я вошел в комнату, и туман застлал мне глаза: на диване в окружении двух милиционеров сидели две женщины, одна из которых была... да, та самая Марина, в той самой блузке. Вторая – ее мать.

– Узнаешь? Вот тебе и очная ставка с твоей покойницей. А кстати, вот и брелок, который якобы положили ей в гроб. Знакомься, Марина Гостева, работница фирмы «Корсар». Взяла в фирме большой кредит и... неожиданно погибла, а вернее, инсценировала свою гибель. Ферштеешь?

– Гонишь, начальник, это еще доказать надо, – дерзко возразила тонкая ценительница восточной поэзии. Но Валерий проигнорировал ее реплику:

– Естественно, и похороны были липовые. А хорониться и хоронить она приехала в свой родной город. Мама помогла дочке. Они хотели продать дом и укатить в Питер. Все было бы шито-крыто, если бы госпожа Гостева так сильно не любила кафе «Росинка». Женщина есть женщина. Напоследок она решила сходить в него и наткнулась на тебя, Леонид, романтичного кавалера. Она потеряла брелок, это ее и сгубило. Когда ты мне рассказал о ней, я просто навел справки у нижегородских коллег. Все и выяснилось. Кстати, не хочешь со мной прогуляться до кладбища, будем производить эксгумацию, посмотрим, что там?

* * *

Прошел месяц с того времени. Как-то я опять зашел в кафе «Росинка», заказал «Чукчу в чуме». Рядом за соседним столиком сидели две девицы, одна другой с увлечением рассказывала:

– ...значитца, он и опрокинул ей бокал красного вина прямо на платье. А платье-то было ужасно дорогое. Ну, стал он извиняться, попросил адрес, чтобы, значитца, прийти и заплатить за урон-то. Наутро он, значитца, приходит. Ему открывает ее мать, вся в черном и плачет. Он ей говорит: такая-то такая-то здесь живет? А мать ему: «Это доченька моя рóдная, только она умерла как раз сорок дней назад». Он: «Да не может такого быть, я с ней весь вечер танцевал и еще на платье вино пролил по неосторожности». Мать фотокарточку показала: он сам чуть не умер – она, его вчерашняя кралечка. Решили проверить – сделали эксгумацию, открыли гроб, а у покойницы-то на платье пятно от вина... Еще не просохшее...

Клянусь интернетом, все так и было, слово в слово. Буду собака точка ру, если вру.

Ясновидец

Юрка Лапкин пришел домой в тоскливо-злом настроении. И было отчего: опять день убит зря. Он – тридцатилетний здоровый мужик – никак не может найти работу, хорошую работу. Вообще в последнее время ему по-черному не везет: куда бы он ни ткнулся – везде сплошные обломы. Ведь даже биржа труда ему отказывает в пособии. Формально они правы: он имеет работу. «Это надо еще подумать, кто кого имеет», – мрачно острил сам Юрка. Ведь номинально он действительно был трудоустроен, но их цех на тракторном заводе то и дело отправляли в бессрочные неоплачиваемые отпуска.

Да что там говорить. Семью ведь кормить надо – на какие шиши? Жена Валентина и одеться поприличнее хочет, и сходить в театр. Дочка Леночка, уже первоклассница, не успеешь глазом моргнуть – по женихам бегать будет. Растраты пойдут: одежонка, косметика, то-се. По делу наследника надо бы завести, да все это мечты.

Валька опять сейчас пилить начнет: ты – муж или не муж, вон другие мужики... Ну не виноват он, что нет в нем коммерческой жилки, и воровать без зазрения совести, как их «красный директор», он не умеет. А за труд, настоящий мужицкий (не купеческий) платят бабские слезы. Валька еще эту идиотскую поговорку в нос ему тычет: мол, если ты такой умный, то почему такой бедный? Глупый афоризм, честность-то куда денешь? Сейчас честные люди – аномалия. Не хочешь быть бедным – обманывай, ухищряйся, как можешь...

Лег на диван, ни слова никому, развернул местную газету «Утренний город», раздел объявлений «работа». Нигде приличной работы нет, везде компьютерщики требуются да менеджеры, слово-то какое плотоядное. Рядом в рамочке заметил другое: «Дипломированный экстрасенс. Сниму порчу, сглаз, венец безбрачия, приворожу любимого, ищу пропавших по фотографии. Профилактика и лечение ауры, очищение чакр от черной биоэнергетики. Цены ниже рыночных. Прием каждый день (кроме выходных) с 9.00 до 17.00 (перерыв на обед с 12.30 до 13.00)...» Даже телефон указан был.

«Надо же, как ловко устроился мужик, умный, поди барыш немалый имеет. Интересно, сколько он в месяц зашибает?
И ведь находятся дураки», – Юрка зло хмыкнул и бросил газету на пол. Валька втихомолку на кухне возится, может, это и к лучшему, на мозги не капает. Телефонный звонок вывел его из состояния ступора:

– Юрец, слушай, блин, из Москвы Гендос вернулся...

– Какой Гендос? – мысли Юрца были еще далеко, он не успевал сообразить. Единственное, что он понял: звонит Диман Тунцов, его одноклассник и давний приятель.

– Ну, Гендос Любимый, блин, Любимов. Говорит, в Подмосковье, город, блин, сейчас не помню. Где-то, блин, записал, потом найду. Вот, и фирма какая-то себе заводик строит, народ, блин, набирает.

– А что им, своих не хватает?

– Ну ты, блин, понимай в чем солянка-то? Местные обуржуились – им зарплаты хорошие подавай. А фирма прижимистая, спецом набирает иногородних, чтобы, блин, дешевле было. Экономия, блин. Поедем...

– А не наколют? – Юрец наконец все сообразил, и уже прикидывал в уме все плюсы и минусы.

– Да не должны. Фирма серьезная. Если надумаешь, завтра вечером поезд.

Юрка думал недолго. А что он теряет, даже если дело выгорит. Да ничего. Его пролетарские цепи никуда от него не денутся:

– Поехали...

Валентине это решение мужа не понравилось: «Какого черта ты там забыл? И здесь работы навалом». – «Валь, там зарплаты большие, почти Москва». Словосочетание «большие зарплаты» подействовало на жену магически, тем более вроде всего месяца на два поедет, не больше. Да она просто ревнивая, и не изменял ей ни разу (с Леркой не считается, потому как Лерка его первая любовь, понимать должна), а все чего-то накручивает. Мол, все вы мужики сволочи и подляночники.

* * *

      ...До места назначения доехали без проблем. На пару с Диманом. Гендоса жена не отпустила, да тот и не очень-то рвался. Быстро нашли нужную стройку, только вот непруха получилась. Опоздали они, фирма наняла уже рабочих, причем не то хохлов, не то молдаван – они же не граждане России со всеми вытекающими.

Получив отворот-поворот, друзья несколько подрастерялись – последние деньги ушли на билеты сюда, в карманах оставалась серебряная мелочь на один перекус. Выручил фирмач, который им сначала и отказал:

– Ребят, есть вагон цемента, разгрузите до полуночи?

Назвал сумму оплаты – ну не горы золотые, скажем прямо, но на обратный билет хватало и даже оставалось немного. Одно успокаивало, хоть не с пустым карманом домой возвращаться.

Разгрузили, успели даже купить билеты на последнюю электричку. До нее оставалось минут двадцать.

– У меня здесь знакомая должна жить – Алка, – заявил Юрка. – Я за ней даже ухаживал, в школе. А она укатила в Москву поступать. Не поступила, но в Москве осталась, а живет в этом городке.

– Какой же, блин, дурак в Москве не останется, если есть шанс, – просипел в ответ Диман.

– Вот и она не дура. В гости бы к ней заявиться, посмотреть, как живет, – мечтательно протянул Лапкин.

– Денег побольше бы было – остались.

– Диман, жрать хочу, – Лапкина неожиданно пробил страшный жор, друг же с ног валился от усталости.

– Я отдохну, ноги гудят, – приятель наотрез отказался куда-либо идти.

– А я пойду чего-нибудь куплю в дорогу.

– Давай, только по-быстрому, на электричку не опоздай! – ответил Диман, и когда Юрка уже отошел на приличное расстояние, прокричал вслед: – Юрка (тот обернулся), купи мне чипсов!

Лапкин заглянул в привокзальную круглосуточную забегаловку: и почти нет никого. Кроме него, какой-то старичок с клюкой выбирал «Чупачупс» подешевле для внука, да за ним, Юркой, пристроилась крашеная блондинка. «Откуда я ее знаю?» – Юрке она показалась знакомой. Когда старичок расплатился, Юрка набрал всякой всячины в дорогу: фирмач дал деньги крупными купюрами, и продавец еле смог ему их разменять.

Купив, что хотел, он вышел из магазинчика. Стояла осенняя промозгло-мокрая ночь. Дождичек вредный: то крупные капли, то мелкие, то капает, то перестанет. Вокруг ни души. Лапкин сделал два шага по направлению к вокзалу, и тут его окликнули:

– Юрка? – это была блондинка, кажется, она его узнала, и Юрка обернулся на голос.

* * *

Валентина Лапкина не находила себе места. Уже почти как неделю приехал Диман Тунцов – один, а от ее мужа ни слуху ни духу. Все оправдывался:

– Он, блин, за жрачкой пошел, а я его на вокзале остался ждать, до электрички минут двадцать оставалось. Электричка пришла, его, блин, нету. Я туда-сюда, последняя, блин, электричка, думаю, его билет у него на руках, завтра к поезду придет. Прихожу к поезду. Его, блин, нет. Так и пришлось уехать без него, блин.

– Какой же ты друг, надо же было вместе держаться. Блин, а не друг, – последнюю фразу жена Юрки почти прошептала, чтобы Тунцов не слышал.

Заявила в милицию, но там тоже бюрократия. Сказали: если появится где новый бесхозный труп, подходящий по возрасту, известим. Успокоили, называется. От их слов Вальку затрясло, а мурашки заплясали «Ламбаду».

Пришла Олеська, подружка не разлей вода, поплакали вместе, посочувствовала. Она-то и подсказала, что нужно делать:

– Ты, подруга, больно не горюй, еще неизвестно, что случилось и где твой муженек обретается. У нас есть один классный колдун-экстрасенс – Марк Лазарев. Все может. Сестра соседкиной подружки – толстушка невероятная, и чего только не делала: и гербалайф глотала, и диету соблюдала – ничего не помогало. Отчаялась вконец. Пошла к этому самому Лазареву. Он на нее посмотрел ласково: «Как же вам не толстеть, если у вас аура нехорошая. Вам надо чакры прочистить, хорошей биоэнергетикой зарядиться, вас же вампиры энергетические сосут, а защиты от них у вас нет». В две недели за четыре сеанса она тридцать килограммчиков сбросила. Говорит: на котлеты да на колбасу глядеть не могу.

– А сколько он берет за один сеанс? – лучик надежды проблеснул в глазах Валентины.

– Смотря, какой случай. Но немного... – Олеська назвала сумму.

– Сколько? – округлились глаза у Валентины – это же почти ее месячный заработок, даже больше.

– А что ты, подруга, хотела: за бесплатно мужа отыскать? Бесплатный сыр, сама понимаешь, где бывает. По нашим временам, это – не деньги.

«Это для кого как», – усмехнулась про себя Юркина супруга, Олеське хорошо говорить: у нее муж – риэлтор, что это, Олеська сама точно не знала. Для нее рубли – тьфу, она все в баксах измеряет, и все гадает, что лучше – евро или доллар?

Делать нечего, у Олеськи и одолжила. Та, скрепя сердце (надоумила на свой кошелек), дала. И Валентина на следующий же день отправилась на прием к экстрасенсу.

 Экстрасенс Марк Лазарев арендовал помещение у салона красоты «Лаванда». Иногда женщины просто перебегали из салона к нему и обратно – очень удобно как самому экстрасенсу, так и клиенткам. Сегодня день был будний, и народу на счастье Валентины толпилось немного. Подслеповатая бабка жаловалась на соседку: «Ети ее, порчу наводит, у ей глаз дурной, как зырнет на меня – так у меня зуб разболится, зырнет – поясница как стрéльнет, спасу от нее нет». Молодая мать с хроменьким дошколенком-сынишкой («Может, поможет, врачи только лекарствами пичкают, а толку никакого, на операцию велят ложиться»). Да беременная месяце на шестом женщина (муж, говорит, гуляет, хочу приворожить, чтоб, кроме меня, никого не знал). Впрочем, пока очередь продвигалась, подошел какой-то тщедушненький мужичок: Валька чуть было не приняла его за женщину в полутемном коридоре с одиноким окном вдалеке, он все отмалчивался. Но дотошная старуха выпытала-таки у него всю правду, хотя он долго и упорно сопротивлялся, не желая изливать свою душу каждому встречному-поперечному. Выяснилось, что у него-то все в жизни идет наперекосяк: жена бросила, работу потерял, недавно в аварию попал – машину угробил, едва живой остался, и это еще не все – кроме этого, он еще болеет сто одной болезнью.
Стал называть – Валентина, сама врач по специальности, слыхом о таких не слыхивала. Куда только ни обращался, везде его посылают. Врачи, друзья, бывшие сослуживцы – нет в жизни счастья. Ходил и в церковь, там тягомотина: мол, тебе сначала исповедоваться нужно, пост выдержать, причаститься. Этот процесс, по его разумению, слишком долгий, за это время он ноги протянет. А экстрасенс обещал за две недели все проблемы уладить (для мужичка это был уже второй сеанс), ауру прочистить, биоэнергией зарядить и что-то там еще, сам мужичок не понял («Научное что-то, а науке доверять надо», – поднял он указательный палец вверх).

Наконец дошла очередь и до Валентины. Постучалась для приличия, зашла. Оказалась в небольшой уютной комнатке. Два мягких кресла для посетителей, сам на мягком вертящемся стуле. На большом письменном столе – толстенный фолиант «Магия», почему-то второй том, чуть в стороне полуистрепанная в мягком переплете книжица Шпренгера и Инсисториса «Молот ведьм». Рядом перекидной календарь, на нем конверт с неотправленным письмом, Валентина даже успела прочитать адрес получателя – Москва, Юрию Лонго. Но экстрасенс быстро спрятал его во внутренний ящик стола. Позади шкаф со стеллажами книг, на самом верху – пожелтевший человеческий череп.

Сам Марк Лазарев был мужчиной под сорок лет, в очках, белоснежный халат застегнут на все пуговицы («Я врач духа», – любил повторять он, в его арсенале всегда были стетоскоп, тонометр, градусник, которые лежали на виду и которыми он, впрочем, почти не пользовался), гладко вы-
брит с запахом хорошего одеколона. Глаза жесткие, смотрят сквозь – на Валентину он произвел впечатление.

– Садитесь, пожалуйста, что привело вас ко мне? – участливо кивнул на кресло.

Валентина присела и рассказала все без утайки, мол, пропал муж, жив-нет, не знает: свечки в церкви за упокой или за здравие ставить.

– Может, и нет его живого, – всплакнула она.

– А его фотография у вас при себе?

– Да-да, конечно, – клиентка поспешно вынула целую пачку мужниных фотографий. – Выбирайте.

– Хватит и одной, – доброжелательно улыбнулся экстрасенс, выбрав всего одну фотку, три на четыре, сделанную мужем для какого-то удостоверения. Улыбнулся, и у Валентины на душе вдруг потеплело, солнышко взошло – этот человек найдет, обязательно найдет ее мужа, она была уверена почти на все двести процентов.

– Он у меня... – начала было посетительница, но Марк Лазарев мягко ее прервал:

– Помолчите, пожалуйста, – он положил на фотографию правую ладонь, прикрыл веки. Женщина смотрела на него, словно на врача, ставящего ей диагноз: что скажет, излечима ее болезнь или...

– Боюсь, что одним сеансом не обойдется. Пока скажу, что муж ваш жив, но где – пока не пойму, у вас слишком загрязненная аура, надо бы почистить, из-за нее я ничего не вижу, как в тумане... Да не переживайте, не убивайтесь вы так... – видя ее слезы, успокаивал он.

– Да как не переживать: муж пропал, дочка маленькая, зарплаты не хватает.

– Да вы не бойтесь, с вас я возьму по минимальному тарифу. А если с мужем все в порядке, верну десятую часть суммы – это мое правило...

Дешево-то дешево, но каково же дорого, если за два сеанса она заплатила кругленькую сумму с тремя нулями (почти две ее зарплаты). Впрочем, Валентина считала, что потратилась не зря, потому что в конце второго сеанса ясновидец выдал ей свое резюме. Она не знала: плакать или радоваться. С одной стороны, муж был жив-здоров в столичных пенатах, но с другой – он живет с другой женщиной («Это – карма, – объяснил Лазарев, – вы расплачиваетесь за измены, совершенные в прошлой жизни, в которой были мужчиной»). Новость не трагическая, но из малоприятных. Впрочем, и сама Валентина подозревала нечто подобное. Муж впервые вырвался из-под ее каблука, вот и заблудовал. От кармы не уйдешь.

– И когда вернется? – с надеждой в голосе спросила Валентина.

– Это зависит от вас, – неожиданно сказал экстрасенс. – Для начала выключите дома все водопроводные краны, чтоб не капало лишней капли. Потом поставьте свою кровать головой на юго-запад, иначе биоэнергетика вашего астрального тела будет подвержена утечке. И положите дома под половик у порога засушенную ветку жимолости.

Пришла домой обнадеженная и обескураженная одновременно, рванулась было сначала к водопроводному крану, да там прокладки надо менять, а в них только муж разбирается. Потом к кровати, но вдруг на полпути остановилась и пробормотала: «Где я в начале ноября ветку жимолости найду?!» Поэтому поступила иначе, нашла чемоданчик, неспешно покидала туда оставшиеся вещи мужа. Может не возвращаться. Предательства она не прощала – никогда, никому!

* * *

Из интервью представителя МЧС ...нской области Анатолия Понематкина радиостанции «Азия минус»:

«В нашей работе мы прибегаем к услугам экстрасенсов и ясновидцев. Они помогают нам консультациями, дают критические в отношении экстремально-чрезвычайных ситуаций дни. Помогают разыскивать пропавших в стихийных бедствиях людей. Это позволяет и, надеюсь, в дальнейшем позволит избежать лишних жертв. Например, большое содействие нам оказывает биоэнерготерапевт, кандидат технических наук Марк Лазарев. У него безупречная репутация, он профессионал своего дела...»

Из статьи Александры Смуглянки «Доктор наших душ» (газета «Бремя новостей» от 21 ноября с.г.):

«Марк Александрович считает себя сродни врачу, который в любой ситуации обязан прийти на помощь человеку.

– Человеческая аура загрязняется плохими эгоистическими помыслами и уж тем паче такими же поступками, усугубляя тем самым и без того тяжелую карму, – говорит он. – Положительная биоэнергетика не поступает при таком раскладе в астрал человека и не очищает его. Зачастую сам человек уже не может очиститься без вмешательства извне, более того, подобно гриппозному больному, он заражает отрицательной биоэнергетикой и окружающих. Не наводите порчи, и вас не сглазят.

Марк Александрович очень верующий человек. Он верит в Великий Космос, в Космический Разум, который христиане зовут Богом, мусульмане Аллахом, древние греки звали Демиургом, а многие атеисты и ученые – инопланетным Разумом Вселенной. И это не пустая фраза. Дома у Лазарева в красном углу святое распятие, по правую сторону от него – Магомет, по левую – Будда в позе лотоса.

– Это Учителя, которых нам послал Космический Разум. И скоро грядет Новый Учитель – Учитель этих Учителей. Се грядет, и даст нам новую религию, которая синтезирует в себе все религии мира, и случится это еще при жизни наших внуков, – пророчествует он...»

Из объявлений в рекламной газете «Ноги в руки» от 25 ноября с.г.:

«Сниму порчу, сглаз. Приворожу. Недорого. Ученица Марка Лазарева пророчица Иоанна...»

* * *

...Последнее, что помнил Юрка, увидев блондинку, была ее широкая белозубая улыбка. Затем шаги сзади, он не успел обернуться: удар в затылок оглушил его и повалил с ног. И выкрик этой самой девушки:

– Придурек! – именно «придурек», а не «придурок». И откуда она имя его узнала? Ах да, Диман на весь вокзал орал: «Юрка». Глухой услышал бы.

Очнулся, обобрали начисто: ни денег, ни еды, ни обратного билета, ни наручных дешевых механических часов. Даже обручальное кольцо с пальца стянули. Пытался подняться и не смог, голова кружилась, под ребрами что-то болело. Прислонился к стене: вроде цел, а голова дурит.

 – Вам плохо? – подошла какая-то женщина, и, видя его состояние, по мобильнику вызвала «скорую». Через час он уже валялся в серой больничной палате на койке с провалившейся сеткой. Сделали рентген, подозревая перелом ребер. Негодяи уже потерявшего сознание человека раза три пнули ногами под ребра.

– Жить будешь, – рассмеялся врач, но дня четыре в больничке для чего-то продержали. Приходил милиционер, выяснял детали происшедшего (Лапкин так и не смог вспомнить лицо той вокзальной блондинки, помнил, что блондинка, и все), обнадежить ничем не смог, впрочем, оказался просто хорошим человеком – мир не без добрых людей.

– У нас частенько такое случается. Светить деньги надо поменьше – бомбят почем зря. Этим уродам по хрену, какой кровью они тебе достались. Радио «Шансон», – брезгливо поморщился правоохранитель – он терпеть не мог ни это радио, ни его поклонников. – Найти их проблематично, где они сейчас, на электричке в Москву укатили. Бьют, скоты, сзади. Скажи спасибо, ты еще легко отделался – не порезали, не убили.

Юрке дали справку о том, что он был ограблен.

– В поездах дальнего следования она не действует, а вот в электричках вполне...

Лапкин не чаял вернуться домой и проклинал тот день, когда согласился на уговоры Димана Тунцова (тоже мне друг: смылся куда-то, не дождался). Не думал Юрка, что вот такими злоключениями обернется его московский поход в поисках работы. Чтобы больше он куда-нибудь еще... да ни ногой. Но сейчас он дышал вольно – после трехнедельных с хвостиком мытарств наконец оказался дома, в родном городе. Это главное. И плевать, что ныло ребро, плевать, что голова трещала по всем наложенным швам. Позади и кошмарный вечер, и больница, и метания по электричкам. Когда он опоздал на нужную, и наоборот сел на самую ненужную, которая мало что увезла в противоположном направлении, так была еще в тот день последней: не думал он, что путь в родной город придется делать кругами и петлями. Когда бродяжничал по вокзалам, и местные бомжи в одном маленьком городке затеяли с ним разборку, чуть не пырнув ножиком. Когда не все вагонные начальники смотрели на его милицейскую бумажку. Трое не взяли, один очень злющий ревизор высадил-таки, гад, на полдороге. В другом городке пришлось грузить уголь – зарабатывал на хлеб. Спал, где придется: тело ужасно чесалось и требовало помывки.

Ничего, сейчас он придет домой, залезет сразу в ванную, увидит свою дорогую Валюшу (целый месяц без женщины – это ж адский подвиг), поиграет с Дашенькой, соскучилась, небось, по папке.

Вот его дом, вот его этаж, вот его квартира. Он даже постоял с минуту перед ней, не веря, что добрался-таки домой. Позвонил...

...– Слушай, Вальк, – его жена Валентина в это время выслушивала по телефону страдания Олеськи. – Ты помнишь, я тебе про Зинку рассказывала?

– Какую Зинку? – не поняла Валентина.

– Какую, какую, сестра соседкиной подружки, ну, толстуху, что у экстрасенса лечилась.

– Ну?

– Знаешь, что с ней случилось – она сначала сбавила тридцать кило, а в последние две недели сорок набрала. Вот тебе и экстрасенсы. А сколько денег с нее этот Лазарев слупил – машину купить можно!

Эту информацию Валентина пропустила мимо ушей – ну какое ей дело до какой-то Зинки. В это время позвонили в дверь. Она извинилась, бросила трубку, поспешила открыть: на пороге стоял грязный обросший, потрепанный весь какой-то, муж («Что-то новая шмара его не мыла», – злорадно отметила она про себя).

– Здравствуй, Валя, – он полез обниматься, но она холодно отстранилась и скрылась в спальне.

Он сел у себя в прихожей, не разувался, не раздевался, лишь оглядывал свою квартиру, как в первый раз. И только нагнулся, чтобы расшнуровать ботинки, как явилась супруга и бухнула к его ногам чемодан:

– Вот, бери и убирайся, откуда пришел – к свой подмосковной шмаре!

– Ты чего, Валь? – такого приема муж ожидал менее всего. – Какой шмаре? Меня грабанули! – он стал сбивчиво, с пятого на десятое рассказывать, что с ним случилось. Но жена не желала ничего слушать, и своей фразой она просто пригвоздила его к позорному столбу:

– К какой шмаре? У которой ты все эти недели прохлаждался! Не ври! Не ври! Не ври! Я была у ясновидца-экстрасенса, и он мне все рассказал про тебя, всю подноготную.

– Какой еще экстрасенс? – Юрка был ошарашен гораздо больше, чем в тот кошмарный вечер, но жена не желала полемизировать на эту тему – для нее все уже было доказано, как теорема Ферма.

– Вон отсюда, тварь! – распахнула настежь дверь, указывая ему на порог. – Потаскун! Юбочник!

Она буквально вытолкнула его на лестничную площадку. Он, ошеломленный таким приемом, ничего не мог сообразить и не оказал никакого сопротивления. Стоя на лестничной площадке тупо глядел то на чемодан, то на закрывшуюся
дверь родной квартиры. Потом пожал плечами и пошел к женщине, которая его никогда ни при каких обстоятельствах не бросит – собственной матери. Правда, жила она на другом конце города. Но для него это уже был сущий пустяк.

А Валентина бросилась на диван и наконец дала волю чувствам, горько по-бабски разрыдавшись:

– Какие же все мужики сволочи!